Монток

Ощутив, как в глаза ударяет свет, Флинт морщится, прикрыв лицо ладонью, и тщетно пытается заснуть вновь. Рассвет давно наступил, а солнце наконец одаривает своим ослепительным вниманием одно-единственное незанавешенное окошко, сквозь которое протягивает тёплые лучи. Комната наливается золотым сиянием; деревянные стены раскрашивают апельсиновые полосы, а на полу зияет крест оконной рамы, словно здесь и зарыто пиратское сокровище. Оставив затею со сном, Флинт трёт глаза, зевая и с концами возвращаясь в реальный мир. Мир, где он не парит над стеклянными небоскрёбами, спасая город от гигантских металлических цилиндров; где не разговаривают животные и где бесплатно не выдают литровые банки с арахисовым маслом. Мир, где Тим мёртв, а состояние Алисии окутано завесой тайны. Сюда не хочется возвращаться, потому что ничего хорошего, как думает он, с ним уже не произойдёт. Тогда какой во всём смысл?.. «Нет, нужно взять себя в руки», — Флинт потирает веки и понимает, что кто-то укрыл его тёплым и невероятно лёгким одеялом. Непередаваемое ощущение тепла собственного тела, которое мигом улетучивается, стоит только задрать ногу или попытаться вылезти. На смену приходит отрезвляющая прохлада, царящая в комнате, несмотря на усердные попытки солнца напичкать её частичкой себя. Кто же укрыл его? Майкл? Янг? Кому из них выгодно, чтобы Флинт хорошо себя чувствовал? Они оба ходячие ларцы с загадками, которые, когда пытаешься их открыть, обзаводятся новыми замками, и этот поиск ключей, кажется, длится целую вечность. Но они друг друга стоят. Один работал на правительство, другой — стал его жертвой. В конечном итоге оба оказались пешками, сначала стоявшие по разные стороны доски, а затем и вовсе оказавшиеся за бортом. Начальник службы безопасности, вытащивший одну из лабораторных крыс. Флинт невольно смеётся: всё это выглядит жутко нелепо. Может, дело в Янге, который не тянет на спасителя из-за своей суровой и несколько высокомерной внешности? Или в Майкле, который даже за пределами лаборатории остаётся её узником? Как бы то ни было, но Флинт здесь определённо лишний, потому что ничего о них не знает. Он садится, выбравшись из-под одеяла, и разминает шею, чувствуя, как хрустят позвонки. Когда в последний раз ему удавалось так хорошо выспаться? Трудно вспомнить, ведь последние дни были настолько насыщенными, что все детали попросту размываются в памяти. Рядом с подушкой Флинт замечает лежащие свежесорванные цветы, аккуратно сложенные в подобие букета. Гвоздики? Нарциссы? Пионы? Он не разбирается в цветах от слова совсем и лишь с интересом разглядывает композицию из красных, жёлтых и голубых бутонов, от которых веет лесом и сочной травой. В том, что это дело рук Майкла, нет сомнений, если только Янг не склонен к таким подаркам. Флинт осторожно ухватывает букет, с которого осыпаются несколько лепестков, и смахивает со стебля шипастую гусеницу. Всё это настолько странно, что попросту не укладывается в голове. Всего несколько дней назад он вытащил из катакомб худого и изнеможённого паренька. Теперь же — ночует в деревянном домике вдали от цивилизации. Правильным ли было это решение? Скорее, необходимым. Флинт думал, что поступает правильно, когда предпринимал очередной шаг. Теперь же он не знает, где простирается граница, которую нельзя переступать; где правда, а где ложь; где заканчивается его жизнь и начинается шпионский боевик. Каждое решение принесло что-то своё, но вот как правильно распорядиться наступившими последствиями и принять их — уже другой вопрос, а ответа до сих пор нет. Флинт подносит букет к носу, вдыхая аромат, и улыбается. Нормально ли, будучи парнем, радоваться подаренным цветам? Или это исключительно женская привилегия? Алисия не любит цветы. Флинту всегда казалось, что она радовалась букетам на День Рождения