5:201 Утренней звезды
Храня молчание среди бесновавшейся толпы, Филиси старалась не слишком прислушиваться к своим мыслям. Так и хотелось сказать что-то злое, вроде: «Эй, Бриньольф, ты только глянь на эту худшую постановку «Трёхногого гуара». Красотка — твоя протеже — в петле. Синюшная, смердящая гнилью почти с неделю. А любовнички, без пальцев, отправятся на рудники или за решётку. Что дальше? Вместо дешёвого эля полижем плесень со стен Крысиной норы и в экстазе просветления отправимся на поклон к Мавен?» Гильдию ощутимо проредили, и приходилось это признать. Чтобы сдержать удар, сперва нужно осознать каждую его грань. Воровка в петле, провоцировавшая уколы ревности на бриньольфово: «Извини, детка, у меня дела», была способной. И сколько уже можно отстёгивать жрецам за похороны? Эшафоту с его капитаном стражи, караулом в звенящих кирасах и публикой, жадной до крови, не хватало только тех, кто всё это устроил: Мавен и Мьол. Щепотка звенящей элегантности в море немытого сброда, во всю ширь разевавшего рты и выпускавшего крики и пар из глоток. Мороз или снегопад, неважно, что оставило их за бортом, те, для кого было представление, пришли и утопили ноги в грязи. Всего их было семеро: новички, попавшиеся с не стоящим и золотого, мусором. Филиси с Бриньольфом роднило чувство холодной злобы, но если её была направлена на Мавен и вела дальше, Бриньольф злился статично. И пил, пропадая на несколько часов, а после кидая Делвину какую-нибудь безделицу. Серебряк мелькал между его ловких пальцев, катился на ребре по стойке — Векелу. И с бутылкой Бриньольф заваливался в закуток с кроватями. Увидев раз, Филиси не сомневалась, что так и заканчивались его паршивые дни. Ему было хуже, чем ей. Она оценивала утрату для Гильдии, Бриньольф вкладывался в безруких крысёнышей больше, и лишь для того, чтобы его работу: наставничество и заступничество при первых шагах в Гильдии, срубили как сорняк на потеху толпе. Нехоженая дорога в переулке, ведущем к порту, не сдавалась без боя. Прорывались молча, только хриплое дыхание Бриньольфа слышалось за плечом: им забавлялась атаксия — верный друг «Крысиной норы». Карты заменили ему новичков, но жуткий кашель каждый раз наводил на мысль вытаскивать вора на поверхность почаще. Дух возрождения Гильдии как корова слизнула. Руки бы сцепить на горле Мавен, посмотреть в её насмешливые жёлтые глаза и вздёрнуть на цепи. Это она подстегнула ярла, или заочно помогла Мьоль: у Львицы годами не было такого успеха. — Когда Векс вернётся, скажи ей сидеть во «Фляге», пока все не соберутся. Бриньольф закашлялся и несколько раз судорожно хватил ртом воздух. — Планами сыплешь, детка? — смог выдавить он. — Не всеми сразу и для начала я опробую их на тебе, — Филиси взяла Бриньольфа под руку, чтобы сровнять шаг. — Как ты смотришь на слегка неприятный разговор под отменный эль и в тепле? Как раз прогнать твою скуку. Бриньольф не возражал и поделился теплом лёгшей на её руку ладони. Месяц Утренней звезды выдался снежным, а посланник, видимо, выкапывал дорогу и непозволительно опоздал. Противно было подбирать новости, как гнилые паданцы по трактирам. И смерть Верховного короля Торуга, и грандиозная экспедиция в Саартал не вызвали той сладости, что свежее поветрие, не подхватили как крылья, а плюнули в лицо, на тебе, разбирайся. Грязные новости в запущенной «Ночлежке», отмеченной катастрофической тоской Бриньольфа. Её звали Свана. Они как раз проходили мимо, Филиси сжила руку, привлекая внимание. — Хельга очень рада, что ты «вскрыл» её племянницу. У бедняжки теперь такой взгляд, будто она одна знает путь к