Просто друзья

      В столовой слышен только звон приборов, иногда кто-нибудь вполголоса сообщает хозяевам дома, что такое-то блюдо просто изумительно на вкус. Разговаривать во время приема пищи не принято, особенно детям. Поэтому мальчик молчит, машинально орудуя ножом и вилкой, но сам при этом занят тем, что пристально рассматривает свою соседку. Беллатриса все-таки выполнила свое обещание и пригласила семью Лайтов на обед. По лицам гостей было совершенно не понятно, рады ли они вновь оказаться в этом доме или нет, но факт был в том, что и его, и ее родители обменялись одинаковыми красноречивыми взглядами. Сама мисс Лайт словно и не заметила этого, улыбаясь только ему. И прежде, чем все они сели за стол, отец отвел его в сторону и тихо сказал: «Поухаживай за юной леди!» И кто он такой, чтобы прекословить отцу? Да и не больно-то хотелось, если быть откровенным.       Рядом пыхтел Регулус, крайне недовольный тем, что брат совершенно не обращает на него внимания. Но мальчику было как-то все равно, ведь Регулуса он видит каждый день, а эту странную девочку может больше никогда не увидеть. Она не заливается краской от его взгляда, а лишь смотрит на него в ответ, чуть приподняв уголки губ в полуулыбке. Она точно знает себе цену, знает, что очаровала его и, кажется, считает, что так и должно быть. Но у него свое мнение на этот счет, потому что он уверен, что не восхищен ею. Восхищаются женщинами, такими, как его кузины или мама, а она еще девочка, она еще не расцвела, чтобы кто-то мог покориться ее красоте.       — Я слышала, у вас прекрасный сад, миссис Блэк, — неожиданно произнесла девочка, отложив свои приборы. — Мне бы очень хотелось взглянуть на него. Может ли это быть возможным?       — Разумеется, может, мисс Лайт, — благосклонно кивнула женщина. — Сириус, покажи нашей гостье сад.       Мальчик медленно отложил в сторону нож и вилку, которые в тот момент с силой сжал в пальцах. Молча поднявшись со своего места, он в несколько шагов обошел довольно длинный стол, оказавшись возле стула девочки и подавая ей руку. Кинув быстрый взгляд на мать, которая ему слегка улыбнулась, он решительно повел мисс Лайт к саду. По дороге они не разговаривали, только слегка улыбались друг другу. Слова казались лишними, потому что они и без них понимали друг друга. И ее молчаливость тоже ему нравилась, потому что на его взгляд женщины слишком много болтали.       Сад у них находился прямо за домом, отгороженный каменной стеной от улицы и взглядов маглов. Он красив даже осенью, потому что всюду видны огненные цвета этого времени года, хоть местами растения уже пожухли и завяли. В центре сада стоит небольшая беседка, обвитая виноградной лозой. То, что многие растения не приживаются к дождливому климату Лондона, здесь никого не волнует. Домовики следят за тем, чтобы сад всегда цвел, когда это необходимо, и выглядел чисто и красиво.       Оказавшись в саду, девочка отпустила его руку и медленно прошла вперед, каким-то удивленным взглядом рассматривая это место. Сам он очень любил этот сад, потому что здесь можно было вдоволь надышаться свежим воздухом, а мама никогда не стала бы тут его ругать, потому что на саде специальные умиротворяющие чары. Именно здесь отец чаще всего и ведет переговоры, подписывает какие-то договора.       — Он действительно великолепен, — выдохнула девочка, сходя с дорожки, выложенной специальными плитами. В земле после нее оставались неглубокие дырки от ее каблуков, но она явно этого не замечала. — У нас дома нет сада под открытым небом, только оранжерея, — призналась она, ведя пальцами по стволу какого-то дерева. Снова он позабыл все названия.       — Не сомневаюсь в том, что в вашей оранжерее намного больше необычных растений, чем у нас, — ровно произнес он, продолжая улыбаться и стоять на месте. — Впрочем, я все равно не разбираюсь в растениях, — фыркнул он в следующую секунду. Держать маску аристократа больше не было сил, как и терпеть эту удушающую мантию.       — А в чем ты разбираешься? — обернувшись к нему, с явным интересом спросила она. И даже взгляд ему показался заинтересованным, словно и ей надоели маски, надоело играть.       — В цифрах и рунах, — мигом ответил он, ослабляя ворот мантии. — В нумерологии и Древних Рунах я буду лучшим во всем Хогвартсе, — самодовольно заявил он, наблюдая за ее реакцией.       — Ты будешь учиться в Хогвартсе? — внезапно нахмурилась она, вновь вернувшись на дорожку. — Меня отправляют в Ильверморни. Это школа магии в Америке, — словно услышав его немой вопрос, произнесла она.       — Да, я о ней слышал, — медленно кивнул мальчик, задумчиво проведя пальцами по волосам. — Уверен, тебе там понравится, — улыбнулся он, решительно возвращая себе хорошее настроение.       — Надеюсь, так оно и окажется, — медленно кивнула девочка, подойдя ближе к нему. — Знаешь, ты не такой, как все остальные дети аристократов. — Ее губы чуть дрогнули в дружелюбной улыбке, но тут же вновь вернулись к стандартной мимике, словно для нее это действие оказалось чем-то новым и необычным. — Я была бы не против побольше с тобой пообщаться. Согласен?       — Я никогда не сомневался в своей индивидуальности, — глядя ей в глаза, усмехнулся он, чуть наклонив голову набок. — Доказать?       Два вопроса так и остались без ответов. А мальчик и девочка медленно шли вглубь сада, негромко переговариваясь между собой и улыбаясь.

