***
Ноябрь начался как-то неожиданно, как раз в тот момент, когда он погрузился настолько глубоко в пустоту, что проще было бы покончить с собой, чем продолжать ждать чего-то, какого-то чуда или знамения, предвещающего изменения в жизни. С какой-то тоскливостью в голове мелькали мысли о том, что лучше оставить все, как есть, чем ждать изменений, которые могут перевернуть все, сделав лишь хуже. С каждой прожитой секундой он лишь сильнее убеждался в том, что Сириус Блэк — вечно веселый, всегда умеющий рискнуть всем и не терпящий повседневности, — давно уже мертв. А это тело, продолжающее мыслить, лишь возможность нескольких людей найти достойную опору, наивно веря, что это тот самый Сириус Блэк, и не догадываясь о его гибели. Первые дни последнего осеннего месяца тоже были противными и ненавистными. Чувствовалось острое желание сбежать от всего этого, оставить позади и не возвращаться. Но все, что должно было исчезнуть за спиной, снова и снова появлялось на горизонте. И с каждым новым побегом Сириус все больше осознавал, что ходит по кругу и никак не может вырваться за его пределы. Он сам себя загнал в ловушку и замаскировал выход настолько умело, что даже Грюм со своим волшебным глазом не смог бы найти его. За окнами лил дождь, совершенно не помогая избавиться от бессилия. Сириус уже несколько часов неотрывно смотрел в окно, развалившись в кресле и совершенно не имея желания подняться и, хотя бы, закрыть окно, чтобы деревянный пол не отсырел еще больше. Зловонный городской запах, смешанный со свежестью дождя, раздражал обоняние, словно маня за собой, предлагая покинуть этот ненавистный дом. Сириус, может, и сбежал бы, да только ему совершенно некуда. Теперь он убедился в том, что каждый сам ставит границы своей свободы, и он уже не в состоянии расширить свои, потому что его падение на критической отметке. Он буквально чувствует, что до самого дна остались жалкие мили, сокращающиеся с каждой минутой. И нет ничего, что могло бы послужить достойной причиной, чтобы он возобновил попытки удержаться. Схватиться совершенно не за что! — Добрый вечер, Сириус! — ломая окружившую его стену безнадежности, мягко произнес голос того, кого он совершенно не ожидал увидеть сегодня. — Я рад, что все-таки застал тебя дома. Боялся, что именно сегодня ничто не сможет тебя здесь удержать, — с едва заметным намеком на веселье, проговорил тот же голос, вырывая хозяина дома из плена обреченности и заставляя подняться на ноги, нацепив на лицо самую любезную улыбку. — Здравствуйте, директор! — взмахом палочки закрыв окно и быстро одернув рубашку, с наигранной бодростью воскликнул Сириус. — Никак не ожидал, что сегодня вы решите проведать меня лично. Чаю? — Он выпрямил спину и вопросительно поднял брови, надеясь на отрицательный ответ и умоляя о согласии. — Не откажусь, — улыбнувшись, благосклонно кивнул Дамблдор, сцепив руки перед собой. — Прошу! — небрежно махнув рукой в сторону кресел, произнес Сириус, изо всех сил удерживая на лице улыбку, от которой начинало сводить мышцы. — Я сейчас вернусь, — отвернувшись, бросил он, поспешив в сторону кухни. Быстро заварив чай, отыскав принесенный Римусом шоколад и присланные Молли торт и имбирное печенье, он схватил поднос и уже через десять минут вернулся в гостиную. Дамблдор никак не прокомментировал действия Сириуса, который мог бы вызвать домовика или в крайнем случае отлевитировать поднос, а не нести его в руках. А сам Сириус продолжал держать маску гостеприимного хозяина, слушая разглагольствования директора о погоде и непослушных учениках, существующих в любое время. И чем больше он кивал и вставлял свои шуточки, тем дальше убегали все нелепые мысли, заполнившие его сознание, пока тянулся октябрь. Отправленные письма больше не были такой уж плохой идеей, пусть сова до сих пор не вернулась. Все прошлые поступки не казались слишком ужасными, открываясь совершенно с иной стороны. Человек ведь не может быть просто хорошим или плохим, в нем есть все, а значит, он просто не в состоянии не совершать ошибок. Всматриваясь в голубые глаза своего собеседника, лукаво блестевшими за стеклами очков половинок, Сириус все сильнее утверждался в мысли: Дамблдору прекрасно известно обо всем, что с ним творилось в эти месяцы. И что-то заставило всегда