« Странно привыкать к людям такими, какие они есть, когда они из себя представляли вообще нечто другое»
— Ребят, — окликнув Руслана и Юлика, тем самым останавливая их, Лиза подбежала к парочке, с неудобством смотря на них. — Я, конечно, понимаю, что это крайне не прилично, но… — слегка смутившись, девушка опустила голову, поджав губы. — как вы сошлись? — резко выпалила она, вызывая у парней добрую улыбку на лице. — Если не хотите, то не рассказывайте, дело ваше, — Неред искренне не понимала, почему ей так неловко из-за того, что она интересуется этим. Скорее потому, что эти возлюбленные точно были не натуралами, а их Лиза всегда привыкла видеть гетеро.
— Ля, Лиззка, ебать, тебя трусит, ты бухала? — нахмурив брови, с серьезным, но всё равно с теплым взглядом, спросил Руслан, посмотрев с высока на подругу. — Пиздец, не надо относится к нам, как к педикам, с такой аккуратностью, будто обидеть хотите. Мы, блядь, всё те же Руслан и Юлик, просто теперь ебемся друг с другом и всё, сука, всё!
— Успокойся, — произнёс Юлик, издавая смешок, вызванный бомбящим Тушенцовым, и взял подругу за руку, заводя её в помещение. — Нас уже порядком с этим заебали, того он и нервный, — хотя вставить свои пять копеек
« — Или ты ему не даешь!», Лиза поняла, что лучше не стоит, ибо Руслан и вправду очень обидится. Они ведь и вправду остались такими же, тот же нахмуренный, но смешной, СМН и добрый, заразительный своим смехом, Юлик. — Сейчас ты погрузишься в мир пиздеца на ближайшие десять минут…
Flashback
Две недели назад.
Сидящие друг на против друга
« просто хорошие друзья и коллеги по цеху» два парня пили чай, заваренный Онешко, и громко смеялись с каких-то аморальных шуточек, придуманных ими по ходу разговора. Задорный смех не переставал звучать в этой квартире до тех пор, пока месть Юлику не вздумалось достать запрятанную Даней бутылку виски
(он её спрятал, когда он очень сильно запил, но тот пронюхал, где нычка) и выпить. Теперь их звонкий смех прерывался Джеком,разливающемся по стаканам, которые потом громко ударялись друг о дружку, и иканием, вызывающим ещё большую волну
«крика птеродактиля».
— Сука, — вытирая подступившие из-за смеха слёз, произнёс Руслан, ставя опустошенную посудину на стол. — Ебать, ну ты и гонишь, — Тушенцовову казалось, что ещё совсем чуть-чуть и они оба надорвут себе животы, потому что так смеяться просто нельзя. Это истошные крики, задыхание и хлопанье ладонью по ляжке от того, что на нормальный смех их уже не хватает. — А с чего мы смеялись? — позабыв, что было причиной этого хохота, спросил парень, смотря на пожимающего плечами друга.
— Я не помню, — ответил Юлик, шмыгнув носом. — Мы начали с геев орать, а потом я икать начал, и тогда нас вообще по-жесткому вынесло, — поправляя челку, говорил Онешко, улыбающегося в тридцать два зуба. Такую улыбку на его лице мог вызвать только СМН, с этим человеком его связывало что-то больше, ведь этого блогера из всех их компании он подпускает к себе больше, чем остальных. И он не знал почему так, просто
влюблён в него тянет так, что устоять нельзя.
— Геи, бля-ядь, — снова заливаясь смехом, который так любил Юлик, Руслан откидывается назад, опираясь на стенку. — Нахера ты сказал? — встав со стула, парень подошёл к раковине и, взяв
кружку в руки, налил себе воды. На самом деле, Тушенцов ни разу не презирал парней нетрадиционной ориентации, но нельзя было терять образ невозмутимого и неколебимого видеоблогера, который, как и большая часть их сборища, любит делать не самые положительные реакции. Поэтому сейчас он зарывался внутри, включая полнейшего ублюдка и смеясь с этого. Настоящему Руслану это явно не покажется смешным, но он боится быть высмеянным именно Онешко. Мнение именно этого друга ему было важней всего, хоть СМН и сам не понял, когда стал так трястись над Юликом. Просто одним утром он проснулся и не смог выкинуть друга из головы.
