«Снова и снова перелистываю эти жалкие воспоминания и все допытываюсь у самого себя, не оттуда ли, не из блеска ли того далекого лета пошла трещина через всю мою жизнь. »
— Хотя, знаешь, что, — задумчиво произнесла Лиза, потупив взгляд на землю. — Блять, сложно, — прикрывая лицо грязной ладошкой, девушка, до которой дошло, что это был не самый разумный поступок, закатила глаза, убрав руки в карманы. — Короче, поступим с тобой так. Ты находишь меня ВК и завтра, как я смогу, ты отрываешь свою задницу. Если не найдешь, то я заяву накатаю, — на данные слова русой, Кашин, слегка усмехнувшись, стараясь сдержать смешок, так и норовящий вылететь наружу. — Господи Иисусе, а грозная ж, ебать, до невозможности, — парень, поправляя лямку на рюкзаке, попутно старался вспомнить, как зовут его новоиспеченную приятельницу. — Эээ, а тебя как зовут, а? — Ты сейчас издеваешься? Типо, блять, чувак, ты реально или прикол, сука, тащишь? — поражаясь тому, насколько этот человек был дегенератом, Лиза просто хотела взорваться на маленькие атомы, лишь бы не слышать и не видеть то, что происходит с ней в данный отрезок её жизни. — Меня зовут Лиза, моя фамилия Неред. И только попробуй меня не найти, иначе найду я и достану из-под земли, — говоря это с довольно грубым и слегка отвращенным намеком на то, что ей уже неприятна эта особа, она старалась не сорваться и не расчленить его прям здесь, прям сейчас. — Да понял я, мать твою, с мозгами ещё дружу, — раздражённо кинул Кашин, закатив глаза. — Тогда, до завтра, — обойдя русоволосую, он продолжил свой путь, а Елизавета осталась там стоять ещё минуты две, как будто они и не встречались. Как будто телефон всё ещё цел и невредим. Было бы не плохо, если бы девушка имела возможность отматывать время назад. Тогда бы, наверное, всё было бы лучше. Не было бы этих гнусных дней, с верха до низу наполненных унынием, одним из смертных грехов в этом мире. Не было этих доводящих чуть не до суицида песен в плейлисте. Чёрт возьми, да Неред превратилась в самую обыкновенную девчонку-подростка, сходящего с ума от неразделенной любви и слушающая грустные песенки, хоть ей и было сейчас двадцать. Двадцатилетняя девушка, работающая продавцом-консультантом, с каждым днём загибалась всё больше. «— Почему радость не продают в магазинах?» — задавая себе этот вопрос чуть не ежедневно, засыпая и просыпаясь вместе с ним: « — Хотя бухло уже продается.» — но ведь она завязала. Обещала себе, что не будет больше этого, а что сейчас? А сейчас вечеринка, на которой реками льется алкоголь. Она напьется и опять солжёт себе. Солжёт так же, как и с тем, что новый день — новые возможности. Неверная себе, пьяная девочка, ищущая в каждом поддержки, но ни находящая её нигде. Иронично. И, увы, самая виноватая в этом, ведь отталкивает любого, кто пересечет её границу личного пространства ближе, чем на метр. Выпустит свои шипы, оскалит зубы и будет плеваться ядом, лишь бы ещё раз не наступить на те же грабли. Всё пошло под откос, а всему виной — её собственная глупость и наивность. «— Я ненавижу всё, что движется и нет, — думала она, смотря себе под ноги. — и в этом, наверное, только моя вина. Я верила в лучшее, надеялась на лучшее, отдаваясь окружающим без остатка. Нельзя в этом мире быть открытым оптимистом, ибо твои дурные мечты разобьют о скалы, а тебя сотрут в порошок. — продолжала раздумье, а глаза стеклянные, как будто у куклы. Не выдающие жизни, будто у неё нет чувств, будто она картонная и не живая. — Здесь надо быть гребанным реалистом. Не строить лишних грёз, надеяться на худшее и верить во что-то получше, чем оно могло произойти. » — Слишком много мыслей за один день, — сказала Лиза, стоя уже возле собственного подъезда. — Сейчас главная цель: напиться в жопу. — а после этого голова, ранее забитая невероятным объемом все различных раздумий о «жизни» , резко отключилась, и девушка впала в необъяснимый для неё ступор. Она уже открывает квартиру. Провал. Она не помнит, как поднималась вверх по лестнице и почему у неё болит коленка. Все вещи валяются в стирке. Провал. Сигналы, подающие глаза, отказывались доходить к мозгам, поэтому она даже и не осознавала, как снимала всё и кидала в корзину. С волос стекает прохладная вода, попадая на плечи. Провал. Она не запамятовала, как включила душ и смысла с себя всё, что произошло сегодня за день. Чайник уже закипел, а чашка по-прежнему стоит без дела. Провал. Всё происходящее, будто было