или другой праздник лишь из вежливости, чтобы не расстраивать его. Теперь он понимает, что она попросту не такая, как многие девушки. А он, похоже, не такой, как многие парни. За прикрытой дверью слышны говор и весёлая, призванная бодрить с утра, песня — кажется, это радио. И если оно работает, значит, дома уже никто не спит. Флинт, чуть пригладив взъерошенные волосы, поднимается с кровати и плетётся в гостиную, где застаёт сидящего на полу Майкла, усердно разглядывающего что-то в книге. И первое, что бросается в глаза, — за одну ночь ставшие короткими волосы найдёныша. Он их остриг. Не без посторонней помощи, надо полагать. Но теперь лохматые локоны не скрывают тёмной шторой лицо, позволяя детально разглядеть каждую черту. С короткой стрижкой и едва выбритыми висками Майкл выглядит взрослее и даже мужественнее, отчего Флинту первое время кажется, что на полу сидит вовсе не найденный им в катакомбах парнишка, а кто-то другой. Но осознание приходит вовремя, как и смирение. Теперь Майкл запросто сойдёт за самого обычного парня. В кресле чуть поодаль завтракает Янг — пьёт горячий кофе, смакуя хлебом. Флинт замирает почти посередине комнаты, сжимая букет, и нерешительно топчется на месте. Пожалуй, он стоял бы так и дальше, если бы не заметивший его присутствие Янг. — Проснулся? Как спалось? — дежурно интересуется он, даже не глядя на Флинта. — Не знаю. Я как-то не заметил, — пожимает плечами. — Наверное, это из-за усталости. — Надо полагать, — соглашается Янг и кивает куда-то за спину. — Кофе и хлеб на столе. Ничего другого к завтраку я придумать не успел. — Спасибо, — Флинт старается быть вежливым, решив, что добродетель лучше независимости. Он только собирается налить себе кофе, как Майкл резко впивается в его голень, останавливая. Голубые глаза вопросительно взирают на Флинта, отчего он теряется, едва не выронив цветы от неожиданности. С уст найдёныша слетает тихое: «Привет», — настолько невинное, что уголки губ сами ползут вверх, вырисовывая дружелюбную улыбку. — Это ты их нарвал? — Найдёныш медленно кивает. — Спасибо, хотя и не стоило. Они очень красивые. — Я тебя благодарить, — отзывается Майкл, убирая руку и возвращаясь к изучению книги. Флинт негромко усмехается и-таки доходит до заветного чайника, наливая себе кофе и поставив цветы в подобие вазы в виде двухлитровой банки. Прихватив хлеб, он усаживается напротив Янга, который успел съесть свой кусок и теперь лишь наслаждается вкусом кофе. — Ты ему нравишься, — констатирует мужчина. — Хотя это странно, учитывая, что ему пришлось перенести. — Синдром спасённого? — Флинт отхлёбывает кофе, чувствуя, как горячий напиток устремляется вниз, разливая по телу тепло. Кожа покрывается мурашками, подняв волоски. — Возможно. Но я вижу, что и ты неравнодушен к Оливеру. Флинт на миг теряется от весьма точного, но, на его взгляд, неуместного вывода. Он бросает короткий взгляд на спину Майкла. И странно, и неприятно обсуждать человека в его же присутствии, точно пытаешься развернуть свернувшуюся кольцом змею, которая в любой момент может укусить, наказав за длинный язык. Флинт не сплетник, вернее, не считает себя таковым, но внутренний голос подсказывает, что уйти от разговора не получится. Янг — бывший правительственный агент, у которого наверняка всё просчитано на два шага вперёд и ему труда не составит предугадать ход оппонента. — Я не стану отрицать, — отстранённо произносит Флинт, решив сыграть по его правилам. В конце концов, тот скорее всего ожидает сопротивления, хоть какого-то. Но если плыть по течению? — Я привязался к нему с той самой минуты, как вытащил оттуда. Янг понимающе кивает, глядя на Флинта исподлобья, и сдвигает брови к переносице. — Ты должен кое-что уразуметь: Оливер никогда не станет нормальным человеком. — А вы врач, чтобы так говорить? — несколько