Черный Ветер

— Вино Сурили, триста девяностого года, — констатировала бледноликая леди-вампир, мягко скользящая босыми стопами по лакированному полу особняка Вальтиери, сжимая в руках темную бутыль с длинным горлышком и выцветшей этикеткой на округлом боку. — Ты всегда любил дорогой алкоголь. Вампирий барон, что нежился в своем кресле, закинув ногу на ногу и покуривая любимую трубку, казался беззаботным и даже довольным жизнью. Прокравшаяся в комнату женщина отметила про себя, как просто и беззаботно выглядел мужчина с распущенными прядями, спадающими на обнаженную грудь, видневшую сквозь широко расстегнутую рубашку. Тело, даже бессмертное, тоже порой требует тишины и покоя в мягком кресле у яркого камина. — Если хочешь прямо сейчас ее прикончить, так и скажи, — отозвался вампирий барон, стукнув зубами о трубку, и отобрал у мимо прошедшей дамы бутыль. Мадемуазель вытянулась за спинкой кресла, сцепила пальцы на груди мужчины и любовно потерлась щекой о его висок. — Тебе только дай повод, Винсент. Когда мы в последний раз охотились? — Шар, ты же знаешь, я занятой человек, — бесстрастно пояснил бретонец и откупорил бутыль. Терпкий аромат выдержанного Скинградского вина мигом закрался в ноздри. — Ты такой жестокий, — сквозь ухмылку протянула вампиресса и отдалилась, тихим стуком босых пяток о голый полый перемещаясь к старинному резному камину, где устремила алые очи к пляшущим на сосновых головнях языкам пламени и приобняла себя за плечи в тщетной попытке унять вековечный холод в теле. — Ты больно много печешься об этой… как ее там? Клаудия? Кэрин? А, неважно. Я почти ревную. — Кассандра ее имя. И Сарин, между прочим, — поправил Винсент и оторвался от горлышка, наслаждаясь жгучим теплом добротного алкогольного напитка. — Уж это имя тебе знакомо, надеюсь? — Старый пройдоха Сарин? Он давненько разжился пеньковым галстуком, а вороны выклевали его глаза, разве нет? — Если верить слухам, — хмыкнул вампир. — Чтобы там Черная Рука не говорила, а факт остается фактом: могила его пуста и по сей день… Резкий лязг грубо распахнутой двери в дребезги разбил весь тихий покой, что еще секунду назад наполнял собой все уголки погруженной в полумрак комнаты. — Смотрите-ка, знаменитость вечера собственной персоной. Чем обязаны? — развеселено позвала Шар и развернулась всем телом к гостю, что только что бесцеремонно вломился. — Уймись, Шарэсс. Оставь человека в покое, — Вальтиери грозно сверкнул кроваво-алыми глазами, что даже в кромешной тьме светились будто адские светлячки. — Ой, да брось, Винсент. Такие истории не каждый век случаются, — попыталась оправдаться вечно молодая дама, нарочито говоря в таком тоне, будто гостя с ними в одной комнате нет. — Все об этом только и шепчутся! Таким темпом, весть и до Хай Рока долетит! При упоминании последнего Винсент озлобленно шикнул на женщину, затыкая ее до того, как она ляпнет еще чего. Знамо дело, некоторые наболевшие темы при Люсьене лучше не обсуждать, если жизнь дорога. Когда вампиресса смиренно заткнулась, Вальтиери устало вздохнул и, ничего не ответив ее неуместному комментарию, позвал в темноте копошащуюся персону. Судя по всему, кто-то собирался украсть у него еще одну бутыль запасенного еще в молодости вина. — Что за дела, Лашанс? Мне казалось, ты решил не идти на симпозиум. В задней комнатушке-кладовке еще какое-то время слышалось копошение, перезвон бутылок, скрип дерева, грохот чего-то тяжелого. Затем повисла тишина, за которой последовал короткий хлопок откупориваемой бутыли. В следующий момент в свет вышел уже сам Лашанс, заметно потрепанный, с рубашкой настежь, волосами дыбом и каким-то непонятным блеском в глазах. Не то он был зол, не то в недоумении, не то вообще в отчаянии… Сложно было сказать, глядя в лицо человека, отвыкшего от эмоций. Мужчина прильнул губами к горлышку и вмиг опустошил не меньше трети сосуда. — Люсьен, бесы тебя раздери, — хмыкнул вампир и выпрямился в кресле. — Ты будто с плахи сошел. Я такую твою физиономию едва ли видел когда-либо. Оторвавшийся от бутылки вина Люсьен грубо вытер подбородок рукавом некогда белой рубашки и уставился на Винсента своими озверевшими глазами, в полутьме комнаты казавшимися черными, как безлунная ночь. Минуту он просто смотрел; молча, задумчиво, таинственно даже, будто собирался с мыслями. — Они меня доконают, — его тон был напряженный, озлобленный, лишь усилием стальной воли не переходящий на крик. — Сведут с ума. Доведут. Убьют своими… Своим абсурдом. Жалким фарсом. Никчемной трагикомедией! Последние слова Лашанс будто выплюнул, грозно рыкнув. Нерв на виске заметно подрагивал, взгляд мужчины, казалось, на миг сверкнул чистой, неподдельной яростью. Винсент еле слышно вздохнул с каким-то странным облегчением. Вечно хладнокровный, циничный и рациональный Уведомитель, думавший, что посадил свои