«Надвигалась ночь, матерь страха и тайны.» Герберт Уэллс. Война миров
***
Кассандра стоит на краю скалы и глядит на горизонт, туда, где лиловые небеса целуют золотое море, принимающее в свои объятья усталый Магнус. Ее руку крепко сжимает сестра. Клаудиния тоже смотрит вперед, неотрывно, затаив дыхание. Сестры стоят, крепко сцепившись маленькими ручками, как две звезды, как две капли воды, как зеркальные отражения друг друга. Теплый вечерний бриз треплет их льняные помятые платьица и распущенные молочные косы, песчаниковая трава колышется, гладит босые ноги детей. Они стоят неподвижно, как камень Любовника, что у них за спиной. И терпеливо ждут, затаив дыхание. Вдруг Клаудиния вскидывает руку и кричит, радостно и с облегчением: — Папа-папа! Из-за горизонта появляется мачта, затем — белоснежный парус с вышитым на нем золотым ликом солнца. Оно улыбается, весело сверкая очами, колышется, когда парус треплет ветер, подгоняющий кораблик к гавани. Словно резвый жеребец по Анвильским равнинам, корабль бежит по волнам Абессина. Вставший на дыбы единорог, украсивший нос судна, подскакивает, облако белых брызг воды взрывается, и корабль словно сам встает на дыбы. Затем он проваливается, кверху подняв корму, на палубе видны точечки бегающих туда-сюда матросов, точно муравьи. «Солярис» спешит домой. Клауди вскакивает и сломя голову несется вниз, не отпуская сестру ни на миг, и Кэсс летит за ней. Разбрасывая золотой песок ногами, они спускаются к подножию скалы, бегут по пристани, стуча пятками о теплое дерево. Они обе одновременно кричат: — Мама-мама! Папа вернулся! Из толпы простолюдинов, заполнивших Анвильский порт, появляется, точно барышня из сказов, Сюзанна. В руках ее — рог изобилия, полный овощей и фруктов. В золотых косах ее — радуга летних цветов. Она светло улыбается, треплет свободной рукой белоснежные кудри своим дочерям. И они стоят так, на пристани, средь прочего люда, любуясь, как «Солярис», подобно королевской колеснице, гордо заходит в гавань на фоне заходящего солнца. Белый парус с ликом солнышка сворачивается, тяжелый якорь падает в воду. Шлюпка за шлюпкой, моряки торопятся на берег спустя шесть месяцев сплошного моря. На носу первой из шлюпок гордо стоит капитан, на его шляпе покачиваются перья павлина, кончиками пальцев он завивает свои усы, его лисьи глаза оглядывают берег. Когда они причаливают, он спрыгивает на пристань и, стуча коваными каблуками своих черных сапог, шагает в «Кубрик», развевая подола алого плаща. Клауди и Кэсс, сжав руки друг друга, с нетерпением вглядываются в лица моряков, сошедших с «Соляриса». И вот они видят его. Высокого, широкоплечего норда с густой светлой гривой, заросшего грозной бородой за столько месяцев плавания, с огромными, самыми сильными в мире руками, под чьей толстой кожей перекатываются мускулы. Он легко подхватывает какой-то ящик, закидывает на плечо и несет в сторону склада. Сестры кричат: — Папа-папа! И он останавливается, роняет ящик и почти бегом торопится к ним, улыбаясь. Подлетев к своей семье, папа треплет волосы девочками, клянется богами, как они выросли, затем подхватывает за талию свою супругу. Голодно и жадно он льнет к ее устам, как заблудший в пустыне бедуин к бурдюку с водой, обнимает ее и гладит ее локоны, усеянные радугой летних цветов. Они идут домой все вместе. Папа держит маму за руку, сестры, припрыгивая, бегут впереди, к их маленькому домику под старой, покосившейся яблоней. Там, на заметенной белоснежными лепестками веранде, папа будет рассказывать, каких чудовищ морских он видал в этом плавании, и покажет, какие подарки привез. Маме на шею он повяжет шаль из эльсвейрского шелка, сестрам вручит новые платья из Хай Рока. Они будут радоваться возвращению папы весь вечер, пока он не уложит девочек спать, нежно поцеловав каждую в лоб, и отправится с мамой в их спальню на заслуженный отдых в объятьях супруги. Но Клауди не спит — она ведь непоседа! Тычет Кэсс в щеку пальцем, затем указывает на распахнутое окно их комнаты, подле которого колышется шелковая занавеска. И Кэсс послушает ее, как всегда, и убежит с ней вместе ловить светлячков возле Русалочьего пруда. Завтра утром они расскажут папе, какие чудеса увидели той ночью, только чтобы в очередной раз насладится его громоподобным и душевным смехом. Ведь Кэсс и Клауди очень любят папу и однажды они уплывут вместе с ним на «Солярисе» в закат. Кэсс бежит за насекомым, не глядя по сторонам, смеясь и хлопая ладошами, пытаясь поймать огонек. Она в очередной раз подскакивает, силясь схватить светлячка, и она уверена, что он у нее уже в руках. Она подносит лодочку из ладошек к лицу, жмурит один глаз, другим вглядывается в щелку между руками, надеясь увидеть там насекомое. Но на руках почему-то липкий багрянец. Девочка испуганно вздыхает, расправляет руки и истерично трясет ими, пытаясь избавится от этой гадости. Но кровь сочится сквозь ладони, тянется вниз, по запястьям, как шоколадный сироп, только от нее воняет… смертью и чем-то похуже. Только сейчас Кэсс поднимает очи и понимает, что она уже не возле Русалочьего пруда с Клаудинией. Вокруг нее лишь тьма и холод, покореженные деревья, похожие на сгорбившихся чудищ, тянущих свои когти к девочке. Лес обступил со всех сторон. Она пытается делать шаг, но наступает на что-то и, тихо охнув, глядит под ноги. На земле пластом лежит мать, в остекленевших глазах ее животный ужас, на синих губах застыл несорвавшийся вопль боли и ужаса. Ее тело изломано, исполосано будто серпом или когтями, размером с ножи. И кровь. Много, очень много крови. От этого запаха сводит желудок. Женщина превратилась в мясо. Кэсс смотрит на все это и неподдельный ужас и неверие сковывают душу и тело. Она хочет закричать, но горло будто кто-то хладной лапой зажал. Она разворачивается бежать, но спотыкается об очередное тело — это