***

      Сквозь дрему ему показалось, словно кто-то осторожно перебирает пальцами его волосы. Не просто кто-то, а именно она. Еще не полностью проснувшись, Сириус довольно улыбнулся, когда чужие пальцы слегка коснулись кожи головы. Были ли это собачьи повадки или просто еще одна его странная особенность, но оставаться равнодушным к подобным ласкам он не умел. До слуха донесся тихий женский смешок. Сириус резко открыл глаза и первым делом увидел яркие рыжие локоны склонившейся над ним девочки.       — Ну и что же вы делаете, мисс Уизли? — прикрыв глаза, устало поинтересовался он.       — Я просто хотела узнать, как ты воспримешь поглаживание в человеческом облике, — честно ответила Джинни, продолжая перебирать пальцами его волосы. — А ты ведешь себя как очень довольный пес! — весело заключила она, несильно потянув его за кончик уха.       — Поверь мне, рыжик, почти всем мужчинам нравится, когда их гладят по голове с такой нежностью, — фыркнул Сириус, поднявшись с земли. — Ты только представь, что сейчас устроила бы твоя мама, — выбирая из волос опавшие листья и травинки, пробормотал он. — Закопала бы меня прямо здесь, заявив, что я развращаю несовершеннолетних.       — Ох, какой же ты все-таки пессимист, — покачала головой Джинни, подставляя личико солнечным лучам. — Как будто тебя интересуют рыжие!       — Это верно, потому что рыжики по части Поттеров, — усмехнулся Сириус, поднявшись на ноги. — Как ты вообще меня нашла?       — Тебя не было в библиотеке, у Клювокрыла и в твоей комнате, поэтому мама подняла всеобщую тревогу, решив, что ты сбежал, — широко улыбнулась Джинни. — Но профессор Люпин предложил сначала обыскать дом.       — Какие все нервные, — вздохнул Сириус, рассеянным взглядом обводя сад. — Знаешь, когда-то здесь было намного лучше, даже зимой сад был непередаваемо красив, — несколько грустно произнес он, направившись к выходу. — Такое ощущение, словно он завял вместе со мной.       — Так почему бы тебе не оживиться? — догнала его Джинни. — Ведь еще не все потеряно, тебя могут оправдать, нельзя терять на это надежду, — уверенно заявила она, заглядывая ему в глаза.       — Чтобы оживить цветок, нужны вода и тепло, а я их лишился вместе с ней, — слабо улыбнулся Сириус, отводя взгляд. — Не будем пугать твою маму, но ничего не говори ей про сад. Хорошо?       — Почему ты отказываешься назвать ее имя? — кивнув, тут же спросила Джинни. — Ведь если она жива, то можно попытаться устроить тебе встречу с ней.       — Мы оба сказали нет, когда промолчали, — усмехнулся Сириус. — Никаких писем, никаких встреч! И никаких воспоминаний, мисс Уизли.

