Противоположности

— Ты же не думала, что этого удасться избежать? — Ну, я надеялась, честно говоря, — девушка оглядела Холмса, которому каким-то образом удавалось удерживать одновременно свой зонт, коробку с тортом и бутылку шампанского. — Напрасно, — он проходит в квартиру, сразу направляясь на кухню, и Молли закрывает входную дверь.       От предложения вначале поесть что-то несладкое Майкрофт отказался, аргументировав это тем, что достаточно сыт.       Хупер правда думала, что он не вспомнит. Ну, или просто не захочет как-то отмечать её день рожденья. Она была бы абсолютно не против, если бы мужчина пришёл как обычно, не говоря ничего о празднике. Она бы и сама не о чём не заикнулась и, уж точно, там бы и речи не шло о какой-то обиде. Но, приходится признать, ей безумно приятно всё это. Майкрофт всегда желанный для неё гость и собеседник, его забота и внимание не остаются незамеченными и греют душу. Даже если он единственный её друг, это неважно. О таком, как он, можно только мечтать.       Но Молли всё чаще подлавливает себя на мысли, что была бы не против, если бы их дружба поднялась на более высокий уровень. Или точнее… на более личный. Холмс на самом деле чертовски привлекательный. Всегда собранный, элегантный, вежливый и учтивый. Он словно джентльмен из черно-белых фильмов, и с ним девушка чувствует себя настоящей леди. Вначале подобные мысли казались какими-то смешными и нелепыми, но сейчас…       Майкрофт легко снимает пиджак и вешает его на спинку стула, а потом принимается доставать бокалы, тарелки, вилки и нож. Что ж, Хупер только рада такой инициативе — это позволяет ей сидеть и любоваться мужчиной, который так свободно хозяйничает на её кухне. Он смотрится удивительно гармонично, когда открывает шампанское и разливает его по бокалам, разрезает торт, раскладывая идеальные кусочки по тарелкам. Девушка намеренно не стала упоминать про свечи и загадывание желаний.       Во-первых, в такую чушь она перестала верить уже очень давно. Во-вторых, стыдно признаться, но она не помнит даже сколько ей лет, а спросить у Холмса кажется неловким и смехотворным. Ничего, Хупер вспомнит. Ну, или узнает как-нибудь иначе. С каждым днём надежда на то, что воспоминания вернутся, угасает, и эти мрачные мысли всё сложнее отгонять. Однако в обществе Майкрофта даже стараться не приходится.       Они поднимают бокалы, в которых словно переливается полупрозрачное золото с пузырьками. — С Днём Рождения, Молли, — вкрадчивый мужской голос будто гипнотизирует, и она еле успевает вовремя чокнуться. — Ммм, это чудесно, — девушка прикрыла глаза от наслаждения. Что сказать, он угадал, купив этот шоколадный торт, который просто таял во рту. Ну, или не совсем угадал. — Да, действительно, — она открывает глаза и сразу ловит его взгляд. Отчего-то проглотить кусочек становится труднее. — Мама поздравила меня сегодня днём. — И ты… — Нет, Майкрофт, я не сказала, — она опускает взгляд, боясь увидеть в мужских глазах осуждение, которого ей не вынести.       На самом деле у них с матерью сложные отношения ещё с тех пор, как умер отец, и в качестве номера на экстренные ситуации она у неё не стояла. В отличии от Майкрофта, который когда-то сам на этом настоял. Поэтому, когда Хупер попала в больницу, то первым делом персонал связался с Холмсом, а Молли, когда очнулась, попросила его не сообщать ничего её маме.       И вот сегодня она позвонила и поздравляя девушку, а та так и не сказала ей о происшествии и потере памяти. Нет, она не испытывала к ней острых негативных чувств, но считала это лишним. В конце концов, мать она помнила отлично, и не то, чтобы большинство из этих воспоминаний были положительными.       На её руку легла ладонь Майкрофта, что заставило Хупер посмотреть на него. Тактильный контакт у них был редкостью. Вопреки ожиданиям девушки взгляд Холмса был мягким, и там не было никакого осуждения. — Это твой выбор, Молли. Тебе решать, как лучше, — его большой палец начал поглаживать её кисть, и Хупер почувствовала, как выше по руке пошли мурашки. — Как дела на работе? — она намеренно заговорила небрежным тоном, но, разумеется, Холмс её сразу раскусил. — У тебя ничего не выйдет, — усмехнулся он и убрал руку, что вызвало внутренний вздох разочарования у девушки. — Ох, да брось, — она состроила жалобное лицо, — сегодня ведь мой день рождения. Расскажи мне хоть что-то. Нет, конечно, все твои истории жутко интересные, но я хочу знать, что ты непосредственно делаешь на работе.       