«Si vis pacem, para bellum.»
***
Морозные окраины Чейдинхола укутывала густая, стынущая тьма и непроницаемый саван чистого ночного холода. Сокрытые под толщей рыхлого снега холмы и леса были молчаливыми в эту зимнюю ночь — ни звука, ни хруста, лишь иногда мертвенный покой мрачных лесов нарушал хлопот крыльев какой-нибудь побеспокоенной птицы. Где-то за деревьями, под медлительными и тяжелыми шагами хрустели сугробы. Волоча по снегу длинный подол своего потрепанного черного одеяния, вершины Геройского холма достиг одинокий путник. Встав в шаге от крупного сколотого валуна, он задрал голову к смоляному беззвездному небу и тихо свистнул. С вершины тонкой, кривой сосны слетел огромный серый филин, посверкивая во тьме ядовито-желтыми глазами, и мягко сел на обвитую кожами руку своего хозяина. Тот быстро привязал крохотный сверток бумаги к лапе хищной птицы и, тихо приказав «доставь это в Черный Город, и быстро», отпустил своего питомца. Птица, громко ухнув, поднялась высоко над головой и скрылась в ночной темноте неслышной тенью, оставив за собой два небольших пуховых пера, медленно упавших на снежный покров. — Никогда еще не видел тебя столь отчаянным, — послышался негромкий голос за спиной. — Тебя в самом деле это очень пугает, Винсент. — Меня пугает не угроза предательства, — безынтересно ответил путник, медленно разворачиваясь, чтобы увидеть того, кто нарушил его покой, — а кое-что… совсем иное. На несколько мгновений в воздухе повисла глухая, почти звенящая тишина. — Я живу достаточно долго, что бы научиться без помощи гадалок и чаш с кровью определять недалекое будущее, мой мальчик. Это нелепое предательство пусть и будет иметь весьма нешуточные последствия, — он сделал шаг навстречу собеседнику, устало разводя руками, — но то, что случиться после… Все будет куда серьезнее. Высокая фигура в черных одеяньях, опиравшаяся об неподалеку стаявший огрызок скалы со скрещенными на груди в каком-то напряженном, защитном жесте руками, медленно оторвалась и расправила плечи. — Твое чутье никогда меня не подводило, дорогой друг, и тебе я доверяю больше, чем кому бы то ни было из тех, что коротают свои никчемные жизни в Черном Городе, — Люсьен сделал пару шагов навстречу, старательно скрывая в своем существе назойливое раздражение. — И если среди нас и завелась паршивая овца, то мы — мы с тобой — найдем ее и зарежем. Как в старые добрые времена. Во имя Ситиса и Семьи. Винсент отвел свои пылающие впотьмах огнем Обливиона глаза куда-то вдаль, за горизонт, будто видел там решение всех навалившихся на них невзгод. Он знал Люсьена еще желторотым мальцом с горячей головой, пылким сердцем и голодным до знаний умом. Всегда самый первый, самый лучший, ходячая гордость всего, дремора его подери, Убежища, лучший ученик из всех, что когда-либо воспитала госпожа Виола, да обретет ее душа покой в объятьях Матери. Всегда неудержимый и полный жизненной энергии, он хватался за самые сумасшедшие и рискованные контракты, коих остальные чурались как бесы святой воды. Куда-бы он не пошел, он всегда возвращался с победоносной ухмылкой, карманами, полными честно заработанных премиальных побрякушек, и шлейфом изящно разделанных тел за спиною. Виола в те дни так сияла, что, казалось, помолодела лет на десять… Она научила его всему, что познала сама за долгие годы в Семье, подготовила к жизни в Черной Руке так тщательно, как мать сына к войне не готовит, и все-равно ее смерть настигла юношу врасплох, чуть не задавив насмерть так резко упавшим на его голову титулом самого Уведомителя с двумя Убежищами, набитыми своенравными ассасинами, в придачу. Но малыш Люсьен вырос и стал гордостью Семьи. С самого первого дня на этой должности и вплоть до сегодня, за более чем двадцать лет непосильного труда, Люсьен Лашанс еще ни разу не потерпел неудачу, не подвел своих подчиненных, не пал жертвой поспешных выводов и нерасторопности, а в Черной Руке он заработал себе репутацию холодного, расчетливого и порой циничного лидера, свято защищающего справедливость и благо своих подопечных со стоицизмом священника, оберегающего свои сокровенные постулаты. Все его в равной мере любят, боятся и ненавидят… Но, похоже, благоволение госпожи Фортуны стало, наконец, растворяться как дым на ветру, ставя перед Люсьеном все больше и больше препятствий, будто взымая плату за почти три десятилетия покорной службы. И прямо сейчас, в эту холодную, зимнюю ночь на Геройском холме, учитель и друг самого смертоносного убийцы Темного