Клауди. Она, как и мать, лежит так, будто ее наземь повалила чья-то сильная как у великана рука. Разбит ее лоб, глаза залиты кровью и слезами, в них застыл такой же животный ужас и боль. Ноги Кассандры подкашиваются, она падает на колени, хватает голову сестры и прижимает к себе, трясет и сквозь истеричные рыданья кричит: «Проснись, Клауди, проснись!» Она слишком юна, чтобы понять, что это невозможно. Что-то рыскает впотьмах, ветки хрустят под его тяжелым шагом. Оно утробно рычит, мечется так быстро, что Кэсс едва успевает ворочать головой в сторону звуков. Не долго думая, она вскакивает на ноги и бежит. Бежит без оглядки, что есть сил, так быстро, как только могут ее маленькие ножки. Ветки-лапы царапают девочку, будто пытаются поймать, рвут одежду, оставляют кровоточащие царапины, бьют по лицу и босым ногам. Она все бежит и бежит, а что-то страшное гонится, не отставая ни на шаг. Девочка спотыкается о какой-то корень, больно падает, проехавшись по земле и ободрав колени и ладони. Со стоном боли она поднимается на локтях, смотрит вперед и видит… Женщину в черном. Черный кринолин, траурная вуаль на глазах, огромная шляпа, сложенный зонтик в одной руке, а другую руку дама тянет к девочке и медленно делает зазывающий жест. «Иди ко мне, дитя. Ко мне.» Ее призрачный, душу леденящий шепот заставляет мурашки бежать по всему телу, но Кэсс поднимается кое-как и, прихрамывая, бежит к даме, сама не зная почему. «Да-а. Ко мне, дитя. Иди ко мне.» Голос, будто из могилы, звучит призрачным эхом в голове девочки. А дама все зазывает рукой, зазывает. Кэсс тянется к ней, пытаясь ухватиться за подол ее платья, и вмиг все обволакивает морозная, непроглядная тьма. Дьявольский, карговый смех женщины гремит сверху, снизу, со всех сторон, становясь все громче. Пытающаяся что-то углядеть, уловить в этой тьме, девочка не выдерживает этого ужаса и кричит, что есть сил.***
Кэсс проснулась от запаха горячих пирожков со сливками, что сочился через половицы из кухни снизу и заливал всю комнату. Желудок внезапно затянул оду одинокого кита и девица, потянувшись, похрустев суставами, позевав вдоволь, встала. Люсьена не было — его кровать, как заметила эльфийка, весьма педантично застлана. Кажется, он перфекционист. Интересно, как давно он ушел?.. Девушка встала посередь комнаты, почесывая шею. Сердце не колотилось, холодный пот не выступил на спине. Кажется, она начинает привыкать к кошмарам, иногда посещающим девушку без видимой причины. Некоторые вещи слишком глубоко засели в ее памяти, чтобы не напоминать о себе в уродливых снах. К счастью, на такое можно со временем примостыриться не обращать внимания. Более менее. Эх, Клаудиния… Они с близняшкой всегда безмерно любили друг друга и были не разлей вода. Похожие, как две капли и всюду ходили сцепившись ручками, а одна без другой никогда не делали никаких дел. Спали, ели, читали и играли — все время вместе. Папины любимицы, мамины ученицы. Как же так все сложилось, что одним махом не стало всего? Иногда Кэсс тайно проклинает судьбу за то, что убийца не добил и ее в ту ночь, под холмом Кватча… — Марио! Марио!!! Гоблинова голова, где ты шляешься?! Иди, подними племяшку, Обливион тебя возьми! Быстрее, слышишь меня?! — донеслось с нижнего этажа. — Д-да, конечно, курочка моя! Уже бегу! Девушка вздохнула, ухмыльнувшись краем губ. Как же приятно просыпаться в нормальной постели в окружении тепла и людей, а не дохлых троллей и светящихся грибов. Эльфийка, завернувшись в попавшийся под руку халат, вышла в коридор, где в ее сторону уже ковылял торопящийся дядюшка. Усталый, сморщенный, но с бодрым огоньком в глазах. — Вона ты где. Солнечная моя Розочка тебя заждалась, — голос старика, как всегда, подрагивал, под мутными глазами выступили темные круги, но он и виду не подавал, что ему что-то не нравиться. — Спасиб, дядь. Дальше я сама разберусь, — дружелюбно кивнула Кэсс, разминаясь с Марио в коридоре и направляясь вниз, пока старичок поохал наверх, собирать простыни. Пол во всем доме был на удивление теплым, так что Кассандра и не вспомнила про свои тапочки из овечьей шкуры. Дом, кстати, не трещал да и стекла не дрожали, а стало быть, пурга утихла. К сожалению, большинство ставней были накрепко затворены, и узнать, какая нынче погода, можно было только высунув нос на улицу, а этого девушка пока не горела желанием делать. Ей и вчерашней холодрыги хватило. Едва девушка приоткрыла кухонную дверь, как нос защекотал еще более насыщенный букет ароматов, а пред глазами предстал, кто бы мог подумать, уснувший прямо за столом Сарен. Виновница его недосыпа скрылась до половины в огромной печи и скребла сажу и пепел кривой кочергой, конечно же, не затыкаясь ни на минуту. Несчастного альтмера остается только сердечно пожалеть и понадеяться, что в пути ему выдастся свободная минутка похрапеть. Кэсс, повинуясь острому желанию что-нибудь да в рот положить, уселась за стол. Благо, на нем был и чаек, и пирожки, и даже целый пирог с клюквой. — Утречка, — тихо сказала она Сарену, клевавшему носом и подпиравшему щеку кулаком, пока намазывала маслом кусок пирога. Тот встрепыхнулся, из-за чего его солнечная грива еще больше растрепалась, и поглядел мутными, поочередно моргающими глазами на девушку, будто не мог понять, настоящая ли она, или же просто сон. — Добр… ого у-утра, — промычал он таким голосом, будто страдал от страшного похмелья. — Как… спалось? — Кажется, лучше, чем некоторым, — сочувствующе протянула она и принялась уплетать завтрак. Леталлас медленно кивнул пару раз, затем, как показалось девушке, снова провалился в легкую, спасительную дрему. — Ох ты, проснулася, — вдруг послышался громогласный голос тети Розы. Она таки закончила чистку печи и теперь стояла перед ними, вся черномазая, вытирая руки почерневшим передником. Выглядела она, как всегда, бодрой и готовой дрова