вершине Глотки мира. — Решила отчитать меня за распутство? — ощерился Бриньольф, что не говори, но он любил разговоры о двух вещах: деньгах и женщинах, особенно если их запивать. — А поможет? — Филиси подхватила озорство темы, но у неё был и другая, практическая сторона. — Ты только убеди Свану не таить злобу на Гильдию. Хельга непременно размажет девчонку, столкнув её с горы, куда ты её привёл. — Бриньольф, похоже, не понимал, вскинул кустистые брови в искреннем недоумении: — Тайные ходы. Мне нужно, чтобы в моём сыре были целы все дырки. — Именно щепетильность сделала тебя главой Гильдии. — А обратное сделало тебя Соловьём, — не осталась в долгу Филиси и указала налево. — К «Сирь», я оставила письмо там. Путь занял чуть меньше часа. На окраине Рифтен казался пустынным, приходилось обходить бдительную стражу. «Сирь» ничем не выделялся среди деревянных зданий, вжатых друг в друга и обросших выпирающими надстройками. На задворках жилого квартала почти всегда лежали тени. В полумраке с трудом различалась вывеска: шестигранник с позолоченной окантовкой на черном фоне, со знаком защиты Гильдией на обороте. Из темноты бесшумно выступил массивный черный каджит. Он кивнул, повел носом на Бриньольфа и прищурился, наверняка подумав, что тот любовник. — Откуда этот кошак? — недоверчиво обернулся вор на закрытую за ними дверь. Неприязнь Бриньольфа к зверорасам прекрасно объясняла, почему столько ворья так и не выбралось из порта. — Перекупила его у каравана. Ложь естественно срывалась с языка, когда разговор хотя бы кончиком крыла затрагивал брата. Филиси всё ещё немного злилась, что не могла соответствовать ему в боевой подготовке, но оружие ей плохо давалось. Брат уверял, что тренировки формируют реакцию, не зависящую от разума. Навык, нечто безусловное. Пока не выходило. Она скорее пряталась от каджита, бросив его охранять дело, которое Мавен не смогла утопить: пристойный фасад Гильдии, место, куда мог прийти каждый, кто боялся опуститься до «Фляги». Игры, дамы, услуги лучших воров и даже любительский театр. Дорого Гильдии обошлась вырванная у Мавен независимость. Филиси с удовольствием вступила в свою обитель — шкатулку из тёмного дуба, освещённую коваными светильниками по углам. Бриньольф поозирался, но ничего не сказал и сразу рухнул в одно из двух кресел в центре комнаты, с кряхтением вытянув ноги и толкнув небольшой столик. На тихо прошмыгнувшую палевую аргонианку он и не взглянул, но принесённое горячее вино взял и выпил в несколько больших глотков. Грязь с его сапог впитывалась в круглый черный ковёр, но Филиси промолчала; взяла второй кубок с резного деревянного подноса и села напротив. Вино пахло снежноягодником. Видимо, «Сирь» не мог позволить себе сотрудничать с Иветой Сан. Филиси опустила глаза в кубок и с грустью проследила за плывущей по кругу ягодой. — Кто ведёт это место? — Бриньольф наполнил кубок почти до краёв. — Ты месяцами пропадаешь. — Сапфир. Теперь здесь настоящая шкатулка с драгоценностями, — она улыбнулась уголками губ. — А ты — Алмаз? Филиси закатила глаза. Широкое, заросшее ржавой щетиной лицо Бриньольфа раскраснелось, а глаза оживились блеском. Жаль, что вечер взаимного злословия не мог избавить от воспоминаний о потерях и шатком положении. — Не смей смеяться, — Филиси закинула ногу на ногу и откинулась на спинку стула, — это место переживёт Гильдию, если мы так и останемся конформистами из Крысиной норы. Эта мысль давно не давала покоя. Нужда в переменах появилась задолго до того, как Векс стала открыто говорить, что что-то пованивает. Допив вино, Филиси показала Бриньольфу письмо на