Братства чувствовал, что его товарищ сомневается. А это уже плохо. Потому что Первый Уведомитель, по наказу своей покойной наставницы, никогда в своей жизни не сомневался, каким бы ни был насущный вопрос. Теперь же он загнан в угол. Ему прижали хвост. Поставили в тупик. Черная Рука не будет долго бездействовать. Раньше или позже они зашевелятся и наведут свои порядки в его Убежище. А Лашанс не любит, когда его людьми распоряжаются другие. — Ты найдешь его, Люсьен. Я верю в тебя, — наконец подал голос вампир, вкладывая в слова столько искренности, сколько было сил. — И тебе даже незачем пачкать руки самому. Люсьен нервно забродил из стороны в сторону, скрипя рыхлым снегом под сапогами. Вся эта нелепая история с предателем… Как будто им проблем с Мораг-Тонг не хватает! — Эта девчонка у нас без году неделя, а ты хочешь, чтобы я втянул ее в столь деликатное дело? — Ты же сам сказал, что она «настоящая отдушина после всех этих бездарных рабов Ситиса», разве нет? Слышал про Бруму? Старик убит в собственном доме головой минотавра, а слуга найден искалеченным в подвале. Как сказали власти: напился и упал с лестницы, тем самым оставив бедолагу без присмотра. И родственнички не поскупились на премию… — вампир улыбнулся, обнажая свои клыки. — Такое ощущение, что влипая в неприятность, она превращает ее в успех. Благословение Матери Ночи, не иначе, — Люсьена не особо успокоила речь вампира. Да, в чем-то он прав. Кассандра одарена, как бы там не пыхтела в своих письмах распоясавшаяся Эдла, жалующаяся на «нарушение покоя» в ее уважаемом Убежище визитами «неумелых дурех». Вовсе не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — у нее в роду водились убийцы да не одно поколение. Ему уже не в первый раз эта нелепая девчонка кажется смутно знакомой… — Что ж, посмотрим, как она справится со следующим заданием, — Лашанс скрестил руки на груди и сдвинул брови, — Талант или нет, она клинок, которому нужна закалка в крови. А пока пусть этим делом займется Леталлас. — Твоя слепая преданность твоему прислужнику очень трогает, Люсьен, но, прошу, помни, что ты рискуешь жизнью одного из лучших Душителей, что у тебя были. Он сумел переплюнуть даже ту босмерку, что ты подобрал в Рифтене, — предостерег Винсент, чувствуя напряжение своего товарища. — Нам придется рисковать, Винсент, — раздраженно огрызнулся Уведомитель, настаивая на своем. — Бросить на кон все, что есть, дабы сохранить Братство таковым, каким оно является. Если мы не будем готовы к жертвам, мы не сможем защитить Семью. Мысль о том, что стабильность Братства под угрозой и грядут перемены, отнюдь не безболезненные, уже довольно долгое время напрягала некоторых в Черной Руке, но никто не решался и палец о палец ударить, то ли из страха за свою репутацию и шкуру, то ли из недалекого ума и слепой надежды на то, что все само пройдет… И это раздражало даже больше собственного бессилия. Казалось, сколько бы они не колотились в дверь, им откроют лишь тогда, когда спасать будет уже нечего. Неужели предыдущие несчастья ничему их так и не научили? — Нам нужны козыри, на случай если начнется война. А она начнется. Вопрос лишь — когда? Как и Вальтиери, Люсьен знал, что предатель, это лишь одна и множества проблем, которые вскоре могут сильно осложнить жизнь Темному Братству. А Сарин это щенок, из которого можно вырастить полезного бойцовского пса. Сильного, беспощадного и беззаветно преданного. И возражать она не станет. Пусть невинное у нее личико, но зоркий глаз Первого Уведомителя заметил этот холодный взгляд хищника, жаждущего бесконечной охоты, там, под цветными искрами любопытной детки. И он даст ей поохотиться вдоволь, но в свое время. — Пойдем, Лашанс, нас ожидают в столице, — устало выдохнул Винсент, разворачиваясь на пятках и направляясь к подножию холма, где их ждали лошади. Быстро запрыгнув в седла, двое черных наездников пришпорили коней и помчались по заснеженному лесу, оставляя за собой вереницу глубоких следов, которые поутру поглотит обильный снегопад. Их ожидала долгая поездка в черное сердце Братства, и лишь затем, чтобы в сотый раз безуспешно попытаться повлиять на Черную Руку и убедить их в необходимости принятия радикальных мер. Уже заранее Лашанс знал, что ничем толковым утомительные совещания не окончатся. Все члены верховной Черной Руки как один отрицали угрозу Мораг-Тонг как таковую, сетуя на недостаток влияния конкурентов, тыкали пальцами друг в друга, обвиняя в сговоре с предателем, тайно точившим сам стержень доверия Семьи, жаловались на собственные никчемные проблемы и были глухи к любым мольбам раскрыть глаза и увидеть, наконец, куда катится их хваленая гильдия убийц. Растущая гора трупов, вопреки ожиданиям, лишь сильнее разобщала Уведомителей, отвращая их от поддержки друг друга и оставляя уязвимыми к новому удару. Тупое стадо… Разве они не видят, что именно этого и добиваются враги Темного Братства? Но как-бы Люсьен не бился лбом о стену, указывая на все ту же правду вновь и вновь, они будут и дальше стоять в огне и жаловаться, что им горячо, пока кровь не польется прямо у них под носом. А она польется и быстрее, чем им всем хотелось бы.***