рубить орочьей секирой. Как же, все-таки, хорошо, что их занесло именно сюда вчерашней ночью. — Спалось хорошо, а? Ты кушай-кушай, бока наедай, а то тощая, как умертвие, — радушно затараторила женщина и протопала на другой конец кухни, где взялась плескать водой. — Смотреть на тебя больно. — Спасибо, теть, — кинула ей вслед Кэсс и грустно вздохнула, переведя взгляд на серое лицо альтмера. Он сжал пальцами переносицу и сильно зажмурился, затем глубоко выдохнул, и эльфийка была готова поклясться, что в этом вздохе проскользнуло тихое: «я ненавижу эту женщину». Бедолага. К такому хозяин его точно не готовил. — А где Люсьен? — невзначай поинтересовалась она, на что Душитель лишь устало помотал головой. — Начальничек ваш утрецом на крылечко вышел, в одной лишь рубахе. Я ему курточку предлагала и так и этак, а он все руками отмахивался, да за дверь выскочил, — донеслось с того конца кухни. — Недалеко ушел, надеюсь?.. — немного взволнованно себе под нос буркнула Кассандра. Люсьен, конечно, обладатель безграничных талантов и наличие у него нордской закалки не должно вызывать удивления, но все же… Ушел то он утром, да? А сейчас почти полдень, если верить настенным часам с кукушкой. — Старый говорил, мол, на конюшню пошел. Ты только оденься теплее, коль пойдешь во двор! — встряла Роза, когда заметила, как Кэсс стала торопливо вставать из-за стола, чуть ли не опрокидывая стулья. — Да-да, теть, не волнуйтесь, — бросила последняя через плечо и громко хлопнула кухонной дверью, напоследок лишь скрипнув сердцем от мысли о том, что опять оставляет бедного Сарена наедине с говорливой тетушкой. — От уж молодежь пошла, — вздохнула старуха и уперлась тучными ручонками в свои широкие бока, затем обратила внимание на эльфа, пребывающего в полумертвом состоянии духа и слепо глядевшего на дверь. — Еще чайку, сударюшка? Ответом ей стал громкий бух, когда голова Сарена упала на столешницу, и последовавший затем протяжной «у-у-гу». На улице стоял лютый мороз или, как сказал бы Гогрон, стуча клыками и пряча широкие ручищи за подмышки: «охренительный дубак». Кэсс ежилась и терла руки в толстых, вязаных варежках, пока скрипя снегом топала в сторону конюшни, которую скрывали согнувшиеся под тяжестью снега ели и березы. Приближаясь, становилось все громче лошадиное пыхтенье и периодичный звонкий стук. Добравшись, эльфийка краем глаза уловила, как Люсьен приделывает на место полуотвалившуюся подкову Тенегривы. Как и сказала тетя Роза — в одной рубахе. Щеки и нос его были алыми, как речной рак, глаза блестели, а руки лишь немного побелели. Один этот вид спустил по спине Кэсс холодок. По трем причинам конечно: во-первых — от того, каким обворожительным выглядел мужчина за работой, во-вторых — от его раздетого вида, вызывавшего у девушки лютое желание напялить еще одну шубу, ну и в-третьих — от самого чертового мороза. — Доброго утра, господин Уведомитель, — с трудом шевеля онемевшими на морозе губами проговорила Кэсс, шагнув под крышу стойл. — И тебе того же, — бросил Лашанс, не подняв глаз. Он ударил еще пару раз молоточком, прежде чем отпустил копыто своей лошади, и она в благодарность тихо прыснула, мотнув гривой. — Едем? — спросила девушка и шмыгнула носом. — Чем скорее, тем лучше. Мы опаздываем на два дня, — деловито отозвался мужчина и, кинув молоток в кучу инструментов на близлежащей лавке, направился прочь из конюшни. Кэсс торопливо подтянулась следом, стараясь не отставать. По таким сугробам он уж слишком быстро и ловко ходил, право слово! — А почему опаздываем-то, сир? Нас что, кто-то ждет? — Совершенно верно. Долетев до двери широкими шагами, он остановился на крыльце и резко обернулся. — Собери коней и не забудь ранец с провизией, — наказал Лашанс и скрылся в тепле дома. Кэсс резко остановилась, так и не достигнув хаты, обреченно вздохнула и поплелась обратно. «Собери коней», — кривляясь, девушка передразнила голос Уведомителя. «Не забудь ранец! А поможет мне кто, домовенок?!» Ворча и причитая, девушка все-таки занялась делом, хотя, если честно, седлать лошадей на таком морозе дельце точно не для таких к теплу привыкших неженок, как Кэсс, ибо вопреки распространенному верованию атлетов и докторов, не каждый способен закалиться даже спустя годы жизни в лоне природы. Тьфу! Благо, вскоре появился Сарен, необычайно бодрый и с огоньком в глазах, и принялся делать всю работу за Кэсс, завершив все хлопоты в мгновение ока. Как оказалось, всему виной фирменное тетино кофе по хайрокскому рецепту. Вскоре подтянулся сам господин Уведомитель, нарядившийся в свои черные робы и с мешками припасов в обеих руках. А сама Кассандра ненадолго застряла в прихожей дома наедине с расчувствовавшейся тетушкой. Она девочке складывала последний ранец, да не затыкалась ни на секунду. -…И главное на голой землице-то не спи. А то радикулит себе вгонишь, а может и вообще без детей останешься. — Да, тетя, — монотонно, в который раз за последние полчаса, повторила эльфийка, сидевшая на стульчике у камина и невидяще глядевшая в стену напротив. В руках у Кэсс был не один мешок гостинничков от Розы. — Ну вот, последний. Съешь, пока теплое, ладно? За тетушку, — довольно сказала женщина и вручила девушке утяжелившийся вещмешок. — Конечно, тетя. За вас, — поддакнула Кэсс и накинула на плечи далеко не саму легкую ношу, от чего вмиг согнулась в три погибели. Затем Роза положила руки на плечи девицы и с какой-то странной печалью поглядела в лицо племянницы. — Ну, ты береги себя, а? Не убийся, как твои родичи, молодая больно, — грустно протянула она таким тоном, будто отправляла ребенка на войну. Кассандра от такого тетиного наплыва эмоций даже губу поджала. Все-таки, что не говори, а она хорошая бабушка. Ворчливая, немножко жадная и иногда грубит, но хорошая. Быть может, если б не она, сгинули бы все трое бравых ассасинов в снегах. — А