Монток

То, что сейчас испытывает Эрик, узнав всю правду об «агенте ФБР», характеризуется одним крепким, но так исчерпывающе описывающим внутреннее состояние словом — «охуеть». По его мнению, «охуеть» — это на ступень выше, чем просто шок, но ниже, чем «ёбаный пиздец», что было характерно для беспросветно патовых ситуаций. К слову, Эрик предвидит неминуемую близость последней ступени. Он отсылает Регину за очередным поручением: теперь стажёр должна пригнать служебный автомобиль; после чего собирается отправиться в Бюро, дабы узнать, какого хрена тут творится. Затем неплохо бы навестить тех двух чудаков, которые уж точно знают намного больше, чем он сам. То, что Эрик по собственному желанию ввязался в самое настоящее дерьмо — не вызывает сомнений. Остаётся лишь гадать: насколько сильно он влип. Разборки между бандами? Мафиозный синдикат? Экстремисты, готовящие теракт? В любом случае отступать уже поздно, ведь наверняка скоро начнут стрелять вновь. Эрик только собирается покинуть кабинет, как на служебный телефон звонят. Короткая трель заставляет его вернуться обратно к столу и ответить, сухо представившись. — Это точно вы? — неуверенно спрашивает голос на другом конце линии. Эрик непонимающе хмурит брови. — С кем я разговариваю? — С тем, кто хотел бы вам помочь. — Религией не интересуюсь, до свидания. — Он небрежно кладёт телефон обратно и всё-таки выныривает из кабинета, попутно узнав от проходящих мимо коллег, что через час у Дэйва слушание в суде по делу об убийстве торгового представителя. То самое дело, которое этот говнюк нагло забрал, присвоив себе все заслуги по части расследования и сбору доказательств. Но Эрику не жалко: он прекрасно знает, что это дело — этакий «глухарь», как принято называть у русских коллег по цеху. Все улики — косвенные и одни противоречат другим, а идти с такой солянкой в суд, при этом сомневаясь в собственной истине, — всё равно, что пытаться лишний раз доказать невиновность преступника. А как известно, все сомнения толкуются в пользу обвиняемого. Эрик уверен, что не Дэйв утопит дело, а дело утопит его. Выйдя на улицу, он тут же закуривает, избавившись от пустой пачки сигарет, и озирается по сторонам, спешно выискивая служебную машину, которую должна пригнать Регина. Но стажёр, видимо, не сильно торопится, раз спустя целых двадцать минут так и не удосужилась исполнить поручение. Это начинает бесить. — Детектив Дэйлард? — раздаётся голос за спиной. Эрик моментально оборачивается, чудом не выронив сигарету. После той перестрелки он, пожалуй, шарахается чуть ли не от каждого звука. Сделав затяжку, дабы успокоить расшалившиеся нервишки, Эрик окидывает оценивающим взглядом стоящего перед ним высокого и плотного мужчину, которому навскидку можно дать лет сорок-пятьдесят, о чём говорят еле заметные морщинки на лице и лёгкая сутулость. Одет незнакомец в невзрачное тёмное пальто и потрёпанные брюки, но одно слегка выбивает образ из колеи — грязные резиновые сапоги жёлтого цвета. Эрик предполагает, что перед ним какой-нибудь пустоголовый реднек или очередной вдовец, чью жену до сих пор не могут найти. — Ну, допустим, — несколько грубо отзывается Эрик. — Могу я с вами поговорить? — Голос незнакомца звучит мягко и спокойно, а его взгляд не лишён холодной сдержанности, будто бы он готов стерпеть любого собеседника, даже такого грубияна и хама, как Эрик Дэйлард. — У меня не приёмный день. Заполните заявление в участке и встаньте в очередь. Как только появится время — мы с вами поговорим. Он только собирается уйти в другое место, чтобы избавиться от назойливого типа, как тот мёртвой хваткой впивается в его локоть, не позволяя сделать и шагу. Эрик замирает на какое-то мгновенье, различив скользнувшую на лице мужчины ухмылку, и, вспомнив кое-что из