Восход несчастливой луны

x ambassadors - jungle

Сутки мы шли без остановки. Моя горсть бананов закончилась к вечеру — новому телу требовалось больше еды, чем я привыкла — и на ее смену пришли закопченные толстые пальмовые черви с древесными жуками. Экзотический деликатес. Ела я его с гримасой отвращения. Зэмба скрашивала долгий путь историями. Пробираясь сквозь густые заросли она рассказывала мне о Боа. Что когда-то он был кипучим вулканом, но со временем потух. Море, бурлящее вокруг, успокоилось и предки племени сердца и берега, ведомые богами в поисках нового дома, нашли его здесь. Они заселили атолла, а когда на базальтовой лаве взросли кустарники и пальмы, озеленяя кратер, часть племени уплыла на Боа. Считается, что бог вулкана благоволит храбрецам, что решились жить ближе к его сердцу и дарует их детям крепкое здоровье. Поэтому племя сердца высокомерно относится к племени берега и некогда крепкие узы растаяли. Чем выше в гору мы поднимались, тем круче становилась тропа. Ноги покрылись царапинами и утомленно ныли, непривычные к наготе. Я бы сплела еще десять авосек, чтобы обменять их на шлепки, но на Боа обуви не водилось. К полуночи на остров опустился холод с ливнем и грозами. Мы укрылись в горной пещере, раскладывая вещи — предстояла долгая мерзлая ночь вокруг небольшого костра. Облокотившись о шершавую стену, я вытянула из хвоста распустившийся моток нитки — волосы мокрыми прядями опустились на плечи и спину. -Замерзла? – Зэмба подкралась со спины, укутанная в простыню. -Немного. О чем они говорят? – я кивнула на шепчущихся собирателей, озирающихся на меня. Язык, на котором они говорили, был мне незнаком, оттого показное таинство теряло свой вес. Зэмба поделилась, что собиратели переговаривались о людях с горы, чужеземке и грядущих на островах бедах. Предки, говорили они, обрушат свой гнев на племена за их своенравие и заберут жизни самоуверенных вождей. Когда младший близнец Кайхенда велел отсыпаться и не тратить силы попусту, разговоры стихли. Дождь прекратился ночью. Я курила самокрутку Зэмбы на выходе из пещеры, предпочитая аромату ночных джунглей едкую вонь табака. Папоротник недовольно шуршал, потревоженный ветром и мелкими насекомыми. Я думала о легкости, с которой меня приняли здесь. Не жители – они смотрели враждебно и сторонились - но вожди. Без расспросов, неестественно доверчиво. Хотела бы я знать, о чем говорили Дженго и То до моего переселения. Что подвигло их оставить меня на Боа, а не атолла, и почему на неопределенный срок – проще было отправить меня через неделю отдыха обратно в океан. Я решила расспросить Зэмбу, что вышла из густых зарослей, останавливаясь ярдом. Она была единственной знакомой, открытой для общения, пусть даже ее компания меня стесняла. - Слушай, почему вы – ваш народ – не особо контактируете с внешним миром? — спросила вполголоса. – Хочу понять, откуда эта враждебность и почему, несмотря на нее, на острове есть база Дозора. Да и меня вы легко приняли. Зэмба, присев рядом, начала издалека - украдкой она поделилась тайной, что бояться чужаков — табу племен. Оно передавалось из поколения в поколение и принималось как данность. Никто из вождей не задавался вопросом, почему необходимо гнать приплывающих из-за горизонта людей. То и Дженго устали от страха и неведения. Они перестали отпугивать причаливающие корабли, открыли запретные просторы, но наткнулись на варваров и убийц. Лишь единицы были добры и смиренны. Это испугало вождей, но не сбило с пути. Они попросили защиты у Морского Дозора, когда те, заплыв на атолла, рассказали о своей миссии – защищать слабых. После заключенного договора Дозор возвел базу и один лишь их флаг отгоняет всех недоброжелателей. - Но хоть они и защищают нас, племя не хочет принимать их помощи, - Зэмба вздохнула тяжело, прикрывая глаза. - Они уверены, что жизнь без чужаков