думающего о глобальных целях директора опустить взгляд на одну из пешек, удостоив ее своим вниманием. Видимо, он тоже почувствовал, что дно слишком близко, а спасаться или спасать никто не намерен. И такой вывод заставил Сириуса вспомнить о том, что Дамблдору известно, кто именно может разрешить возникшую проблему: либо помочь подняться, либо нанести решающий удар, после которого не будет возможности даже открыть глаза. — Чего вы хотите, директор? — поставив кружку на стол, с тяжелым вздохом спросил Сириус, устав от этой игры. — Наложить еще парочку ограничений? Запретить выходить даже в сад? — Он даже не пытался подавить раздражение и обиду, прорвавшие его броню и медленно стекающие с губ. — Мой мальчик, у меня совершенно нет желания становиться твоим тюремщиком и мучителем, — укоризненно покачав головой, спокойно проговорил Дамблдор, опустив кружку на поднос. — Мне действительно больно видеть, во что превратился тот, без чьего участия ни одна школьная вечеринка не была бы настолько грандиозной. — Этого человека давно нет в этом мире, — горько усмехнувшись, сообщил ему Сириус, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. — Так, чего вы хотите, если не готовы запереть меня в пределах одной комнаты? — подперев подбородок рукой, без какого-то особого интереса спросил он, прикрыв глаза и почему-то вспомнив день своей недопомолвки, когда Беллатриса подарила ему поводок с ошейником. Уж сейчас они точно пригодились бы! — Я лишь хотел поздравить тебя с днем рожденья, — как-то странно усмехнувшись, отозвался Дамблдор, вытащив из бесконечных складок своей мантии небольшую деревянную шкатулочку. — Не стоит так ненавидеть тот день, когда ты появился на свет, ведь он приводит не только старость, — уловив на лице Блэка гримасу недовольства, весело заметил директор, взглянув на бывшего ученика поверх очков. При его последних словах, Сириус нервно дернулся и пристально посмотрел на собеседника. Выдохнув, он схватил со стола шкатулку и, не медля ни секунды, тут же открыл ее, с удивлением обнаружив на дне ключи от своего мотоцикла, на которых в качестве брелка висело черное перо ювелирной работы. Уголок губ дрогнул в улыбке, а дышать вдруг стало слишком сложно и до невероятности легко. Пытаясь отыскать в памяти хоть одно слово, чтобы задать хоть какой-то вопрос, он перевел взгляд на директора, который уже поднялся с кресла и теперь внимательно наблюдал за его реакцией. — Временно, мой мальчик, — строго взглянув на него, произнес Дамблдор, заведя руки за спину. — Надеюсь, мы поняли друг друга? — Более чем, — встав с кресла, кивнул Сириус, крепко сжимая в руке ключ и не находя иных слов, чтобы выразить собственные мысли и чувства. Дамблдор, казалось, вовсе и не нуждался в озвучивании всего этого, просвечивая его насквозь своим фирменным взглядом. И когда он уже выходил из комнаты, оставляя хозяина дома наедине с возможностью, то вдруг замер и, встав к нему вполоборота, с какой-то странной интонацией заметил: — В одной книге я прочел одну замечательную фразу: нет ничего непредвиденней результата наших действий и принятых решений. Довольно глубокомысленно, ты не находишь? — Философия не мой конек, — чувствуя напряжение каждой мышцы тела, ровно произнес Сириус, чуть дернув плечом. Но лукавый взгляд Дамблдора прекрасно говорил о том, что бессмысленно отрицать очевидное, особенно если это твои собственные мысли.***
Ветер трепал волосы, срывал и разбрасывал листья, пробирался холодными пальцами за ворот куртки, заставляя ежиться. Осеннее солнце уже не грело, но еще продолжало разгонять дождевые облака, лаская землю своими лучами. Окна дома, высившегося перед ними, ловили эти лучи, довольно блестя стеклами. Хромированный руль мотоцикла, на который он присел секунду назад, тоже отражал солнце, слепя глаза, из-за чего юноша слегка щурил левый глаз, продолжая наблюдать за своей гостьей, уже пятнадцать минут хранящей молчание. — Что не так в этот раз, радость моя? — слегка усмехнувшись, спросил он, откинув со лба челку. — Это ведь не съемная квартира и не особняк Поттеров. Это мой личный дом, как ты и хотела. — А это что? — спросила она, кивнув на черный мотоцикл, слишком выбивающийся из общего пейзажа вместе со своим хозяином. Казалось, словно они попали в средние