Отчаянно вздохнув, Кассандра шлепнулась на придорожный булыжник и уставилась на дорогу, которой почти не было видно под слоем рыхлого снега и которая, теоретически, должна была лежать прямо перед ней. Сильные ветра, метели и снежная дымка, разбушевавшиеся еще на рассвете, сбивали девушку с пути как могли. Кэсс всю ночь прошаталась от одного дорожного указателя до другого, от дороги к дороге, то вверх по холмам, то вниз к низинам, отчаянно пытаясь найти правильный путь. Но толи звезды не так встали, толи внутренний компас эльфийки совсем отказал, но добраться до дома в запланированные сроки ей не удалось. И не удастся в ближайшие пару дней как минимум. К счастью, ей таки удалось выбраться на Красную дорогу, окольцовывающую Имперский Город и очутиться в паре минут ходьбы от маленькой придорожной таверны «Рокси», которую девица лишь пару раз на горизонте видела, но ни разу внутрь не захаживала за отсутствием нужды. Под нависающими от тяжести снега деревьями ютилась пара лошадей, одна из которых, кстати, показалась Кассандре где-то виденной, со стороны корчмы тянуло сосновым дымом, кислым пивом и слабеньким теплом, которому эльфка сейчас была бы крайне рада. Оставив Шелка рядом с остальными лошадьми, Кэсс отправилась внутрь, чтобы немного погреться и если найдется пара лишних монет, выпить чего-нибудь согревающего, пускай и прикладываться к спиртному ей еще со времен тех посиделок с Гогроном совсем не хотелось. Внутри народу оказалось на удивление мало, учитывая в каком состоянии нынче пребывает имперский тракт. Точнее человека два-три от силы, не считая самой хозяйки. Какой-то старый фермер мирно посапывал у камина, сложив руки на выпирающем брюхе, женщина средних лет, выглядевшая как странствующая жрица, сидевшая в сторонке за кружкой питья, да высокий юноша в темных одеждах с капюшоном, выпивающий возле барной стойки. Кассандра уселась на кривом стуле подле бара и вытащила из кармана кошелечек с парой монет. — Чего-нибудь покрепче, чтобы согреться, будьте добры. — Сию минуту, — приветливо улыбнулась норд-хозяйка и, забрав кошелечек, стала искать подходящую выпивку под прилавком. Не найдя там ничего подходящего, она нервно вздохнула и, подобрав подола своего длинного льняного платьица, отправилась куда-то наверх. — Тоже метель застала в самый неподходящий момент? — послышался мелодичный мужской голос, звучавший немного сипло от уже не первой кружки эля. Девушка внимательнее глянула на юношу в темном капюшоне и сразу узнала в нем недавнего знакомого. — Сарен? Ты тут какими путями? — округлила глаза эльфийка, мигом признав эту особенную альтмерскую ухмылку. — Хех, так же как и ты. Этот треклятый ветер и метели просто дико сбивают с пути. Я должен был вернуться в Фаррагут почти неделю назад, — с некой горечью хмыкнул альтмер, вращая в руках полупустую пинту, в чьих недрах еле слышно булькала пенистая жидкость. Кэсс, конечно, все понимала. Ее по времени, может, и не ограничивали, но и задерживаться на столько дней она никак не планировала… Верно сейчас все, не только Темное Братство, испытывают трудности с перемещениями по столичной провинции. А телепорты Гильдии магов позволить себе могут далеко не все. Зима в этом году ударила быстро, сильными морозами и ветрами, дующими с самого Скайрима. Даже в Анвиле снег выпал! Неслыханное явление. — Вряд ли Люсьен будет сильно разочарован. Уж он-то должен понимать… — эльфка слегка криво ухмыльнулась краем губ, в надежде немного взбодрить товарища. — Возможно, так выглядит с твоей стороны. Но сейчас… Сейчас в Братстве твориться полная дрянь, и работы, как следствие, невпроворот, — горько выдохнул Сарен и залпом допил содержимое своей кружки, запрокидывая голову. — М-да, мне не понять… Второй контракт в жизни. Девушка нервно глянула на настенные часы, которые вот-вот отобьют