Майкрофт Холмс и Джиллиан Андерс.
Просто пара года. На её пальце сияет обручальное кольцо, а на лице — широкая заносчивая улыбка. Мужчина стоит рядом с непроницаемым, как и всегда, выражением лица. Она думала, что это какая-то ошибка, что как-то не так поняла слухи, но нет, правда. Он обручился. Гнев становится настолько сильным, что буквы начинают расплываться перед глазами. — Молли… — Не сейчас, Шерлок. Она слышит, как он поднимается со стула и подходит. — Молли, отложи газету, это просто… — Шерлок, нет! — она сбрасывает его руку и отходит назад. — Я сказала: не сейчас! Дверь за ней громко хлопает, оставляя Холмса одного в лаборатории. Он достает телефон.***
«Поздравляю. Ты идиот». Майкрофт прикрыл глаза, отключая телефон. Будто он сам не знает этого. — Всё хорошо, Майкрофт? — она раздражающе растягивает первую гласную в его имени каждый чертов раз, и от этого зубы сводит. — Да, Джиллиан. Вполне. Она кивает и уходит, громко стуча каблуками. Антея провожает её взглядом, а потом смотрит на него. Взгляд глубокий и проницательный. — Это ведь она, правда? — О ком ты? Он отворачивается к столу, раскладывает бумаги. Обычно это означает, что разговор окончен, и она уходит. Но, видимо, не сегодня. — О Молли. Рука замирает в воздухе. Он долго не слышал этого имени. И тем более не произносил его сам. — Нет, это Шерлок. Он оборачивается, но её уже нет. Холмс идет в ванную и включает холодную воду. Делает галстук свободнее, расстегивает верхнюю пуговицу и немного оттягивает рубашку. Всё зажило, шрамы остались, но на самом деле страшнее не это, а то, о чем они напоминают. О девушке с медовыми волосами и искрящимися глазами, голос которой приносил ему успокоение в те долгие вечера. О той, что ззаботилась о нём — просто так, совсем бескорыстно и ничего не ожидая взамен. О той, что мирилась с его дурным, иногда несносным характером, заваривала чай и иногда смешно хмурилась. О той, перед которой он открыл дверь своего дома, позволил быть хозяйкой и делать, что она посчитает нужным. О той, перед кем он сознательно показал себя открытым и уязвимым больше, чем перед кем бы то ни было ещё. О той, кто был — слишком важной- частью его жизни, а потом исчезла в один момент, ушла, будто её и не было. Да, он всё ещё отлично знал, где она и чем занимается, но она была далеко. Далеко во всех отношениях. Особенно теперь. Ему говорили много громких и пустых фраз. О том, как важен этот союз и какие привилегии он принесёт для обеих сторон. Что это необходимо сделать, причем в ближайшее время. То, что он сам прежде говорил многим людям, теперь Майкрофт слушал в свой адрес, желая лишь, чтобы встреча поскорее закончилась. Джиллиан Андерс не понравилась ему сразу же. Все эти идеально выглаженные платья и белоснежные улыбки в обрамлении рубиново-красной помады набили оскомину у него за столько-то лет в политике. Она была одной из многих других в его окружении: неглупая, но чрезвычайно самовлюбленная особа, которая просто не принимает в свой адрес слова «нет». Педантичная и меркантильная. Ничего общего с Молли. С умной и милой Молли, которая искренне смеялась над его шутками и робко касалась его кожи, боясь причинить хоть малейшую боль. Застегнув пуговицу, он всё поправил и умылся холодной водой. Правда в том, что Молли далеко и живет своей жизнью, а ему нужно жить своей. Ностальгия вряд ли хоть кому-то из них поможет.***
Пальцы оглаживают рельефную обложку книги. Одна слеза скатывается по щеке. Разбитость давит куда-то в область груди так сильно, но у Молли больше нет сил плакать. У неё, кажется, вообще больше нет сил ни на что.***
— Ты читаешь эту книгу уже третий раз, не так ли? Он останавливается рядом и улыбается уголком губ, а она смущенно в ответ. — Она просто мне очень нравится. Каждый стих будто затрагивает что-то в душе. Она проводит пальцем по корешку нежного голубого цвета. — Тогда забирай её. — Что? Он улыбается немного шире, словно ребёнку, которому всё нужно объяснять. — Забирай её себе, Молли. Будешь читать, когда захочешь, в любое время. — Что ты, я не могу… Он кладёт свою руку на её, прерывая ненужные слова. — Брось, это лишь книга. Она твоя.***
Она открывает наугад первую попавшуюся страницу и начинает читать — вслух, так, как он часто просил.Ей чужда любая жалость: На пределе, на краю, — «Пожалей меня хоть малость!» — Тщетно я ее молю. Нет, надежда не стремится Боль унять в моей груди; Улетает ввысь, как птица — И назад ее не жди! *