вызывающе бросает Флинт. Он не сомневается в познаниях Янга, но вряд ли тот видел Майкла таким, каким его видел Флинт, — человечным. Пускай то были лишь жалкие несколько секунд, но они позволили убедиться, что ещё не всё потеряно. В Майкле до сих пор есть то, что делало его нормальным. — Я видел достаточно, чтобы рассуждать об этом, — голос Янга покрывается ещё пока тонкой коркой льда. — Просто помни об этом. — Он поднимается и ставит грязную чашку на стол. — Мне нужно подготовить машину. Флинт моментально отрывается от поедания хлеба, на сухую проглотив кусок. Куда этот тип собрался? — Уезжаете? — Верно, — беспристрастно отвечает Янг, сполоснув чашку водой из бутылки. — Мы с Оливером уезжаем в Мексику. Едва до Флинта доходит смысл услышанного, как он давится кофе и прокашливается. В Мексику? Эти двое собрались свалить за границу? И если рвение Янга понятно, то вот Майкл… Каково ему будет в чужой стране с другим климатом и совсем другим отношением к людям? Флинт бывал в Мексике всего один раз, в небольшом городке — Экстапе, но и этого хватило, чтобы ощутить на себе весь колорит мексиканской культуры. Наркоторговля, разборки местных кланов и банд, продажные копы — где ещё, как ни в Мексике, можно влипнуть в самое настоящее дерьмо и быть порезанным на кусочки в духе боевиков Монтаны? Вряд ли это лучшее место, чтобы спрятаться от властей. К тому же, по словам Алисии, после одиннадцатого сентября спецслужбы вообще не церемонятся с иностранцами. И если надо будет, то тебя достанут хоть на Северном полюсе, было бы желание. — Один мой приятель живёт на ранчо в пригороде Мехико — он обещал помочь. — Ночевать среди лам, — Флинт откидывается на спинку кресла, поставив чашку на бедро, — пытаться выжить в одной из самых опасных стран мира — классный план, мне нравится, — издёвка в голосе. — Стрижка лам и продажа их шерсти довольно прибыльный бизнес. — Янг пропускает мимо ушей сарказм. — В Канаде сейчас неспокойно, а нам просто необходимо залечь на дно на пару месяцев. — А дальше что? — любопытствует Флинт. — Китай, — всё также сухо отзывается Янг и принимается рыскать по шкафчикам в поисках чего-то. — Ли Чженьян занимался делом о пытках в Гунтанамо и Абу-Грей. Возможно, он нам поможет. Флинт поднимается с места и подходит к мужчине. Что-то во всём этом подозрительно. Может, дело в том, насколько откровенен Янг? Сейчас он раскрыл все свои карты, выложил весь план побега, словно доверяет Флинту, как своему соратнику. Но они оба ничего не знают друг о друге. — Так вы хотите залечь на дно или продолжать бороться с теми, кто за всем этим стоит? Янг прерывает поиски, держа вытянутые руки внутри навесного кухонного шкафчика. — Я хочу положить этому конец, но без документов, что остались в той лаборатории, мне едва ли поверят. — Он отстраняется и поворачивается к Флинту. — В таких делах между правдой и вымыслом очень тонкая грань, нащупать которую практически невозможно. Я потратил годы, чтобы сделать это, но результаты моих трудов похоронены в бетонном саркофаге. — Вы снова просите меня отправиться туда, — холодно заключает Флинт, машинально скрестив руки на груди. Безумие, это полнейшее безумие. Билет в один конец, ведь нет никакой гарантии, что ему удастся выбраться оттуда во второй раз. У диггеров есть неписанное, но ставшее из-за мистического ореола правило: не ходить туда, где уже бывал, потому что проверенные тропы — самые опасные, ведь бдительность засыпает именно там, где опасности ожидаешь меньше всего. Гибель и травмы — это нередкие явления, но если они случаются, то в большинстве случаев лишь потому, что кто-то пренебрёг этими поверьями. Стоит ли прислушаться и сейчас? — Уже просил и получил ответ. Это твой выбор и твоё решение. — Янг еле заметно кивает, а его взгляд впервые за долгое время смягчается, точно он