будет лучше. От атаки на базу их останавливает только уважение к решению вождей. Считается, что они поцелованы богами: видят больше и дальше, поэтому их поступки не оспариваются. И если они считают нужным открыться миру – значит это шаг к лучшей жизни. Но, - Зэмба пододвинулась ближе и я склонила голову, прислушиваясь к шепоту, - племя чувствует, когда вожди сомневаются. И тогда они бунтуют. Поначалу молча, после – между собой и наконец идут за ответами к лидерам. Если те не настойчивы, если они все еще колеблются – их убивают. - Потому что они больше не могут принять правильное решение? – я провела пальцем по подбородку. - Да. Сила, подаренная поцелуем богов, покинула их, и теперь они простые смертные. Но простые смертные не могут быть вождями и так же не могут вступить обратно в племя, так как когда-то видели и знали больше. Их убивают, забирают крохи оставшейся силы и выбирают нового предводителя. - И если То и Дженго убьют, что станет со мной и дозорными? - Вас попытаются убить, - Зэмба выпрямилась. – Поэтому нужно уплывать скорее. Я выдержала долгий взгляд девушки и отвернулась к джунглям. Меня забавляло, как варвары боялись варваров только из-за внешних различий. Загляни они друг другу в глаза – увидели бы ту же дикость и бурлящую в сердцах анархию. Рассказ помог понять мотив вождей. Несмотря на прошлые неудачи, они стремились показать своему народу, что чужаки ничем не отличаются от них. Позволил Морскому Дозору обосноваться на острове, чтобы дикари привыкли к чужакам на их земле. А когда появилась я, решили подселить к собирателям, как яркий пример, мол, раз отшельники смогли с ней прижиться и не убили, то вы сможете подавно. Притупляя голод, мы выкурили еще две самокрутки. Спали спиной друг к другу на листьях папоротника, укрывшись высохшими грязными простынями. Острые камни впивались в гусиную кожу, оставляя глубокие алые вмятины. Неспокойный сон ушел с рассветом. Вернувшись из джунглей, я присоединилась к завтраку — Зэмба поделилась со мной жаренным таро и лепешкой из мякоти плода хлебного дерева. Утерев рот от крошек и собрав вещи, мы отправились в путь — до ущелья оставался день. Там между гор блуждал теплый ветер, вздымая спутанные волосы. Собиратели раскапывали ямы в поисках даров богов. С каждым походом их становилось все тяжелее найти — остров отдал почти все, что было скрыто. Но собиратели сдирали руки в кровь, стремясь найти нечто особенное: с пустыми руками племя от них отречется и убьет. Зэмба рассказала, что собиратели — изгнанники, неугодные и бунтари. Каждый из них в прошлом ошибся — родился больным, отказался от традиций, убил соплеменника. Зэмба была из второй группы: не вышла замуж и родила мертвеца. Этот удар убил ее больную мать. Зэмба плакала по ней пять лет, но уже не просила забрать ее с собой. - Я слышала, что есть острова, где снег идет круглый год, а температура настолько низкая, что ноги перестаешь чувствовать. Представляешь? – Зэмба шла впереди, рассуждая о грядущих путешествиях. Во снах она бороздила океан с компаньоном на маленькой лодке и причаливала к сюрреалистичным островам. Грезы о будущем без бед. В небе буревестники летели к океану за пищей для голодных птенцов, пищащих на выступе горы. Живот забурчал, навевая мысли о сочном жареном птичьем мясе. Сглотнув слюну, я шагнула к каменной стене — жаль высота была весомым аргументом между мной и возможным обедом. Земля, точно прочувствовав мое желание, протестующе задрожала, сбивая с ног. Поднявшись, я посмотрела на обеспокоенную Зэмбу, вертящую головой. - И часто у вас здесь землетрясения? – спросила я, уходя в сторону от летящего сверху камня. Щебенка, разлетевшись под ним в стороны, рикошетом ударила в икры. Из-за поворота выбежали кричащие собиратели, спасающиеся от земли, накатывающей волной и разбивающей валуны. Мои зрачки расширились, сердце