С каких-то неопределенных времен оба начали проводить время чаще, снимать больше роликов, рабочий процесс которых отнимал у них практически весь день, а шипперов, замечающих точно не дружеские взгляды, становилось всё больше. Это несомненно радовало душу, когда в комментариях под видео писали:
« — Да когда вы уже поебетесь?»,
« — Милые!», или ещё что-то, что говорилось о них не как о друзьях, а как о паре, но в жизни они друг другу врали, говоря, как заколебали такие фанаты. Они врали друг другу, они врали себе, они врали всему миру.
Залпом выпив оставшейся содержимое, Юлик зажмурил глаза, сжав кулаки.
« — Либо сейчас, либо уже никогда!» — с такими словами из мира выпадает трезвый, нормально рассуждающий Онешко и всё, что осталось вместо него — чувства, которые тот так тщательно скрывал. Даже сейчас он старается сдержаться, отговаривая себя и не признавая то, что и вправду поселилось в его груди, что скребет душу и вызывает эйфорию при виду Руслана. Он не хотел называться пидором, но сейчас влюблённость, которую выпустил алкоголь, взяла вверх.
Пошатываясь, Юлик смог встать со второго раза, придерживаясь за стол. Единственное, что ему хотелось — это не упасть и всё-таки рассказать всё, пусть на пьяную голову, пусть будет так, но лишь бы уже как-то. Скорее всего он будет отвергнут, но это не волновало пьяного, как черта, Онешко, который уже, между прочим, стоял возле Тушенцова, сглатывая ком в горле.
— Руслан, — тихо и осторожно, будто боясь спугнуть его, говорит Юлик. Руки трясутся, они вспотели, а ноги подкашиваются.
— Что? — поставив
кружку на стол, СМН поворачивается к взволнованному другу, который не находил места своим глазам — они метались с угла в угол, но не осмеливались посмотреть на него. — Что-то случилось? — заметив состояние друга, спросил парень, стараясь понять, что уже могло произойти. — Тебе плохо? — спохватился он, положив руку на плечо «друга».
— С того момента, как я начал к тебе что-то чувствовать, — собрав последние силы в кулак, Онешко поднимает голову вверх, заглядывая прямо в глаза Тушенцову. — Ясен хуй, что это разрушит нашу дружбу, но лети оно всё в пизду, попытка — не пытка…
Прикасаясь подушечками пальцев у щеке Руслана, Юлик смотрит на реакцию друга. Сказать, что тот был в шоке — означало соврать, но он не стал его отвергать, как-то останавливать и кричать, он спокойно стоял, не разрывая зрительной связи с Онешко. Ему нравились прикосновения этого парня, поэтому Тушенцов просто наслаждается моментом. Их моментом. Их любви и чувств моментом. Это не было слащаво, не было пошло, это было так, как говорится в книгах — чувственно и прекрасно.
Юлик слегка поддается вперед, задерживая дыхание. В паре сантиметрах от губ он выдыхает и, сделав глубокий вздох, легонько прикасается к ним. На них был вкус виски, который сейчас бушевал и вскипал в венах обоих блогеров. Прикрыв глаза, парень осмеливается поцеловать
«друга». Бывшего друга точно, который прямо сейчас отвечает ему, внутри которого в этот момент взрывается все петардами, радуясь, что сегодня он отменил все свои дела, что провел с ним время и они, пьяные в свинью, наконец-то признались в своих чувствах. Не только себе, но и друг другу.
Они случайно влюбились. Случайная любовь. Случайна навсегда.
End Flashback
— Примерно так оно было, — заканчивая свой рассказ, сидя на диванчике гримерки, Юлик, довольно улыбаясь, смотрит на своего парня. — И знаешь, я до безумия рад, что нахуярился в пизду, иногда лучше признать свои чувства, не отвергая их. Подумай над моими словами, Лиз, — переводя взгляд на Кашина, который о чем-то дискуссировал со Светой. — Дельный совет, — произнёс Онешко и, встав, пошёл к остальным ребятам, оставляя Елизавету наедине с мыслями…
