В самое сердце

      Непутёвый Ванька, конечно же, нашёлся. Оказывается, он пригласил на прогулку чешку Веронику Виткову, в номер которой на днях бесцеремонно вломился. Молодые люди некоторое время гуляли по городу, после чего перебрались в один из баров неподалёку от отеля. Вероника почти не пила, но зато Ильиневич опустошал местные запасы алкоголя за двоих. Поняв, что её спутник и лыка не вяжет, Виткова приняла решение отправить его в отель. Кое-как они доковыляли до гостиницы, после чего девушка передала рыжего медика на руки растерявшегося Интарса Беркулиса, который был занят поисками нерадивого сотрудника. Поскольку была уже глубокая ночь, поисковая группа в составе сборной Латвии и Юлианны Ильиневич приняла решение отправить Ваньку спать, а нагоняй устроить на следующий день. Отрубился медик сразу после соприкосновения головы с подушкой.       — Вот, что значит полное отсутствие совести, — констатировала Юлианна, смотря сверху вниз на мирно похрапывающего братца. Ванька мог честно предупредить латышей, а не молоть чушь про то, что он якобы идёт к ней. Но нет! Надо было засидеться в баре до половины ночи и никому об этом не сказать!       — Я не могу назвать твоего брата плохим человеком, — заметил Расторгуев, с которым они за время поисков уже успели перейти на «ты». — Но иногда…       — Иногда? — удивлённо изогнула бровь Юлианна. Уж она-то знала, что подобные проступки поставлены у братца на поток, и поняла, что латвиец здорово смягчил краски.       Пожелав Расторгуеву спокойной ночи (хотя, пора уже было вести речь о добром утре), Юлианна отправилась в свой номер. Слепцовой не было. Значит, она ночевала у Трифанова.       Заснула Ильиневич почти мгновенно, а наутро даже не услышала будильник. Растолкал её Борисыч. Девушка взмолилась было хотя бы об ещё одном часе сна, но тренер был неумолим и заставил биатлонистку подняться на пробежку.       «Хороша!», — с сарказмом подумала Юлианна, увидев отражение в зеркале. Бледная кожа, растрёпанные кудри и тёмные от недосыпа круги под глазами не делали лицо краше. «Надо Свендсену в таком виде показаться, — подумала Ильиневич. — Он тут же испугается и оставит меня в покое». С трудом приведя себя в порядок, девушка всё-таки пошла тренироваться.       — Эмиль, — аккуратно растолкал Йоханнес Бё смотрящего в одну точку товарища. — С тобой всё в порядке? Ты со вчерашнего вечера почти всё время молчишь.       — Я думаю, — отозвался СуперСвендсен, недовольно покосившись на сидящего рядом с ним на диване друга. — Оказаться после первого этапа двадцать третьим в тотале мне радости не доставляет.       — Так ты там не один, — хохотнул рыжий. — У тебя равное количество очков с Шемппом.       — Тем более.       — Да брось, — улыбочка Бё показалась Свендсену подозрительной. И не зря. — Дело ведь не только в тотале.       — Интересно, в чём тогда? — изобразил искреннее удивление норвежец.       — В Юлианне Ильиневич! — торжественно объявил Бё, улыбаясь во все тридцать два. СуперСвендсен закатил глаза. — Не отпирайся! Когда ты вчера, напялив куртку, со спринтерской скоростью сбежал из номера вечером, я решил чуть-чуть проследить за тобой и заметил вас около озера.       — Тоже мне, Шерлок Холмс! — буркнул Эмиль.       — Да, я Шерлок! — разгорячился рыжий. — Я видел, как ты её обхаживал, улыбался как Чеширский кот…       — Не ревнуй, — беззлобно отмахнулся Свендсен. — Тебе показалось. Мы просто общались.       — Попытка поцелуя мне тоже померещилась? — ухмыльнулся Бё. Эмиль молчал. — Лихо тебя телефонный звонок обломал. Юлианна тут же выпала из зоны воздействия твоих чар.       Свендсен не ответил. Действительно, всё шло просто прекрасно, «крепость» была готова если не пасть, то, хотя бы, потерять бдительность. Телефонный разговор спутал все карты. Знать бы, кто ей тогда звонил…       — А вот, кстати, и объект твоей страсти, — Йоханнес указал на лестницу, откуда спускалась Юлианна в компании какого-то высокого крупного мужчины в куртке с надписью «Russia» и большим чёрным чемоданом в руке.       — Иди ты, — бросил ему Эмиль, но стал наблюдать за ними. Мужчина в возрасте что-то говорил, Ильиневич, кажется, была удивлена. Диалог закончился быстро, и брюнетка пошла по направлению к столовой, а мужчина с чемоданом покинул отель. «Продолжу осуществление плана в Поклюке», — подумал Свендсен, решив дать Юлианне немного по нему соскучиться.       Александр Борисович сумел удивить Юлианну. После утренней тренировки он сообщил о возникших срочных делах в России, из-за которых он прямо сейчас вылетает в Москву. То есть, в Поклюке она будет без личного тренера. Ильиневич давно знала Борисыча, и ситуация, когда он так неожиданно покидал её, случилась впервые. Александров просто так не уехал бы, но что это за дела такие, о которых заранее нельзя сообщить?       Виду девушка не подала, но в глубине души засело чувство, похожее на обиду. Конечно, она справится, не маленькая. Однако Борисыч знал, какими натянутыми были отношения Юлианны с тренерским штабом, и уехать в такой момент, когда биатлонистку в любой момент могли выгнать из основного состава… Словом, позитивных эмоций у Ильиневич не прибавилось.       Ещё Александр Борисович сообщил, что в Любляну из Швеции она полетит отдельно от российской сборной, вместе с сотрудниками прессы, то бишь «Матч ТВ». Юлианна удивилась подобному отделению, но возмущаться не стала. Хотя это, конечно, детский сад. Что-то вроде «тренируешься вне команды — летай вне команды». Маразм крепчал, деревья гнулись. К Шипулину же не было такого отношения. Правда, она далеко не Антон…       Решив не показывать, что отлучка Александрова задевает её, Ильиневич лишь пожелала наставнику удачно добраться до Москвы.       — Илья, привет! — к Трифанову и Слепцовой подошла сияющая Доротея Вирер.       Илья выдавил из себя улыбку, а Света слегка нахмурилась. С чего вдруг итальянка почтила их своим вниманием?       — Эй, ты почему меня вчера с бронзой не поздравил? — Доро шутливо ткнула корреспондента в бок кулачком. В её тоне ощущалась некая наигранность. — Я думала, мы друзья.       «Друзья…», — это слово эхом отдалось в голове сотрудника «МатчТВ».       — А Илюша за Юлианну на финише болел, — улыбнулась Светлана, одаривая Вирер ледяным взглядом.       Доротея заливисто рассмеялась.       — Правда? — осведомилась она, игриво поднимая брови. Это всегда получалось у Вирер само собой, непроизвольно.       — Я в тот момент отвлёкся, — соврал Трифанов. — Пересмотрел финиш только поздно вечером.       — О, Илья, ты многое потерял! — воскликнула Доро.       — Поздравляю с медалью, — улыбнулся корреспондент, стараясь не смотреть на Свету. — Ты действительно провела очень хорошую гонку.       — Спасибо! — просияла Доротея и весёлой походкой направилась к лифту.       — Вот болтушка, — процедила Слепцова, не глядя итальянке вслед.       — Да ладно тебе, — тихо проговорил Трифанов.       — Ты что, реально финиш вчера пропустил? — решила соскочить Света с неприятной темы. — Представляешь, я тоже! На минуту отошла…       — Ну, за Аньку было кому поболеть, — ухмыльнулся парень.       Света усмехнулась, вспомнив показанную Ильёй запись Юлианниного интервью.       До Любляны из Эстерсунда отправятся два чартерных рейса. Как и сказал Борисыч, Юлианна летела отдельно от сборной России вместе с делегацией «Матч ТВ». Промозглый ветер дул в лицо, и Ильиневич поёжилась. К самолёту выстроилась целая очередь биатлонистов, журналистов и сотрудников сервис-бригад.       — Ну, что, Илька? Летим? — задал риторический вопрос Ванька. Медик был бодр и свеж, как мороз с утречка. Будто вчера не напивался как свинья.       Латыши летели одним самолётом со сборными Норвегии, Франции, Финляндии, США и, конечно, с сотрудниками российского спортивного телеканала.       — Если хочешь, можешь пойти пешком, — буркнула девушка.       Созерцать физиономию братца во время полёта она бы ещё как-то смогла, но ведь тем же самолётом летел СуперСвендсен! Уж его-то Ильиневич видеть не хотела. Особенно после вчерашнего. Хоть бы их посадили в разные части самолёта!       