века, где им совершенно не место. — Это зверь! — тут же растянув губы в довольной улыбке, просветил он, любовно проведя ладонью по рулю. — Пожалуй, это лучшее магловское изобретение, — прошептал он, вновь переведя взгляд на девушку. — Буду твоим принцем на железном коне, — подмигнув, весело прибавил юноша. — А откуда у тебя деньги на собственный дом и… этого коня? — полностью развернувшись к нему лицом, терпеливо спросила она, совершенно не обратив внимания на его последние слова. — Ну, ты ведь знаешь, что недавно умер мой дядя Альфард, — слегка поморщившись, отозвался юноша. — Он оставил мне все свое наследство: дом, счет в банке, бизнес, которым теперь владею я. — Странно, что ты его не продал, — нахмурившись, задумчиво протянула она, вновь устремив взгляд на мотоцикл. — Ты сама говорила, что мне стоит найти занятие, — пожал плечами юноша, отстранившись от транспорта. — Что я, зря столько лет учился управлять компанией? — невольно скривившись, протянул он, одернув куртку. — Кстати, с этими похоронами я совершенно забыл тебя поздравить, — встрепенувшись, воскликнул он, вновь растягивая губы в улыбке и вытаскивая из кармана бархатную коробочку темно-синего цвета. — Миссис Блэк определенно была недовольна решением твоего дяди Альфарда, — как бы невзначай заметила она, приняв подарок, но не спеша его открывать. — Ведь она так надеялась, что ты вернешься домой, когда лишишься средств. — Она медленно погладила тонкими пальцами крышку, явно пребывая в каких-то совершенно посторонних мыслях. — Удивительно, насколько неожиданными бывают последствия наших действий и решений, — усмехнулся юноша, проведя пальцами по ее щеке и заправляя длинную прядь за ухо. — На мой взгляд, нет ничего непредвиденней этого результата. Она подняла на него слегка рассеянный взгляд и чуть нахмурилась, крепче сжав губы. Он точно знал, что сейчас она просто записывает в уме его очередную мысль, переполненную тем смыслом, который он сам не в состоянии рассмотреть. А может, он просто не мог признаться даже себе в том, что философия ему нравится намного больше всех этих цифр, с легкостью поддающихся счету. Мысли такой беззаботностью не отличались, они были слишком многозначны и до конца неясны, что привлекало намного сильнее точности и однообразности чисел. — Она прекрасна, — прошептала девушка, заставляя его вынырнуть из потока мыслей и обратить на себя взгляд. Она уже открыла коробочку и теперь держала на ладони серебряную брошь в форме бабочки, на крыльях которой россыпь красного камня создавала какой-то необычный узор. — Чистое серебро для защиты от проклятий и порчи, рубин для ослабления темной магии, — приподняв уголок губ в улыбке, тихо прошептал он, наклонившись к уху девушки. — Бабочка — символ красоты, которой необходимо немного времени, чтобы показать себя, — прочитав немой вопрос в ее взгляде, прибавил он, осторожно взяв брошь в руки и прикрепив ее к платью. И ему хватает ее поцелуя, чтобы услышать спасибо, но не хватает сил, чтобы показать брелок на ключах и сообщить о том, что он сможет найти ее где угодно, пока она будет носить этот подарок. Не достает слов признаться, насколько сильно она ему дорога.***
Должно быть, Дамблдор был прав, и та фраза действительно имела очень глубокую мысль. Ведь каждое принятое им в прошлом решение повлияло на его настоящее, каждое действие оставило свой отпечаток. А результат всего этого и впрямь оказался совершенно непредвиденным: сбежал из дома, чтобы вновь вернуться, сбежал из Азкабана, чтобы сменить одну тюрьму на другую. И даже директор не всегда способен предсказать последствия своих закулисных игр, ведь пришлось же ему отпереть замки и отпустить своего цепного пса прогуляться. Накинув поверх какой-то старой футболки с эмблемой уже позабытой рок-группы косуху, Сириус с тяжелым вздохом перевел взгляд на зеркало, окидывая свое отражение критическим взглядом. Небритый и растрепанный — сейчас он был похож на настоящего байкера больше, чем в семнадцать. Странно, но в этих узких джинсах, в черных байкерский ботинках и в распахнутой кожаной куртке со стальной цепью, приделанной к карману, он выглядел намного моложе, чем в этих отвратительно старомодных мантиях и классических брюках. И даже тонкие нити седины затерялись среди черной смоли