***

      С того момента, как он сбежал с кухни, так и не ответив на третий вопрос, Сириус постоянно натыкался на кого-нибудь, кто пытался хоть как-то разболтать его, выведать то, о чем он промолчал или просто узнать имя его первого друга. Сириус молчал. Насмешливо выгибал бровь, ехидничал и язвил. Но упорно молчал. Однако четко понимал, что теперь его никто не оставит в покое, хоть многие люди старшего поколения побаивались его и старались лишний раз не оставаться с ним наедине. А вот младшее поколение действовало открыто. Ему казалось, что они просто позабыли о том, что ему уже под сорок, что он не часть их компании и что Молли не просто так старается держать их всех подальше от него.       — Почему вы не поговорите хотя бы с Гарри? — выглянув из-за книги, через четыре дня спросила Гермиона. — Он ведь имеет право знать правду.       — Эту правду не знал никто, — буркнул Сириус, уставившись в огонь. Теперь за него взялся самый сообразительный человек во всем доме. — И мне кажется, что стоит лишь вновь произнести ее имя, и я сломаюсь окончательно. Треснет тот стержень, который все это время заставлял меня существовать. — Он нервно поежился, вжимаясь в спинку кресла, словно стараясь исчезнуть, стать меньше. — Знаешь, я ведь умер, когда она ушла. И жива только оболочка, только это нечто темное, угрюмое и вечно пьяное, которое все называют Сириусом Блэком. А это не он! Я не он, а лишь его грубая, неумелая подделка. — Он тяжело выдохнул подтянув ноги ближе к себе и согнув их в коленях, уткнувшись в них лбом.       В библиотеке тихо, только потрескивает огонь. Гермиона молчала, даже страниц не переворачивала. А он думал о том, что сейчас выглядит просто жутко. Взрослый мужчина, который боится сам себя, который утверждает, что он мертв. Но ведь это правда, которая помимо воли слетела с губ. И почему раньше он так много молчал? Если бы тогда он был так же откровенен, то все могло бы измениться. Она ждала от него именно слов, которым они никогда не придавали значения.       — А она тебя любила? — Вопрос разрезал царившую в библиотеке тишину и с силой обрушил на него осознание того, что он не знает ответа на этот вопрос. — Может, ты зря так убиваешься, ведь если бы она действительно любила тебя, то не ушла бы, — убежденно заявил голос Гермионы, руша все те барьеры, которыми он так старался отгородить любые мысли о ней. — Ты ведь сильный, Сириус! Должен быть сильным ради Гарри. Ты нужен ему, но не такой разбитый, а живой и… настоящий, каким ты был для его отца.       — Ты просишь о невозможном, девочка, — выпрямившись, хмыкнул Сириус. — Человек меняется на протяжении всей жизни, он никогда не может быть таким, каким был даже день назад. А между мной и тем выскочкой — звездой Хогвартса — целая пропасть в четырнадцать лет. — Он поднялся с кресла, быстро взглянув на нахмурившуюся собеседницу. — Мы с ней только друзья! — четко произнес он, больше пытаясь напомнить это себе, нежели втолковать Грейнджер.       — Мне кажется, вы обманывали друг друга! — мрачно заметила Гермиона, наблюдая за ним.       — Не кажется! — усмехнулся Сириус, направившись к двери. — Не сиди допоздна!