дрогнуло трусливо, а ноги сами понесли в сторону выхода. Одновременно с Зэмбой мы рванули прочь, уклоняясь от падающих камней. Обернувшись на половине пути, я увидела гигантского оранжевого червя, выползшего наружу. Без головы и с одной только пастью, он полз за нами, ловко маневрируя между камнями. Его клыки были окрашены в алый. – Ёбушки-воробушки, - подумала я, отворачиваясь и ускоряясь. Сердце бешено стучало, а неподготовленное тело уже погрязло в отдышке. Червь приближался, шаркаясь о сотрясающиеся стены ущелья. Клацнув зубами он сложился пополам, прогрызая тоннель в земле и пропадая в нем. Перепрыгнув через булыжник, мы с Зэмбой кувырком скатились по вновь вздувшейся земле в разные стороны. Червь возвысился над нами, кидаясь на убегающих вперед собирателей. Ударившись головой о стену ущелья, я распласталась на животе, тяжело дыша и часто моргая. По горлу поднялся противный комок, останавливаясь где-то посередине, нехотя опускаясь от сухого глотка. Опершись о руки, я подтащила ноги, вставая на корточки и медленно поднимаясь, пошатываясь от головокружения. Крики звучали приглушенно, силуэты расплывались, но один виднелся отчетливо: в пасти червя пропали чьи-то ноги. Я стояла неподвижно, молча наблюдая за тем, как чудовище сжирает человека, пока меня не понесло в сторону. Опершись о стену ущелья я шагнула неуверенно, цепляясь пальцами за ямки. Два-три шага и воздух ударил в лицо - я мчалась к выходу вместе с маячившей вдалеке Зэмбой и оставшимися двумя собирателями, пока червь был занят перевариванием человечины. Пусть это заняло его ненадолго, но дало мне шанс. Я неслась на ватных ногах, опустошенная от ужаса. За спиной проседала и вздымалась земля, пока червь не вылез на поверхность вновь, а я, не совладав с телом, упала. Червь не выжидал. Напал стремительно, раскрыв пасть шире, наполняя воздух кислой вонью. Я ушла от атаки откатившись в сторону и поднявшись резко-неуклюже. В голове била ключом мысль о второй поганой смерти – жалкой, но ужасающей. Тело тряслось от страха перед чудовищем и совсем ослабло, когда оно напало вновь. Мне было не уйти. Не в этот раз. Прикрыв голову руками, я замерла, зажмурившись. Момент перед смертью представляют бесконечной секундой, когда перед глазами проносится вся жизнь. Брехня. Пуля пронзает голову мгновенно, даже осознать ничего не успеваешь, только потом умираешь мучительно долго в чудовищной боли. Но в этот раз все происходило клишировано. Я стояла и ждала, зажавшись позорно. Вот только не мое ощущение времени исказилось. Я просто осталась жива. Тело пронзило током, чужеродная энергия пробежалась к кончикам пальцев, кольнула ласково и испарилась. Вздувшиеся вены на руках опустились, оставаясь тонким рисунком под загорелой кожей. Медленно раскрывшись и подняв взгляд, я прикрыла глаза: на веко упал крохотный кусок мяса. Секунда и за ним дождем посыпались ошметками потроха, сползая склизко по одежде и шмякаясь к ногам. Стряхнув с себя труху, я осмотрелась. Землю застелила кровавая мясная простыня, источая кислотный запах. Червя не было, как и никого больше, но паника накатывала волнами и кричала: беги, беги, беги. Прикрыв нос от смрада, я направилась к мелькнувшим вдали силуэтам, аккуратно перешагивая через багровые ошметки. В голове кто-то зажал одну ноту, отравляющую мой слух и звуки извне. Только из-за взметнувшейся пыли я обернулась, чертыхнувшись. Ущелье заваливало, стены тряслись печально, скидывая каменные слезы. Молнией добежав до крутого склона, я кубарем скатилась вниз, вдыхая земляные крохи. Габариты тела подставляли погано, насмехаясь. Шутки шутками, а эта тушка пока не была способна грациозно двигаться, как бывшее тело. Но я об этом забывала, набивая синяки. И вот, ударившись о ствол пальмы, я уткнулась носом в помятый росток куста, прерывисто дыша. Смерть откладывалась на неопределенный срок.