не с ней и она выпала из реальности. Кофе, отдающий теплом ещё минут пять, был выпит до дна. Провал. Она не сохранила в голове то, как она подносила обжигающую чашку к губам и, осушая её, опекала себе язык. Всё было в штампах «Error», ничего не отложилось в памяти, будто бы ничего и не происходило. Просто крушение сознание. И не было понятия, из-за чего это случилось. Из-за переизбытка мыслей в голове? Полнейшего окоченения тела и отмораживания мозгов? Чашка, ранее наполненная по самые не хочу горячим и, наверное, невероятно вкусно-сваренным кофе, присоединилась к остальной грязной посуде: — Я её помою. Когда-нибудь. — говоря в пустоту кухни, она всегда хотела услышать ответ: « — Ага, конечно. Помоешь-помоешь!» , но, увы, квартира, забитая хуевой тучей всякого хлама, была так же одинока, как и её собственная хозяйка. — Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, — вспомнив стих Константина Симонова, она улыбнулась, что, не смотря на то, что она его учила в возрасте десяти лет, всё ещё помнит его. Шаркая ногами по паркету, Лиза зашла в комнату, по которой разбросаны вещи. Квартира девушки, а по ней пройтись, можно сказать, что какого-то халтурного мужика-быдла-алкоголика-и-чуть-ли-не-наркомана. Она не любила хаос, но времени на то, чтобы привести хотя бы что-то в порядок никогда не хватало. Не могла убраться в квартире, а что уже в собственной голове? А там, как после урагана, всё разбросано. Нет такого, что стояло на своей полочке и месте. — Катимся в пизду, — надевая на себя свитшот, пробормотала девушка. — Господи, блять, а куда уже, собственно, катиться? Для себя я уже в самых низах, заебись, — шмыгнув носом, она напялила на себя джинсы. Не было желания заморачиваться, да и особого повода делать и надевать что-либо грандиозное, поэтому подготовки были закончены. Пить, да встречать головную боль с раскрытыми объятьями, собирается, а не на ковровую дорожку, в конце-то концов. Спустя пятнадцать минут обыкновенного втыкания в потолок, лежа на раскрытой кровати, Лиза, понимая, что пора, как говориться, «начать жизнь с нового и чистого листа», лениво потянулась и сползла на пол. « — Пора.» — русая встала на ноги и побрела в коридор…«Алкоголь вызывает кратковременное расширение сосудов и круга друзей. »
Придя на место, где происходило само «торжество», Неред стала настойчиво трезвонить в дверь, прекрасно понимая, что сейчас там вряд ли кто-то, хотя бы что-то услышит, но, к великому счастью, открыл какой-то явно нетрезвый парень. При открытии двери, в нос сразу ударил запах горечи от сигаретного дыма и жуткого алкогольного опьянения, от которого на пару секунд закружилась голова. — Проходи, — стараясь показаться Лизе трезвым, довольно высокий молодой человек отошёл от двери, давая той пройти вовнутрь. А внутри всё было намного хуже. Всё разгромлено и разнесено в пух и прах. Складывалось ощущение, что вечеринки здесь и не прекращались. Они постоянно здесь были, есть и будут. Пьяные тела, чьи рассудки были отключены, противно тёрлись друг о дружку, пошло обмениваясь взглядами. Кто-то уже совсем всратый валялся, пуская слюньки, а некоторые стояли в очереди у ванной, сдерживая подступающий ком рвоты к горлу. «— Вот же, блять, какой же жалкой я буду смотреться. Но мне ли не похуй сейчас, а?» — проходя в кухню, где, по мнению Лизы, она услышала смех Зарыковкой, девушка удивилась тому, что здесь сидели ещё трезвые, по сравнению с людьми, которые попались в поле зрения раньше, парни. Они-то и составляли компанию Даше, сидящей между ними и весело хохоча. — Оп-па, Лизон, — увидев подругу, та сразу подорвалась с дивана и, пропихиваясь между ногами, обняла русую, что есть мочи. — Я уж думать начала, что опять дома останешься, — сказала Зарыковская, выпуская из цепких объятий. — Знакомься, это Никита, но проще говорить — Кузьма, — указав рукой на первого, слегка упитанного парня, представила его шатенка. — Это Юлик, — это был миленький паренек с явно неидущей ему бородкой. — А это Руслан, — а им оказался тот самый, который открыл дверь Лизе. — О-очень приятно, — слегка растерянно произнесла Неред, рассматривая её собу… собеседников на ночь. — Я Лиза, — изрекла она, улыбнувшись. Конечно, как и любому человеку, находящемся среди людей, о которых ты знаешь только их имя, русоволосой, естественно же, было не особо комфортно. — А вы знаете, что бабский алкоголизм хер вылечишь? — посмотрев на гостью, спросил Кузьма, сделав