Она не знает, кто придумал фразу про то, что время лечит. В любом случае, Молли никогда не была согласна. Время не лечит. Ничто не лечит от боли. Она просто перестает быть такой острой и колющей, давить при каждом, даже самом крохотном намеке на её причину. Время нужно только для этого. Для смягчения. Но оно не лечит. Хупер переводит взгляд с книги на газету. Она не знает, зачем вообще взяла её с собой, но это, наверное, и не важно. В отличие от того, что на ней написано. Четыре месяца прошло с тех пор, как она покинула его дом, как видела его в последний раз. Четыре месяца, и вот, он обручен с какой-то там дамой из французского правительства. Молли никогда особо не разбиралась в политике, да и ей, честно говоря, абсолютно плевать, кем она работает или какой у неё любимый цвет. Это не имеет для неё ровно никакого значения. Вопрос в другом. Сколько времени понадобится Молли Хупер, чтобы её боль хоть немного притупилась?***
Рабочие дни на этой неделе, как ни странно, заканчиваются в положенное время. Шерлок не прилетает за пять минут до окончания её смены и не упрашивает показать ему какой-то труп или сделать ещё что-то определенно срочное для него. То ли справляется без этого, то ли щадит её, потому что видит, в каком Молли состоянии. Вчера она накричала на стажера, который всего-то положил скальпель не на положенное место. Ей, конечно, тут же стало стыдно и позже она извинилась, но факт остается фактом — сбежался весь этаж, ведь никто раньше не видел и не слышал, как кричит всегда спокойная и тихая Молли Хупер. Она вышла из дверей госпиталя и замерла, смотря на такой — слишком — знакомый черный автомобиль. Надежда затрепыхалась где-то в груди, за что девушка, разумеется, тут же застыдила себя, но поделать ничего не смогла. Это ведь его машина. Дверь открылась, и Молли мысленно поклялась себе ни за что не улыбаться, но это не понадобилось. Из машины вышла Антея. И больше никто. Никого там больше и не было, кроме водителя, на самом деле, и надежда в груди Молли сгорела в один миг, оставив горькое послевкусие. Антея улыбнулась ей и обняла. От неё, как и всегда, пахло чудесными духами с нотками чего-то изысканного и сладкого. — Здравствуй, Молли. Я так соскучилась, — это было искренне. Молли видела искренность в её глазах, улыбке бордовых губ, слышала в голосе и осознала, что сама соскучилась едва ли меньше. — Здравствуй, — она улыбнулась впервые за довольно долгое время. — Я как раз собираюсь домой. — Тогда поехали, — она пропустила её вперёд, и этот жест был тоже слишком знакомым. Молли хотела бы отогнать непрошенные мысли и воспоминания о Майкрофте Холмсе, но, как бы она не любила Антею, сделать это в присутствии его помощницы почти что невозможно и уж точно в разы сложнее.***
— Ну, рассказывай, — она поставила две кружки на стол. — Что? — Антея подняла голову от телефона. Молли пожала плечами. Действительно, что? Но ведь почему-то Антея приехала сегодня. Не для того же, чтобы сидеть у неё на кухне, клацая в телефоне? — Что нового, чем занимаешься. — Да так, почти всё время занимает подготовка… Она осеклась, снова посмотрев на Хупер, которая и так всё поняла. Подготовкой к свадьбе. Пауза неловко затянулась, но ей было всё равно. В последнее время её всё больше захватывало в манящий плен равнодушие. И даже если иногда она задумывалась, что это плохо, то попыток это прекратить никаких не предпринимала. — А у тебя что нового? — спросила Антея с преувеличенным энтузиазмом. Это была откровенно плохая попытка изменить тему разговора, хотя бы потому, что они обе знали, что нового у Молли ничего. Вся её жизнь это «дом-работа-дом-магазин-дом». Такой вот не впечатляющий круговорот. Она натянуто улыбнулась, видя, что Антея уже осознала свою ошибку. Сквозь равнодушие пробилось сожаление. Они сидят на её кухне, но разговор абсолютно не клеится. Им будто не о чем поговорить. Хотя, вообще-то, дело скорее в том, что сейчас почти всё, что они могут затронуть в разговоре, так или иначе коснётся Майкрофта. И вот это та точка преломления. То, что нельзя обсуждать, даже упоминать. И Молли стало очень жаль, что это сейчас мешает им насладиться компанией друг друга. Меньше всего она хотела, чтобы её чувства к старшему Холмсу стали преградой на пути к их с Антеей общению. — Ты могла бы с ним поговорить… Антея впервые говорила тихо и неуверенно, но слова всё равно прозвучали ударом. Не нужно было уточнять имя, чтобы точно знать, о ком она говорит. Вначале Хупер хотела горячо возразить, но всё, что смогла это: — Нет, — также тихо, но твёрдо. — Но, Молли, послушай… — Я сказала, нет. У неё появилось чувство дежавю. Это же она повторяла Шерлоку, чтобы он не смел продолжать. И хоть общением с Антеей она дорожила больше, но также не могла позволить ей это. Однако девушка, похоже, была настроена весьма решительно и предприняла ещё попытку: — Ты не знаешь всего, и тебе бы стоило… — Антея, — снова перебила Молли, на этот раз уже громче. — Я не собираюсь обсуждать это. Я устала и хочу спать. Это было грубо, она понимала это. А ещё понимала, что Антея — единственная её подруга. Не знакомая, не коллега, а именно подруга. Но Молли правда устала — и физически, и эмоционально. Она вымотана. Разочарование заметно проступило на лице Антеи, которая обычно не позволяла себе проявлять истинные эмоции в присутствии кого-либо. — Что ж, тогда я пойду. Ещё очень много дел. Молли проводила её к выходу. Они обняли друг друга на прощание, но в последний момент Антея заговорила: — Это не моё дело, Молли, я знаю. Но мне кажется, если бы вы оба усмирили свои гордыни хоть на какое-то время, он бы многое тебе сказал. — Он сказал достаточно в нашу последнюю встречу. Доброй ночи, Антея.***
