Восход несчастливой луны

muse – feeling good

Трехмачтовое судно – флейт, как позже просветил капитан – грозно рассекало волны, приближаясь к лодке. Его широкие паруса важно раздувались от ветра, подчеркивая свое величие. От вида корабля захватывало дух. Я никогда не видела их вживую, довольствуясь образами из фильмов. «Черная Жемчужина» капитана Джека Воробья представлялась самобытной и непокорной дамой, играющей со своим непутевым любимцем. Потрепанная, но навечно изящная, она летела по воде, оставляя незаметный шлейф. «Бизон», как представила судно потрескавшейся краской надпись, не был изящным. Он был горой в океане – массивным, крепким и безмятежным. Быть может, его громоздкость мне только чудилась, и были суда внушительнее, но он стал первым увиденным кораблем, исключая те, что рисовала память Иветты. Черного окраса со светло-песочной каймой по линии пушечных портов, «Бизон» остановился напротив, встряхнув волнами нашу лодку, и скинул веревочную лестницу. Сил взбираться по ней не было, но только босая стопа ступила на веревку, как последнее – уже не второе и не десятое – дыхание жалобно пискнуло, помогая рукам и ногам карабкаться наверх. Преодолев затянувшийся подъем – от тяжести тело заваливалось назад, а судно словно ежесекундно прибавляло в высоте – я перелезла через фальшборт с поддержкой незнакомых мозолистых рук. Колени с трудом распрямились после долгой спячки, попеременно подрагивая от нежданного напряжения. Кажется, путешествуй мы чуть дольше, они бы атрофировались. - Добро пожаловать на «Бизон». Я его капитан – Бин, - выразительно представился старик, потирая тонкие усы. Его загорелая кожа на лице разбавлялась белыми пятнами, уходящими под воротник пестрой рубашки. – Что с вами произошло? - На наш корабль напали пираты, - я выступила вперед, пренебрегая помощью незнакомца. – Мы едва спаслись, и, - я опустила взгляд, разглядывая истоптанные доски, - уже похоронили одну девушку. - Что…, - сквозь небольшую толпу мужчин протиснулась миниатюрная дамочка, в украшенной цветами широкополой шляпе и легком коричневом платье с рукавами-фонариками. – Что с ней произошло? – решительно спросила она. - Ее ранили во время побега, - покачала головой я, отмечая как Дик отвернулся, сжимая губы. – Она держалась пару дней и умерла ночью. - Это ужасно, - дамочка прижала ладонь ко рту, оборачиваясь к кому-то. - И долго вы так плаваете? – задумчиво спросил капитан, рассматривая нас. - Пошла четвертая неделя. - Бедняжки, - продолжала причитать незнакомка, приобнимая руку солидного мужчины. - Четвертая неделя, - повторил Бин, застывая с накрученным на палец усом. – И мы еще разговариваем, - возмутился он. – Ребята, отведите парней в свободную каюту. Чего глаза выпучили? Не отправлю я их спать в гамаках. У меня еще немного сострадательности осталось. Вы, - обратился он ко мне, - отдохнете в моей. Голодны? Наше трио одновременно закивало, с надеждой посмотрев на капитана. Забыв нормальный вкус еды, мы сиюминутно хотели припомнить его, положив поджаренный кусок мяса на кончик языка. - Все равно придется подождать. Эй, Оли, - подозвал Бин неприметного мальчика с тряпкой в руках. Он вытирал об нее чистые ладони, скручивал и раскручивал обратно. – Сможешь им что-нибудь сварганить по-быстрому? - Ну, да. Только что? – Оли перевел неуверенный взгляд на ковырявшегося в зубах и почесывающего живот мужлана. - Че? – спросил он, сплевывая на палубу. - Воксель, штурвал тебе в задницу, сколько раз я говорил не делать этого? – взревел Бин. - Отмывай теперь. - Только вначале скажи, что приготовить, - скривился Оли. - Ты хоть и говенный, но врач. - Бульон какой-нибудь. И ничего вдобавок, если не хотите, чтобы они сдохли, - махнул рукой Воксель, направившись к ведру со шваброй у грот-мачты. - Тогда я пошел, - кивнул кок, забрасывая тряпку на плечо и уходя в камбуз. - Расходимся, парни!...