меняет своё отношение к Флинту, увидев в нём кого-то более близкого, чем ранее. — Можешь ехать с нами, а можешь оставаться здесь. Я для тебя никто, чтобы призывать, а уже тем более требовать. Но знай, что к нормальной жизни ты больше никогда не вернёшься — они не оставят тебя в покое. Я же предлагаю дать бой, ведь на нашей стороне правда. — Правда, которая погубила многих. — Флинт качает головой, но Янг прав — после всего, что произошло, на нормальной и беззаботной жизни можно смело ставить крест. Даже если спецслужбы забудут о нём — он не забудет о них. О том, как его жгли утюгом, словно самого настоящего террориста; как пытались убить и как забрали жизнь лучшего друга. Такое не забывается — ни спустя год, ни десятилетие. Янг продолжает рассуждать, подчёркивая, что ни одна война не обходится без смертей, и Флинт снова соглашается с ним. Убийство Тима, того криминалиста, взрыв виадука — всё это говорит о том, что те типы в дорогих костюмах попросту не имеют другого выхода. Они не знают, как ещё склонить чашу весов в свою пользу, а потому наполняют её кровью ни в чём неповинных людей. Они заметают следы наждачной бумагой и запихивают трупы под ковёр. Но всему рано или поздно приходит конец: стена даст трещину, а ковёр попросту порвётся. Возможно, этого и добивается Янг — тянет время, как только можно, чтобы потом, расшатав эту хлипкую башенку, снести её по самое основание. Но без тех документов он едва ли смахнёт острый шпиль. Они нужны ему. Они нужны всем, кто хочет поставить ублюдков на колени и положить конец бесчеловечным экспериментам. Флинт на мгновение прикрывает глаза. Кажется, теперь он понимает. Секретная информация, носителем которой он является, по словам того агента, — это мощное оружие против них; козырь, которым нужно грамотно распорядиться. Но что это за информация? Флинт призадумывается, и на лбу появляется морщинка. Печать Конгресса — правительство имеет непосредственное отношение к той лаборатории. Пустые ящики картотек — данные об опытах, которые там проводили, забрали с собой, ведь уничтожать то, что так тщательно охраняли годами, по меньшей мере, глупо. Едва запертая дверь — кто-то до сих пор посещает подземный комплекс. Силуэт в конце тоннеля… Флинт поднимает озадаченный взгляд на мужчину — им нужен был Янг. Они поняли это тогда, когда ворвались в квартиру и прибегли к пыткам. Они боятся его и знают, что он точно положит этому конец. Он думает так же, как и они; он знает то же, что и они. Янг — это их главная угроза, Майкл — живое доказательство, а Флинт… Ему просто «посчастливилось» влезть во всё это и оказаться втянутым в самый настоящий правительственный заговор. Но что же Дэйлард? Его напарница? Алисия? Тим? Всего лишь свидетели? Или же им отведена куда большая роль? Дэйлард тоже пытается отыскать истину. Но знает ли он, что вся правда осталась там, в той лаборатории? Понял ли, что всё намного сложнее, чем кажется? А вот Флинт понял, пусть и узнал об этом ещё в мотеле. Стоит ли теперь углубляться в кроличью нору? Или вылезти, пока не поздно? — Мне нужно подумать, — произносит Флинт, на что Янг понимающе кивает. — Разумеется. — Он направляется к двери, попутно подмигнув наблюдающему за ним Майклу, и останавливается на пороге, обернувшись. — Только… Если в твоей голове созреет что-то, лучше предупреди об этом. Я стараюсь быть максимально откровенным и надеюсь, что это взаимно. Флинт ничего не отвечает, провожая фигуру Янга солидарным молчанием. Если они не будут честны друг с другом, то чем тогда отличаются от тех, от кого скрываются? Флинт шмыгает носом, как бы ставя точку в суждениях, и, почувствовав невидимое сверло в спине, плавно разворачивается, наткнувшись на всё те же пронзительные голубые глаза, которые, кажется, преследуют его везде. — А тебе и вправду так идёт, — усмехается Флинт