волос. — Оказывается, я действительно еще не так плох, — удовлетворенный своим видом, протянул Сириус, позволив своей фирменной усмешке появиться на лице. — Где-то была моя бандана, — пробормотал он, окинув беспорядок в шкафу рассеянным взглядом. Казалось удивительным то, что он вообще сумел найти среди бесконечного числа рубашек, брюк, жилетов и мантий магловскую одежду, которую ему так и не удалось забрать с собой после побега из дома. Подогнать размер было делом нетрудным, труднее было заставить себя надеть все это. Меняя свою грязную, изношенную мантию на мантию аристократа, Сириус думал о том, что тюремная роба намного удобнее и лучше бы остаться в ней. Покупку нужной одежды он не был готов кому-то доверить, даже Римусу, прекрасно знающему, что именно носил его друг. Но сегодня ему удалось откопать все незаменимое, и, избавившись от необходимости носить ненавистную одежду, он почувствовал себя намного свободнее и комфортнее. Как только Сириус вытащил из кучи одежды разукрашенную черепами черную бандану, в дверь кто-то осторожно, но настойчиво постучал. Возможно, всему виной было его состояние предвкушения чего-то до конца неясного, но Сириус насчитал ровно пять ударов. Замерев на месте и боясь сделать даже лишний вдох или выдох, он удивленно уставился на дверь, в бесполезной надежде увидеть своего посетителя сквозь это нелепое препятствие. Но через несколько секунд напряженного ожидания стук повторился, тут же обрывая все мысли. Потеряв весь интерес к посетителю, Сириус отмер и вновь сосредоточил внимание на бандане, обронив негромкое: «Можно!» — Куда-то собираешься? — открыв дверь и окинув комнату беглым взглядом, спросил Римус, даже толком не войдя внутрь. — Ты невероятно догадлив, дружище, — фыркнул Сириус, сложив тряпку в широкую полоску. — А ты чего хочешь? — мельком взглянув на замершего у двери друга, спросил он, вновь подойдя к зеркалу. — Надеюсь, что не поздравить, — тихо пробурчал он, завязывая концы банданы на затылке. — Разве я мог упустить возможность и не поздравить тебя с тридцати шестилетием? — подняв брови, воскликнул Римус, положив книгу на заваленный всяким мусором столик. — Извини, я забыл о том, какой марки косметику ты предпочитаешь. Пришел уточнить, ведь она тебе явно понадобиться, чтобы скрыть все эти морщины. Могу еще и краску для волос купить… — Как остроумно, Лунатик, — насупившись, проворчал Сириус, закрыв дверцы шкафа. — Однако, тебе нельзя не завидовать, — вздохнув, признал он, поправляя волосы. — Ну да, ранняя седина, шрамы на пол-лица и боль во всем теле как раз то, чему стоит завидовать, — закатив глаза, пробормотал Римус, облокотившись о спинку кресла. — Я вообще-то имел в виду то, что Доре нет нужды в косметике и краске для волос, — покачав головой, снисходительно пояснил Сириус. — Никаких лишних затрат на красоту, а значит, больше денег в семейном бюджете. А как ее способности можно использовать в сексуальных отношениях… Не девушка, а мечта! — Он с легкостью придал лицу мечтательное выражение, подбавив в голос более глубоких ноток и наблюдая за покрасневшим другом, у которого от неконтролируемой вспышки ревности, кажется, задергался глаз. — Заканчивай с этой драмой, Римус, она все равно станет миссис Люпин. Ты обречен точно так же, как Лили, вечно отшивающая Сохатого. — Я пришел не для того, чтобы говорить о своей личной жизни, — глубоко вдохнув и выдохнув, ровно произнес Римус, заставив Блэка на мгновение замереть. — И даже не о том, что ты должен остаться здесь, — словно услышав его мысли, прибавил Люпин. — Тогда я не вижу темы, которая не могла бы дождаться моего возвращения, — сглотнув, пробормотал Сириус, невольно отводя взгляд. — А книга не моя, отдай ее… — С учетом того, что там подписано чья она, то я не удивлен, — выпрямившись, перебил его Римус. — Ее кто-то подарил Дамблдору, ты разве не заметил? — не без удивления спросил он, уловив секундное замешательство друга. — Что ж, я не удивлен, — медленно выговорил Сириус, наконец поставив последний кусочек паззла на место. Директор ведь знал ее имя, и значит, ему не могло составить большого труда понять, кому посвящена книга и кем она написана. И прекрасно зная обо всем, что творится в Ордене, в том числе о трех вопросах, адресованных хозяину дома, и его