Это выгодное соглашение. Это выгодное соглашение. Это. Выгодное. Соглашение. Он втолковывал это себе каждый день. Утром, днем, вечером. А особенно — в присутствии Джиллиан. Повторял, как мантру, чтобы в один момент не сорваться, не потерять своё вечное спокойствие и не послать всё и всех куда подальше. Пока получалось неплохо, но Майкрофт чувствовал, что терпение на исходе. С каждым капризом и требованием ещё даже не жены, его маска невозмутимости трескалась всё больше и больше, грозясь вот-вот рассыпаться на кусочки. Она была невыносимой. И вовсе не в хорошем смысле, а как раз наоборот. Она уже пыталась устанавливать какие-то свои правила, а один раз обратилась к Антее, как к своей прислуге, потребовав принести ей кофе и ещё что-то. Майкрофт даже не сразу нашёлся что сказать, однако девушка его опередила: — Я работаю на мистера Холмса. Сказаны были эти пять слов тоном «пошла ты к черту». Они все это услышали и поняли тогда, но поскольку вслух этого не прозвучало, возмутиться было не из-за чего, и Андерс осталось лишь раздраженно поджать губы и надменно хмыкнуть. Майкрофт еле удержался от ухмылки. Очередное собрание закончилось, и они с Антеей вышли из зала, направляясь в его кабинет. Стук её каблуков сопровождал его очень близко, но на нервы действовало не это — он буквально физически чувствовал желание помощницы что-то сказать. Но она сдерживала себя, молчала и не подавала виду. Он не любил такие игры. Холмс сел за стол и открыл верхний ящик, намереваясь достать бумаги, однако на глаза попалась небольшая коробочка с хорошо известным ему содержимым.***
Он протягивает ему коробочку в крупной, немного пухлой ладони. — Вот, больше вам, я думаю, не понадобится. Это на случай болей, которые ещё могут возникать какое-то время. Не слишком сильные, но ощутимые. Он принимает лекарство, кивая, и убирает в карман. — Мисс Хупер знает, сколько нужно и как принимать. Я всё рассказал ей два дня назад. Он крепко сжимает челюсти, чтобы не выдать никаких эмоций. Не позволить себе сорваться. — Вам придется сказать всё это ещё раз. Мне. Поскольку мисс Хупер отныне занята, и у неё больше не будет времени… помогать мне.***
Мисс Хупер. Не Молли, а мисс Хупер. Он недоумевал, когда понял, что приучить себя снова называть её в разговоре с кем-то или мысленно именно так, будет сложно. Со вторым, кстати, так и не вышло. В его мыслях, воспоминаниях она по-прежнему была Молли. Доброй, искренней и открытой Молли. Мисс Хупер звучало не так, неправильно, по-чужому и слишком отдалённо. — Я виделась с ней вчера. Он не вздрогнул, хотя настолько задумался, что на несколько мгновений забыл, где он и что Антея всё ещё здесь. Спрашивать, о ком она говорит, было явно глупо. Дать понять, что ему не плевать, было недопустимо. — Едва ли меня это касается. Она выдохнула явно громче необходимого. Должно быть, раздраженно. И сцепила руки в замок. — Даже не спросите, как она? — Это тоже не моё дело. О, а вот теперь это искреннее возмущение. — Она столько помогала, ухаживала, а вам плевать на неё?! Ах вот оно, в чем дело. Она не совсем правильно его поняла. — Если бы с ней случилось что-то плохое, уверен, ты бы тут же сообщила мне об этом. А в остальном её жизнь касается лишь её, не так ли? Вопрос был риторический и ответа не предполагал. Антея прикрыла глаза, и ему стало любопытно, от чего она себя таким образом сдерживает. — Если бы вы с ней встретились или хотя бы написали ей… — Не забывайся, Антея. Она вдруг горько усмехнулась. — Надо же, как вы похожи. Он удивился этим словам и даже ничего не сказал, когда она встала и прошла к выходу. Перед тем как покинуть кабинет, она обернулась, и он решил, что впервые увидел на её лице такое сожаление вместе с грустью. — Кое-что с ней всё же случилось. Она доверилась одному человеку, открылась перед ним, а он обидел её и прогнал. Она вышла, тихо закрыв за собой дверь и оставив Майкрофта одного. Он почувствовал, что воздуха вдруг стало ничтожно мало. Будто его просто выбили из его легких одних точным ударом. Руки развязали галстук, но это ничуть не помогло. Он схватил коробку с лекарством.