глоток пива из бутылки. — А тебя так ебет, лечится он или нет? Твоё дело сейчас — это просто составить мне компанию по бутылке, поэтому просто переведем сейчас тему, — Елизавета и сама сейчас не догнала, почему так раздраженно и, можно даже сказать, излишне грубо она ответила Никите. — Эм, ладно, извиняюсь, получилось и вправду слегка резко, но, тебе ли не похеру, с кем бухать? — На самом деле, нет, бухать для меня — это пиздец, какое личное, — дал ответ Кузьма, поставив уже пустую бутылку из-под пива на стол. — Хотя знаешь, думаю, что мы сдружимся, поэтому заваливайся, ты как раз вовремя…«Одиночество не имеет никакого отношения к тому, много у нас знакомых или мало. »
А вот после этих слов начался полный, что есть самый настоящий пиздец. Бутылки все различного алкоголя летели в мусорку одна за одной, а количество выпитых уже было трудно сосчитать. С каждой выпитой рюмкой спиртного, им казалось, что этого всё мало и мало, отчего они начали заливать в себя ещё больше. Начали играть в игры, кто быстрей выпьет, кто больше выпьет, или что-то ещё, что связанное с алкоголем. Рассудок Елизаветы плясал рядом с ней и ей это нравилось. Нравилось состояние опьянения, в котором не лезли дурные мысли в голову, в котором просто не хотелось думать ни о чем, кроме того, как выпить ещё больше. В глазах всё мутнело, плыло и мерцало самым различным, от лиц парней и Даши, до каких-то ярких лампочек, непонятного откуда появившемся. Голова кружилась, как будто сейчас находится на карусели. Тело полностью расслабилось и, отдавшись ритму музыки, просто танцевало. Она была в нирване и, наверное, впервые за долгое время она была счастливой. Коньяк, как какое-то исцеление поливало раны, отчего они заживали. Переставали болеть, может это временный эффект, но Лиза была рада, что, хотя бы на несколько часов, она могла забыть о том, что такое реальность и серые будни, в которых она жила. Всё спиртное дезинфицировало шрамы и стирало память о том, почему и при каких обстоятельствах они появились. Всё просто забывалось само по себе, и казалось, что ничего подобного и не случалось. Водка, разлитая на пятерых, смирно ждала своей очереди, в то время, как ребята просто отрывались на, так называемом, танцполе. Их не волновало открытая дверь балкона, откуда в квартиру попадал холодный воздух, ведь в помещении всё равно было жарко. До потери сознания жарко. Сбитое дыхание, закрытые глаза и непонятные движения, руки вверх и тело кайфует, наслаждаясь этим моментом. Как же давно она не напивалась до такой хламины. И, на самом деле, ей стало легче на душе, от того, что сегодня ею управлял не трезвый рассудок, кричащий ей о том, насколько всё херово, а алкоголь, своим теплом согревающий одиночество Лизы. — Ну что, — убитый больше всех Юлик, как раз-таки, и рвался пить дальше больше всех. Никто не знал, почему он до сих пор стоит на ногах, это было, блять, такой загадкой, ведь человек, всратый в такие ебени, все ещё не валяется на полу. — кто тост говорит? — Давайте я, — отозвалась Елизавета, подходя к столу. — Давайте выпьем за то, чтобы у каждого из нас в жизни было всё настолько ахуенно, чтобы каждая сука, ненавидящая нас, сдохла от зависти, — рюмки ударились друг об друга, отчего из каждой вылилось чуть-чуть водки, падая и впитываясь в скатерть, заляпанную ещё в чём-то. — Ух-хуу, — все завопили, а после все, как один, выпили содержимое рюмки. А ночь казалась им нескончаемой, будто они к утру были так далеко и то, что сейчас происходит, — это навечно. За время этой «вечности» они успели сказать ещё несколько тостов, выпить две с половиной бутылки водки и уснуть, кто где. Руслан умастился на кухонных тумбах, обнимая ту недопитую чекушку. Юлик уснул на половине пути в комнату, сладко пуская слюньки на ковёр. А Кузьма, как самый образованный человек из парней, лёг на диван. Даша осилила заползти на конструкцию из трёх стульев, которую они делали для какого-то конкурса. А Лиза доползла до дивана на кухне, предварительно разгромив половину кухни.«Это была самая обыкновенная бухаловка, но я нашла на ней, как мне кажется, новых друзей. И мы настолько тупые, что не смогли сделать всё в меру, как нормальные люди. Поэтому, пару людей поебались, пару обрыгались, а остальные уснули в самых идиотских местах. Эту вписку я запомню надолго, а уже сегодня днём я буду проклинать себя за то, что сейчас валяюсь бухущая в такие ебени. Прости, Лиза, это были необходимые меры.»