эмоции на крепкую цепь под крепкий замок, поддался им впервые за столько лет… Его ледяная маска треснула широкой, гадкой трещиной прямо по сердцу и именно сегодня. В кои-то веки непреклонный и вечно рациональный Люсьен Лашанс мог дать слабину и просто выплюнуть из себя весь накопившийся гной. Он просто слишком долго был спокоен. А в именно этот раз проблема была насущной, наболевшей. Она, как мозоль, появилась не сразу, но именно сейчас ощутимо заболела. — Ладно, малыш, — спокойно выдал Винсент и вновь откинулся на спинку кресла. Его партнерша мягко скользнула пятками по полу и устроилась на периле по правую руку барона, одну из своих белых, длинных обнаженных ног закинув на его колено. — Что там этот раз? Коррумпированные информаторы? Разграбленные караваны? Рейды в убежища? Лашанс глубоко вдохнул и шумно выдохнул. Внезапная ярость отступила, на сердце вновь стало прохладно. Он пригубил вина и медленно направился к камину. — Сколько лет прошло… Атрибуты меняются, а власть все та же. Прогнившая. Грязная, — приобретшим привычное хладнокровие тоном буркнул Лашанс, ворочая кочергой угли в камине черного мрамора. — А-а, — понимающе закивал Винсент, — теперь они заставляют тебя плясать под их дудку. Кажется, они позабыли, что в Чейдинхольском Убежище есть только один хозяин, — последнее предложение вампир произнес медленно, строго, даже жестоко, чем заставил своего бывшего ученика обернуться. — Дело не только в этом. С их напором в ваш адрес, — он обвел рукой Винсента, иллюстрируя вампиром все Убежище, — я в силах совладать. Но… — Они могут заявить права на твой маленький трофей, эту Сарин? — вдруг подала голос доселе молчавшая Шарэсс. Лашанс неохотно кивнул и сделал пару шагов в сторону, допивая остатки вина. — Они все еще прекрасно помнят его, старого и небезызвестного в наших рядах Сарина. Теперь, заподозрив среди нас его потомка, они просто так не успокоятся, о нет. Грызня начнется, знай только когда… — Ничего удивительно, говорю я, — поднял свою бутыль Винсент. — Он был славный малый, работу свою любил и выполнял на совесть, Братство таких не забывает. Как бы то ни было, лучше следуй своим планам, дружище, распоряжайся ею хотя бы пока она в твоей власти. Чем раньше ты начнешь заточку клинка… — Которая, кстати, крайне успешно сегодня была начата, — улыбнулась во все клыки девица и, мягко соскользнув с перила кресла, сделала пару шагов в сторону Уведомителя, храня в своей позе тонкий намек на усмешку. — Глубо дрессировать пса, не убедившись сперва, что тот не покусает кормящую его руку, — сухо выговорил Лашанс, почувствовав подкатывающий к глотке ком. — Ты всегда был коварен, Лашанс. Дамы не зря от тебя без ума, — с напускным разочарованием вздохнула вампиресса, закатив очи к потолку. — Она бесполезна для меня без своей безоговорочной преданности, — равнодушно бросил Люсьен. — Я больше не хочу… рисковать. — Хитер, лис. И так жесток, — переигранным жалостливым тоном вздохнула девушка и скользящей тенью удалилась восвояси, лишь донеслось на последок из коридора кроткое «Какая печаль.» Лашанс устало вздохнул и потряс бутылью. Обнаружив, что она пуста, раздосадовано вздохнул, но Винсент протянул ему свою. Мужчина от души пригубил алый нектар. — Люсьен. Я понимаю, что ты задумал. Все это обоснованно подозрениями, которые кажутся крайне правдивыми, но Сарин… Аккуратней с ней, — лицо Винсента затянула мрачная тень, хранящая в себе следы искреннего беспокойства. — Дурная кровь ведь… наследуема. — У меня не самый богатый выбор, брат мой. Из всех зол я выбираю меньшее. — Не пойми меня превратно, Лашанс, я не против того, что ты затеял. — Винсент устало вздохнул. — Все что ты ни делаешь, ты делаешь на благо Семьи, Ситис свидетель. — К тому же, ты прекрасно помнишь нашего старого… друга, Сарина. Шального наглеца с сердцем прирожденного убийцы, — Лашанс ухмыльнулся краем губ, поддавшись мимолетному, туманному воспоминанию из своей молодости. Вампир тихо хохотнул и взмахнул бутылью, ухмыляясь. — И ты решил пустить в дело его наследие… Под своим тонким руководством. Лашанс повел плечом и промолчал, уведя тяжелый взгляд к тухнущему пламени, славшемуся по раскаленным докрасна паленьям. В комнате повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь треском в камине и гулом ветра за окном. Молчание прервал чуть хрипловатый, тихий голос вампира-барона: — Люсьен. Матери ради, не сгуби дитя. Ответом ему стал глубокий вздох. Люсьен повернулся к своему другу с горькой ухмылкой на губах и пригубил вино. — Ничего не обещаю, — ровно ответил Уведомитель и направился в сторону двери в коридор. — И умойся, бес! Нам еще гостей развлекать, — донесся до Лашанса голос вампира, вслед за которым ушей мужчины достиг пьяный рык Гогрона с того конца имения, который, судя по всему, приступил к любимому делу — демонстрации силы.