ты еще и поглядывай вокруг, — вдруг женщина хитро ухмыльнулась вишневыми губами и подмигнула девушке. Кэсс смутилась, сама не зная почему и на что это намекает бабуля. — Теть Роз, вы о чем это? — поинтересовалась та, подозрительно прищурившись. — Ну вот, погляди — два бравых молодца. Оба сильные, статные, небось и состоятельные, — замурлыкала тетушка по-матерински тиская племяннице щеки. — Те-еть, — завыла девушка, запрокинув голову. — Ну что вы такое говорите?! — Не надо мне тут! Нынче времена какие, добротного мужика днем с огнем не сыскать! Говорила я твоей горе-матушке, чтоб за кузнеца или лавочника выходила, а она кого выбрала? — запричитала тетушка, шуточно-сердитым тоном. — Папу? — кинула ей Кэсс и попыталась отцепить от своих щек тетины руки. — Папу, — кивнула старушка. — Матроса без роду, без дому, тьфу! — Я разберу-усь, тетушка, — закатив глаза, пообещала Кассандра, мысленно умоляя Ситиса закончить эту пытку и дать ей уже оказаться в седле. — Уж разберись! Девка взрослая, але дурная, гляди еще убьешься до юбилея не дожив, — закончила свою тираду тетушка и широко отворила племяннице дверь. Сквозняк дыхнул в лицо и девушке аж не поверилось, что они наконец-то снова ринутся в путь. — Здравия вам, теть, и вы не помрите, — кинула она, выходя на крылечко со всей своей поклажей. — И вам, дедуль, тоже не хворать! До свидания и спасибо за то, что приняли. Выглядывавший из-за кухонных дверей старичок махнул ей шляпой, а тетя резво замахала тучными ручками. — Доброго пути, мил гостюшки! Захаживайте коль что, примем! Дверь захлопнулась и Кэсс выдавила из себя протяжный, облегченный вздох. Люсьен и Сарен, державшие коней под уздцы за конюшней, лишь понимающе переглянулись. Сарен весело себе под нос прыснул и, схватив груз девушки, быстро погрузил его на круп Шелкопряда. — Чтоб я еще раз сюда хоть ногу сунула!.. — озвучила свои мысли эльфийка, запрыгивая в седло. — А что? Сливочные пирожки у нее вполне себе ничего, — бодро отозвался Леталлас где-то за спиной. — Это ты так чирикаешь пока кофеек действует, — подметила девушка и пустила коня рысью вслед за Тенегривой, унесшей Люсьена уже на приличное расстояние. Хором хохотнув, Сарен и Кэсс, параллельно поравнявшись, сев на хвост Лашансу, принялись травить байки. Погода была сопутствующая: крепкий мороз, мельком выглядывающее из-за толстой шкуры серых туч солнце и легкий ветерок, несший снежинки прямо в лица путников. Такими темпами они очень скоро пересекут холмы и доберутся до предгорий Чейдинхола. А там, если верить предположениям Сарена, им нужно будет найти тропку в горы, бегущую по хребту Джерол на запад. Где-то там, в снегах лежат ворота в этот самый горный городишко, о котором Кэсс так ничего доселе и не узнала. Ну что ж, остается лишь набраться терпения и понадеется, что на их долю больше не выпадет природных ненастий, которые так люто сбивают с пути и уносят ветрами да вьюгами в совершенно противоположную сторону!***
Ночь была тихой. Даже слишком тихой, по мнению Кассандры. Кое-где потрескивали ветки деревьев, иногда завывал ветер, эхом теряясь среди высоких скал, но большую часть времени было мертвецки тихо. Эту густую, тяжелую, гнетущую плечи тишину, которую можно было ложкой черпать, как кашу, не разгонял даже синхронный стук двенадцати копыт и сиплое пыхтение лошадей. Безлунная ночь, холодная, как зимний лед, укутанная тенью… Кэсс ехала посередине, как и всегда уперев в спину Уведомителя цепкий взгляд. В ее белобрысой головке все роились надоедливые мыслишки, будто тараканы, и никак не покидало беспокойное чувство тревоги. Атмосфера была какой-то больно напряженной, будто эта ночь скрывала от них какой-то темный секрет. Молчаливый лес нагонял жуть своей тишью и темнотой, что казались такими неестественными и неуместными в таком месте, в такое время. Эльфийка одернула себя и заставила выкинуть из головы нелепый страх перед каким-то темным лесочком. Люсьен и Сарен — профессионалы своего дела и они на ее стороне, так что никакие бабайки, разбойники или дикие звери ей не страшны. Верно? Верно. А Уведомитель, похоже, хорошо знал дорогу — Теневая Грива уверенно шагала по невидимой тропе вверх, в сторону скалистых уступов. Если верить Сарену, Колдстоун, это изолированный приграничный городок, живущий по своим законам и правилам, отрезанный от остальной Империи высотой и горами. «Будь внимательна и осторожна», — как-то обронил Леталлас посередь рассказа. «Народ в Колдстоуне не такой, как в любом другом городе Сиродила. Он очень… специфический.» Кэсс почему-то совсем не обнадежили слова Душителя. Сама про себя она решила, что будет держаться поближе к этим двоим и не будет говорить ни с кем без особой на то нужды. «Изолированный горный городишко» звучит почти как идеальное название для очередной страшной сказки, которую рассказывают на привале у костра. Где-то вдалеке послышался лай лисицы, разрезавший давящую тишину, будто осколок стекла. Теневая Грива ускорила шаг и рысью поскакала наверх. Кассандра пришпорила Шелка и подняла глаза. Там, в вышине, среди заснеженных деревьев сверкал огонек. Эльфийку это напрягло. Лагерь так высоко в горах? Так далеко от дорог и селений? Но Люсьен, кажется, знал, куда идет. Они поднимались с трудом, по крутому склону, и огонек кострища приближался медленно. Достигли его трое всадников, казалось, спустя целую вечность. Лагерь был обставлен довольно уютно: одна палатка из толстых шкур, дубильный станок, большой, обложенный камнями костер, над которым жарился кролик, поодаль стояла стойка со всяким оружием. Хозяин лагеря, кем бы он ни был, удалился в лес, верно за хворостом или на охоту — вереница широких человеческих следов и цепочка отпечатков собачьих лапок убегали в темноту за пределы стоянки. — Оставим коней тут, — вдруг подал голос Лашанс и, резко остановив Тенегриву, спешился. Кэсс