И мадам, - Бин грациозно поклонился расчувствовавшейся женщине, уверенным шагом пересекая палубу. Спустившись по короткой лестнице под бизань-мачтой, он толкнул скрипнувшую дверь, пропуская меня вперед. – Здесь и отдохнете. Не барские апартаменты, но кажется мне, что вы не такая придирчивая, как одна дамочка. - Вы про ту, что в шляпе? - Ага. Пришла ко мне и говорит: «Хотим на другой остров». Я сказал, что для этого торговые суда не предназначены, а она: «На круизных берут больше». Ладно, мешочек был увесистым – взял парочку на борт. Так эта дамочка так скривилась, когда каюту увидела, что думал, убежит, спрыгнет и сама докуда нужно доплывет. - Не спрыгнула, - подытожила я, опускаясь на кровать. - Ай, - махнул рукой Бин, выходя - к дьяволу. Кстати, - остановился он в проеме, - как вас зовут? -Иветта, - промямлила я, зевая. Дверь хлопнула, оставляя каюту в пузыре безмятежности и тишины. Забравшись полностью на кровать, я перевернулась на спину, блаженно закрывая глаза. Твердый матрас казался нежнейшей периной, созданной из облаков. Это напомнило мне о детстве. В то время наша малолетняя банда жила на улице, перебиваясь ворованными буханками хлеба и водой из-под крана. Зимой я подхватила вирус, передвигаясь только ползком. Перебравшись в заброшенный дом, брат оставил меня у костра с другом, исчезнув на день, а когда вернулся, тащил за собой металлическую кровать с пожелтевшим дырявым матрасом. Эта скрипучая рухлядь с отколупывающийся краской была глотком воды в пустыне. Никогда прежде я не спала так крепко: без копошений и боли в теле. Как в детстве, сон в теплой каюте на райской кровати был животворным. Проснулась я бодрой и почти здоровой. Пусть ноги ныли, глаза слезились, а кишки сворачивались в тугой узел – лучшее утро представить было сложно после месяцев с аборигенами и недель в открытом океане. Хлебая остывший бульон, оставленный на письменном столе, я осмотрелась. Небольшая капитанская каюта была схожа с комнатой в коммуналке, чей хозяин был тем самым жильцом, пренебрегающим чистотой и порядком. Бумаги со стола слетели на половицы, покрывая их вместо ковра. Одежда кучкой валялась у переполненной тумбы, подпирая дверцу. Покрытые серыми пятнами поверхности мерзко отражались под рассветными лучами. Отодвинув миску, я подошла к подушке, вытаскивая из-под нее зачехленный кинжал. При спасении спрятать его было некуда, поэтому печальная история о нападении пиратов и смерти раненной девушки рассказывалась с оружием наперевес. Но кинжал не нужно было объяснять, как и неготовность его отдавать. Мое недоверие легко списывалось на пережитый опыт, пусть и выдуманной истории. Если капитан с экипажем были благодушны и чисты в своих намерениях, то тревожиться им было незачем. Обернувшись на стук в дверь, я неспешно подошла к ней, открывая и стискивая в левой руке рукоять чехленного кинжала. На пороге стоял Бин, держа под пазухой аккуратный сверток тряпья, а в пальцах сжимая ботинки. Осмотрев меня, он подозрительно долго всматривался в мое лицо. - Что-то не так? – нахмурилась я, все еще придерживая дверь. Бин заходить не торопился, топча порог каюты. - Хорошо спалось? – очнулся он, проходя внутрь и сбрасывая на кровать сверток. – Вижу, уже поели, - кивнул старик, ставя ботинки на пол, подмечая пустую миску. – Оли все быстро приготовил, зашел в каюту к вашим друзьям, а они уже спят. Он решил их не будить, оставил еду там и вас не обделил. - Они не мои друзья, - поправила я. – Мы просто оказались в одной лодке. - Разве долгое совместное путешествие не сближает? - Наоборот, если вы в небольшой посудине, без еды, воды и надежды на спасение, - подойдя к кровати, я растрепала сверток, вытягивая широкую серую футболку. - С вашим размерчиком нам пришлось попыхтеть, - прервал Бин мрачное молчание. – Есть у меня двое верзил в команде, но найти у них чистую одежду и относительно целую обувь было той еще задачей. Вы бы видели, как они старались. Бегали по кубрику, как крысы во время шторма - вещи свои искали. Когда находили, так вообще удивлялись, что у них такое есть, - фыркнул старик и расхохотался. Под рассказ Бина я опустилась на кровать рядом с расправленными шортами в полоску из льняной ткани, и приставила подошву взятого ботинка к своей ступне. – Должны подойти, - отставила его я, поднимаясь. – Там и, это, трусы есть, - кашлянул