«Молодость — это отравленные лёгкие и вечно пьяная печень.»
— Спасибо, — тишина, витающая в воздухе уже около десяти минут, была прервана словами Лизы, которая сидела на крыше и, уставившись на небо, старалась сдержать эмоции. — Этот день был просто ахуенным, а ахуенным его сделал ты, сделало твоё присутствие и твоя поддержка. — она легонько улыбнулась, влюблёнными глазами смотря на закат. — Я не знаю как, но за этот день тебе удалось стать очень близким мне человеком. В первый день, когда мы с тобой столкнулись, я была больше, чем уверенна, что нас ничего и связывать не может, но сегодня, мы провели с тобой весь день. Ты заставлял меня улыбаться, смеяться и забыть о том, что существует остальной мир, знаешь, ты — это, сука, как пиво, только чуточку лучше. — последние слова вызвали у Дани улыбку. Искреннюю, слегка уставшую и милую улыбку на сонном лице. — А сейчас мы сидим на крыше, как два ебанных алкаша, пьем это пиво и втыкаем в закат. Романтика и все дела, — закатывая глаза, парень делает глоток из банки. — Но, если мне сейчас быть честным, то, блядь, Лиз, ты просто ахуенная и набью ебало этому пидору, ибо он ещё не знает, какую ягодку он проебал, — обнимая девушку одной рукой, он прижимает её к себе. — Не переживай, — шепчет он не самым трезвым голосом. За всю прогулку они выпили невъебенно не приличное количество алкоголя, который, по всей видимости, начал их догонять. Перед глазами было слегка размыто, а разум потихоньку, как будто по-английски, начал пропадать где-то в тумане. Вроде бы, они всё нормально понимали, но слова, сказанные, быть может, минуты две назад, стирались из памяти, оставляя пустой пробел. Выпивка делала своё, ударяя в голову с каждой минутой всё больше. Вот, Лиза уже не понимает, каким образом она лежит на ногах у Кашина. Вот, Даня уже не въезжает, когда он начал перебирать волосы Неред. Вот, Лиза уже не понимает, каким образом она закрывает глаза, вслушиваясь в голос Кашина. Вот, Даня уже не въезжает, когда он начал напевать мотивы какой-то иностранной песни для Неред.Who wrote the book on goodbye? Кто написал учебник о прощаниях? There’s never been a way to make this easy Ещё никогда не удавалось сделать это легко, When there’s nothing quite wrong but it don’t feel right Когда нет ничего особенно неправильного, но и нет ощущения, что всё в порядке,
« Быть слегка сумасшедшим — это не позорно, это слишком круто, чтобы обыкновенные что-то в этом понимали.»
— Потанцуем? — это был довольно неожиданный вопрос для них обоих, но голос Данилы, который был настолько спокойным и умиротворенным, заставлял их верить в то, что это — порядок вещей, что танцевать на крыше пьяными — вполне адекватно. Сейчас, наверное, им каждое сумасшествие казалось нормальным, но можно ли назвать танцы на крыше при закате — сумасшествием? Скорее всего, это было мечтою каждой девушки, ведь как говорилось выше — это романтично. Но здесь не те люди, с которыми хотелось бы станцевать. Здесь только две пьяные души с разбитыми напополам сердцами. — Танцевать под шум машин? — спросила Лиза, медленно открывая глаза. — Данон, камо-он, я, может, и пьяная, но не до такой степени, чтобы в моей голове играла музыка, — улыбаясь, она потрепала его за рыжие волосы, которые теперь непонятно каким образом спадали ему на лицо. — Тю, ты всегда такие моменты обламываешь? — из-за алкоголя в крови голос Кашина, когда он начинал что-то говорить эдак-то подкалывая, шутя или что-то в этом духе, становился максимально странным. — Фу, какая ты, однако, не романтичная баба, Лиззка, — скривив лицо, он в очередной раз провёл рукой по волосам, которые выглядывали из-под кепки. — Ля, ты что, ахренел? — подрываясь с коленок парня, Неред, пошатываясь, встала на ноги, стараясь не упасть. — А ну-ка, давай, — она протягивает ему руку, смотря на парня с возмущенным видом. — Вставай-вставай, — опьяневшая Лиза — эта та Лиза, которая будет доказывать всем и всё, в чем только могут усомниться люди. Без этого она — не будет ею. — Господи, — закатив глаза, Кашин поднялся с бетона. — Ох, блядь, мне бы ещё вспомнить, как это делать, — пытаясь восстановить в памяти то, как он танцевал на выпускном, он нелепо взглянув на русоволосую. — Не умею танцевать, вообще забыл, — изрёк парень и уже готов был громко засмеяться, как вдруг, Лиза делает шаг вперёд, слегка поддаваясь на него. Сначала ему показалось, что она падает, но потом оказалось, что она просто хотела подойти поближе. — Будем