приёмов рукопашного боя, тут же вырывается, отпихнув незнакомца. — В камеру захотелось, еблан?! — выпаливает Эрик. Он вообще не терпит, когда кто-то к нему прикасается, считая, что таким образом уменьшается и без того крошечное личное пространство. — Только тронь ещё раз, и ты у меня надолго сядешь! — рычит он, сверля мужчину гневным взглядом. Но незнакомец лишь приподнимает ладони в смирительном жесте, как бы извиняясь. — Я вовсе не хотел вас обидеть. Можем мы спокойно поговорить с глазу на глаз? — с намёком на проходящих мимо удивлённых людей предлагает он. Только сейчас Эрик осознаёт, что на них обоих таращатся несколько зевак, которые наверняка держат наготове свои смартфоны, чтобы заснять очередную потасовку и выложить её в Интернет. — Нам не о чём говорить, ясно? — достаточно резко осекает Эрик, не желая продолжать беседу, не говоря уже о том, чтобы продолжить диалог где-нибудь в укромном месте. — Вали, пока я на тебя браслеты не надел. Он разворачивается и направляется обратно в участок, однако, следующие слова заставляют его остановиться: — Вы знаете, кто в вас стрелял, детектив? Поначалу Эрик думает, что ему послышалось, но этот вопрос уж вряд ли можно перепутать с чем-то другим. Он разворачивается, скептично глядя на мужчину. То, что в него стреляли, знают, пожалуй, лишь в стенах участка, где слухи редко выползают наружу. «Блядь, он-то откуда знает?» — спрашивает сам себя Эрик. Он, конечно, в курсе, что о стрельбе в одном из зданий уже во всю трубят в СМИ, однако те уж точно не упоминали об имени полицейского детектива, участвующего в заварушке. — У меня есть информация, которая может вас заинтересовать, — продолжает мужчина, явно довольный увиденной реакцией. — Что ещё за информация? — решает уточнить Эрик и понимает, что снова во что-то ввязывается. — Здесь не самое лучшее место для разговора. Прошу вас, доверьтесь мне. — Убеждение в голосе. Однако Эрик настаивает на своём: — Если есть, что сказать — говори сейчас. С меня хватит шпионажа. От последней фразы мужчина коротко смеётся. — Вам знакома «игра лисицы», детектив? В ней побеждает тот, кто знает, как поймать лису за хвост. Ваша лиса бегает у вас перед носом. Эрик удивлённо изгибает левую бровь: этот тип явно бредит. — Это похоже на слова сумасшедшего, — тут же отзывается он. — Сходил бы к психиатру, мужик. Незнакомец сдержанно кивает. — Вам нужны ответы, не так ли? Вы хотите знать, кто и зачем стрелял в вас? Тогда помогите мне. Мне и тем двоим, что приходили к вам на днях. Мы все в большой опасности. — Вы их знаете? — изумляется Эрик. Ему до последнего хочется верить, что всё это какой-то хорошо отрепетированный розыгрыш, потому как такое просто невозможно. Он, конечно, жаждет получить ответы на вопросы, но даже не подозревал, что всё будет настолько легко. Или нет?.. — Слушай, приятель, пойдём-ка ко мне в кабинет. — Эрик решает сменить тактику. — Я смотрю, нам есть, о чём потолковать. Однако мужчина, словно заметив кого-то в толпе за спиной Эрика, тут же пятится назад, не сводя с детектива пристального взгляда. — Вы не в силах их остановить, но спасти невинных людей вы ещё можете успеть. — Эй, а ну-ка стой! — Эрик делает несколько шагов к нему, но проходящие мимо прохожие будто нарочно один за другим довольно грубо задевают его плечом, заставляя переключить всё внимание на себя. Затем где-то позади на дороге раздаётся протяжённый автомобильный гудок. Эрик оборачивается и замечает, как, сидя за рулём седана, Регина подзывает его рукой к себе и что-то говорит. Он отмахивается от неё и вновь возвращается к неизвестному мужчине, которого, чего Эрик опасался больше всего, и след простыл. Кругом лишь однотипная масса пешеходов и ни намёка на серьёзную физиономию незнакомца в резиновых сапогах. «Это