Бин. – Они не новые, но ребята их очень тщательно постирали. Я вытянула торчащие из кармана шорт трусы – забавное место для маскировки – похожие на боксеры. - Я могу где-то ополоснуться? - Да, идемте, - Бин вышел из каюты на палубу, поманив за собой. Сжимая вещи в руках, а чехол с кинжалом прицепив к резинке шорт, я проскользнула мимо закрывающейся двери следом, пересекая черту между безмятежностью и бурей. Гул корабля ударил в уши. Кто-то швабрил палубу, другие затягивали крепче узлы, третьи покрывали перевернутую лодку краской. Объединяло команду одно – болтовня о важных и не особо вещах. Хотя для кого-то приближающаяся казнь Золотого Роджера была не менее значима, чем проведенная перед отплытием страстная ночь с проституткой. - Пока вы отдыхали наш навигатор сверился с картой, - продолжил разговор Бин, когда я с ним поравнялась. – Недалеко есть остров, мы высадим вас там. - Надеюсь, обитаемый? – уточнила я, чем до слез рассмешила старика. Вот только вопрос был нешуточный. - Ну вы даете, - успокаивался он, утирая слезы. Люди косились на нас, гадая о причине веселья капитана. - Конечно обитаемый! Стали бы мы вас спасать, чтобы потом высадить на нежилом острове? Ох, мне так хорошо, что даже плохо, – схватился он за бок, продолжая посмеиваться. На это я незаметно закатила глаза, спускаясь по крутой лестнице. - Плыть до него три дня, до этого живите в моей каюте, - продолжил старик, успокоившись. – В другую поселить не могу – на флейте их только три, включая мою, и все заняты. Пришли, - Бин отворил дверь, за которой окно, больше напоминающее щель, едва освещало тесное помещение. По его углам стояли бочки, посередине – огромный глубокий таз с табуреткой. На ней лежал кусок мыла и деревянная щетка для тела. - Мы здесь редко бываем. По запашку от меня это и так понятно. - Сама пахну не лучше, поэтому не чувствую, - пожала я плечами, оставляя ботинки у стены, а вещи закидывая на закупоренную бочку. - Давайте помогу, - Бин подошел к одной бочке и вместе мы, вынув затычку, наполнили таз пресной водой. – Когда помоетесь, поднимайтесь на палубу – познакомлю с парнями. - Бин, - окликнула я старика у двери. – Спасибо за помощь. - Да, - замялся он, потупив взгляд, - не за что, - захлопнув второпях дверь, старик ушел, громко топая ногами. Выдохнув, я сжала переносицу, закрывая глаза. До сих пор слабо верилось, что Боа и дрейфование в океане позади. Они так обглодали меня изнутри, что вряд ли раны удастся зашить. Познавательная вступительная речь нового мира для переведенного студента. После нее стоило понять, что делать дальше, но я решила посмотреть, как далеко меня занесет утесистое течение реальности. Наспех ополоснувшись под холодной водой, я отшоркала несвежий запах вместе с кровью, грязью и потом, обнажив шрамы. На исхудавшем теле они вырисовывались отчетливее, хлесткими мазками по белому холсту. Зудящая кожа головы успокоилась под слоем мыла, но болеть от тяжести волос не перестала. Переодевшись в новую одежду, подвесив кинжал и натянув ботинки, я поднялась на палубу с комком прошлого подобия одежды, где столкнулась со вчерашней дамочкой. - Вы проснулись! – остановила она меня, осматривая. Ее украшенная аксессуарами ладонь потянулась к моей, застыв растерянно, когда я скрестила руки на груди. – Какая ужасная история с вами приключилась, - без смущения продолжила женщина, вздыхая. – Знаете, у меня спокойная жизнь и я никогда не задумывалась, что такое происходит совсем рядом. Эти пираты…, - покачала она головой. От показной театральности начинало мутить. - Они настоящие звери. Особенно этот Золотой Роджер… - Иветта, - к нам подошел обновленный Кай в спортивных штанах и сланцах. Он заманчиво затягивался сигаретой, воспаляя желание скурить целую пачку. – Все хор`ошо? - Да. Идем, - не попрощавшись с глупо улыбающейся женщиной, я увела Кая в свою каюту, одалживая сигарету и зажигалку. Отварив окно, мы сели на кровать напротив, наблюдая за безмятежным утром океана. Мимо корабля пролетела ньюс ку, потряхивая сумкой газет и листовок. Стало интересно, что происходило в мире, пока мы были недоступны.