тонкой, дешёвой бумаге. Тому потребовалось время разобраться в мелких рунах, к концу чтения он прожигал письмо взглядом, сурово сведя кустистые брови на переносице. К сожалению, Бриньольф был не из тех, кто мог эстетически оценить сладко-металлическую имперскую возню. Политикой Гильдия не интересовалась ещё со времён её отца. — Оно из Сиродила или Солитьюда? Мне кажется, здесь два разных донесения. — Больше, — поправила Филиси. — О копошении отпрысков Совета пришло прямиком из имперской столицы. Оно переплетается с Идонеей Синтав, моей знакомой из Коллегии. Мы редко общались, когда я училась там. — Связывать острую на язык имперку с интригами вокруг Коллегии было странно, она не казалось вовлечённой ни во что, кроме своих исследований. Другие в Винтерхолде не задерживались. — Выходит, она не одна, их минимум пятеро. Я уже попросила Делвина помочь мне накопать побольше информации. А дальше — король — давно не новость. И прибытие генерала Туллия. Он будет в Солитьюде через несколько дней. Тогда гражданская война начнётся по-настоящему. — Значит, — прищурился Бриньольф, — это, а не Мавен причина сбора Гильдии. — Любая из них, — мягко ушла от ответа Филиси, но хотела крикнуть: «Нужно бежать!». — Мы слишком близко к Виндхельму. Слишком зависим от Чёрного вереска. Я боюсь дня, когда ярл определится со своей верностью. Военное положение позволит карать воров наравне с убийцами, и начало положено. Нужно быть готовыми. Ко всему. Остаток дня Филиси проверяла конторские книги и старалась не покрыться пылью, пока не закончит.***
20:201 Утренней звезды
«Буйная фляга» цвела кислой вонью. Филиси вышла из коридора, обвела взглядом разбитые столы и уцелевшие — сдвинутые к стенам. Бутылочные черепки скалились влажными острыми гранями, мерцая в игре огня из камина. Векел полысеет, когда увидит разгром. За стойкой пили Делвин и Рун. Филиси четко отбила каждое слово: — Что тут случилось? Сапоги прилипли к полу — правый соскочил с пятки, она чуть не упала, но ухватилась за один из столов. — А-а, ты всё пропустила, — отсалютовал кружкой Рун, широко улыбаясь. — Могильщик отметелил здесь троих доходяг! Выползли из тоннелей. — Мы не можем себе позволить принимать с распростёртыми объятиями кого попало, — пояснил Делвин. — У нас ищут защиты, так что успехи стражи не испортили нам репутацию. Садись, мышка, и выпей с нами. Филиси вздохнула и с громким хрустом прилипающих к полу подошв подошла к стойке и заняла место рядом с Руном. Пили что-то дешёвое, даже спрашивать не хотелось. — Где Бриньольф? В «Цистерне» его не было. Карты покоились в сундуках, и в писчих принадлежностях царил пугающий порядок. — Ищет Векс. Похоже, её «маленькое дельце» плохо кончилось, — в непроницаемых на первый взгляд глазах Делвина мелькнула неподдельная тревога. — Лучше бы им скорее вернуться. Отъезд Бриньольфа был некстати. По городу ползли разные слухи, и в это время следовало держаться вместе. После присяги ярла Лайлы Ульфрику город залихорадило. Таны ожидали требований порвать все связи с Империей, торговцы жадно ждали возможности подняться на дефиците. В кварталах нищих поносили Ульфрика и ярла, у которой не хватило смелости стоять на своём, а на домах иногда появлялись картинки, где Лайла стояла на коленях перед Буревестником совсем не для присяги. — Я слышала, Львица начала собирать ополчение и тренировать людей. Ожидает беспорядков из-за гражданской войны. К ней кто-нибудь приставлен? — Не, туда и с мылом не пролезешь. Эйрин знает почти всех в городе, — беспечно отмахнулся Рун и кашлянул, видимо почуяв её взгляд. — Я что-нибудь придумаю, шеф. — Я