седьмой час утра лоредаса, начала месяца Вечерней Звезды. — Ну, все мы были зеленью когда-то. Я, Люсьен, даже Винсент, скамп подери! Немного пьяный Сарен на удивление резко контрастировал с тем донельзя вежливым и гордым альтмером, с которым она столкнулась в то шумное утро в Убежище. Но таким он ей больше нравился — никакого лицемерия, формальностей и запретов. Сейчас они, несмотря на колоссальную разницу в рангах, были равны. Просто двое знакомых, отдыхающих в таверне… Правда, дома им придется сменить тон в отношении друг друга, ибо Догматы! — Да-а, кстати, насчет Люсьена… — начал было уже эльф, но на полуслове его прервал грохот за спиной. Двери настежь распахнулись от пинка тяжелой, закованной в латы ногой, в здание вихрем ворвался сгусток леденящего ветра, несущий с собой крупицы снега. На пороге возникли трое гротескных тел в посеребренной костяной броне с разнообразными эльфийскими узорами на нагрудниках, половину их лиц скрывали черные маски, а в руках они сжимали жуткого вида зубчатые мечи. Самый высокий из них медленно окинул взглядом помещение, будто кого-то искал. — О, черт… — раздраженно рыкнул Сарен и осторожно опустил руку на рукоять своего клинка под плащом. Заметив это, девушка поступила так же. Эти джентльмены явно не походили на желающих выпить путников! Ну вот, а она еще надеялась, что хватит с нее на пока всех этих потасовок с громилами вдвое больше и втрое тяжелее нее самой. Хотя ее ведь предупреждали, что убийцы долго не живут… Главарь головорезов сделал пару шагов вперед, резким движением обнажил сверкнувший на свету холодной сталью клинок и его острием указал на Сарена. — Ассасин Темного Братства, — зарычал он хриплым, колючим голосом, давившим на уши, — сегодня ты умрешь. С теми словами все трое громил ринулись в здание, сметая все на своем пути. Один из них успел молниеносно заколоть старика возле камина, тот и пикнуть не успел, затем сцепился в схватке с пилигримкой, владевшей, как оказалось, кое-какими заклинаниями школы Разрушения и Исцеления. Вожак, конечно же, попытался порешить эльфа парой широких взмахов свистящим зубчатым лезвием, но альтмерская стать и прыть дали ему большее преимущество над закованным в латы верзилой и в долю мгновенья он увернулся, оказываясь за спиной врага. Ну, а третий головорез сразу кинулся к Кассандре, также норовя избавиться от лишнего свидетеля одним точным ударом. К счастью, по своей ловкости она не сильно отставала от Сарена и смогла закружить противника в этаком боевом танце, предварительно пнув громиле под ноги хлипенький барный табурет. Пока рубака рьяно махал своим страшным клинком, все норовя рассечь остроухую пополам, девушка ловко выворачивалась и парировала, но, увы, крепкая броня не давала ей возможности проткнуть его тело — Клинок Горя был не самым подходящим оружием в ближнем бою. И пока она кружилась вокруг врага, вспоминая свои стычки с медведями и уповая на то, что враг скоро измотается, она краем глаза наблюдала за тем, как справляется ее коллега. Мистеру Леталласу следовало отдать должное — ему куда легче давалась эта дуэль, даже почти без усилий, будто это была просто тренировка, а не битва насмерть. Его клинок был длинным, тонким и острым, словно жало, и пока враг замахивался, он ловко парировал и всаживал лезвие где-нибудь между пластин. Громила каждый раз взвывал, разбрызгивая повсюду свою густую горячую кровь, пока альтмер, наконец, ловко уклонившись от очередного замаха, не всадил свой клинок верзиле аккурат промеж глаз, что виднелись через щель в складках темной тканевой маски. Тот даже не успел ничего закричать, лишь рухнул на пол тяжелым мешком, пуская по полу широкие алые круги. Далее Сарен ловко воспользовался тем, что один из головорезов был отвлечен битвой со жрицей, отбивавшейся от убийцы всполохами молний и огня, и с хрустом всадил ему клинок за шиворот, сквозь самое горло. Кэсс, все это время уклонявшаяся от замахов противника, на мгновенье потеряла бдительность, оступилась о руку одного из трупов, и больно рухнула наземь, со звоном выпуская Клинок Горя из рук. Победоносно взревев, головорез вознес свой клинок над головою и со всей силы вонзил его. Девушка чудом успела уклониться, но не полностью, и зубастое лезвие распороло несчастной руку и разнесло в щепки половые доски под ней. Эльфка громко вскрикнула и в порыве исступления ткнула наклонившемуся врагу клинком аккурат в глаз, от чего тот взревел, точно угодивший в капкан медведь. Услышавший их возню Душитель