и осторожно присаживается на пол напротив найдёныша. Выдерживает неловкую паузу, после которой спрашивает: — Как ты? Майкл склоняет голову на бок и напоминает любопытную собаку, которая всеми силами пытается понять своего хозяина. Воцарившееся молчание ясно намекает, что ответа можно не ждать. — Прости меня за вчерашнее. — Флинт опускает взгляд, чувствуя себя виноватым. Вчера ночью ему не следовало быть таким настырным. Вчера ночью он узнал то, что, возможно, ему знать не следовало. Но без этих знаний он бы не почувствовал ободряющий прилив сил, а вместе с ним и зудящее желание продолжить поиск ответов. — Мне не следовало давить на тебя. Уголки губ Майкла чуть расползаются в еле заметной улыбке, а он сам мягко ухватывает правую ладонь Флинта, обжигая тёплую кожу неестественным холодом. «Ты всегда такой холодный…» — моментально пролетает в голове. — Всегда, — тихо отзывается парнишка. Несмотря на то, что способности Майкла уже успели открыться, Флинт не сдерживает удивления и некоторой растерянности. Он никогда не перестанет удивляться этому феноменальному дару найдёныша читать мысли. И если, по словам Янга, Майкл стал жертвой чудовищных экспериментов, то, потеряв свою личность, он приобрёл кое-что другое. То, чего нет ни у кого на свете и что делает его поистине уникальным. — Майкл, — Флинт тяжело вздыхает, решив, что им наконец следует поставить точку в одном важном вопросе. Вопросе, который не даёт ему покоя. — Я понимаю, что ты ко мне неравнодушен. В твоей ситуации это нормально — симпатизировать тому, кто тебя спас. Я не знаток психологии, но читал о подобном. И все эти чувства, что ты ко мне, возможно, испытываешь, всего лишь результат обстоятельств. Будь это настоящая любовь, то я бы… — Договорить Флинт не успевает, потому что его губы накрывает порывистый и отбрасывающий всё на свете поцелуй. Точно самый настоящий торнадо, он сметает на своём пути абсолютно всё, сотрясая стенки черепа немыслимым желанием, пронзая каждый сантиметр тела вплоть до волоска внезапной жаждой. Жаждой, наконец, убедиться в том, что был не прав и что нужно лишь дать шанс. Кажется, будто кровь вот-вот хлынет гейзером, тараном пробив виски; будто внутренности, свернувшиеся в ледяной ком, проваливаются на самое дно. Флинт не сопротивляется, когда Майкл усиливает напор; когда плавно укладывает его на лопатки и нависает сверху, не разрывая чудесного поцелуя, от которого всё вокруг наполняется невиданным доселе смыслом. И смысл этот заключается в том, чтобы попробовать жить по-другому. Нет, это не новые ощущения, но и не давно забытые чувства. Это то, отчего Флинт вскипает и вылезает с препарированным девственной любовью сердцем. — …Тоже влюбился, — выдавливает он, договорив, и пробегает языком по влажным губам, смакуя остаточный привкус поцелуя. Чёрт, этот поцелуй совсем не похож на тот, который Майкл подарил тогда в квартире. Он слишком прекрасен. Как и Майкл. Кажется, это всё-таки взаимно. — Уже, — всё тот же тихий голос. — Уже? — недоумевает Флинт, дёрнув бровями. — Хочешь сказать, я уже в тебя втюрился? Майкл загадочно улыбается, продолжая нависать над ним. И Флинт слишком поздно спохватывается о том, что найдёныш продемонстрировал пару минут назад. Все его мысли как на ладони. Они — это открытая книга, которая жаждет быть прочитанной и которую невозможно утаить от Майкла. — Чёрт… — вздыхает Флинт, вознеся взгляд к потолку, хотя продолжающее улыбаться и маячить перед глазами лицо Майкла этому всячески препятствует. — Я… Я не знаю, Майкл. У меня просто в голове не укладывается… — Время. — Майкл отстраняется, став серьёзным. — Нужно время. Флинт приподнимается на локтях. Найдёныш не требует от него взаимности. Он предлагает лишь попробовать убедиться. — А если нет? — Флинт садится, подозрительно взирая на парнишку. — Если я скажу