просто неописуемая поебень», — наконец заключает Эрик, когда понимает, что тот тип ушёл, исчезнув с концами, словно испарился. Пожалуй, в следующий раз он всё же закуёт его в наручники. Очередное завывание клаксона заставляет вздрогнуть, а прохожих — нервно оглядеться по сторонам и опустить пару крепких словечек в адрес хамоватого водителя. Эрик в последний раз окидывает взглядом улицу и всё же лёгким бегом направляется к седану, жестами велит Регине пересесть на соседнее сиденье, а сам устраивается за рулём. — Ну как, быстро я? — не без тени самодовольства интересуется Регина и лукаво улыбается, поглядывая на своего наставника. Но Эрик вовсе не настроен хвалить стажёра. Сейчас его больше волнует нечто другое, хотя присутствие Регины, наверное, всё же лишним не будет. — Ты когда-нибудь была на задержании? — внезапно осведомляется он и поворачивает ключ в зажигании. Вопрос застаёт девушку врасплох. — Ну… — неуверенно, — один раз было. Мы тогда пытались арестовать одного наркоторговца, который тут же дёру дал. Прыткие они ребята — парни из гетто. — Оружие с собой? — Всегда, — на автомате отвечает она, но не совсем улавливает ход мыслей детектива. — Погодите, а зачем нам в Бюро оружие? — Мы едем не в Бюро. — Эрик выкручивает руль и выезжает с обочины на проезжую часть. — Мы едем спасать шкуры двух дебилов. Регина задерживает на Эрике удивлённый взгляд. — А шеф в курсе? — Господи, конечно же, нет, — он произносит это так, словно вопрос кажется ему жутко неуместным и даже глупым. — Поэтому не удивляйся, если завтра же тебя выкинут с работы. — Звучит не круто, — мрачно заключает Регина. — Но я-то вам зачем? Я же всего лишь стажёр. Могли бы взять кого-то опытнее. — Было бы кого, — усмехается Эрик и выруливает на магистраль, где вскоре седан сливается с тягучим потоком проезжающих машин.

* * *

Пожалуй, ещё никогда в жизни Флинт не чувствовал себя так паршиво, как сейчас, стоя перед лучшим другом, которого он по собственной же прихоти оставил на произвол судьбы на территории заброшенной военной базы. Стыдно ли ему? Скорее противно от осознания своей эгоистичной натуры. Каким-то чудом он сдерживается, чтобы не броситься на шею приятелю, задушив того в крепких объятиях. Флинт виноват. Виноват, потому что, можно сказать, и пальцем не пошевелил, дабы разыскать друга. Он хотел поставить в известность Дэйларда, хотел снова пойти в полицию и просто сознаться в том, что натворил. Да он готов за решётку сесть, лишь бы Тим нашёлся. И Тим нашёлся, правда, его состояние оставляет желать лучшего: залепленная пластырем бровь, ссадины на лице, свежий синяк на подбородке. Ощущение, будто парень вернулся прямиком с передовой. Или, быть может, он тоже стал жертвой той банды хулиганов? Флинт поджимает губы, чувствуя горечь во рту. — Т-ты живой… — не спрашивая, а констатируя факт выдавливает он, на что Тим мрачно усмехается: — А ты меня уже похоронил, дружище? — Я… — Флинт теряется и чуть отходит в сторону, приглашая того войти. — Что с тобой случилось? Почему ты… — Дерьмово выгляжу? — голос Тима подрагивает. Он глубоко вздыхает. В уголках глаз показываются бусины слёз, а сам парень сначала всхлипывает, после чего падает в объятия Флинта, уткнувшись носом тому в плечо. Тим плачет. Вернее, рыдает. И рыдает, словно ребёнок, увидевший что-то страшное. Флинт на мгновенье теряется, но не пытается отстраниться. Он прижимает Тима к себе, успокаивая. Совсем как в школе. — Тише-тише, — шепчет Флинт и ощущает, как футболка намокает от слёз друга. — Что произошло? Тим, прошу, расскажи. Успокойся и расскажи. Тот отстраняется, дрожа всем телом и, вытерев рукавом свитера выступившие у носа сопли, вздыхает. — Меня… меня убить пытались, — наконец произносит он. Глаза Флинта округляются от удивления, а он сам