это заявление, мягко говоря, сбило с толку. Но… Люсьен ведь знает, что делает, так? Девушка нехотя слезла с мягкого, оббитого шкурой волка седла и огляделась, пытаясь понять, почему они тут остановились. Уведомитель сразу повел свою лошадь чуть дальше, где, за кустиками, оказалась покосившаяся коновязь. Повязав Теневую Гриву, Люсьен быстро скрылся в темноте, девушка даже не успела заметить, как он пропал. — Пошли. Подождем хозяина у ворот, — послышался голос Сарена, когда его рука мягко легла на плечо Кассандре, от чего та нервно вздрогнула. Спрашивать, что за ворота и где, она не стала и просто молча проследовала за Душителем куда-то вверх, по стоптанной тропке. Завернув за валуны, они наткнулись на невысокие, каменные ворота прямо в черном камне промерзшей скалы. Невысокие — всаднику пришлось бы пригнуться, чтобы проехать, а шириной лишь в две обычных двери. Незнающий дороги и невнимательный человек может наткнуться на этот проход только случайно, ибо от скалы отличить практически невозможно. Зачем городу так изолировать себя от остального мира? Или они товары по воздуху возят? Это Кэсс узнает не раньше того, как увидит воочию. — Значит, он так и не вернулся, — донесся голос Лашанса сзади. — Да нет же, говорю вам, — отозвался незнакомый, охрипший мужской голос. — И не вернется, поверьте. Пропасть на месяц в горах? Смерть, как пить дать смерть его настигла! От как чую, повязали беднягу. — Прискорбно, — из-за валунов показался Люсьен в сопровождении низенького норда с густой бородой, несшего факел, а вслед за ним семенил косматый волкодав с потрепанным ошейником. — Э, господин. Что информатору сказать-то? — осторожно спросил охотник вполголоса. — Ничего, — грубовато отрезал Уведомитель и, сбавив шаг возле своих подчиненных, обернулся на норда. — Незачем ему знать об этой… задержке. Я сам обо всем позабочусь. — А-а… — старичок странно покосился на Кэсс и Сарена, затем на Люсьена. — Как скажете, сэр. Лашанс кинул ему мешочек с золотишком, который норд мигом поймал и потряс возле уха. — Коней береги, — приказал Лашанс и кивнул Сарену. Душитель послушно отворил врата и трое ассасинов скрылись впотьмах холодного туннеля.***
Распахнувшаяся дверь впустила в таверну сгусток морозного ветра и облако мелкого снега. Дверь, отвратительно скрипнув, захлопнулась, выгоняя прочь пургу. Мелкая фигура с горой снаряжения за плечами с грохотом села, точнее, повалилась на ближайшую лавочку и, глубоко вздохнув, протянула ноги к открытому очагу. Снег на меховых сапогах быстро таял, образуя лужицу под ногами и стулом. Путница скинула заснеженный капюшон и пригладила вставшие дыбом волосы, белеющие, как тот снег. На щеках и носу эльфийки алел румянец, в глазах поблескивала усталость и некое умиротворение. Хорошо снова оказаться в тепле и уюте, пусть и под аккомпанемент ароматов блевотины, кислого пива и промасленной кожи. Следом в трактир проскользнул высокий эльф с не меньшей поклажей всякого добра и рухнул рядом с подругой. Трактирщик подозрительно оглядел странных посетителей, харкнул в кружку и принялся полировать ее нутро почерневшей тряпкой. — Так, снимаем комнату на троих. Чем меньше, тем лучше, — зашептал, склонившись к Кассандре, Сарен и стал пересчитывать септимы, что он держал в руках. Отсчитав ровно тридцать, протянул девушке. — Еда у нас есть, так что сегодня обойдемся. Возьми комнату, если есть, на чердаке или в подвале, — объяснил он девушке. — Подвале? — переспросила она и подозрительно прищурилась. — Не спрашивай, — вздохнул Сарен и вручил девушке еще двадцать монет. — Прикупи выпивки, поспрашивай слухов, в общем, замасли трактирщика. Иначе, чуть что, он быстро страже накаркает. Надо создать впечатление, что мы торговцы и путешественники, поняла? Девушка кивнула. — Хорошо. Люсьен придет на ночь глядя… — закончил отдавать пояснения эльф и встал с места, накинув на голову капюшон. — Ты тоже уходишь? — девушка откровенно надеялась, что парень составит ей компанию, но, похоже, этому не бывать. Едва они пришли в Кодстоун, перейдя мост над обрывом, Люсьен сразу ушел в сторону главной части города по одним лишь ему известным делам, а Сарен потащил Кэсс в шахтерский городок, отделенный от «богатой» части вереницей скал и разницей в высоте. На входе их приветливо встретил скелет в клетке, возле которого стоял знак с красноречивым предупреждением: «вот что бывает с ворами в Колдстоуне», затем их поприветствовали кислые морды шахтеров, обитающих в этих покосившихся, кучками ютящихся халупах, да и стражники, всем своим видом намекая, как зорко они следят за странными гостями. Однако новоприбывших никто не трогал и слава Ситису. — Надо помочь Люсьену, — объяснился Сарен. — Но я вернусь раньше, не волнуйся. — Угу, он ведь так и не сказал, что мы тут делаем, — заметила Кассандра, на что Душитель понимающе закивал. — Вернется, скажет, что делать дальше. Ты, главное, ни с кем не говори, никому дверь не открывай, поняла? Девушка энергично закивала. — Вот и отлично, — махнув рукой на прощанье, Душитель чуть ли не выбежал из таверны, резво хлопнув дверью. Тяжело вздохнув, Кассандра оглядела замызганный трактир, в котором они остановились и где было всего полтора человека (да и те с пьяна без чувств), затем встала и неохотно потопала в сторону хозяина таверны, что с грозным видом протирал барную стойку. — Доброго дня! — криво улыбнулась девушка, стараясь не переиграть и не вызвать подозрений. — Комната на троих есть?***