Молли продолжала смотреть на него щенячьим взглядом, и первое время лицо мужчины оставалось безразличным, а взгляд твёрдым. Но через минуты две этих переглядываний Майкрофт тяжело вздохнул, и она улыбнулась, поняв, что в этот раз одержала победу. — Ты невыносима. — Стараюсь, — Хупер улыбнулась ещё шире и задорней, отчего и мужчина не смог удержаться от ответной ухмылки. — Ладно. Что ты хочешь знать? — Насколько высока твоя должность? — Очень высока, — он с удовольствием наблюдал, как она фыркает и закатывает глаза в ответ на его слова. — Теперь невыносим ты, — недовольно пробормотала девушка, но намеренно сделала это достаточно громко. — Стараюсь, — передразнил он, но тут же серьёзно продолжил, — поверь, это для твоей же безопасности. — Ладно… — она задумалась на несколько секунд, — то, что ты делаешь, это секретно, верно? Я имею ввиду, что ты делаешь важные вещи, но мало кому известно, что это твоя заслуга, да?       Холмс помедлил, отпивая чай, а она спокойно ждала его ответа, не забывая, впрочем, наслаждаться тортом. — На самом деле, каждый день происходит много чего важного и опасного, в какой-то мере. Люди узнают о подобном, только когда оно перерастает во что-то катастрофическое, и есть те, чья работа заключается именно в том, чтобы предотвращать такое.       Молли открыла рот, чтобы что-то сказать, но он опередил её: — И да, я один из этих людей. В этом заключается моя работа. — И это то, что ты можешь мне сказать, — с легкой улыбкой закончила она, и Холмс прикрыл глаза на несколько секунд, показывая, что она права.- Спасибо и за это, Майкрофт.       Девушка встала и принялась мыть посуду, а Холмс продолжил сидеть, наблюдая за ней. После они перешли в гостиную. — У меня кое-что есть для тебя, — мужчина засунул руку в карман пиджака и вытащил продолговатую коробочку темно-синего цвета. — О, — она взяла её в руки и открыла.       Взгляду девушки предстал изящный винтажный серебряный кулон с одним большим и одним маленьким лунными камнями в виде капли. Они мягко переливались от светло-серого до насыщенного голубого. Она не могла оторвать взгляд от украшения, зачарованная этим свечением. — Ты позволишь? — мужчина взял кулон, и Хупер обернулась к нему спиной, убирая волосы вверх.       Он осторожно застегнул цепочку, и девушка повернулась, счастливо улыбаясь. Ей всегда нравилось всё винтажное, особенно украшения, и то, что подарил Майкрофт было невероятным. — Спасибо. Он… он прекрасен. — Не за что, Молли. Тебе очень идёт.       «Да, особенно учитывая, что я в домашних штанах, футболке и кардигане», — подумала Молли, но ничего не сказала. В конце концов, Холмс смотрел на неё так, словно она выглядела просто потрясающе. «Или мне просто хочется так думать.»       Мужчина уже готовился уйти, но обернулся к Молли. — Я хотел сказать, что уезжаю завтра. — Надолго? — нахмурилась она, пытаясь не задаваться вопросом, почему её это так беспокоит. — На несколько дней. Не больше недели точно, — он какое-то время изучал женское лицо, а потом выгнул одну бровь, — что? Что значит это выражение лица? — Какое? — девушка хмурится, стараясь за мнимым непониманием спрятать необоснованное волнение. — Это, — Майкрофт тремя пальцами берёт её за подбородок и поднимает вверх, что побуждает Молли посмотреть ему в лицо.       Он пристально смотрит ей в глаза, и в следующий момент Хупер неожиданно, даже для самой себя, поднялась на носочках и слегка коснулась губ Холмса своими. Она хотела тут же отпрянуть, но не успела, так как одна мужская рука легла на её талию, а та, что удерживала подбородок, переместилась на затылок. Теперь он мягко поцеловал Молли, давая возможность отстраниться в любую секунду, но она не собиралась делать этого. Тем более теперь, когда Майкрофт дал понять, что её желание очень даже взаимно.       Они перебрались в спальню, не разрывая поцелуя и параллельно избавляя друг друга от совершенно мешающей сейчас одежды. Мужчина осторожно уложил её на кровать, избавившись, наконец, от всего ненужного, и начал покрывать тело Хупер поцелуями. Она дрожала под его прикосновениями и всем телом тянулась к нему, стремясь, чтобы между ними не было и сантиметра.