приоткрывает рот. — Кто-то взорвал мою квартиру. Я… я не знал, куда мне идти. Флинт, я… — Тим окунает лицо в ладони, заливаясь очередной порцией слёз. В смысле, пытались убить? В смысле, его квартиру взорвали? Кому это было нужно? Да что вообще происходит? Что с этим миром не так?! Флинт потирает переносицу. Идиот… Какой же он идиот. Всё-таки нельзя было уезжать. Нет, только не так, сэр. Но что он мог сделать? Рация молчала, сотовый остался у него, а полиция… Вряд ли от них был бы хоть какой-то прок, учитывая, насколько долго затянулся процесс с установлением личности Майкла. И всё же он обязан был сказать им, должен был говорить правду с самого начала. А теперь… Теперь расхлёбывай это, дружище. Пытайся успокоить сломленного товарища, пытайся ужиться с незнакомцем, пытайся смириться с уходом будущей невесты. Пытайся жить, потому что пока ты просто существуешь и играешь в салки со Смертью. Сочувственно глядя на друга, Флинт мягко ухватывает его под локоть и со словами: «Идём-идём», ведёт в кухню, где усаживает на первый попавшийся под руку стул. Затем вручает приятелю бумажные полотенца и садится рядом. Он только собирается сказать хоть что-то, но слова застревают где-то в глотке вязким комом. Горло будто бы царапает циркулярная пила. — Почему ты не пытался меня отыскать? — успокоившись, осведомляется Тим. — Твой телефон остался у меня, — на автомате отвечает Флинт, не замечая, как его голос твердеет. Он терпеть не может оправдываться перед кем-то, но именно это и приходится делать, потому как ему совсем не хочется ссориться со старым приятелем. — Дома у тебя автоответчик. — А с каких пор ты не знаешь, где я живу? — Тим прищуривается. — Поверить только… Лучший друг, называется. Меня не было несколько дней, а тебе похер. Удивительно, как быстро от истерики и слёз Тим перешёл к обвинениям, встав в позу обиженного человека. Нет, он, конечно, ещё одна жертва всех этих… Флинт даже толком не знает, как назвать всё то дерьмо, что приключилось с ним за последние несколько дней. Но, либо Тим попросту перешёл дорогу каким-то бандитам, учитывая его талант влипать в неприятности, либо он тоже в одной лодке с Флинтом и Майклом. А ещё и Дэйлардом, который, по сути, такой же невольный участник. Флинт сдержанно вздыхает. Ему жутко хочется врезать Тиму, хотя бы за то, чтобы тот не строил из себя великого мученика. Можно подумать, Флинт эти дни прохлаждался. — Я собирался на днях сходить в полицию, — наконец сухо произносит он. — Но возникли кое-какие дела. Пока тебя не было, тут многое изменилось… — Потирает шею. — И прости меня. Мне, правда, жаль, что так вышло. Наверное, тогда я, всё же, должен был подняться с тобой наверх. — Да уж, хреновый из тебя друг, — хмыкает Тим. — Переночевать у тебя хоть можно? — Флинт кивает. — Ты, наверное, хочешь подробности знать? Прикол в том, что я сам толком ничего не понимаю. — Он хмурится, видимо, припоминая события того дня. — Я поднялся, перевёл дух и уже хотел возвращаться к тебе, как на горизонте нарисовался какой-то джип. Флинт внимательно смотрит на друга, понимая, что они оба, похоже, видели одно и то же, только с разных точек: на поверхности и под землёй. И если Тим сидит сейчас перед ним относительно целый и невредимый, то, выходит, его никто не заметил. Наверное. Парень меж тем продолжает: — Я спрятался в зарослях — решил переждать. Они топтались там, наверное, около часа. Ещё и охрана эта долбанная подкатила… — Взмахивает рукой. — Короче, удрал я оттуда ближе к ночи. Пришлось ловить попутку, чтобы до дома добраться. Ну, а там… В общем, только я к крыльцу подхожу, и меня отбрасывает на хрен от дома. — Может, взрыв бытового газа? — предполагает Флинт. — Произошла утечка и… Но Тим не даёт ему договорить: — Да ты прикалываешься, что