Кэсс вскочила, как ошпаренная, когда в дверь раздался настойчивый стук. Девушка, как и велел Сарен, сняла номер, распаковала их вещи и заперлась в комнате, устроившись в дальнем конце у камина и почитывая найденную на столе газету. К сожалению, ни чердак, ни подвал не были доступны для снятия, так что пришлось довольствоваться обычным вариантом. Эльфка встала и, прошлепав босыми пятками в пол, прильнула ухом к двери, неуверенно шепнув: — Кто там? — Свои, — донесся Саренов голос. Не мешкая, девушка отперла дверь и, едва ее открыла, внутрь влетел альтмер, затем высунул голову в коридор, несколько раз поглядел направо-налево, и запер дверь, спрятав ключ в карман. — Сарен, что происходит? — нетвердо спросила девушка, обратив внимание на то, каким взволнованным он выглядел, да и вел себя так, будто на него напала сильная паранойя. — Никто не приходил? За тобой следили? — спешно спросил он, проигнорировав вопрос девушки, на что та непонимающе помотала головой. — Н-нет, а кто должен следить за мной? Эй, Сарен, что за дела? — Хорошо. Что не приходил, очень хорошо, — он нервно побродил по комнате минуту-две, затем, наконец, успокоился и, пройдя к той кровати, на которую девушка взвалила всю его поклажу, принялся раздеваться. — Может нам повезет сегодня и никого не взволнует, кто мы и откуда. — Саре-ен, — протянула девушка недовольным тоном и сжала кулаки. — Что. Происходит. Стянув рубашку, эльф обернулся и как-то непонимающе поглядел на нее. — А? Элементарная осторожность, — он улыбнулся. — Осторожность? Ситис! Ты ведешь себя так, будто за нами сами стены следят! И куда подевался Люсьен? — требовательно вопросила она, затем ее взгляд непрошено с его лица скользнул ниже. Кожа у Сарена и правда казалась золотой. Наверное, выстави его сейчас под солнце, засиял бы подобно айлейдской статуе. Стоит отметить количество гадких резаных, колотых шрамов, белесых ожогов и прочих свидетельств его бурной профессии, покрывавших его широкую грудь и длинные руки. Хм, за Мари остается лишь порадоваться, эльф из себя очень даже ничего: высок, мускулист, гибок как змея и силен как медведь. — Да за нами не только стены следят. А господин… у информатора, — пояснил Душитель после того, как натянул на себя простую льняную одежду для сна. — Или еще где… Разведывает обстановку в общем. Затем, закончив вечерние приготовление, плюхнулся на кровать и подложил руки под голову, блаженно потянувшись. Наконец-то он выспится! Более менее… — Мы тут… планируем шпионскую операцию, — подал голос альтмер, когда ему стало слишком неловко под пристальным и ожидающим взглядом девушки, все еще стоящей посередь комнаты. — Ну? — подбодрила она и присела на край его кровати, взглядом настойчиво прося не молчать. — Если вкратце, то может так случиться, что и убивать никого не придется. Люсьен задумал кое-что и… ему надо собрать сведения с округи, — неохотно продолжил Сарен. Кассандра поджилками чувствовала, как он боится сболтнуть лишнего, что могло бы привести его хозяина в ярость. Люсьен кое-что скрывает от девушки, не без важной на то причины и наверняка не раскроет карт раньше, чем задумал. Хотя, если честно, эльфийка уже порядком подустала от всей этой таинственности. Она просто хочет уже, наконец, понять, какое ее чертово отношение ко всей этой непонятной миссии и все. Сарен, будто прочтя ее мысли, тихо вздохнул и грустно ухмыльнулся. — Потом узнаешь. Все встанет на свои места и спадет пелена неясности, — подбадривающее заверил эльф, на что девушка лишь помотала головой. Стук в дверь заставил этих двоих нервно дернуться, но Сарен быстро вскочил с места и подлетел к двери — стук имел особенный ритм, который, судя по всему, означал, что пришли свои. Кэсс облегченно вздохнула, завидев на пороге пропащую пташку. — Ну наконец-то, господин! Я уже начала волноваться, что вы нас навсегда покинули, — улыбнулась эльфийка, пытаясь пошутить, но лицо Люсьена так и осталось неизменно каменным. Кажется, дело серьезное. — Почта. От Семьи, — коротко сказал Лашанс, затем снял перчатки, стряхнул снежок с капюшона и достал из складок мантии перевязанные алой ленточкой конверты. Вручив послания, мужчина устало поплелся в другой конец комнаты, дабы стянуть с себя мокрую уличную одежду. Кажется, беготня «по делам» недурно его вымотала… Девушка, получив свои письма, с детским упоением оглядела надписи на конвертах. Письмо от Винсента, от Мари и… не подписанное. Хм, странно. Не мешкая, Кэсс вспорола ножичком первое письмо. Элегантные, завитые буковки алыми чернилами… Черт побери! Кэсс только сейчас осознала, как соскучилась по Винсенту за эти дни! «Кассандра!Пишу второпях, ибо не имею в своем распоряжении много времени. В Черном Городе настоящий бедлам и ныне мое присутствие требуется сразу в нескольких местах. Политика даже в Темном Братстве остается политикой! Что не день, так очередное собрание или заседание, где обсуждаются совершенно нерелевантные ныне дела. В любом случае, я хочу дать тебе дружеский совет, ибо, по моим подсчетам, вы уже должны были достичь города холодных камней. Во-первых, никому ничего не рассказывай и следи за своим поведением. В Колдстоуне свои законы, а Люсьен с Сареном не всесильны. Там повсюду глаза и уши, повсюду Мораг-Тонг. Если враги прознают о вашем присутствии в городе, конфликта не миновать, а это нам, девочка, совершенно не на руку. Во-вторых, если тебе выпадет возможность, заведи знакомство с господином Эмилем Дюкастом, торговцем-дворянином, ныне остановившемся на месяц в колдстоунском Отеле, Льюином Тенебоем, коего можно найти в заброшенном доме обветшалого района Колдстоуна, и, наконец, Матильдой Ясновидицей, обитающей там же, где и мистер Тенебой. Дружба с этими людьми в будущем может принести тебе немалую пользу, а помимо всего прочего, с двоими из них ты уже, в принципе, знакома. Смотри шире, дорогая Кассандра. Это место имеет особое значение для тебя. Возможно, ты вынесешь из этого приключения ценный урок. Что же, желаю удачи тебе на твоем первом особенном контракте с Люсьеном. Не забывай приглядывать за ним и написать мне, если вдруг заподозришь что-то неладное. Постарайся не умереть и вернуться к нам. Семья скучает, но я передам им твой пламенный привет.