учиться, значит, — отчеканила она, пожав плечами. — Ибо я тоже не шарю в этом, вот вообще, дуб-не-дерево, — улыбаясь, Неред выравнивает спину, поднимая подбородок вверх. — Так, клади одну руку на талию, — чуть-чуть, хотя какой нахер чуть-чуть? Неуклюже, даже немножко грубо он умастил свою ладонь на теле девушки, отчего та вздрогнула, теряя равновесие. И, блядь, если бы Даня сейчас не поддерживал её, то она бы с большим эпиком полетела на пол, сломав себе что-то. Это выглядело так странно. Два пьяных человека, стоящих на крыше, творят что-то невнятное. Одна летит вниз, а другой едва ли успевает её словить. И всё это в гробовой тишине, Елизавета и звука не издала, когда с большим успехом падала. Говорить по-правде, она даже и не поняла, что падала, поэтому не успела даже испугаться. А Данила как-то рефлекторно поймал её, а на его лице всё такое же недоуменное выражение лица, которые присутствовало минутой ранее. « — Я ненавижу своё пьянство. Ненавижу, но продолжаю пить. Мне нравится, как бы это не противоречило тому, что сказано ранее. Я люблю эту размытость в глазах, через которую мир кажется не таким блядским. Я люблю свою запутанную речь, которую понимает не каждый, а в некоторых случаях я и сама не понимаю то, что мелю. Я люблю это чувство отречения, чувство полнейшего опустошение, как будто ты скинул балласт. Повторюсь: я напиваюсь, чтобы забыться. Свалить от самой себя, убежать от этого человека, который живёт во мне. Я стараюсь убежать от того, что бежит вместе со мной. Я глупый человек. Глупая Лиззка. » — алкоголь может затмить мысли, но некоторые мелькают в голове, будто маячок. Бесящий маячок. — Ля, эм, омг, спасибо, — протянула она, отрываясь от Данила. — Продолжим? — ответный положительный кивок вызвал у неё лёгкую улыбку, которой она заразила и парня. На их лицах глупые улыбки, а глаза горели. Горели, как ночные фонари, они были пьяными, но такими счастливыми. Достав из кармана парня его телефон, Лиза, включив то, куда попал палец, заблокировала устройство и, положив его на бетонную стенку, вернулась обратно.You can see it in her eyes Ты можешь увидеть в её глазах, It’s not something that she likes Что ей всё это не нравится But she can’t stand being alone Но она не выносит одиночества So you thank her for her charm Ты благодаришь её за обаяние And you take her in your arms И заключаешь её в свои объятья But she just won’t let you go Но она не отпустит тебя просто так.
Неред закрывает глаза, кладя ему голову на плечо. Ей слишком хорошо с этим человеком и это, блядь, казалось ей не правдой. Она боялась, что сейчас откроет глаза и увидит свой надоевший потолок, бедлам в квартире. Боялась, что всё окажется обыкновенным сном, потому что Даня был невероятным, такие никогда не появлялись в её жизни, они были только в самых удивительных снах. Слишком идеальная прогулка со слишком идеальным другом. Это был подвох, быть точнее, так считала она. Но где он был?And she won’t apologize И она не будет извиняться For the cheating and the lies За измены и ложь But she can’t stand being this way Но она не может больше так жить You can see it in her eyes Ты можешь увидеть в её глазах, She would kill them if they try Она убьёт их, если они попытаются To send her back to her grave Вернуть её назад в могилу.
Кашин сжимает её ладонь, не хотя её отпускать. Он прижимает её сильней к себе, стараясь до конца понять то, что эта девушка реальна. То, что она не плод его фантазий, не какое-то воображение и причуда его пьяных мыслей. Она здесь, она рядом и она пахнет кофе. Волосы под кепкой и хрупкие плечи спрятаны за толстовкой. Почему она так въелась ему? Почему её образ в его пьяной голове? За какие заслуги ему дали такого друга? За то, что в который раз он был разбит словами Леры? Любовь всей его жизни. Он любил, он любит. И он рад, что Лиза есть у него, ведь сейчас она — это единственный человек, с которым он мог забыть Мидлер. — Дань? — окликнула она его, подняв на него голову. — М? — вырываясь из собственных мыслей, отвечает он, смотря на Лизу. Глаза в глаза. Между ними несколько сантиметров. Отделяющие несколько сантиметров. Они слышали, как неровно дышат, как быстро колотиться сердце. Вот-вот, оно выпрыгнет из груди, поднимется в глотку и упадет в пятки, так несколько раз. Потом пропустит пару ударов, а после легкие наполнятся кислородом, задерживая дыхание. Пару. Чертовых. Сантиметров. — Ты думаешь о том же, о чем и я? — Думаю, да…