ли?! Меня убить пытались, как же ты не поймёшь! — Ладно-ладно. — Флинт приподнимает ладони в успокаивающем жесте. — Просто кому это могло понадобиться? — Он призадумывается. Есть ли здесь связь? Не те ли это люди, что хотели пристрелить их в криминалистическом кабинете? Флинт, конечно, не сыщик, но почерк совпадает: снова попытка убийства и снова слишком громкая. В СМИ наверняка уже трубят об этом по всем каналам. Однако за эти дни он ни разу не слышал о подобном инциденте в городе. Здесь что-то не вяжется. — Почему тогда я об этом не знаю? Тим пожимает плечами и болезненно морщится. — Я без понятия. В центре города, вон, мост обрушился. Ты что-нибудь об этом слышал? Флинт удивлённо дёргает бровями: про это он точно ничего не знает. Стоп-стоп, а как мост вообще мог обрушиться? Вернее, это даже не мост, а виадук, но единственный в городе, однако, у всех он почему-то ассоциируется именно с мостом. Хотя никакой реки там и в помине нет, но сейчас не это главное. Почему все молчат о трагедии? И как такое могло произойти? Теракт? Или попросту несчастный случай? Насколько Флинт помнит, на этом виадуке проводятся работы: новое покрытие, свежая разметка и прочие прелести косметического ремонта. Наверное, что-то пошло не так, и на сцену вышел человеческий фактор. Остаётся надеяться, что число жертв минимально. — Вижу, что не слышал, — вновь хмыкает Тим. — По новостям о другом трубят: всякие саммиты, террористы, слушание по какому-то громкому делу. Короче, походу, панику не хотят наводить. «Или это тоже как-то связано», — тут же проносится в голове Флинта. Нет, нельзя сводить все концы воедино. Наверняка это простое совпадение и здесь нет никакой взаимосвязи. Мосты рушатся, дома взрываются — такого в мире навалом. Вот только никогда в городе ничего подобного не происходило. — А почему ты не пришёл раньше? Тим заминается, уткнувшись взглядом в свои кроссовки. Повисает напряжённая пауза. — Я испугался, — тихо признаётся он. — Я подумал, вдруг за мной ходят по пятам. Ну, знаешь, как в этих боевиках. Ты… ты только никому не рассказывай, ладно? — Тим поднимает на Флинта умоляющий взгляд. Пожалуй, дерьмо — это далеко не то слово, которым можно охарактеризовать всё то, что произошло с ними. Нет, это уже край. Флинт говорил себе об этом ещё в тот момент, когда чудом выбрался живым из перестрелки. А теперь, выходит, под прицел попал и лучший друг. И всё началось после того, как он нашёл Майкла. Словно бы сработал какой-то механизм, закручивающий смертоносный маятник, который с каждым разом проносится всё ближе. Совпадение? Нет-нет, что-то здесь не так. Флинт кидает задумчивый взгляд в окно. Допустим, Майкл — случайная жертва, каким-то чудом находящаяся в федеральном розыске. Тогда зачем в них стреляли в лаборатории? Если мишенью неизвестных был Дэйлард, то почему они не убили детектива, например, возле дома или ночью, когда тот возвращается с работы? Кто и зачем взорвал квартиру Тима? Насколько Флинт помнит, ничего криминального его друг не совершал, никому дорогу не переступал и всегда платит по счетам, если дело доходит до займов. Могли ли эти ублюдки попросту перепутать квартиры? Скажем, им нужен был сосед Тима, но что-то пошло не так. Да и потом, откуда у Тима железная уверенность в том, что это было именно покушение? Но утечка бытового газа… Он призадумывается. Если подобное уже ранее случалось, то Флинт бы точно запомнил или узнал от тех, кто любит копаться в истории и происшествиях города. Нет, Тим не врёт. Вернее, преувеличивать он, конечно, любит, но не до такой же степени. Это высший пилотаж — легенда, заслуживающая целой экранизации, на которую парень бы попросту не решился, опасаясь опалы. Хотя кто знает, что у этих «творческих гениев» на уме. Порой они готовы делать шокирующие