Винсент Вальтиери»
Сколько всего интересного, однако. Знакомство с тремя людьми, двоих из которых она уже знает? Но она в этом месте в первый раз в жизни! И Мораг-Тонг тут же? Хм. Это не удивляет, учитывая, что до Морровинда отсюда буквально рукой подать. Надо будет разыскать этих людей, упоминаемых в письме, а Сарена расспросить про Мораг-Тонг. Может, это и есть их миссия? Шпионить за врагами тут? Но не-ет, бред какой-то. Люсьен послал бы агентов, а не явился сам, верно?.. Второе письмо было от Мари, и Кэсс, едва сдерживая детскую ухмылку, быстро развернула его. Каракули, чернильные пятна, пузатые буковки, почерк детский, как и сама Антуанетта. «Кэсси, Обливион тебя возьми!Где тебя носит? Нет, я, конечно, понимаю, что задание, все дела, но ты хоть скоро вернешься? Уже больше двух недель прошло! Семья уже вернулась в Чейдинхол, жизнь вошла в привычное русло. Контракты-дом-дом-контракты, как всегда. Без тебя здесь скучно, не с кем даже погулять! Гогр и Тэл, похоже, замутили настоящую семейную жизнь, но подробности узнаешь сама, когда приедешь. У Винсента для тебя какой-то большой подарок. Интересно, это потому, что он как-то прознал про твой день рожденья? Если так, то жди большой пирог с малиной! Еще ходят слухи, что у нас новичок появиться, но такие слухи часто курсируют по Убежищам, так что я особо не обольщаюсь, а ты не пугайся, ты по-прежнему у нас самая младшая и любимая. Кстати, как там Сарен? Он обещал встретиться вечерком, когда вернется, так что береги его там, ладно? А ты сама не упускай Люсьена из виду и не держись особняком. Это задание — отличный шанс познакомиться поближе, ты так не думаешь? Не угробься там.
Твоя Мари»
Эх, Мари, Мари… Кассандра не назвала бы их лучшими подругами и некровными сестрами, но глупо врать, что бретонка своим простодушием не греет душу эльфийке, за несколько лет жизни в дебрях отвыкшей от общения с людьми. Да и приятно, черт возьми, когда о тебе кто-то думает. И, похоже, она глаз на Сарена всерьез положила. Надо будет помочь ей с этим по возвращении… Если они вернуться. Ну и конечно ее комментарий о Люсьене был крайне лишним. Понятно, что подруга хочет подбодрить и развеселить, но Кассандре лишь сжималось горло, вспоминая такой далекий бал в Городе, который она помнила, будто он был вчера. Заметно похолодевший за это время Люсьен тоже не радовал, и девушку давило чувство вины, будто она совершила страшнейшую ошибку и нанесла господину Уведомителю непростительное оскорбление. Хотя в тот момент он выглядел вполне… довольным? Кэсс встряхнулась и помотала головой. Незачем думать о таких вещах, когда есть дела поважнее. И третье письмо… Совершенно белый конверт, запечатанный пустой печатью… Интересно. «Дорогая сестра Кассандра,и как тебе живется под началом великого Люсьена Лашанса? Он великолепен, неправда ли? Непревзойденный профессионал, рациональный мыслитель, прирожденный лидер… Можно целую вечность описывать его таланты, а плохие качества едва ли найдешь. Конечно, именно таким и должен быть будущий Слушатель и верный сын Матери Ночи! Истинным воплощением могущества Ситиса и самой Смерти. А ты, судя по тому, что я слышал, достойна своего господина. Лояльна, честолюбива, воспитана… Говорят, он увидел в тебе нечто особенное и теперь выделяет на общем плане остальных братиков и сестричек из Чейдинхола, не так ли? Да, конечно, все именно так. Ребятам не повезло, у хозяина новый питомец! Вы оба — идеальные хозяин и слуга. Не постесняюсь предположить, что вскоре ты заменишь ему этого лизоблюда высокородного, Леталласа, который, кажется, за шесть лет верной службы уж поднадоел своему господину, сапоги-то уже до подошвы слизал. О нет-нет, не подумай, что я имею что-то против вашей компании! Невозможно смотреть на Люсьена не испытывая трепет и восторг, напополам с восхищением! Возможно, и ты вскоре будешь вызывать такие же эмоции у желторотых новичков, хм? Такая лояльность, как у тебя, всегда покупает расположение таких, как Лашанс. Ведь вы… верите друг другу, верно? Но не прими мои слова в штыки, дорогая сестра. Я лишь хотел сказать тебе, что ныне интересные времена наступают в нашем Братстве, и мне не терпится увидеть, какую роль ты сыграешь в дальнейшей судьбе Семьи… И Люсьена Лашанса! Берегись, сестрица, и не теряй бдительность. У нас много врагов.