Вскоре пассажиров запустили в салон. Место Юлианны оказалось рядом с Ильёй Трифановым и Димой Заниным. Братец расположился позади. Только девушка было обрадовалась удачному месту, как в трёх соседних креслах разместились норвежцы: Бьонтегард, Бё и Свендсен. Что самое паршивое, место Эмиля выходило в проход, как и кресло Ильиневич. СуперСвендсен, обрадовавшись неожиданному соседству, загадочно улыбнулся девушке. Юлианна закатила глаза и с интересом уставилась на спинку кресла, находящегося перед ней, будто там была изображена как минимум картина да Винчи. Три часа рядом со Свендсеном она точно не выдержит. Один плюс — спать хотелось безумно после вчерашней ночи поисков брата-чудака. Осталось надеяться, что Эмилька не станет её расталкивать.       Сон, как назло, не шёл. В голове упорно возникали воспоминания вчерашнего вечера. Ильиневич корила себя за безволие. Она чуть не позволила норвежцу себя поцеловать. И это после всего!.. Похоже, мозг уже отказывается мыслить адекватно. Заметив, что Эмиль продолжает время от времени поглядывать на неё, девушка решила его игнорировать. Нацепив наушники, чтобы её никто не беспокоил, Ильиневич извлекла из сумки сборник судоку и погрузилась в вычисления. Слушая незамысловатую испанскую песенку и время от времени рисуя цифры, девушка и не заметила, как её глаза сами по себе стали закрываться…       — Ты продолжишь утверждать, что Ильиневич тебя совсем не интересует? — вкрадчиво осведомился Бё.       — Она симпатичная, не более того, — откликнулся Эмиль. — Не знаю, что ты там напридумывал.       В глазах Йоханнеса плясали весёлые чёртики. Казалось, биатлет едва сдерживается, чтобы не заржать на весь самолёт.       — Ага. И поэтому попросил Эрленда сесть у окна, — усмехнулся он, мельком глянув на заснувшего Бьонтегарда. — Добровольно уступил любимое место.       — У окна скучно. Мне просто захотелось разнообразия… — слабо возразил Свендсен.       — И ты решил соблазнить русскую? — Йоханнес «не правильно понял» смысл фразы друга.       — Тихо ты! — шикнул на него Эмиль, покосившись на Юлианну, которая, кажется, задремала с каким-то журналом в руках. — Ещё объяви об этом на весь самолёт!       — Испугался? — хихикнул Бё. — Она не знает норвежского, не переживай.       — Может, и не знает. Но вдруг? И вообще, у нас с ней пока ничего не было.       — Да? — с сомнением протянул Йоханнес. — Ну, ты это быстро исправишь.       Свендсен не смог сдержать самодовольную ухмылку, чем окончательно убедил Бё в том, что он ошивается рядом с Ильиневич отнюдь не из дружеских побуждений.       Почувствовав, что на журнал упало что-то небольшое, Ильиневич мигом распахнула глаза с видом: «А что я? Я не сплю!». Перед ней стояла Тириль Экхофф с виноватой улыбкой. И, что особенно радовало Юлианну, закрывала собой суперсвендсеновский фейс. В руках у норвежки были два небольших мяча.       — Прости-прости-прости, — защебетала блондинка. — Я тебя разбудила!       — Нет, я не спала, — улыбнулась Ильиневич, убирая наушники в сумку. Хорошо, что Тириль не дала ей заснуть, а то ночью бессонница мучить будет.       — Ты же Юлианна, да? — спросила лучезарная норвежка. — Я пробовала за тобой на первом круге держаться. Ух, ты быстрая!       — Спасибо, — Ильиневич поняла, что блондинка говорит про пасьют.       — А я тут жонглировать пытаюсь, — вновь виновато улыбнулась она и поправила красную норвежскую шапочку. — Вот, чуть тебе по лбу не попала. У Андрея лучше получается.       Норвежка кивнула куда-то в сторону. Юлианна повернула голову и заметила Расторгуева, который стоял чуть дальше. Ильиневич подала Тириль мячик, который норвежка тут же отдала Андрею.       — Думаю, мне хватит, — рассмеялась она, усаживаясь на своё место. — А то я кого-нибудь пришибу.       — Обучаешь всех желающих? — веселясь, спросил Трифанов у Расторгуева. — Зарабатываешь на поездку в Нове-Место?       — На Хохфильцен, — то ли в шутку, то ли всерьёз ответил Андрей.       — Ань, а ты не хочешь защитить честь страны на импровизированном чемпионате по жонглированию? — вклинился Занин.       