***

      За окнами сыпал снег, покрывая все вокруг белоснежным одеялом. На улице было холодно, нос сразу становился красным и от мороза горели щеки. Дома было тепло, и наблюдать за снегом в окно казалось невероятно странным занятием. Он бы не смог объяснить, почему, но знал, что это именно так. Рядом находился Регулус, который пытался ему рассказать о чем-то важном. Мальчик слушал в пол-уха, иногда делая какие-нибудь замечания. Рядом с братом можно было не притворяться, не вести себя, как положено. Поэтому он и сидел на подоконнике, упершись носком одной ноги в оконный косяк, а второй размеренно покачивая в воздухе: ноги у него не были настолько длинными, чтобы он мог достать до пола.       Внезапно в дверь кто-то пять раз постучал. Он тут же отвел взгляд от окна, спрыгивая на пол. Регулус недовольно нахмурился, сразу понимая, что сейчас его снова выставят из комнаты. Мальчик в четыре больших шага преодолел расстояние до двери и тут же открыл ее, пропуская стоявшую на пороге комнаты девочку внутрь. Регулус что-то произнес в качестве приветствия и поспешно оставил их одних, кинув на него тоскливый взгляд. В последнее время младший брат принялся дразнить его, постоянно повторяя: «Сириус влюбился!» — и это раздражало.       — Замерзла? — участливо спросил он, обернувшись к своей гостье. За эти пару месяцев они сильно сдружились, мисс Лайт была чуть-ли не ежедневным гостем в доме Блэков, и она уже могла ориентироваться во всех коридорах и проходах этого дома.       — У тебя тепло, — улыбнулась она, опускаясь в кресло, которое начала занимать с первого посещения его комнаты.       Он улыбнулся в ответ, прося появившегося домовика принести для мисс Лайт чего-нибудь горячего. Как только домовик исчез, он плюхнулся прямо на пол, вытянув перед собой ноги и окидывая ее быстрым взглядом. Она не изменилась со дня их первой встречи, менялись только платья и прически. Но даже платья казались одинаковыми, только разных цветов, без каких-то вычурных украшений, нелепых узоров и всего того, что так его раздражало в одежде. Простое, однотонное платье с прямой юбкой и обтягивающим верхом. Наверное, будь у нее грудь это могло бы выглядеть намного интереснее. Но эти мысли его не сильно волновали, потому что он отдаленно понимал, что нужно только подождать. Красивые бабочки сами когда-то были не сильно привлекательными гусеницами.       Когда в комнате с негромким хлопком появился домовик, они оба вздрогнули, отводя друг от друга взгляды. Краем глаза он заметил, что она слегка покраснела. А может, все дело в морозе, от подарка которого ее щеки еще не полностью отошли. Про себя он решил, что виноват действительно холод, потому что раньше она никогда не краснела. Домовик исчез так же быстро, как появился, оставив на небольшом столике поднос с двумя кружками горячего шоколада и чашей имбирного печенья.       — Андромеда готовит замечательный шоколад, — поднявшись на ноги, заявил он. — Ты просто обязана его попробовать, иначе можно считать, что зима прошла впустую. — Он взял обе кружки и, подойдя к креслу, протянул ей темно-зеленую.       — Она сама готовит? — удивленно подняв брови, спросила девочка, взяв предложенную кружку. — Но ведь это работа домовиков!       — Если домовики все будут делать за нас, то мы все в итоге станем такие же, как Крэббы и Гойлы, даже еще хуже, — фыркнул мальчик, подходя к окну. — Я не говорю, что это плохо, когда есть домовики, которые готовы выполнить твою малейшую прихоть. Но мне кажется, что человек должен уметь обходиться без посторонней помощи. Иначе может настать такой момент, когда ты окажешься абсолютно один и даже не сможешь налить себе стакан воды. — Он прислонился спиной к оконному косяку, сделав несколько глотков обжигающего напитка. Она задумчиво молчала, грея ладони о стенки кружки.       — Для того, чтобы не остаться в одиночестве, человек и заводит друзей, семью, — медленно выговорила она, словно пробуя слова на вкус. — Если тебе понадобиться помощь, то родители не оставят тебя, а ты не оставишь их в трудной ситуации. А если нет возможности, то стоит обратиться к друзьям.       — У меня нет друзей, — хмыкнул мальчик, поставив кружку на подоконник. — А семья… Мне кажется, что стоит мне сделать только один неверный шаг, и они все от меня отвернутся. Они скажут мне, что я опозорил наш род, что я недостоин быть наследником. И тогда я действительно останусь один и никаких домовиков! — Он горько усмехнулся, повернувшись к окну. Отчего-то зимой ему постоянно лезут в голову мрачные мысли. А все потому, что в это время года он слишком часто остается наедине с собой и думает о том, что в их семье все не так уж идеально, что маглы тоже люди и было бы интересно взглянуть на то, как живут простые волшебники.       — Не один! — тихо возразила девочка, заставив его обернуться и непонимающе поднять брови. — Я останусь с тобой в любой ситуации. — В этот раз даже ее взгляд обещал ему то же самое, а улыбка была до странности мягкой. — Мы ведь друзья, Сириус!       — Мы друзья! — эхом повторил он, чувствуя разливающееся в груди тепло. Он и не предполагал, что так приятно быть кому-то другом.