знаю, — улыбнулась Филиси замершему вору, не решавшемуся снова сказать или сделать что-нибудь несерьезное. — Пей, Рун. Мьол пока не проблема. Что по моему списку? Делвин хохотнул и долил кружки до верха, а пустую бутылку бросил в кучу таких же, высившихся недалеко от излюбленного места Тониллы. — Караванщики торговали с имперцами в Айварстеде. Женщина покупала склянки и сахар. Сахар? Что уходит только за чистые дрейки. Солдатам он не по карману. — Описание есть? — поторопила Филиси, прищёлкнув пальцами. — Едва ли. Женщина, без морщин, рыжая. Кожа бело-розовая, глаза, — Рун неловко кашлянул, — «голубые совсем». Будь у неё шерсть... Филиси фыркнула, расплескав шапку пены из кружки. Описание было не таким точным, как хотелось, но всё равно многое рассказывало. Скорее всего, женщина бретонка с пристрастием к зельям, восстанавливающим или усиливающим магию. Тогда ясно, зачем ей лунный сахар. А белки глаз могут стать голубыми, если часто использовать зелья, в которых главный элемент — эктоплазма. — Ладно, может, есть ещё новости, такие, что не ведут к унынию и запою? — Есть, — Рун указал на Делвина, — как раз говорили о Саартале... — Бедные изнеженные чародеи, — подмигнул Делвин. — Как глупо с их стороны забыть, что гробницы полны драугров и ловушек. — О, бедняги! — подхватила Филиси, не обращая внимания на подкол. — Кого они позвали на помощь? — Соратников, ни больше ни меньше. Двадцать душ для постоянной охраны руин. — А всего-то и нужен был один умелый вор. Они нашли что-нибудь кроме пыльных костей? — Обвалы, гангрену и пару магических колец, — ответил Рун, пока Делвин прикладывался к кружке. — Одного мага насмерть зашибло. Огмунд, кажется. Его семья из Камня Шора. Алессандра сказала, что рана скорее от клинка. Мол, мальчишку убили, а Коллегия темнит. Но дела никому нет. — А ты всё волочишься за коричневой робой? — Филиси изобразила крайнее удивление и прижала руку к сердцу. — Столько лет? — Женщину нужно выбирать себе под стать, чтобы знать что у неё на сердце. Если... — Золотые слова, — перебила Филиси, пока Рун не начал проповедовать. — Выпьем за то, чтобы нам не было стыдно за свою стать. Они чокнулись. Когда Филиси покинула компанию, эхо донесло до коридоров хохот и байку про мужика, что напивался и кричал в колодец на рынке оскорбления, поминая Векс последними словами. Векс... Хоть бы Бриньольфу повезло.***
21:201 Утренней звезды
Филиси нашла Снильфа в оговоренном месте, в доках. От озера тянуло зубодробительным холодом, несмотря на яркое полуденное солнце. Ближайшее здание — двухэтажный деревянный склад Мавен — перестраивали и расширяли, работа кипела даже ночью. Их точно не заметят, люди боялись, что их накажут за недостаточное упорство и вместо стройки неугодные госпоже Мавен окажутся на дне Хонрика. Кувалда яростно насаждал и поддерживал эти мысли угрозами. Хорошо, что в порту его не было. Голос Снильфа походил на вопли чаек, премерзко резал уши свистом сквозь выпавшие зубы. Нищий жаловался, но по делу тоже говорил, перемежая всё руганью. — ... ка-ак они меня били... как били! — Мне очень жаль, Снильф, — сухо проронила Филиси, хотя на голых черных руках нищего и правда вспухли продолговатые рубцы. — Ты узнал что нужно? — Узнал-узнал. И узнал бы по-большее, но стражники оч-щень злые. Готовятся к чему-то. Довольные... сучьи дети! Филиси прошлась взад-вперёд. Готовятся. К чему? — Значит, о приказах они ничего не говорят? — уточнила она сквозь брань нищего и крики портовых рабочих. — Только, что «покажут Империи». — Поподробней, пожалуйста. Снильф поёрзал на лежаке, подёргал заскорузлый серый жилет