в два прыжка настиг дезориентированного громилу, что выл от боли и пытался зажать открытую рану широкой ладонью, заскочил тому за спину и, задрав голову, как по маслу рассек ему глотку. Брызнувшая из артерии кровь запачкала стены, пол и саму девушку, не успевшую отклониться в сторону. Дергающийся и брызжущий кровью труп громко рухнул рядом с ошалевшей эльфкой, заставляя ту нервно отпрянуть. В здании повисла тревожная тишина, и только отрывистое дыхание и биение сердец, вместе с тиканьем настенных часов и треском паленищ в камине, отдавались эхом в забрызганном кровью зале. — Мара милосердная, спаси и сохрани… — всхлипнула пилигримка, все это время сидевшая в углу и лечившая свои раны небольшим заклинанием исцеления. Затем она кое-как встала на ослабшие ноги и шаткой, быстрой походкой направилась к выходу, отчаянно зажимая рукой рот и явно надеясь, что все это лишь кошмарный сон. По пути она споткнулась о труп старика и, еще раз дрожащим голосом выдохнув мольбу Маре, удалилась прочь от этого кровавого месива и треклятой таверны, буквально вывалившись через покосившуюся дверь в холодный снег. Наверху послышались осторожные шаги. Явилась хозяйка, что доселе скрывалась наверху, явно напуганная внезапной потасовкой в своей корчме. Медленно, она спустилась на пару ступенек, прижимая одной рукой бутылку вина к груди, а другой широко разинутый рот, и окинула потрясенным и преисполненным неподдельного ужаса взглядом весь этот кровавый бардак. Старая женщина мигом лишилась чувств от переизбытка эмоций, нелепо расползаясь на ступеньках и выпуская из рук темную бутыль, что в повисшей тишине разбилась чертовски громко о стену у подножия лестницы, добавляя еще немного красного к общей картине. Сарен лишь устало выдохнул, вытирая свой клинок о край плаща и затем пряча тот на заслуженный покой. Непоколебимо спокоен для человека, стоящего в кишках и лужах крови в помещении, где лежат четыре теплых трупа. — Что, Обливион вас раздери, это только что было?! — обрывистым голосом взвизгнула Кэсс, дрожащей здоровой рукой сотворяя слабенькое заклинаньице исцеления на покалеченную руку; ублюдок разворотил ей всю плоть от плеча до локтя, сквозь обрывки ткани и плоти даже кость виднелась. Эльф присел на одно колено и перевернул труп главаря лицом к себе. Его наполовину отрезанная голова мерзко болталась на клочке кожи. — Ну и мерзость, — поморщилась Кэсс. Как ассасин, она предпочитает более аккуратные способы умерщвления. Желательно без кишок, торчащих костей и вообще выворачиваний наизнанку. — Привыкнешь, — равнодушно кинул эльф, глянув на нее исподлобья, затем сорвал маску с лица мертвеца, являя свету немолодое, покрытое шрамами и затерявшейся в пятнах крови боевой раскраской лицо данмера. Несколько чертовски долгих мгновений он глядел в стекленеющие, налившиеся краснотой глаза, нахмурив брови и посверкивая едва заметным разочарованием в глазах. — Мораг-Тонг, — выдал он с горечью, словно вердикт, который только что решил судьбу сотен жизней. — Какого скампа им нужно было от нас? — грозно бросила девица, подрагивающим от нервов голосом. Боевое исступление стало проходить и боль в немного подлеченной руке становилась все острее с каждой секундой, вызывая у девушки лишь желание хорошенько поматериться да погромче. — Или верней сказать от тебя. Кажется этот вот, — она кивнула на труп рядом, — искал конкретно тебя. — Да, — вздохнул Сарен и почесал затылок так, будто на него налегло чувство вины. — Я эм-м… Имел кое-какие дела с Мораг-Тонг в свое время. Кажется, они мне это припомнили. Хотя, если честно, меня ни сколько не удивляет это нападение. — Да ну? А вот меня чертовски удивило. Как в трактир ввалились трое огров в латах и стали кромсать все что видят, — Кэсс уже категорически не контролировала свой язык, ибо от крика, как ни странно, и вправду становилось чуть легче. — Третье или четвертое нападение за полгода. Люсьену это не понравится, — тяжело выдавил высокий эльф и встал с колен. — Вот, возьми. Он выудил из карманчика на поясе маленький лиловый пузырек и подал девушке. Кассандра не задумываясь залпом выдула все содержимое и почувствовала, как рука вмиг перестала болеть. Осмотрев свою руку, она также заметила, что раны как не бывало. Даже шрама не осталось. Это было действительно сильное зелье исцеления, такие в аптеках только за малое состояние и по заказу купить можно и то не всегда. Нужно будет как-нибудь вернуть Сарену должок, ведь такими ценными вещами просто так ни с кем не делятся, даже если нога сломана. — Спасибо, — более бодро сказала эльфка и, наконец, встала с грязного, кровавого пола. — Советую нам выметаться отсюда и поскорее. Не хватало нам, что бы сюда еще Легион заявился, — с теми словами, альтмер быстрым шагом вышел на улицу. Девушка, не видя причины спорить, поторопилась вслед за ним, на освежающий мороз.***