Девушка отрицательно помотала головой. Ильиневич вспомнила, что в детстве мечтала научиться «ловить мячики», как в цирке, где ей однажды довелось побывать. Жонглировать двумя мячами она научилась быстро, но попытки добавить к ним третий долгое время заканчивались фиаско. Как-то раз у неё получилось, но с тех пор прошло уже столько лет, что едва приобретённые навыки были давным давно утеряны.       — Она просто боится, — ехидно хихикнул сзади Ванька. — Тириль даже лучше неё жонглирует.       — Ах, так?! — Ильиневич поднялась с насиженного места и убрала журнал в сторону. — Я смогу!       — Ты уверена? — осторожно поинтересовался Андрей, пытаясь оценить масштаб возможных разрушений.       — Ты же меня научишь, — уверенно заявила брюнетка, приосанившись.       Ванька Ильиневич вскочил с места и, выхватив мяч у латвийца, проговорил по-английски:       — Дорогие друзья, осторожно! Сейчас эта милая леди продемонстрирует вам свои жонглёрские навыки! Берегите лбы и носы! Иначе… — Иван демонстративно стукнул себя мячиком по лбу и комично повалился на Юлианнино кресло.       — Мы не против! — азартно воскликнул Бё. Он поставил колено на кресло и положил руки на спинку, готовясь смотреть представление. — Пусть жонглирует!       Свендсен как-то помрачнел, но этого никто не заметил. А возглас Йоханнеса аплодисментами встретили многие пассажиры. Вероятно, они хотели потренироваться в ловкости и поймать летящий в них мячик. Юлианна заметила, что многие лица с улыбкой уставились на неё и пожалела, что позволила братцу взять себя на понт. Но отступать было поздно.       — Я двумя только умею, — на всякий случай предупредила Ильиневич.       — Ой, да что ты! — Ванька не смог сдержать язык за зубами. — Я видел, что ты когда-то тремя жонглировала. Правда, плоховато…       — Ничего страшного, — ободряюще улыбнулся Андрей. — Только надо подальше отойти, вон там несколько кресел свободных. Чтобы никого не побить.       Девушка неуверенно взяла из рук латвийца мячики и отошла на несколько шагов. Аудитории заметно прибавилось, и теперь на неё смотрел почти весь самолёт. Протестующих заметно не было, поэтому Ильиневич пришлось начать. Для начала она вспомнила ощущения, пожонглировав двумя мячами. Получилось вполне сносно.       — Добавляй третий уже! — сказал нетерпеливый Ванька, ёрзая в кресле.       Вздохнув, биатлонистка по очереди подкинула мячики в воздух. Юлианна впала в ступор, когда заметила, что мячи летят обратно в какой-то хаотичной последовательности. Два шарика ей удалось словить. Точнее, один Ильиневич поймала, а второй упал на неё сам, и девушка тут же прижала его к груди, пытаясь правой рукой изловить оставшийся. Юлианна до него не дотянулась, но, в отчаянной попытке не допустить падение мяча на пол, попала по нему коленом. Подобный «финт» был встречен смехом и аплодисментами. Кто-то из сотрудников «Матч ТВ» снимал действо на камеру, но Ильиневич этого не заметила.       — Молодец, — похвалил её Расторгуев, поднимая мяч с пола. — Определённые футбольные навыки у тебя имеются. Осталось только научиться мячи ловить.       — Всего ничего, — буркнула девушка. Зря она в это ввязалась. Ничего, хоть народ посмешит. Скучно же лететь, а тут бесплатное представление.       — Руки согни и держи параллельно полу. Ладони вверх. Так, — оценил Андрей стартовую позицию Юлианны. — Ноги на ширине плеч. Концентрацию держи.       Ильиневич случайно заметила смотрящего в их сторону Свендсена. Взгляд норвежца был далёк от радостного. С чего бы это?       — Я готова! — решила Юлианна приступить к делу. Девушка всё ещё хотела спать и подавила зевок. Может, хоть жонглирование поможет взбодриться?       — Держи, — немедленно вручил ей мячи Расторгуев.       Вторая попытка оказалась такой же безуспешной — третий мяч опять оказался на полу. Но Юлианна хоть приблизительно начала вспоминать, как это делается.       — Ты слишком подаёшься вперёд, — заметил Андрей. — Не надо этого. Просто стой на месте. Мячи кидай не вперёд, а вверх.       Ильиневич кивнула. Биатлонистка поймала кураж, и веселье окружающих её подстёгивало. Но и третья попытка успехом не увенчалась — первые два шарика весьма красиво полетели вверх, а третий ушёл вообще куда-то далеко. Шар поймала Кайса Мякяряйнен и с улыбкой кинула его Андрею.       — Опять у тебя корпус впереди ног, — сказал он, вертя в руке пойманный мяч. — Я даже не понимаю, как ты это делаешь.       — У неё грудь перевешивает, — съехидничал Ванька. «Издевается, гад! — возмутилась Ильиневич. — Второй размер перевесит, ага, конечно».       Вслух Юлианна ничего не сказала. Она поймала эту атмосферу шуток, подколов и веселья. Ильиневич приосанилась, чтобы второй размер стал чуть более заметен, и с деланной грустью покивала, якобы соглашаясь со словами братца.       — А надо, чтобы не перевешивала, — спокойно проговорил Расторгуев. — Всё у тебя получится, только корпусом вперёд не подавайся.       Ещё две попытки окончились провалом, но мячи стали лететь более ровно. Один раз у Ильиневич даже почти получилось. Подняв упавший шар, девушка вновь заметила хмурящегося Эмиля. «Отравился, что ли? — подумала она. — Или с похмелья?».       — Ты суетишься, — покачал головой латвиец. — Не паникуй, просто лови и подбрасывай. Всё. Да, ты ещё руки сильно напрягаешь. Расслабь мышцы, ты не на дистанции.       Неподалёку послышалась фраза, сказанная Иваном Ильиневичем на английском:       — Не стоит излишне напрягаться, и вообще девушке важно уметь расслабить определённые мышцы в нужный момент…       — Ванька, блин! — одёрнула его Юлианна. То-то биатлонисты так ржали, у них оказывается «переводчик» есть! — Я сейчас в тебя мячом случайно попаду.       — Я не боюсь, ты косая, — отмахнулся Ильиневич, вокруг которого скопилась солидная группа иностранных спортсменов.       Девушка смерила его прожигающим взглядом. После таких «точных» переводов неудивительно, что Свендсен дулся как мышь на крупу. Неужели принц Чарминг её приревновал? «Бред!», — отмахнулась от собственных предположений Ильиневич и вновь принялась за жонглирование. Через пару попыток Юлианна вновь попыталась попасть по падающему мячу коленом, но промахнулась. Ильиневич поспешно наклонилась, чтобы его поднять, но выронила при этом ещё один шар, который покатился по коридору. Его поднял Уле Эйнар Бьорндален и отдал биатлонистке.       — Спасибо, — улыбнулась она. Оказывается, титулованный норвежец тоже наблюдал за её попытками-пытками. Среди зрителей Ильиневич, приглядевшись, заметила даже Мартена Фуркада.       Наконец, девушке удалось поймать все мячи. Она улыбнулась и облегчённо вздохнула. Наблюдающие за действом биатлонисты зааплодировали.       — А дальше? — спросил Ванька. — Надо жонглировать, а не один раз мячики поймать.       Спорить с братом Ильиневич не стала и продержалась около четырёх секунд. После этого мячи опять разлетелись в разные стороны.       — Я баран, — вздохнула она, подбирая их с пола.       — Ты не баран, просто мышцы расслабь, — опять посоветовал Расторгуев. — Ловить мячи ты можешь, просто они у тебя иногда улетают. Не надо так напрягаться, толку от этого никакого. А так у тебя почти получается.       Жонглировать двумя мячами у Юлианны выходило практически идеально, но с третьим всё время что-то шло не так. Но, через пару минут, девушке наконец удалось закрепить успех.       — У меня получилось, смотрите! — лучезарно улыбалась она, кидая мячи в воздух.       Давно Ильиневич так искренне не радовалась. Сияя от счастья и энтузиазма, девушка осторожно сделала несколько шагов вперёд, не уронив при этом шары. Аккуратно поймав мячики, Юлианна отдала их Расторгуеву.       — Спасибо, Андрей! Я… — у девушки даже появился румянец на щеках от переполнявших эмоций. Она всплеснула руками, пытаясь подобрать слова. — Это так… здорово! Так…       Юлианне хотелось прыгать от радости как в детстве. Всё равно, кто что подумает. Давно у неё не было таких эмоциональных всплесков, давно на душе не было так легко. Не найдя подходящих слов для выражения чувств, Ильиневич кинулась Расторгуеву на шею, и по-дружески поцеловала в щёку. Просто так. Ей даже не хотелось посмотреть на реакцию Свендсена. Ну, разве что самую малость…       — Горько! — тут же воскликнул Ванька.       — Горько-горько! — подхватили сотрудники «Матч ТВ».       — Я сейчас вам устрою горько! — шутливо погрозила им Юлианна, отстраняясь от слегка удивлённого столь бурным проявлением радости латвийца. Её настроение сегодня уже ничем не испортить.       — Мы ждём с нетерпением! — ответил Иван.       — Ладно, думаю, мастер-класс окончен, — улыбнулся Расторгуев, привычно игнорируя вставки рыжего. — Пойдём, а то мы, наверное, всех уже достали.       — Слушаюсь, мой господин! — с улыбкой выпалила Юлианна и отдала латвийцу честь. И только после того, как она услышала ржач всей русскоязычной части самолёта (а особенно не в меру пошлого братца), до девушки дошло, что именно она только что ляпнула.       — Какие подробности! — сделал огромные глаза Ванька Ильиневич. — Ладно ты, но от тебя, Андрей, я такого не ожидал.       — Блин… — пролепетала биатлонистка единственное, что пришло на ум. — Я не об этом… — румянец на её щеках стал, кажется, чуть ярче. — Я хотела сказать…       — Не надо, — поспешно перебил её латвиец. — Я и так всё понял.       Ильиневич вздохнула. Всё-таки, эмоции надо держать при себе. Как только девушка давала им волю — сразу несла какую-то дичь. И ведь не специально же! Хорошо хоть иностранцы её перла не поняли. А русские ещё долго подкалывать будут.       Оказалось, что Ванька уже неплохо устроился на её месте и уступать кресло не собирается.       — Вам с Андрюшей, наверное, приятнее будет лететь вдвоём, — тихо проговорил он, загадочно играя бровями.       — Иди ты! — отмахнулась Ильиневич, но без особых протестов пересела к Расторгуеву на бывшее кресло братца. Зато теперь она будет находиться подальше от Свендсена.       Эмиль, кстати, накрылся курткой так, что закрыл лицо капюшоном. Спал, видимо. «Да ну его!», — решила Ильиневич и улыбнулась латвийцу.       — Я на Ванькино место, — сообщила она.       — Хорошо, — просто ответил Андрей.       Юлианна тут же уселась в кресло. Вот кто и вида не подал на её фразочку, так это Расторгуев. Будто не услышал случайного подтекста. Но Ильиневич догадывалась, что Ванькину трактовку он тоже прекрасно понял. Спасибо, что вида не показал.       Биатлонистка прикрыла глаза. Спать всё ещё хотелось. Впечатления дня сегодняшнего на время вытеснили переживания дня вчерашнего. Достаточно быстро Юлианна погрузилась в сон.       Эмиль Хегле Свендсен притворялся спящим. Ему хотелось побыть одному, что в салоне самолёта было делом неосуществимым. Поэтому Свендсен накрылся курткой и закрыл лицо капюшоном, дабы не общаться с болтающим без умолку Бё. Он был зол и действительно взбесился не на шутку. Ещё вчера он чуть было не приблизился к выигрышу спора, едва не поцеловав Юлианну, а сегодня…       Ильиневич слишком уж тепло общалась с Расторгуевым. Чего стоят эти её улыбочки в адрес латвийского спортсмена! Не говоря уж о том, с каким чувством она бросилась к нему на шею. Откуда он только взялся? Эмиль был уверен в себе и Расторгуева соперником не считал. Но сроки поджимали, до Оберхофа он должен вновь покорить сердце этой русской. Свендсен был абсолютно уверен в успехе, однако, если между Андреем и Юлианной действительно что-то было, это могло здорово осложнить осуществление его планов.       А почему, собственно, он медлит? Поговорить с Ильиневич можно хоть сейчас, благо они сидят фактически рядом. Только руку протяни. Ну, Эмиль и протянул. То-то девушка удивится…       Вот только Юлианны на месте не оказалось. Это норвежец понял по мужскому возгласу:       — Эй! — неизвестный, чей голос показался Свендсену знакомым, резко одёрнул руку. — Не надо так хватать! Это слишком неожиданно для моей хрупкой психики!       Норвежец немедленно скинул с себя куртку и уставился на рыжего парня, сидевшего на месте Юлианны. Где-то рядом ржал Йоханнес.       — Где Ильиневич? — удивлённо спросил Эмиль.       — Я Ильиневич! — ответил удивлённый парнишка.       Это был тот самый молодой человек, который занял место русской, пока она жонглировала. Оказалось, что он сидел там до сих пор.       — Я не шучу! — сказал Свендсен.       — И я!       — Ага, он тоже Ильиневич, — подтвердил Йоханнес. — Это Юлианнин брат Ваня.       — Правда? — удивился Эмиль. — Вы так не похожи.       — Да ладно, не похожи! Ты её рыжей не видел просто, — отмахнулся Ванька.       «Видел, — вспомнил Свендсен те времена, когда девушка ещё носила фамилию "Залётнова". — Всё равно не похожи».       — А где Юлианна? — спросил Эмиль.       Ильиневич коварно ухмыльнулся и указал взглядом куда-то назад. СуперСвендсен оглянулся и обнаружил Юлианну, мирно спящую на плече что-то читающего Расторгуева.       — Так значит они… — начал норвежец.       — Конфиденциальная информация, — интригующе прошептал Иван, чтобы кроме Эмиля его никто не услышал.       Свендсен шумно вздохнул и отклонился на спинку кресла. Латвиец в его планы совершенно не вписывался. Ничего. Юлианна до Нового года всё равно окажется с ним. А уж с Расторгуевым он что-нибудь придумает.       Автомобиль мчался по трассе со скоростью 180 км/ч. За окном то и дело мелькали фонари, яркими вспышками озаряя вечернюю темень.       «Сегодня третье июля две тысячи четырнадцатого года, — бодро отрапортовал голос по радио. — На часах 23:30…».       — Вить, куда ты так гонишь? — осведомилась девушка, поправив ярко-рыжую густую чёлку.       — Боишься? — усмехнулся мужчина, отключая раздражающее радио. — А говорила, что со мной тебе ничего не страшно.       — Я ошибалась.       — Все имеют право на ошибку, Аня, — тихо произнёс он.       — Что случилось с Борисычем? Почему он в больнице? — поспешила сменить тему рыжая.       — Ровным счётом ничего, — спокойно произнёс Виктор. — С Александровым всё в порядке, я просто хотел поговорить с тобой.       — Что?! Ты… ты…       — Успокойся, Юлианна, — лениво протянул он. — Тебе истерика не к лицу.       — Не тебе решать, Зимин! Останови машину! — Залётнова метала взглядом молнии не хуже Зевса-громовержца, чем только позабавила мужчину.       — Нет, Анечка, сначала мы с тобой поговорим! Ты себя в зеркало видела? Во что ты превратилась? Что это за вид?       Виктор забрал Юлианну прямо из клуба. Сколько он её знал, Залётнова никогда не любила вечеринки и места, где было слишком шумно. Рыжая всегда одевалась скромно, скрывая подтянутую фигуру под просторными свитерами или платьями. Что с ней стало за какие-то полгода? Чёрное короткое платье без лямок и туфли на огромных каблучищах никак не вязались с её прежним образом. Коса до пояса была укорочена и превратилась в стрижку каре. Раньше Залётнова и косметикой-то почти не пользовалась, а теперь её почти прозрачные серо-голубые глаза подчёркивали чёрные тени. Но то были только внешние изменения. В последнее время девушка стала меньше времени уделять тренировкам, всё больше погружаясь в тусовочную жизнь. Некоторое время назад Виктор и сам был бы рад, что Аня отдалилась от лыж. Однако она и тренировалась в полноги, и к нему не вернулась.       — Тебя мой вид не касается! Мы с тобой чужие люди, — отрезала Юлианна.       — Нет, Анечка, не чужие, — возразил он, внимательно смотря на дорогу. — Я твой первый мужчина. Мы — одно целое…       — Как пафосно, Зимин! — прервала его девушка и с презрением посмотрела на мужчину. — Помнится, тебя не очень-то волновало моё согласие.       — Я всегда любил тебя, Юлианна, — серьёзно сказал он. — Ты, помнится, сама согласилась со мной встречаться.       — Потому, что я была дура!       — Ты и сейчас не поумнела, — вспылил Виктор. — Я же видел, как на тебя пялились мужики в клубе…       — Это не твоя забота. Будь добр, отвези меня обратно и уйди из моей жизни!       — Нет, я везу тебя за город…       — А то я не догадалась, — буркнула она, смотря в окно на почти пустое шоссе. Машины проезжали мимо крайне редко.       — … к Борисычу на дачу, — закончил Зимин.       — Это ещё зачем? — удивилась Залётнова. Видеться с Александром Борисовичем в клубном виде ей не хотелось.       — Что-то срочное, — проговорил он. — Попросил тебя привезти. Я согласился, надо ведь мне с тобой было поговорить.       — Всё сказал? — зло выпалила она. — Теперь помолчи, у меня на твои речи аллергия.       На некоторое время в салоне установилась тишина. По стеклу торопливо скатывались дождевые капли, на короткое время образуя на окнах сырые дорожки.       — Ань, я очень жалею, что изменил тебе с Юлей тогда, — тихо проговорил мужчина. Залётнова молчала. — Я давно тебя любил, а ты всё со своим спортом… ну, тут и Юлька подвернулась. Тем более, я уже понял, что ты меня никогда не любила. Да, может, я тебе нравился, может, ты даже была в меня влюблена. Но не любила, это я знаю точно. А мне, понимаешь, очень хотелось тепла. Да, между нами давно всё кончено, но знай — я тебя люблю до сих пор, — Юлианна молчала, глядя в окно как загипнотизированная. — Да, я тебе изменил. Но и ты недолго горевала, знаешь ли. Тут же переспала со Свендсеном, причём после выпивки…       — Это тебя не касается! — процедила Юлианна и прожгла Виктора взглядом.       — Ты, — не умолкал он. — Ты раньше-то и не пила никогда! Для тебя нарушить спортивный режим было немыслимо! И что? В итоге ты оказалась в постели норвежца…       — Не. Твоё. Дело, — отчеканила она. — Ты говоришь мне про какую-то любовь. Враньё! Чистой воды собственничество и эгоизм! Ты хотел для себя удобную девушку всего-навсего! А я, Витенька, спортсменка! И круглосуточно удовлетворять твои потребности в мои планы не входило.       — Ты никогда меня не любила, — с грустью повторил он. — Я, может, и вёл себя не лучшим образом, но всегда тебя любил. С детства заботился о тебе, как о сестре, потом ухаживал за тобой... А тебе было плевать. Тебя интересовали только медали. А теперь тебя даже они не интересуют. Всё время на тусовках прожигаешь. Это ведь из-за этого бабника Свендсена?       — И это тебя не касается тоже! Раз уж взялся, то вези меня молча, — отрезала Залётнова. Какой-то процент искренности в словах Зимина был. Но эти его высокопарные фразы про любовь отчего-то в жизнь не претворялись. А вот чувство собственности — сколько угодно. Заботу-то он стал проявлять только сейчас, когда их недоотношения остались в прошлом. Зимин банально хотел вызвать у неё чувство вины. Не выйдет. Ей плевать.       — Ань, — тихо проговорил Виктор. — Прости меня, я во многом был неправ. Я никогда не хотел делать тебе больно.       Залётнова не моргая смотрела на шоссе.       — Ты простишь меня?       Откуда на встречной полосе вдруг взялся «Гелендваген», Юлианна сказать не могла. Помнит лишь дождь, визг тормозов и Витьку, резко выворачивающего руль. Ответа Зимин так и не дождался…       Пробуждение было резким и неприятным, будто на Ильиневич вылили ушат холодной воды. К тому же, она обнаружила, что задремала на плече у Расторгуева.       — Прости, — пробормотала девушка, отходя от сна-воспоминания. — Я случайно.       — Ничего страшного, — улыбнулся латвиец.       — Ванька рассказывал, что у тебя операция на плече была, мало ли…       — На левом, так что всё в порядке, — уверил её Андрей. — Да и сейчас уже нормально всё.       Ильиневич потёрла глаза. Сновидение облегчения не принесло. Напротив, у неё разболелась голова, и проснулись старые неприятные воспоминания. Сердце колотилось как бешеное, будто она сейчас ехала по сырому шоссе, а не сидела в тёплом салоне самолёта.       — Всё в порядке? — обеспокоенно спросил Андрей.       — В полном, — пробормотала девушка и выдавила улыбку. — Сон не очень хороший приснился.       Пробудилась Юлианна вовремя, так как самолёт уже садился в Любляне. Через некоторое время пассажиры стали выбираться со своих мест и покидать салон. Свендсен двинулся к выходу одним из первых, не став дожидаться товарищей по команде.       — Чего это он? — вслух удивилась Ильиневич.       — Плохо полёты переносит, наверное, — предположил братец. — Андрей, поможешь систеру с чемоданом?       — Без проблем, — отозвался Расторгуев.       — Э-э… — протянула Юлианна, решив сказать, что вполне справится сама, но латвиец уже достал её багаж с полки. — Спасибо, — проговорила биатлонистка и заметила зачем-то вернувшегося к своему месту Свендсена. Норвежец как-то странно на них взглянул. Игнорируя Эмиля, Ильиневич мило улыбнулась Андрею. Скандинав поспешно повернулся к Бё. Может, и правда ревнует? «Бред, быть не может», — подумала Юлианна, глядя на спину демонстративно отвернувшегося от неё Свендсена.       Вскоре все биатлонисты очутились на улице. Второй этап Кубка мира обещал быть интересным.