и почесал колени. — Баба, что вам интересна, засела в «Пчеле и жале». При ней два бугая. — Легионеры? — Солдаты — то точно. Молчат, между собой ни-ни. Баба разговорчивая, болтала с госпожой Мавен. — О чем? — удовлетворённо протянула Филиси, и видимо, тон смутил нищего, он странно покосился снизу вверх. — Завтра де, к ярлу идут — про политику тереть. — Это то, что мне было нужно, хорошая работа. — Рад услужить щедрой госпоже, — склонил седую косматую голову Снильф, но его жадную улыбку Филиси всё же разглядела. — Ответь мне ещё на один вопрос: где тебя так отходили? У казарм? — Нет-нет-нет, я сделал, как вы велели. Слова госпожи Мары взял. Всё раздал, не тронули. А когда у таверны крутился, не успел с пути госпожи Мавен сойти. Ох, как би-или! — Ничего, денег тебе хватит и на несколько ночей в «Ночлежке» и на целебную мазь. — Филиси протянула холщовый мешочек с парой дрейков. Их никто не подслушал, значит, можно отправляться за город и за несколько часов придумать, как пробраться во дворец ярла. Сущий пустяк... В полузатонувшем доме когда-то жила Вуджита. Как же чудесно было с ней работать и как легко оплачивать её услуги маленькими бутылочками дешёвой разбавленной скумы. Некстати она умерла. Зато получилось обустроить небольшое логово в единственном сухом углу осиротевшего дома. А под водой оказалась дыра в полу и лаз, через который всё же можно было удрать и человеку. Зимой скрыть свой приход в дом не было возможности, но узкие топкие улочки кишели следами. Не самое безопасное место, но ей всего лишь нужно было где-то придумать план. Где-то не в «Цистерне». Филиси зажгла свечу и вытащила из сумки мятый кусок пергамента и уголь. Крестом поделила бумагу на четыре части — возможные планы, а четыре квадрата ещё пополам: чтобы обозначить «за» и «против». Основная сложность заключалась в том, что дворцовый район хорошо охранялся, особенно после измены ярла. Снильф говорил, что поднята вся стража. В лоб не пройти. Можно было использовать коллектор, ведущий в тюрьму, взломать замок камеры и проскользнуть мимо стражи. Но это доведёт только до Миствейла. И то не внутрь. Филиси нарисовала решётку, подразумевая тюрьму в первой колонке и один минус во второй. Можно использовать как путь отхода. Во второй колонке она нарисовала человечка в капюшоне — Вайландрию. Можно проникнуть во двор замка и сказать, что она из Коллегии: привезла письма для придворного мага. Стража подумает, что её пропускали раньше, потому может позволить пройти. А может и довести до самого придворного мага, а значит, придётся готовить письма. Лишняя работа, а времени мало, ведь неизвестно когда состоится аудиенция у ярла. Напротив человечка во второй колонке тоже появился минус. Был ещё грубый вариант: кошка и слепое пятно у южной стены. Одна из башен подходила близко к балкону, ведущему к покоям ярла. Минус плана — он сработает исключительно ночью и только при большой осторожности. Падение с высоты будет стоить жизни. А обстановку покоев ярла и их охрану трудно представить. Ещё один минус: выйти сложнее, чем войти. Что оставалось? Филиси ткнула пальцем в последний квадрат. Что ещё придумать? Замаскироваться под стражника? Попытаться соблазнить сына ярла и остаться в покоях до утра? Не идти же на поклон к Мавен. Филиси скомкала лист и подожгла, отпустив только когда огонь жаром лизнул пальцы. Сразу же запахло гарью и стало даже немного уютней в смердящем замёрзшей плесенью доме. Ни к кому на поклон идти не нужно. Следовало только напрячь память и она, сдавшись, подкинула древнюю историю Сапфир и Шадра. Кто-то же продал ему зелье невидимости.