***

      На календаре значится первое число сентября. Дом опустел, стало до невероятности тихо, словно мир разом умер вместе с уехавшими в Хогвартс детьми. Сириус сидел в библиотеке, глядя в огонь. Хотелось выть или бить кулаками стену, ему все равно, лишь бы чувствовать себя живым. Но иногда ему всерьез начинает казаться, что он давно мертв. В такие моменты апатия накрывает его с головой и сил что-либо делать нет, есть только желание перестать думать и уж тем более вспоминать. А его все чаще спрашивают о девушке, которой удалось запасть в сердце главного ловеласа Хогвартса.       — С твоей стороны было ужасно опрометчиво провожать Гарри, — с порога произнес Римус, закрыв за собой дверь. — Ведь Пожиратели теперь точно знают, что ты анимаг. А если кто-нибудь из них заметил рядом с Гарри огромного пса на платформе девять и три четверти? Они ведь не настолько глупы, чтобы не сопоставить факты.       — Я надеялся, что эта прогулка встряхнет меня, — вздохнул Сириус, постучав пальцами по подлокотнику кресла. — Я ошибся!       — Что случилось, Бродяга? — мигом нахмурился Римус, совершенно позабыв о незаконченной лекции о хорошем поведении для домашнего пса.       — Что случилось, — медленно повторил Сириус, переведя взгляд на обеспокоенное лицо друга. — Мне просто не дают покоя дементоры, — чуть улыбнувшись, ответил он. — Вот бы было возможно вернуться в Азкабан, чтобы забрать оттуда самого себя, — вздохнул он, потерев заросший подбородок.       — Может, я могу тебе чем-нибудь помочь? — осторожно спросил Римус, подойдя ближе. — Сириус, ты не представляешь, как больно смотреть на тебя, а видеть совсем другого человека. Должно же хоть что-то вернуть тебе хотя бы часть былого задора и жизнелюбия.       — Купи имбирное печенье, — резко выпрямившись, неожиданно для себя попросил Сириус.       — Ты же его не любишь, — озадачено произнес Римус. — Зачем оно тебе?       — Чтобы жить, человеку часто приходится делать то, что он не любит, — усмехнулся Сириус, поднявшись с кресла. — А еще купи чернила и парочку новых перьев с пергаментом. Это ты можешь сделать?       — Могу, — не стал что-либо возражать Римус. — Только перестань увядать, Бродяга, жизнь еще не кончена, мир пока стоит.       — Да, что-то я действительно расклеился, — усмехнулся Сириус, хлопнув друга по плечу. — Пока мы живы…       — …ничто еще не кончено! — закончил Римус, как-то облегченно улыбаясь.