«Странно, как много можно знать о человеке и в то же время не знать ничего. И надеяться, что когда-нибудь доберешься до сути.»
Минутное молчание, разлетающееся по ветру, который путал русые волосы. Они прилипали к лицу, мешали смотреть ей на него, но они стояли неподвижно, будто прилипли друг к другу. Глаза слезятся, ведь даже моргать им не хотелось, просто неразрывный взгляд, он красной нитью связывал их. Даже в тишине было сказано многое, так бывает редко. Так бывает только у слишком близких людей, но можно ли стать настолько родными за три дня знакомства? Ответа не было, но было лишь осознание того, что даже в полнейшем молчании, они смогли рассказать друг другу о самом сокровенном. О том, что творится на душе, которая слишком сильно страдает. Она измучена многочисленными набегами торнадо, она не успевает восстановиться, как всё рушится вновь. Её разносят в пух и прах, не думая о том, что будет с ней дальше. О том, что творится с сердцем, которое слишком сильно мучается. Оно истерзано колкими, как лезвие ножа, словами. Раны не успевают заживать, а шрамы сходить, как всё по новой. По нему, не щадя его, без всякого сожаления рассекают острием. О том, что в горле стоит крик, который с каждым днём всё трудней сдерживать. Он рвётся наружу, скребется и оставляет после себя огромные царапины. О том, что в глазах застыли слёзы, которые вскоре начнут беспощадно течь по щекам. Они уже вскипают, доставляя всё больше дискомфорта. — Буха-ать, — слова, сказанные друзьями в унисон, были девизом жизни Данила Кашина. Он не помнил, когда в последний раз, хотя бы один день обходился без алкоголя. Он всегда выпивал хотя бы одну баночку пива, это было закономерностью, эдакой привычкой и ежедневным обрядом. Это уже зависимость, но он не хотел верить в это, постоянно отшучиваясь, что это баловство и нет у него никакой зависимости, хоть и жить без алкоголя в крови не мог. Когда рыжий стал таким? Не понятно, ведь он сам проебал тот момент, когда начал вливать в себя литры всякой дряни. « — Нет, нет и ещё раз нет! Я не алкоголик, блядь! — повторял он себе каждый раз, когда открывал пиво. — Это просто для расслабления, не больше. Я могу жить без бухла, у меня есть сила воли и, сука, нет у меня зависимости!» В его жизни было две зависимости, одну из которых он не принимал, — Лера и алкоголь. — А ты знаешь, что мы с тобой, какие-то неправильные пьяные люди? — смеясь, Лиза, опустив руки, сделала шаг назад. Она всё так же продолжала смотреть на друга, который явно не понял то, что она у него спросила. Ответом на его « — Что? Лиз, ты чего, вообще в пизду?» последовало: — Ну, типо, во всех фильмах в такие моменты пьяные люди сосутся, а мы с тобой идём бухать. Что с нами не так? — С нами всё не так, Лизон, — ответил Данил, поправляя волосы, спадающие на лицо. — Где пить будем? — он сделал секундную паузу, обдумывая варианты ответов. — У нас есть три варианта: у меня дома, у тебя дома или в… — В 1703, — выкрикнула Неред, явно хотя опередить друга, будто бы зная, что он хотел назвать именно это заведение. — И только попробуй сказать, что хотел назвать что-то другое, — ткнув в парня пальцем, сказала она, театрально нахмурив брови. — Блядь, а у нас точно не один мозг на двоих? Как это работает, сука? Который мы уже, ебать, раз друг за другом договариваем, это какая-то нездоровая херня, — искренне удивляясь тому, что происходит между ними, но радуясь, что они появились в жизни друг друга, Кашин изумленно вскидывает бровь. Её он точно мог назвать чем-то большим, чем подруга, а она его больше, чем другом. Потому что все эти шутки, все эти завершения речей, да и вообще вся эта херня, которую они несут, когда находятся вдвоем, оно было всё подозрительным. Это не дружба, это что-то намного больше, как какая-то скрытая связь между ними, притягивающая их друг к дружке, как будто магнитом. Нельзя назвать это симпатией, влюблённость, а уж тем более любовью, это связь на уровне души. Какая-то нить, связывающая их какой-то непонятной складностью. — Честно, Дань, меня оно не ебет, — на выдохе сказала Неред, подгибая одну и опираясь на вторую ногу. — Просто наслаждайся и не забивай голову ерундой, это не важно, — сделав паузу, она резко схватила его за руку, таща его к выходу с крыши. — Сейчас важно бухать, — задорным и, наверное, довольно громким голосом произнесла Лиза, несясь вниз по лестнице. Её не волновало сейчас то, что ещё утром она так же летела, а потом набила себе под глазом синяк и чуть сама не сломалась. Её ничего не волновало. Его ничего не волновало. Всё просто отходит куда-то в дальние ящики, забываясь на эту ночь к хуям.«Когда находишь своего человека, с ним перестаешь стесняться даже самых странных своих поступков. Ибо с ним ты словно наедине с собой. »
Так летели недели, а быть точнее, две недели их дружбы. Они часами переписывались, а вечером после работы гуляли по ночному Питеру, держа в руках пиво. Их разговоры были о всём, о чем можно было говорить, обсуждали абсолютно всё и, казалось, что они поговорили уже обо всём, но откуда-то они всегда находили всё новые и новые темы для их бесед. Данил Кашин. 15:24/02.11.17. Лайзка, короче, блядь, сегодня мы пиздуем на моё любимое место. — сидя с довольным лицом, укутанный в плед с ног до головы Кашин старался, как можно скорей рассказать о своей идее подруге. Лиза Неред. 15:25/02.11.17. Я тебе что, уже настолько надоела, что ты решил меня прикончить? Данил Кашин. 15:25/02.11.17. Раскусила, бляяя: ( Лиза Неред. 15:26/02.11.17. Ля, капец, Даниссимо, ты там вообще обалдел? Я больше с тобой не буду гулять ночью, ты себе мозги простудил. Данил Кашин. 15:26/02.11.17. Так, тю, не сбивай меня с толку. Что я хотел сказать, это, блядь, с тебя, короче, два пледа, а с меня всё остальное. Встречаемся в девять на нашем месте. Лиза Неред. 15:27/02.11.17. Ох, ебать, какой важный нашелся мне тут. Ландо*, окей, будут тебе и плед, и моё царское присутствие. Позже напишу, пришли покупатели…