Они ехали уже несколько часов, огибая призрачную Башню Белого Золота широким кругом Красной дороги, и были сравнительно недалеко от поворота на Чейдинхол. Быть может, они свернут на Синюю дорогу еще дотемна. Шелкопряд и Теневая Грива синхронно стучали копытами о стоптанный снег, где-то вдали виднелось черное пятно — Рагнар, нагнавший хозяйку после того, как опять убежал по своим делам, теперь носился по снегам как угорелый. Сарен и Кассандра молчали с тех пор, как выбрались с той злополучной таверны. Она — от усталости, он — задумавшись о своем. Первой тишину решила прервать Кассандра, вспомнив одну деталь, упомянутую эльфом чуть ранее. — Ты, помнится, что-то хотел сказать о Люсьене, нет? — скромно начала она, поглядывая на попутчика исподлобья. Сарен даже не шевельнулся, продолжая упорно глядеть на дорогу перед собой. Он молчал еще пару минут, словно подбирая нужные слова или заставляя себя думать после всей этой изматывающей заварушки. — Да, Люсьен… Он просил передать тебе, что у него есть к тебе… просьба. Деловое предложение так сказать, — альтмер сдвинул брови, будто бы вспоминая какую-то деталь. — Еще он хотел бы обсудить этот вопрос с глазу на глаз у себя в форте Фаррагут. Кэсс какое-то время удивленно смотрела на Сарена. Он сказал это как сущий пустяк, всего-лишь передал послание, но для нее мысль о том, что у Лашанса есть дело конкретно для нее, конкретно от него, взбудоражила ее уставший разум, как не смог бы даже очень крепкий эльсвейрский кофе. — Я… Полагаю, нам по пути? — сглотнула от волнения девушка, неловко попытавшись сменить тему разговора, пока ее щеки не запылали. Она чувствовала, как кровь приливает к вискам, а сердце встало в глотке. Это благоговейное чувство волнения, страха и гордости. Да она сама даже не понимала, что за чертовщина с ней сейчас творится. Неужто и правда, задание от Уведомителя после всего двух контрактов? — Полагаю, что да. Только вот Господин на днях отбыл в Черный Город. Так что встретишься с ним не раньше послезавтра, — донес Сарен, показывая девушке скомканный клочок бумаги, достаточно маленький для птичьей почты, на котором видно и было посланье от Люсьена о его отъезде. — Ну, что ж, ладно. Хоть отчитаюсь… — Не получится, — прервал ее на полуслове Леталлас слегка раздраженным голосом, — Вальтиери уехал вместе с Лашансом. — Здорово, — саркастично вздохнула девушка, закатывая глаза, — еще день самоволки? — Хех, — усмехнулся альтмер, поднимая свои янтарные глаза, чтобы встретиться взглядом с попутчицей, — я уверен, ты найдешь, чем заняться. Но в любом случае, нам пока по пути.***
Оставшиеся полдня они путешествовали почти молча, иногда обмениваясь фразой-двумя, порой даже подшучивая. Хорошенько разболтались они только когда остановились на привал где-то неподалеку от поворота на Синюю дорогу. В притаившихся под соснами развалинах того, что некогда было имперской дозорной башней, двое убийц устроили небольшой привал, намереваясь поесть и немного отдохнуть, а заодно и переждать начавшийся снегопад под полу-обрушившимися каменными ступенями. За худо-бедным ужином из сухарей и твердого сыра они немного поболтали о том да сем. Когда ужин был доеден, разговор понемногу сошел на нет и между ними повисла уютная тишина, Сарен занялся чисткой своего клинка, а Кэсс взялась подкидывать хворост в костерок, и лишь тогда голову эльфийки посетила пара мыслей. В основном мысли о давешнем контракте в Бруме. Некоторое время она просто размышляла, слегка нахмурившись, но потом решила, что ей все-таки не помешают уяснения от знающего человека, чтобы потом спать спокойно и не строить ошибочные догадки. — Сарен? — тихо позвала остроухая, играясь небольшой веточкой в огне и не поднимая глаз с худо-бедно пляшущих в снегу язычков пламени. — М-да? Голос альтмера звучал безучастно и даже отрешенно, будто мыслями он улетел куда-то далеко-далеко и был лишь половиною сознания в этом месте, в этом времени. Он кропотливо, даже любовью, начищал длинную иглу своего клинка промасленной тряпкой, не отрывая затуманенных разными думами глаз от собственных рук. — Я тут думала кое о чем… Вот, захотела