заявления, лишь бы о них не забыли. Лишь бы их продолжали любить. И всё же, для Тима это слишком. Флинт прикасается подушечками пальцев к вискам, растирая их и прогоняя головную боль. От столь бешеного потока мыслей, бесконечных догадок и рассуждений, кажется, покоя не будет вовсе. Им обоим нужно успокоиться. Дабы разрядить обстановку, Флинт предлагает другу умыться, а сам в это время решает приготовить чай — пожалуй, лучшее средство, чтобы прийти в себя. Он подходит к настенному шкафу, где хранятся запасы кофе и упаковки с чаем, и с тихим скрипом приоткрывает дверцу. В ноздри ударяют ароматы различных трав, кофейных зёрен и какао. Бегло осмотрев скромную коллекцию напитков, Флинт тянется рукой к упаковке, источающей сладковатый запах ежевики, и краем глаза замечает, как Тим замирает на пороге гостиной. «Вот же чёрт», — с этой мыслью он подходит к нему и понимает, что взгляд того обращён на сидящего на полу Майкла, который широко улыбается. — Привет. — Майкл выжидающее глядит на Тима, не шевелясь и не моргая. Поняв, что сейчас не самое удачное время для знакомств, Флинт утаскивает Тима за рукав обратно на кухню, усаживая на тот же стул. Нет, он совсем не против, чтобы они знали друг о друге, но момент, всё же, неподходящий. Тим на взводе, а Майкл… Майкл — это Майкл, которому протянутая в знак дружелюбия рука ни о чём не скажет. В голове тут же вспыхивает яркими красками картина их поцелуя. Чертовски повезло, что в этот момент они были совершенно одни. — Это что сейчас было? — шокировано осведомляется Тим. — Он не «это», а Майкл, — тут же отвечает Флинт. Получается довольно резко, на что его друг негромко фыркает. — Это из-за него ты на меня наплевал, да? Уже успел найти замену лучшему другу? — Мрачно усмехается. Флинт, вынимая чашки, нарочно с грохотом ставит их на стол. Он, если не в бешенстве, то недалеко от такого состояния. Как же здорово у Тима получается заводить ссору на пустом месте. — Какой же ты глупый. — Упрёк в голосе. — Зато ты шибко умный. Хуй клал на друзей, верно? Идиот, — фыркает Тим. — Ты ждёшь, что я стану вымаливать у тебя прощение? — Флинт даже не оборачивается, бросая одно слово за другим через плечо. — Нехрен было врать, что ты опытный диггер. Тим ничего не отвечает, уставившись в окно и терпеливо дожидаясь своего чая. Когда же ему удаётся пригубить горячий напиток, приятно согревающий изнутри, он вновь решает завести беседу, обхватив чашку руками. Комната наполняется ароматом ежевики. — А где Алисия? — Ушла, — сухо резюмирует Флинт, так же попивая чай, но дистанцируясь от друга и стоя у подоконника. Ему больно от того, что Алисия бросила его в, пожалуй, самое тяжёлое время, однако сейчас у него нет никакого желания поднимать эту тему. Но после короткой паузы всё же решает добавить: — Мы расстались. — Снова на мальчиков потянуло? — ехидничает Тим и ловит на себе сверкнувший недобрым огоньком взгляд Флинта. — С собой всех не равняй. — Ого… — смущённо протягивает. — Значит, я навсегда в твоём сердце? — В голосе нескрываемое самодовольство. — То, что было в прошлом — останется в прошлом, ясно? — несколько холодно отрезает Флинт. Вот же идиот. Даже не так, ублюдок! Как же он любит ворошить минувшие дни. Особенно то, что непосредственно касается его горделивой персоны. Но Флинт давно взял с себя слово не вспоминать об этом. Никогда больше. — А кажется, будто это было вчера. — Тим зевает, потянувшись. — Тот тип по имени Майкл — твой новый любовник? — внезапно спрашивает он. — Да что ты всё заладил? По-твоему, я теперь на всю жизнь гей, раз мы переспали? Та ночь была ошибкой. Ошибкой. Той ночи не было. Нет, это были не они. Нет, это не они трахались после самой первой ходки. Это не Тим умолял тогда повторить и это не Флинт спровоцировал их