***

      Конечно, он не мог забыть о её дне, но помимо этого Антея так же зашла в его кабинет утром, напомнив. По дороге он заехал в ювелирный, а потом в довольно популярную пекарню. Он прекрасно знал о любви Молли к шоколаду, отчего купить подходящий торт оказалось делом пяти минут. Ожидание, что девушка думала, что он забыл и проигнорировал эту дату, было вполне оправданным. Ещё до всего этого она не любила праздновать дни рождения, и здесь ничего не изменилось.       Майкрофт видел, что ей приятны внимание и забота. Он готов был пойти на всё, чтобы она продолжала так искренне улыбаться, а её глаза были наполнены золотыми искорками. Но что-то сжалась у него внутри, когда женский голос дрогнул при упоминании матери.       Мужчина знал, что отношения у них сложные и стали таковыми уже давно. Он не имел права и не стремился уговорить её как-то изменить это, ибо это его на касалось.       Губы Холмса растянулись в ухмылке, когда он услышал этот «небрежный» тон и её вопрос о работе. Она пыталась узнать хоть что-то о ней ещё с тех пор, как началось их общение. А после выписки из больницы это вернулось снова. Они общались на совершенно разные темы, но у Молли было какое-то странное и, похоже, непреодолимое, желание узнать, кем конкретно он работает и что именно делает.       До сих пор ему удавалось увиливать от этой весьма скользкой и небезопасной темы, но в этот вечер Хупер использовала уловку «сегодня мой день рождения» и подключила щенячий взгляд. Право, он не смог устоять. Она, скорее всего, даже не подозревает, какую власть имеет над ним. Так или иначе, Майкрофт сказал ей больше, чем позволял себе когда-либо кому-либо. Молли выходила за все дозволенные рамки и нещадно рушила его границы. Тем самым, не стараясь, делала то, что не удавалось прежде никому.       Он думает, что нет ничего прекраснее выражения восторга и робкого счастья на лице этой чудесной девушки. Хупер сияющими глазами смотрит на кулон, который был заранее сделан на его заказ. Лунный камень был выбран им совершенно не случайно. Он, как и любой другой, обладает целебными свойствами: дарит успокоение и помогает избавиться от плохих мыслей и негатива.       А ещё он считается женским камнем, дарящим своим обладательницам уверенность и энергию. Ей действительно шло украшение, как и румянец на щеках, появившийся, когда Холмс сделал ей комплимент.       Неужели это действительно беспокойство на её лице? Он боится поверить, что действительно стал так важен для девушки. Но последнее сомнение рассеивается, когда Молли целует его. Несмело, осторожно и немного опасливо. Кажется, у него на секунду замирает сердце, а потом начинает биться с утроенной скоростью.       Следующий шаг делает уже Майкрофт. Совершенно не настойчиво, вполне допуская мысль, что девушка может сейчас отстраниться, и ему не останется нечего другого, как уйти. Он бы всё понял, а после поездки снова пришёл, и их общение продолжилось бы.       Но она отвечает ему, и постепенно поцелуй углубляется, становясь более чувственным и страстным. Любые мысли уходят на второй план. Сейчас только он и она. Мужчина думает, что если такого больше не повторится, то воспоминания об этой ночи останутся у него навсегда в мельчайших деталях. И это будут самые восхитительные воспоминания.       А вспоминать будет что. Хупер выгибается, тянется за новыми поцелуями и сладко стонет. Ему кажется, что температура в комнате достигла максимума, и они оба горят, но Майкрофту никогда ещё не было так хорошо. Даже сама мысль, что именно Молли так призывно шепчет под ним его имя, невероятно возбуждает.       Через какое-то время, когда девушка засыпает на его груди, он осторожно встаёт и начинает приводить себя в порядок. Последние пуговицы на пиджаке застегнуты, и Холмс собирается выходить из комнаты, но, в последний раз взглянув на девушку, замирает на месте, встречая взгляд медовых глаз. — Мне надо… — Идти, — в её глазах нет никакого упрека, только понимание, которое скользит также и в легкой улыбке.       Он наклоняется, целуя Хупер в губы, и уже через минуту покидает её квартиру. У него впереди несколько непростых рабочих дней вдали от Лондона, но теперь есть то, что будет помогать ему справляться. У него есть отличный стимул, чтобы быстрее вернуться сюда.