До скорой встречи — Брат»
Кассандра еще долго сидела в неком ступоре и глазела на бумагу, исчерченную скачущим почерком бурыми чернилами, на таинственную подпись без имени… и не могла понять ровным счетом ничего. Сначала она подумала, что кто-то попросту ошибся адресом, но заголовок ясно гласил ее имя. Во имя Ситиса, что за чертовщина?! Кто этот таинственный «брат» и почему он так странно говорит о ней и о Люсьене в частности? Он восхищается Лашансом, но, тем не менее, между строк будто проскальзывает некая вражда или даже больше — помешательство. И этот странный тон, будто написавший сий бред хорошо знает девушку. Он следит за ее продвижением в Темном Братстве? Да еще и это «Берегись, у нас много врагов». Звучит как самая настоящая угроза, если честно. Странно, чертовски странно. В этом ненормальном письме чувствуется и угроза и пожелание удачи, и ненависть и восхищение, и враждебность и дружелюбие… Сумасшествие и гений. Кассандра, в третий раз пробежав глазами по вычурным буквам, про себя решила, что это письмо не имеет особого значения. Просто кто-то из Семьи выразил ей свое расположение, что еще раз доказывает радушие и сплоченность всех членов организации. Эльфийка сочла письмо недостойным тревог кого-либо из напарников и просто спрятала его вместе с остальными в книгу, чтоб не помялись, а ту — в походную сумку. Как никак, есть дела поважнее, чем чтение открыток от друзей.***
— Значит, связной информатора сгинул в горах, несомненно, его разоблачил враг… Сам информатор ничего толком не знает и отказывается копать глубже из страха за свою жизнь, а искомую нами цель можно найти только в богатом районе города, в самом сердце «осиного гнезда», — подытожил Сарен, когда Люсьен окончил свой доклад. — Господа, по-моему дела у нас не очень. Трое ассасинов собрались в кружок у камина, расстелив на обеденном столе карту местности и откупорив бутыль вина, дабы было чем промочить горло после долгой дискуссии. Чем Люсьен, отдохнув с дороги и расслабленно распластавшись на стуле, и занимался — аристократично потягивал вино. — Да, задержка, но не смертельная, — равнодушно отозвался Лашанс и подлил еще алкоголя в свой кубок. — Это означает, придется добывать сведенья в том элитном клубе… — нахмурился эльф и тыкнул пальцем на серый квадратик на карте, являвший собой здание. — Это может быть непросто, так? — спросила Кэсс, проследив за пальцем альтмера. — Для этого здесь ты, — озвучил свою мысль Люсьен, поставив пустой кубок на стол и глянув на свою юную протеже исподлобья. — Я? — она удивленно уставилась на Уведомителя. — Погодите… Что?! — Ты-ты, — кивнул Лашанс, его губы выгнулись в еле заметной, коварной ухмылке, всего на мгновенье. — То есть… — Кассандра нервно хмыкнула. — Вы хотите, чтобы я пошла в бордель? За информацией? — Мы прихватили тебе милое платье, — улыбнулся Сарен, переглянувшись со своим господином, и эльфийка в неверии и возмущении открыла рот, пытаясь что-то возразить, но столь велико было ее возмущение, что все слова застряли в глотке и она, похлопав ртом, как рыба, лишь обиженно зыркнула на мужчин, чем вызвала у Душителя веселый смешок. — У тебя из нас троих личико наиболее подходящее для… очарования. — Очарования?! — Кэсс подскочила на месте, стукнув кулаками о столешницу. — Вы что, хотите, чтобы я кого-то соблазнила? — Добыла сведения, — деловито поправил Люсьен, но девицу это ничуть не утешило. — Возможно, тебе придется станцевать ему лично, — улыбаясь, добавил Сарен, чем окончательно добил Кассандру. — Да вы издеваетесь! — взвыла девушка, хватаясь за голову и устремляя очи к потолку. — Кассандра, — серьезным тоном позвал ее Лашанс. — Сами знаете, какие отношения у меня с мужиками и что я думаю о… таких вещах, — взмолилась девушка. — Сарен, кажется, у нас яды кончаются… — обратился к своему убийце Уведомитель. — А? Правда? — удивленно моргнул эльф, затем вдруг что-то осознал и торопливо стал собираться для улицы. — Алхимик еще работает… сбегаю к ней. Люсьен молча проследил за тем, как парень выскользнул за двери их номера. Повисла гнетущая тишина, и Кассандре казалось, что Люсьенов взгляд ее просто вдавливает в пол, как огромный валун. — Господин… — жалобно позвала девушка, чувствуя, как колотиться о ребра сердце. Люсьен встал из-за стола и побрел в другой конец комнаты, где принялся копаться в каких-то бумагах, раскиданных по его прикроватному столику. — Ты, верно, не осознаешь всего масштаба ситуации, — проговорил Уведомитель и кинул на нее мимолетный взгляд через плечо. — Правильно, ведь это мы постарались сохранить все в тайне, для всеобщего блага, конечно. — Люсьен, что происходит? — она уперла щенячий взгляд ему в спину, будто надеялась, что та ей все поведает. — Когда-то весь этот регион был в нашей власти, — начал Люсьен пониженным тоном, как заметила девушка, полным какой-то болезненной обиды. — Мы контролировали любые передвижения по всем местным перевалам. Но однажды пришли Мораг-Тонг и забрали то, что всегда было нашим, сделав, тем самым, нашу работу в этом районе почти невозможной. Кэсс молчала, чувствуя, что сейчас нужно слушать навострив уши и кропотливо впитывать каждое сказанное им слово, потому, что это чертовски важно. Лашанс продолжал: — К северу отсюда, на горном перекрестке, откуда открывается вид на Скайрим, Сиродил и Морровинд, стоит древняя крепость — Железный Бастион. Некогда двемерская мастерская долгие века служила нам как арсенал и форт, защищавший нас от любых угроз и Мораг-Тонг в частности. Его у нас тоже отобрали. — Люсьен обернулся, устремляя донельзя серьезный взгляд в лицо Кассандры. — Грядут тяжелые времена, Сарин. Нам нужно готовиться к худшему, даже если оно не настанет. — Ты хочешь вернуть Братству эти земли? — предположила девушка и Люсьен, невесело вздохнув, кивнул. — Проще сказать, чем сделать. Подкаменная крепость, Бастион, неприступна с земли. Либо по воздуху, либо по подземным туннелям. — Дай угадаю. Мораг-Тонг сидят в Бастионе, как крысы в своей норе, и нет способа туда попасть? Люсьен помотал головой. — К счастью, мы знаем больше секретов этой крепости, чем они. А к несчастью, Бастион взять лишь целым отрядом элитных лазутчиков, поэтому прежде чем начинать операцию, мы должны убедиться, что не посылаем их на бойню. Мораг-Тонг не берут пленных. — Ясно, — выдохнула девушка. — Так… у кого и что мне надо выведать? Люсьен ухмыльнулся краем губ и склонился над картой, разостланной на столе, затем внимательно заглянул в лицо своей протеже, на которую вот-вот собирался возложить невероятное доверие и чертовски огромный риск. — Запоминай. Темный эльф, богач из Ввандерфелла, а потому обладает резким акцентом. Высокий, рыжеволосый, носит белые, шитые золотом одежды. Любит вина, самоцветы, женщин с экзотической внешностью. Посещает бордель между одиннадцатью и пятью часами ночи. В его распоряжении знание о том, где на горных склонах разбиты лагеря стражи, когда на стенах меняются часовые… Он был там и знает достаточно, — на одном дыхании вымолвил Люсьен, наблюдая за реакцией девушки. Кассандра, у которой голова шла кругом от полученного аврала информации, даже не дрогнула. Лишь нервно сглотнула вставший в глотке комок. — Я поняла, господин. Сделаю все, что смогу, — она опустила глаза, когда говорила последнее. Уже привычным жестом, Лашанс взял ее подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. — Я рассчитываю на тебя, Кассандра, — ровно сказал он, и девушка более твердо кивнула.