обоих. Он больше не смотрит на других парней, потому как Алисия расставила всё на свои места, вернув ему природную естественность. Вот только с появлением Майкла система отчего-то даёт сбой. Всё вновь идёт наперекосяк. Флинт не любит Майкла. Флинт никогда не любил Тима. Между ними никогда и ничего не было. Между тем, Тим усмехается: — Расслабься, я просто поддерживаю разговор. — Тебя бы подлатать, — решает перевести тему Флинт, намекая на то, как скверно выглядит друг. Тот обиженно шмыгает носом, уткнувшись взглядом в пол. — Ну так подлатай, — парирует он. Флинт сдержанно выдыхает и обращается к одному из настенных шкафчиков, после чего кладёт на стол миниатюрную аптечку со всем необходимым. Руки ловко вынимают несколько пластырей, марлю и перекись водорода, однако Тим останавливает его. — Я же пошутил. В медсестру играй с тем длинноволосым, — язвит он. — Блядь, ты заебал, — не выдерживает Флинт. — Он мне никто, слышишь?! — Что же ты тогда его домой привёл, а? — осекает Тим, распечатав один из пластырей и открыв пузырёк с перекисью. — Ты вроде не из тех, кто станет тащить к себе первого встречного. — Я спас его от… — Флинт заминается, не зная, как лучше описать всё то, что видел в подземке заброшенной лаборатории. На ум приходят лишь бранные словечки, которые он тут же отбрасывает. Пожалуй, лучше оставить подробности. — Слушай, тут творится полнейшая хрень. Не тебя одного пытались убить. Однако Тим никак не реагирует на его слова. Он тщетно пытается обработать царапину на щеке, но лишь матерится себе под нос от жгучей боли и, раздосадованный, отшвыривает окровавленный кусок марли в сторону. Промывать раны вслепую его жизнь не научила. Заметив мучения друга, Флинт в очередной раз вздыхает и вызывается помочь. — Не дёргайся, — произносит он, перехватив пластиковый пузырёк и капнув немного перекиси на свежий кусок марли. — Ты заговорил о прошлом, и я сразу вспомнил, как мы сидели в скейтпарке, а я обрабатывал ссадины на твоих коленях. Тим негромко хмыкает: — Что-то было… Не помню, правда, что именно. — Ты тогда пытался снять свой первый ролик, помнишь? Тогда было модно снимать про скейтборды, байки и графитти. — Голос сквозит ностальгией. — Ну да, — соглашается Тим. — А ты помнишь Дерека? Ты тогда подрался с ним, вступившись за меня. Флинт усмехается, вспомнив, как однажды действительно вступился за Тима. Тогда он впервые узнал, что значит бить в челюсть и получать то же самое в отместку. Пожалуй, в школе они были самой настоящей и довольно неплохой командой, как бы дополняя друг друга и вытаскивая из любых жизненных ям. Сейчас же, унаследовав эту взаимовыручку, они снова ввязались во что-то и это «что-то» будет серьёзнее каких-то подростковых шалостей. Задумавшись, Флинт случайно надавливает на рану, отчего Тим тут же морщится и даже позволяет себе пихнуть приятеля в плечо со словами: «Больно, блядь!». — Придурок, — не остаётся в долгу Флинт. — Угораздило же тебя… Как ты вообще в это ввязался? Помедлив с ответом, Тим отвечает: — Ну, я человек популярный и, может, меня кто-то заказал. Может, какой-нибудь конкурирующий видеоблоггер. Тот же «Феникс», например. Флинт театрально закатывает глаза: о да, это в духе Тима — мнить себя суперпопулярным и всеобсуждаемым. Пожалуй, с его самооценкой не сравнится ни один небоскрёб в мире. — Ты популярный придурок, — с усмешкой парирует Флинт. Тим приоткрывает рот, чтобы возразить, но возникший на пороге Майкл моментально прерывает их диалог. В глазах того и удивление, и что-то, отдалённо напоминающее ревность. — Майкл? — зовёт его Флинт, завидев то, как он странно косится на Тима, словно задумав нечто недоброе. «Пожалуйста, только без фокусов», — тут же проносится в голове. Словно вновь прочитав мысли, найдёныш переключает всё внимание