пояснить. Ты хорошо знаешь ребят из Брумского Убежища? — Ты о наших шпиончиках? Да, так, немного. Я дружен лишь с некоторыми из них, в Бруме народ довольно нелюдимый, — безынтересно ответил Сарен, все продолжая свою рутину, которая, по-видимому, приносила ему некоторое моральное удовлетворение. — Шпионы? — Кассандра подняла глаза и нахмурилась, мигом позабыв, о чем хотела спросить. — В каком смысле? — Да в прямом, — все тем же тоном отозвался скучающий эльф. — У Убежищ ведь есть специализации, ты не знала? В Бруме у нас проживают лучшие шпионы и лазутчики Братства. Любые контракты, связанные со слежкой, добычей информации для Черной Руки и тайным проникновением в первую очередь перенаправляют в Бруму. Хорошие там ребята… Преданные и дружные, хотя под пятой Эдлы им порой нелегко живется, — окончил с неким грустным вздохом Сарен и аккуратно потрогал кончиком пальца острие клинка. — Преданные, говоришь? Даже если они… «еретики»? — хмуро поинтересовалась Кассандра, вспоминая улыбчивое лицо священнослужителя Девяти Божеств с печаткой Отца Ужаса на пальце. В ответ Сарен лишь с отвращением фыркнул и помотал головой, будто у него сам звук этого слова вызывал негодование и злобу. — Пфе, еретик… Сраное клеймо выдуманное придурками из Черной Руки, чтобы отсеивать «плохих» ассасинов от «хороших», основываясь только на их вере. Дерьмо собачье, — озлобленно рыкнул альмер, нахмурив свои густые брови, и Кассандра на миг даже испугалась, что не на шутку разозлила товарища, нечаянно задев того за живое. — Что ты имеешь ввиду? — осторожно подала голос девушка, с опаской поглядывая на негодующего собрата исподлобья. Сарен, видимо осознав свою внезапную резкость, глубоко вздохнул и постарался успокоиться. В конце-концов, Кассандра ведь понятия не имела, в чем причина его злобы и… обиды. — Извини, — подернул уголком губ эльф, поднимая глаза на девушку. — Я тут психую, а ты даже не знаешь из-за чего. — Да ладно, — хмыкнула Кэсс, стараясь выражать добродушие. Альтмер выпрямился, спрятал любимый клинок под плащ и откинулся назад, упираясь спиной в холодные камни разваливающейся стены. Одну ногу он выпрямил, другую согнул в колене и закинул на нее руку, устраиваясь поудобнее для предстоящего рассказа. Минутку он вдумчиво молчал, глядя на огонь костерка сквозь полуприкрытые веки. Повисшую между двумя убийцами тишину нарушал уютный треск хвороста, фырканье стоящих чуть поодаль коней да вой ветра за камнями, несшего с собой обильный снегопад. — Еретик… — вдруг заговорил он слегка охрипшим голосом, все не отрывая глаз от язычков пламени. — Ты еще много раз услышишь это слово. Тебя саму им назовут и не единожды. Кассандра с интересом навострила уши, но подавила желание задать вопрос. Ей казалось, что сейчас не следовало его прерывать… — Видишь, далеко не все в Темном Братстве проникаются его верой. Очень немногие, на самом деле. Для большинства Братство, это просто работа, новый дом и кучка людей, которых можно назвать друзьями. Им нет дела до Ситиса и Матери Ночи, но они достаточно уважают свою Семью, чтобы не нарушать Догматы и совестно исполнять контракты. Их связывает не вера, а дух товарищества. Преданность своему делу. Совесть. — Сарен вдруг опять нахмурился, его лицо исказила тень искреннего отвращения, — Но Черной Руке нет дела до таких глупостей, как дружба и любовь. Все неверующие до единого — еретики. А все еретики в глазах истинно верующих никогда не удостоятся признания, как настоящие братья и сестры. И случись в Семье беда или предательство, угадай, кто будет козлом отпущения? Первый попавшийся под руку еретик. И никого не взволнует, если палачу достанутся сапоги невиновного, если он неверующий. — Это не справедливо, — буркнула эльфка, про себя возмущаясь такой нелепости. Неужели ее хваленая Семья, так гордящаяся своими братскими узами, на самом деле погрязла в тщеславии, расизме и дискриминации? Впрочем, ее не должно было это удивлять. Люди везде одинаковы, ассасины они иль простые крестьяне. — Да, несправедливо… — эхом отозвался альтмер и потер окоченевшие руки, тихо скрипя кожаными перчатками. — И этой несправедливости не изменит даже тот факт, что больше половины всех братьев и сестер Темного Братства придерживаются собственных верований. Гогрон с его верой в Малаката, молящийся Исмиру Хавилстен, тот же Августиан, преданный Девяти, ты, я, Люсьен, Винсент… Другие Уведомители и их подчиненные. Да список «еретиков» тянется до самого Обливиона, черт побери! — Люсьен