ответах, Дамблдор решил указать на то, что возможность все исправить еще есть. Но так как вместо того, чтобы воспрянуть духом, Сириус лишь сильнее завернулся в кокон апатии, ему пришлось пойти на крайние меры: дать направление для побега. Не понятно было лишь одно: зачем? — Так, что ты хотел, Лунатик? — решив поразмыслить над мотивами действий директора в следующий раз, спросил Сириус, убирая палочку в крепление на ремне из драконьей кожи. — Даже если не брать во внимание авторские слова, то любой, кому доводилось видеть тебя в депрессивном состоянии, поймет, что большая часть фраз принадлежит именно тебе, — внимательно всматриваясь в его глаза, произнес Римус. — У меня лишь один вопрос, Бродяга. — Да, это она, — не дожидаясь дальнейших разглагольствований, поспешно произнес Сириус, двинувшись к двери. Неожиданно крепкая хватка друга его остановила. — Ты советуешь мне не упускать шанс. Но почему ты сам его упустил? — не разжимая пальцев, тихо спросил Римус, глядя на него так, словно от ответа зависела вся его жизнь. — Потому что я… — Мерзкие слова правды жгли язык, ядом стекая в горло, продолжая отравлять душу. Он снова не мог признаться себе в своих слабостях и ошибках. Этот яд он пьет всю свою жизнь, так страшась избавиться от него. — Если ты хочешь что-то изменить, то стоит начать с собственных привычек, — сильнее сжав пальцами его плечо, настойчиво заметил Римус, раздражая его этим ожидающим взглядом. К несчастью, эти слова оказались слишком верными и громкими. Раз он не сможет сказать всего сейчас, то получится ли у него все объяснить ей, если кто-то наверху решит, что Сириус достоин еще одного шанса? — Потому что я высокомерный эгоист и трус, который был уверен, что она всегда будет рядом, — не отводя взгляд, выговорил он, буквально выталкивая каждое слово, сплевывая очередную порцию яда и не позволяя ей проникнуть внутрь. — Мне казалось, что ей не нужны пустые признания, что она будет поддерживать меня во всем и никогда не отвернется, а от меня взамен ничего не потребуется. Я жестоко ошибался! Никогда не пытался ее понять, как это делала она, никогда не задавался вопросом, чем она платит за каждую мою выходку. Я был уверен, что мы оба ведем одинаковую жизнь, но на самом деле тонул лишь я, а она писала истории, которые никогда не переживала. Все это я понял лишь теперь, а тогда был слишком слеп. И мне не хватило смелости признать, что мы не просто друзья, когда она молча молила меня сказать лишь одно слово. То слово являлось всем, что она требовала взамен. Я не дал ей даже этого! На какой-то миг все вокруг замерло. Сириус шумно глотал воздух, заполняя пыльным запахом комнаты образовавшуюся внутри пустоту, которую раньше занимали все эти слова и мысли. Предполагаемая реакция друга пугала до невозможности, потому что он был последней опорой, которую Сириус не был готов терять из-за собственной грязи. — По крайней мере, тебе хватило смелости признать все это, — слабо улыбнувшись, выдохнул Римус, отпустив его руку. — Спасибо! — отвернувшись, кивнул он, устремив взгляд куда-то в окно. Втянув носом воздух, Сириус хотел было что-то добавить, но так и не нашел подходящих слов, направившись к двери. — Не попадись, Бродяга, а то жизнь без тебя станет слишком пустой, — встав к нему боком, усмехнулся Римус, убирая руки в карманы брюк. — Я ведь неуловим! — взглянув на него, широко улыбнулся Сириус, чувствуя, как обрушились последние барьеры, стоявшие между ними все это время. Да и ему самому заметно стало легче, словно он избавился от парочки лет, прожитых рядом с дементорами. Махнув другу рукой на прощание, Сириус выскочил из комнаты и быстро сбежал по лестнице, вытаскивая из кармана ключи от мотоцикла. Как только он вышел на улицу, то сразу же заметил скрытый чарами мотоцикл, оставленный в проулке между домами двенадцать и тринадцать. Уже предвкушая поездку, он нежно провел кончиками пальцев по металлическому рулю, стряхнул несуществующие пылинки с кожаного сиденья, вдыхая запах бензина и дорожной пыли. — Пора отправиться на охоту за бабочками, конь, — опустившись на сиденье, насмешливо произнес Сириус, активируя поисковые чары на брелке и уже готовясь к дальнему полету, но довольно быстро побелевшее перо явно собиралось изменить ему планы. — Так она в Англии!