***

      С той ночи прошло два дня. Майкрофт не писал, но она и не ожидала этого, зная, что во время таких отлучек он крайне загружен. Сегодня прекрасная погода: ветра нет и слегка светит солнце. В парке умиротворённая тишина. Молли сидит на лавочке, наблюдая за утками, которые плещутся в озере, и думая, что надо было захватить хлеба. — Можно? — полувопрос-полуутверждение, на самом деле.       Девушка видит перед собой мужчину в пальто, с кучерявыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Он смотрит так, словно заранее знает ответ и спросил лишь для приличия. Тут язык не поворачивается ответить отрицательно. Да и с чего бы? — Конечно, — роняет она, возвращаясь к наблюдению за птицами.       Но через несколько секунд она снова смотрит на мужчину, что теперь сидит справа от неё и обнаруживает, что он смотрит в ответ. Он словно не может решится на что-то. — Простите, вы что-то хотели?       Мужчина моргает два раза, отводит взгляд и снова возвращает. — Я Шерлок Холмс, — слова звучат резко и тяжело.       В другой ситуации она бы посчитала это за весьма неудачную попытку познакомится, но фамилия этого человека значит невероятно много. Хупер быстро прокручивает в голове другой разговор в парке и вспоминает. — Вы брат Майкрофта. — Именно. — Простите, я… — Не помнишь. Я знаю, Молли, — он перебивает, а потом называет её по имени так естественно и легко, что это не вызывает каких-то сомнений или нареканий.       На самом деле, она не знает, что сказать. С Майкрофтом вначале было также. Он её знал. Она его — нет. Но он часто говорит, что Хупер обязательно всё вспомнит со временем. Этот же мужчина смотрит так, словно уверен, что воспоминания, по крайней мере, именно о нём, вернутся к ней сейчас.       Потом он переводит свой взгляд на озеро, а Молли не может перестать смотреть на его профиль. — Прости, что не пришёл, когда ты была в больнице. И потом тоже… — Ничего, — ей наконец удаётся оторвать взгляд, — я всё понимаю. У вас наверняка были другие заботы.       Почему-то это очень неприятно. Она не помнит этого мужчину, но сама мысль, что он, зная, что с ней случилось, не пришел её навестить и проверить, вообще как она, действительно ранит. Безразличие ранит.       Словно прочитав мысли девушки, он говорит: — Это не значит, что мне было всё равно. Ты важна для меня, Молли.       После этой фразы она застывает, бесцельно смотря на воду. Лицо её не выражает ни одной эмоции, а из губ не вырывается и звука. Ты важна для меня, Молли. «Тогда где ты, черт возьми, был всё это время, Шерлок?»       Хупер встаёт и кидает: «Простите, мне надо идти, » — разворачивается и уходит, оставляя детектива на скамье, размышляющего, вспомнила ли она.