на Флинта. Голубые глаза наполняются теплотой, а уголки губ расползаются в едва заметной дружелюбной улыбке. — Помогать? — отзывается Майкл. Флинт заминается, стараясь подобрать нужные слова и отчего-то почувствовав лёгкий стыд. — Мой друг ранен, и я помогаю ему, как когда-то помог и тебе. — Он… нормальный? — озадаченно интересуется Тим, поймав на себе странный взгляд. — Майкл, всё хорошо, — мягко произносит Флинт, отложив в сторону перевязочный материал, и подходит к юноше. — Ты здоров? — Да он тебя ревнует, — мрачно усмехается Тим. — Того и глядишь набросится на меня. Всё с тобой ясно, Флинт. С губ Флинта срывается шипящее: «Заткнись», и в этот же момент в дверь звонят. Все, кроме Майкла, тут же устремляют взоры в прихожую. — Ты один пришёл? — осведомляется Флинт, бросив короткий подозрительный взгляд в сторону Тима. Тот неуверенно пожимает плечами. — Сидите здесь. — Он осторожно подходит к двери и прислоняется, вслушиваясь. — Эй, Флинт! — раздаётся по ту сторону. — Это я, Джеффри, сосед снизу. Помнишь, я у тебя деньги занимал? Флинт решает посмотреть в глазок. В крошечном стеклянном круге стоит высокая фигура белобрысого парня. Джеффри или же мистер мораль, этакий Капитан Америка, который всем помогает, всегда возвращает долги и просто до отказа накачан теплотой и дружелюбием, которыми пытается пичкать остальных жильцов дома. Не то чтобы он был противен, скорее, жутко надоедлив. И это притом, что его мать-инвалид, наверное, находится на последнем издыхании. Видимо, унывать этот тип не привык. — Помню, — тут же отзывается Флинт, не решаясь открыть дверь. — Я пришёл вернуть. — Он демонстрирует мятую купюру. Флинт прикусывает нижнюю губу. Вообще-то, это очень кстати, учитывая, что появление Майкла неплохо ударило по кошельку. — Слушай, Джеф, давай как-нибудь потом занесёшь? Я сейчас немного занят. Сосед лучисто улыбается, обнажая идеальные ряды белоснежных зубов. — Да тут пять секунд всего: отдал-взял. Я бы под порог просунул, так не получится. — Кто там? — Тим выходит с кухни, придерживая небрежно залепленный пластырь, и замирает в паре метров от двери. — Сосед, — шёпотом оповещает Флинт. — Пришёл деньги вернуть — ему нужно было на лекарства для матери. — Думаешь, стоит? — Тим так же подтягивается к глазку. Флинт неуверенно пожимает плечами. Вообще-то он не горит желанием встречаться с Джеффри — он может запросто заболтать, рассказывая о своей насыщенной жизни, а отшить его бывает непросто. Пока Джеффри не добьётся своего, то не отступит, в чём Флинт уже не раз убеждался. Стук повторяется, как и голос Джеффри. — Он же не отстанет. — Флинт, вопреки возражениям друга, надавливает на ручку двери, открывая, и тут же натыкается на машущего в знак приветствия соседа. — Вот. — Протягивает грязную и мятую банкноту. — И ещё раз спасибо. Флинт задерживает взгляд на купюре. — Здесь сто долларов, — подмечает он. Джеффри снова улыбается: — Меньше не было. Может, тогда сдачу дашь? Флинт вновь бросает взгляд на банкноту, словно собираясь что-то сказать, но в итоге лишь коротко кивает и закрывает дверь. По лицу Тима скользит недовольная гримаса. — Для парня, которого пытались убить, ты не слишком-то и осторожен, — подмечает он. — Зато теперь при деньгах, — хмыкает Флинт, засунув купюру в задний карман джинс, а из другого вынимает сдачу для соседа, которая очень удачно оказалась при нём. В дверь снова стучат, и Джеффри призывает не давать деньги мелочью. Флинт театрально закатывает глаза, игнорируя просьбу соседа, и, отослав по-прежнему недовольного Тима на кухню, вновь надавливает на дверную ручку. Скрипят петли. За спиной раздаётся оглушительный возглас Майкла. Всего два слова: «Н-не открывать!». Последнее, что помнит Флинт, — глухой удар и то, как на глаза опускается мрак.