еретик? — округлила глаза в откровенном удивлении девушка. Вот уж этого она не ожидала. Нет, Первый Уведомитель конечно на фанатика не был похож, что она была абсолютно уверена, что он хотя бы в меру верующий. Вспомнить его коренную фразу «Мой голос, это воля Матери Ночи!» Сарен, приметивший на лице девушки полное смятение, почему-то заулыбался, негромко хмыкнув. — Что, и тебя покорил его актерский талант? Это его стезя, Кассандра, быть воплощением тьмы и ужаса при работе с клиентами и рекрутами. Однако какие-бы пафосные речи для внушения трепетного страха он не толкал, Люсьен агностик до мозга костей. Иначе бы он не терпел таких людей как ты, я или тот же Августиан в своих Убежищах, поверь мне. — Значит, и его могут несправедливо в чем-нибудь обвинить, да? Уведомитель-еретик… Опасная профессия, — хмуро предположила эльфка, вспоминая всю эту шумиху с предателем, в особенности будоражащую Убежища Люсьена; быть может та старуха, Эдла, бесновалась вовсе не без причины? Альтмер отвернулся, уводя взгляд куда-то вдаль, за укутанный снежной дымкой горизонт. Некоторое время он таинственно молчал, будто ее слова всполошили что-то в его разуме, навели на мысль, еще ни разу не посещавшую его голову… Быть может он, как и наивная Кассандра, верил в неуязвимость своего хозяина, быть может, он столь давно был дружен с ним, что уж и не думал о том, что служит «еретику» в глазах Черной Руки. Кажется, он и сам не знал ответа на заданный ею вопрос. А может, просто не хотел его озвучивать, зная, что он расстроит их обоих. Кэсс же просто помалкивала, терпеливо ожидая, когда Сарен мыслями вернется к ней. Пока момент тишины тянулся, девушка, сама того не заметив, принялась разглядывать профиль Душителя. Почему-то лишь сейчас она заметила, каким уставшим и исхудавшим было его лицо, будто он уже много лет не высыпался. Вдруг он ей показался очень старым, прожившим на этом свете уже не один век, хотя точно сказать было сложно, учитывая особенности эльфийской крови. Ее глаза завороженно наблюдали, как ветер треплет его золотистые локоны, распущенные и спадающие на широкие, мускулистые плечи, укрытые меховой накидкой. Спустя пару мгновений взгляд ее скользнул выше, рассматривая острую линию сильной, покрытой двухдневной щетиной челюсти, к высокой, выступающей скуле и виску, расчерченному тремя полупрозрачными полосами шрамов, судя по всему, от когтей какой-то твари или страшного кистевого оружия, которые не смогли залечить даже могучие зелья из личных запасов самого Люсьена Лашанса. В те несколько минут уютной, вдумчивой тишины, Кэсс даже начала гадать, какие истории могли бы рассказать шрамы да морщины на лице этого альтмера, такого непохожего на большинство других высоких эльфов. — За все годы на посту Первого Уведомителя, ему уже не раз доставалось за это, — тихо подал голос Леталлас, будто бы сам себе, а не собеседнице по ту сторону кострища. — Но он все равно среди лучших. Всегда был и всегда будет. Какое-то там нелепое клеймо для Люсьена ничего не значит. В его словах проскользнула гордость, уверенность. Так говорят о старых, верных друзьях, в которых не сомневались. Кассандре мелькнуло, что, возможно, Люсьена и Сарена связывает нечто большее, чем просто клятва собратьев по тени. Крепкая мужская дружба, братская любовь, простое человеческое уважение. Сколько же лет они знают друг друга?.. — Неважно, — мотнул головой альтмер и одарил девушку вялой, но теплой улыбкой. — Не бери в голову. Внутренние дрязги Братства тебя не касаются. По крайней мере, пока. — Он одним ловким движением вскочил на ноги и отряхнул снег с плаща, после чего шумно вдохнул через ноздри свежего морозного воздуха. — Думаю, нам пора выдвигаться. С теми словами эльф направился к стоящим неподалеку лошадям, а Кэсс поспешила засыпать снегом догорающий костерок, да собрать свою поклажу. Остаток пути проделали довольно быстро, благодаря ясной солнечной погоде, и к вечеру следующего дня двое путников настигли конюшни Чейдинхола. Прощаясь с Душителем на воротах города, Кассандра про себя решила, что будет разумно с ее стороны держаться поближе к Сарену, а еще лучше было бы завести с ним дружбу. Эльф оказался весьма недурен в своей работе, что навело ее на мысль, что исполнять контракты с ним может быть очень даже увлекательно, не говоря уже о том, что познавательно. Быть может, она даже осмелиться попросить его дать пару уроков фехтования, уж больно зрелищно он расправился с тройкой громил, посланных лишить его жизни!