***

      Он сразу понимает, что что-то не так. Молли не приветствует его и не улыбается, а просто открывает дверь пошире, отходя в сторону. Холмс проходит, останавливаясь в гостиной, и оборачивается. В карих глазах немой укор и что-то ещё, что пока не доступно ему. — Почему ты не сказал мне всё?       Воздух моментально становится плотным и густым, что аж дышать трудно. Вязкая слюна не даёт ничего сказать. Да, и что он вообще может сейчас сказать? Любое слово, любая фраза будет звучать, как жалкое оправдание. — Почему? — еле слышный шепот, а потом ярость, что блистает молниями.- Я доверилась тебе! Не помня ничего, я доверилась тебе! А ты! Как ты мог, Майкрофт?! Зная всю правду, зная всё, ты промолчал! А потом… в мой день рождения…       Голос Молли снова снизился до шепота, и теперь он смог понять, что ещё было в её глазах — боль. Она чувствовала себя преданной. Преданной им. Холмс побледнел и почувствовал холод на кончиках пальцев. И самым отвратительным являлось понимание, что она права, ведь в какой-то мере он действительно её предал и однозначно не был с ней до конца честен. — Молли… — Уходи!       Мужчине подумал, что если он уйдет сейчас, то потеряет её навсегда. — Пожалуйста. Дай мне сказать… — Нет, — тихо, но резко сказала она.- Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Уходи, Майкрофт. И никогда не смей больше приходить сюда.       Теперь Хупер смотрела ещё и с ненавистью, что было, пожалуй, последним ударом для Холмса. Она говорила твердо и четко, сохраняя между ними дистанцию, что он не смел нарущить при всём желании. Ему не доводилось видеть её такой прежде. Весёлой, грустной, радостной, растерянной, счастливой, заинтересованной. Какой угодно, но не такой. При всём опыте мужчина не мог определить, что именно отражается на её лице, о чём она думает сейчас. Молли отвела глаза в сторону и вниз, при этом её губы были поджаты, будто она сдерживалась, чтобы ещё не накричать на него.       «Уж лучше бы кричала», — подумал Майкрофт. «Лучше бы кричала, проклинала, била, в конце концов. Но не это гробовое молчание после таких жестоких слов».       Это был словно приговор. Он совершил ошибку. Осознанно и целенаправленно. За что и расплачивается сейчас.       Холмс подавил желание попытаться ещё что-нибудь сказать или сделать — она четко выразила своё желание, которые он всегда уважал. Поэтому, пройдя мимо девушки, он вышел из квартиры, тихо закрыв за собой дверь. По инерции сел в машину и назвал домашний адрес. Работать сейчас являлось невозможным, а вот выпить определённо было необходимо.       Стоило Майкрофту покинуть её квартиру, как девушка рухнула на пол, а из глаз полились слезы, которые она и не старалась остановить. Молли знала, что слова, сказанные ею, принесли ему боль. Да что там, ей самой было так невыносимо говорить их и было невероятно трудно сдерживаться и сохранять такой вид. Но, прояви она слабину, ничего бы не вышло, а она хотела, чтобы он понял, что сделал. Какую боль ей причинил.       Не было нечего удивительного, что воспоминания ей помог вернуть именно Шерлок, в конце концов, они много времени проводили вместе, пусть и за работой. Она не знала точно, намеренно ли детектив сказал ту фразу, но подозревала, что да. Кому, как не Шерлоку полагалось помочь ей восстановить память.       Сказать тогда что-то духу не хватило. Даже дать понять, что она всё вспомнила. На тот момент это точно не было её первоначальной проблемой, ведь не так-то просто принять столько образов и мыслей, что обрушиваются на тебя в один момент. Всю дорогу до дома она прошла автоматически, так же переоделась и поела, продолжая переваривать всю информацию, которой было очень и очень не мало.       Когда дело дошло до Майкрофта, Хупер почувствовала, как вначале что-то неприятно кольнуло, а потом внутренности и вовсе скрутило в тугой узел. Это не то, чтобы был именно обман, скорее намеренное молчание о некоторых весьма важных — можно даже сказать, ключевых — моментах её жизни. И потрясением было именно то, что сделал это мужчина, который был для неё надежной опорой ещё до происшествия. И, тем более, после.       Ещё три дня Молли ходила, как во сне, не совсем понимая, сменяют ли дни друг друга вообще. Все действия она делала не осмысленно, а скорее по привычке. Мысли, так или иначе, всё время возвращались к старшему Холмсу и его поступку. Эти несколько дней дали ей понять — она не хочет общаться с ним какое-то неопределённое время. Но, зная его натуру, девушка понимала — он просто так не отстанет. Значит, нужно показать, что она не хочет ни видеть, ни слышать его. Для пущей убедительности Молли употребила «никогда», хотя сама сильно в этом сомневалась.       Девушка была реалисткой и отлично понимала одну вещь: ей нужен Майкрофт. И, возможно, когда боль от его поступка утихнет, она позволит себе возобновить их общение.