тебе нет? — Время, Флинт, — уклончиво отвечает Майкл, сложив ноги по-турецки. — Похоже, ты вспомнил, как более-менее правильно говорить. Теперь тебя не придётся учить? Майкл призадумывается, а на лбу появляется морщинка, придающая ему более взрослый и рассудительный вид. — Что-то я вспомнил, — он глядит на страницы книги, намекая на то, что усердно пытается читать или хотя бы вспоминает, как это делать, — а что-то — нет. Флинт прищуривается, стремясь заглянуть Майклу прямо в глаза. — И что же ты не можешь вспомнить? — Кто такой я. Вернувшийся Янг снова ставит их в неловкое положение. С того самого момента, как Флинту пришлось раз и навсегда оставить излюбленное гнёздышко в квартире, ему кажется, что им с Майклом всё реже удаётся побыть наедине. За ними постоянно кто-то наблюдает, будь это Янг, Дэйлард или кто-то ещё. Хорошо ли это? Флинт не знает, но боится, что Майкл начнёт отдаляться. — Я опять помешал? — хмыкает Янг и бросает в кресло грязный холщовый мешок. — Вам нужно обзавестись табличкой «не беспокоить». — Мы просто разговаривали, — спешит объясниться Флинт и, сам того не замечая, краснеет. — А я что-то другое имел в виду? — всё так же беспристрастно отзывается мужчина, вытирая перепачканные ладони. Повисает неловкое молчание, которое сковывает ещё больше, чем просто присутствие Янга. От него точно веет каким-то напряжением. Флинт улавливал его и раньше, но думал, что ему только кажется. Теперь же это напряжение обретает форму шипов, коими покрывается Янг. Снова возвёл вокруг себя неприступную стену? Он очень странный — непредсказуемый, и это не может не настораживать. С Дэйлардом всё было намного проще — детектив плохо скрывал свои эмоции, проскальзывающие на лице, и всегда можно было спрогнозировать извержение закипающей в нём злости. В случае с Янгом всё намного сложнее — лишь пустая маска. Расстроен он или же пребывает в гневе — всё одно — холодный и непробиваемый мрамор, достойный политиков. — Майкл кое-что вспомнил, — подаёт голос Флинт, не в силах больше сидеть в наэлектризованной тишине. — Правда? И что же он вспомнил? Флинт косится на Майкла. Если найдёныш вспомнил, как связно и разборчиво говорить, то пора бы ему учиться отстаивать своё мнение, ведь на одном молчании далеко не уедешь. Но тот лишь глуповато хлопает глазами, словно никаких перемен и не происходило вовсе. — Мы это уже обсуждали, — устало произносит Янг. — Не питай ложных надежд, Флинт. Ему уже никогда не стать прежним. Скажи это Янг пару дней раньше, и Флинт согласился бы с ним. Но сейчас Майкл изменился и изменился на глазах. Из узника подземелий, пропитанного запахом плесени, он плавно превратился в жертву амнезии. Ещё не всё потеряно. И если Янг действительно не учёный, то откуда ему знать наверняка? А вопрос Майкла… Он хочет знать правду о себе. Наверное, невыносимо не знать, кто ты такой, как тебя зовут и кем ты был в последний раз, прежде чем упал в пропасть беспамятства и точно очутился в новом теле, никак не желающем принимать твою личность полностью. Оно словно отсекает воспоминания, и Майкл, вернее, Оливер теряет связь с самим собой. Янг прав — новое придуманное имя убивает в найдёныше то, что когда-то им было. Остаётся только привыкнуть называть его настоящим именем. — Насчёт вашего предложения, — неуверенно начинает Флинт, поднявшись и подойдя к мужчине. — Оно ещё в силе? Уголки губ Янга вздрагивают в едва заметной улыбке, которую Флинт видит впервые и готов поклясться, что перед ним стоит совсем другой человек. — В силе. Флинт глубоко вздыхает. Он точно об этом пожалеет. Очередная авантюра, которая не сулит ничего хорошего. Она не выльется ни во что другое, кроме как в новые неприятности. Бросив на Майкла мимолётный взгляд из-за плеча, Флинт кивает на окно, откуда виднеется автомобиль. — Я тогда одолжу у вас тачку?