В самое сердце

      Больше всего Юлианна Ильиневич боялась проснуться. Вертясь на просторной двуспальной кровати, она не могла отделаться от мысли, что спит. Первый стартовый номер, четыре промаха в спринте, полный провал и ужасное интервью на эмоциях. Потом — неожиданное известие о попадании на подиум. Стоя на третьей ступени с бронзовой медалью, девушка пребывала в некой прострации. Не было бурного ликования, слёз радости и желания подпрыгнуть от переполнявших душу чувств. Улыбалась Ильиневич на автомате, но не потому, что была не рада. Просто шок от столь неожиданного успеха слегка её оглушил. Да, в своё время она была на пьедестале почёта престижных лыжных соревнований, но это же биатлон. Тут всего пришлось добиваться с нуля. И придётся добиваться дальше, ибо наивно полагать, что эта неожиданная бронза удовлетворит тренерский штаб. Тем более, вон, у Акимовой золото. Таня радостно улыбалась, наслаждалась моментом, стоя на пьедестале почёта. Ведь от неё никто ничего не ждал, а она взяла и выиграла!       Юлианна перевернулась на другой бок. Воспоминания никак не давали уснуть, что было нехорошо, так как нарушался режим. А завтра ведь гонка преследования, надо опять сделать всё, что возможно. Дабы не оставить тренерам сборной шансов вышвырнуть её за борт. Не секрет, что к тем, кто находится на самоподготовке отношение не самое лучшее. Отрываются, видите ли, от коллектива. Ильиневич ещё когда перешла из лыж пыталась одно время тренироваться с командой, но это окончилось полным провалом. Система, предложенная тренерами, совершенно не подошла для Юлианны, которая в лыжах привыкла к большему объёму скоростной и силовой работы. Итог — скандальный уход на самоподготовку и долгие попытки пробиться в сборную. Ильиневич не жалела о своём поступке. Методики Борисыча подходили ей идеально. Правда, были серьёзные проблемы со стрельбой. Было не очень понятно, то ли она по природе своей не снайпер, то ли у неё ничего не выходит из-за того, что она за полтора года сменила трёх наёмных тренеров по стрельбе. Все они требовали попадать по мишеням, но подход различался. Чтобы нанять какого-нибудь солидного коуча, у Юлианны с Александровым просто не было денег. Возможно, федерация могла бы выделить некоторое количество финансов, как, например, Шипулину с Волковым, но по итогам прошлого сезона в состав сборной Ильиневич не включили. Даже в резерв. Поэтому дорогого тренера она позволить себе не могла. И так спонсорские финансы уходили на сборы, экипировку и прочее.       Не факт, конечно, что дело только в этом. У Ларса Бергера, у Мириам Гёсснер были же нормальные тренеры, но, тем не менее, они всегда палили (Мири и до сих пор палит) по воробьям. Видно, просто нет предрасположенности к этому. Но это не значит, что надо смириться и палить куда попало. Надо работать, работать и ещё раз работать. «А сейчас надо спать, — подумала Ильиневич. — Завтра… то есть, уже сегодня гонка. Надо выспаться, чтобы нормально бежать, а не волочить ноги по трассе».       — Как?! Вот скажи, как тебя угораздило? — с досадой воскликнул Йоханнес Бё, собираясь на гонку.       — Не знаю, — хрипло отозвался с постели Свендсен.       Эмиль умудрился приболеть прямо перед гонкой преследования, из-за чего он вынужден её пропустить. Вместо того чтобы бороться за медаль, норвежцу придётся валяться в кровати, переживая за товарищей по команде. Температуры большой не было, но самочувствие оставляло желать лучшего.       — Меньше в другой раз с Ильиневич на холоде болтать будешь, — буркнул рыжий и поглядел на взъерошенного товарища, укутанного в вязаный шарф. — Теперь я оторвусь от тебя в тотале и окончательно стану лидером сборной Норвегии.       — Пока тебя в тотале старик Бьорндален опережает, — заметил Свендсен и закашлялся.       — Его на весь сезон не хватит, — отмахнулся Бё. — А я сегодня к тебе в общем зачёте приближусь.       Эмиль чихнул.       — Ладно, я погнал, — помахал рукой Йоханнес. — А то заразишь ещё.       — Короче, эти бумажонки надо передать Расторгуеву, — приглушённо вещала Ивона, хотя никто не подслушивал. Спортсменам, сидевшим за столиками неподалёку, до женских разговоров не было никакого дела. — Лучше после гонки.       — После гонки я не могу, к пасьюту готовлюсь, — возразила Аита — младшая из трёх сестёр Гаспарин. — Я не понимаю, зачем…       — О, а ты попала в пасьют? — удивилась Фиалкова, но тут же опомнилась: — Значит, передашь сейчас.       — Но сейчас все уже на стадионе…       — Передашь через кого-нибудь! Говорю же, большая любовь на кону! Только ты можешь помочь! Ты же входишь в комитет спортсменов международного союза биатлонистов. И если ты подсунешь Андрею для заполнения какую-то анкетку, он ничего не заподозрит.       — Через кого передать? — проговорила швейцарка. — Я из латышей никого и не знаю.       — Видишь рыжего чувака в золотой куртке? — Ивона кивнула в сторону одного из дальних столиков кафе, где спиной к их стороне сидел молодой человек с ноутбуком. — Это их врач Иван. Он отдаст Расторгуеву анкету.       — А что там за анкета?       — Не важно. Давай, иди!       Нерешительно посмотрев на подругу, биатлонистка поднялась со стула, направилась в сторону рыжего и легонько тронула его за плечо.       — Здравствуй, красавица! — широко улыбнулся Ильиневич.       Девушка была симпатичной. Темноволосая, с милым тонким личиком, на котором очаровательно рассыпались веснушки, и которое украшали небольшие, но яркие серо-голубые глаза. Ванька узнал в ней одну из сестёр Гаспарин. Вот только Элиза это или Аита? Селину он бы точно узнал. Очаровательная швейцарка улыбнулась и протянула врачу какие-то листы.       — Опрос для IBU, — пояснила она, будто чего-то смущалась. — Нужно передать это Андрею Расторгуеву.       — Для чего? — удивился Ванька.       — Всего лишь узнать предпочтения спортсменов. Не стоит переживать, всё анонимно. Нужны лишь среднестатистические данные.       — Хорошо, Элиза…       — Аита, — с улыбкой поправила его хрупкая биатлонистка.       — Аита, — повторил он и оглядел девушку с ног до головы. — Могу ли я пригласить вас на чашечку чая?       — Увы, нет, — покачала головой Гаспарин. — Может, вам стоит пригласить кого-то другого?       — Я учту, — улыбнулся он, не сильно огорчившись отказу. — Спасибо, Аита.       Как только спортсменка отошла, Иван немедленно посмотрел на содержимое листов. Дурацкий опрос какой-то. Увлечения, предпочтения в девушках… спрашивается, зачем это IBU? Чего только не придумают! Этот опрос предназначался для Расторгуева. Чисто теоретически можно отдать это ему, но как? Разговаривать с Андреем нельзя. Если вручить ему это просто так, то он наверняка решит, что это не опрос от международного союза биатлонистов, а персональное издевательство от Ваньки. К тому же Расторгуеву явно не захочется тратить время на подобную хрень. Ильиневич извлёк из кармана ручку и принялся заполнять анкету. Аита сказала, что это анонимно. Поэтому, ничего плохого не случится, если он немного поразвлечётся…       Мужской пасьют больших сюрпризов болельщикам не преподнёс. Фуркад одержал очередную победу, Антон Шипулин снова стал вторым, а на третьем месте расположился соотечественник Мартена Кантен Фийон Майе. Одну десятую ему проиграл Симон Шемпп. Пятым стал три раза промахнувшийся Бё, шестым — Михаэль Рёш. Расторгуев опять допустил промахи и остался лишь седьмым, не успев опередить бельгийца на финише. Российская команда в целом выступила неплохо. Гараничеву чуть-чуть не хватило до десятки сильнейших, да и все остальные, кроме Малышко, ставшего сорок седьмым, вошли в топ-40 и набрали кубковые очки.       После вчерашнего успеха от женщин ждали тех же результатов. Желательно, чтобы, по крайней мере, одна россиянка сумела удержаться в призах, а остальные не остались без кубковых баллов.       — Ой, не знаю, Анька, делай, что хочешь, но ты обязана остаться на пьедестале, — Борисыч очень нервничал. И скрыть это у него не получалось. — Иначе, сама понимаешь…       — Да-да, — нетерпеливо прервала его Юлианна, недовольная неудачно проведённой перед гонкой пристрелкой. Мазала она там очень, просто непозволительно много. — Кубок России по мне плачет. Я в курсе.       Ситуация осложнялась тем, что сегодня между ней и главным тренером сборной состоялся очень серьёзный разговор. Во-первых, усач отчитал её за интервью, где она, по его мнению, не самым лестным образом высказалась о работе федерации. И сказал, что её участие на этапах Кубка мира в январе находится под очень большим вопросом. Так что медаль сегодня нужна однозначно.       — Ну, ладно, я пойду, готовься, — Александров хлопнул её по плечу и поспешил удалиться на тренерскую биржу.       Юлианна подумала, что Александр Борисович что-то слишком уж нервный. Понятно, что он за неё переживает, но обычно это не так проявлялось.       — Только послушай, — начал он, внезапно вернувшись. Говорил он тихо, чтобы не слышали другие девушки сборной, разминающиеся неподалёку. — Мне звонили из лыжной федерации.       — Да? — удивилась Ильиневич.       — Зовут тебя на «Тур де Ски». Ты же в конце октября гонки хорошо пробежала. В общем, я тебя предупредил.       — Но если меня возьмут в Оберхоф… — нахмурилась Юлианна. Тренер же знает, что по срокам несколько гонок «Тура» совпадут с четвёртым этапом Кубка мира по биатлону. Навряд ли лыжная федерация хочет, чтобы она пробежала там пару гонок, а потом благополучно смылась в Германию. К тому же, отбор...       — Я просто тебя предупредил, — нервно отмахнулся Борисыч. — Давай, готовься, старт скоро!       Ильиневич посмотрела удаляющемуся наставнику вслед. Нехорошее предчувствие стало зарождаться у неё. Неспроста же он про лыжи разговор завёл, да ещё и перед гонкой.       — Александров нервничает больше тебя, — заметила Светлана Слепцова, надевая перчатки. — Чего так?       — Да, ты же вроде обеспечила себе Оберхоф, — проговорила Оля Подчуфарова.       — Если бы, — буркнула Юлианна.       Оля удивилась, но ничего не сказала. Скоро уже всем предстояло отправиться на стартовую площадку, а пока все только готовились. Кто-то совершал лёгкие перебежки по поляне между стендами разных сборных, кто-то приседал, а кто-то просто ждал старта. Рядом расположились сборные Швеции и Швейцарии. Три шведки, попавшие в пасьют, активно разминались, а Селина и Аита Гаспарин о чём-то переговаривались между собой.       Вскоре все потихоньку стали стягиваться на стартовую поляну. Ильиневич, вежливо улыбаясь знакомым лицам, прошла к первой стартовой линии. По левую руку от неё готовилась стартовать Лаура Дальмайер — лидер общего зачёта. Казалось, она совсем не нервничала. Будто всё происходящее было ей в кайф. Наверное, так и есть.       Юлианна застегнула крепления и посмотрела перед собой. Всё будет хорошо. Главное намазать не больше, чем она сможет отыграть. Миссия вполне выполнимая при определённых условиях. Трасса ей подходит, форма практически идеальная — всё в её руках.       Первой после стартового сигнала в гонку ушла Акимова, через четыре секунды — Анаис Шевалье, а ещё через одну — Ильиневич. Юлианна решила мчаться вперёд, чтобы создать себе отрыв к огневому рубежу. Она знала, что Таня с француженкой гнаться за ней не будут — они не бегунки, поэтому сосредоточатся на стрельбе. Главное самой накосячить по минимуму.       Вернувшись домой после гонки, Андрей Расторгуев никак не ожидал, что его уединение вскоре нарушит неожиданно появившаяся Байба. Девушка позвонила в дверь и нерешительно проговорила, заглядывая внутрь:       — Можно?       — Конечно.       Бендика быстро вошла в прихожую, будто боясь, что молодой человек передумает.       — Что делаешь? — спросила она, чтобы хоть что-то спросить. Расторгуев, к счастью пока не интересовался целью её визита, и Байба рассчитывала быстренько что-нибудь придумать. Вообще, она не собиралась сюда приезжать. Андрей ведь её не звал. Но на этом настояла решительная Ивона.       — Ты собираешься переводить ваши отношения на новый уровень? Или так и будешь топтаться на месте? Расторгуев наверняка сидит там сейчас расстроенный после пасьюта, один одинёшенек. Иди, утешай своего рыцаря!       Вот Байба и приехала. Несмотря на то, что ей недавно исполнилось двадцать пять, в вопросах соблазнений она была полным чайником. До этого отношения с парнями не требовали таких сложностей, да и Бендика не влюблялась в каких-то далёких и недоступных личностей. Поэтому как завоевать внимание Андрея она даже не представляла.       — Чай пью. Будешь? — из вежливости поинтересовался латвиец.       — Да! — воскликнула Бендика, отвлёкшаяся от раздумий. — Я вообще… за зарядником приехала. Он тут остался. Потом заберу.       — Странно, я не находил.       — А ты… — растерялась биатлонистка. — Что делаешь?       — Чай пью, — усмехнулся Расторгуев. Байба улыбнулась и опустила глаза в пол. Она и забыла, что уже спрашивала об этом. — Потом за Юлианной поеду.       — А-а, — протянула Байба. Без этого добавления на душе было спокойнее, но ничего не поделаешь. — У вас свидание, да?       — Нет, — удивился столь необычному предположению Андрей, проходя на кухню. — Я просто привезу её сюда после гонки.       — Наши все разъехались, — с какой-то грустью проговорила она, присаживаясь на стул. — Вы с ней теперь одни, да?       — Интарс же ещё, — заметил Расторгуев, наливая для соотечественницы чай.       — Ну, это Интарс. Он же не станет мешать… — кисло начала Байба и резко замолчала. Андрей, который так и не понял, к чему клонит девушка, тоже решил промолчать. — Мне без сахара! — поспешно сказала она, заметив, что биатлонист потянулся за сахарницей.       — Ты же раньше себе три ложки добавляла, — улыбнулся латвиец, ставя кружку перед подругой.       — Разонравилось.       «Надо же, помнит», — подумала Байба. Она сочла это хорошим знаком. На самом деле, пить чай, да ещё и чёрный, без сахара Бендика терпеть не могла. Но Расторгуев сахар себе не добавлял, и девушка решила, что таким образом сможет привлечь к себе его внимание. Ради Андрея можно и потерпеть. Бендика некоторое время нервно теребила молнию на кофте, ожидая, пока чай чуть подостынет. Девушка робко глянула на Расторгуева. Тот смотрел в одну точку, видно думал о чём-то своём. На неё он даже не взглянул.       — Андрей! — воскликнула Байба. Расторгуев посмотрел на неё в ожидании фразы, и только тут биатлонистка сообразила, что не знает, о чём говорить. Недолго думая, она выпалила: — Стрельба!       Биатлонист в лице не изменился, но латышка поняла, что зря начала эту тему. Можно подумать, Андрею хочется вспоминать, как он в очередной раз лишился медали из-за промахов.       — У тебя всё получится, я знаю! — попыталась она исправить положение. — Я чувствую! Ты столько работал. Просто не может быть иначе! Не может, слышишь?       Байба и сама удивилась неожиданно появившемуся красноречию. Обычно если Расторгуев оказывался поблизости, все слова вылетали из её головы. Девушка вдруг поняла, что это её шанс. Шанс сказать всё как есть, а там — будь, что будет! Хоть апокалипсис. Да и Андрей её пока не перебивал.       — Мы все верим в тебя! Вот увидишь, ты обязательно будешь на пьедестале. Не может такой человек как ты остаться без награды. Да, пока обстоятельства не на твоей стороне. Но в один прекрасный день у тебя всё сложится. Я верю в это. И ты сам должен поверить!       Набравшись смелости, Бендика даже положила руку ему на предплечье. Вернее было сказать «вцепилась», но латышка в порыве эмоций этого не заметила. Расторгуев, вероятно, счёл это дружеским жестом и руку не одёрнул. Байбе же этот факт придал решимости. И не придётся ждать возвращения в Латвию. Она признается сейчас.       — Я говорю это не потому, что представляю одну страну с тобой. Не потому, что не могу за тебя не болеть. И даже не потому, что ты заслуживаешь уважения как спортсмен. Ты очень хороший товарищ, друг. Но дело и не в этом тоже… — подобраться к фразе из трёх слов оказалось сложнее, чем думала Бендика. Но решимость её меньше не стала. — Ты всегда был для меня примером, Андрей. Примером человека, который при скромных условиях, предоставляемых нашей федерацией, умудрился выплыть, по сути, со дна. Ты один из самых быстрых биатлонистов мира. Знаешь, как твой пример вдохновлял меня, когда я после долгих попыток закрепилась в основной сборной? Ты же помнишь, как я в прошлом году стала пятой в Америке? Ты мне тогда с лыжами ещё помог. Я ведь думала тогда о тебе. О том, что должна буду соответствовать тебе в одиночной смешанной эстафете. Чтобы ты не думал, что опять придётся бежать со спортсменкой, которая и очков-то ни разу не набирала. Думала, что ты считаешь меня неудачницей, с которой и бежать бесполезно, потому что ничего не светит. Мы ведь в том году с тобой в Эстерсунде бегали, ты затащил меня на восьмое место…       — Перестань, ты прекрасно знаешь, что я ничего подобного не думал, — промолвил Расторгуев.       — Да, — улыбнулась Бендика. — Точно. Это я уже потом поняла, что ты в таком случае вообще не бегал бы эстафеты. Наши парни же вообще в очки никогда не заезжали. Но речь не о них! В Кэнморе мы с тобой вновь стали восьмыми. Для Латвии просто отлично, но для меня это был провал. Я вроде и по воробьям не настреляла, на круги не зашла, но чувствовала, что тебя всё-таки подвела. Ты-то вообще летел по трассе. Будь у тебя напарница посильнее, была бы медаль. А так, затащил меня на восьмое место без шансов на более высокую позицию.       — Послушай… — Расторгуев попытался прервать поток самокритики, но Байба покачала головой и вновь положила ладонь ему на предплечье. Когда латвиец умудрился руку высвободить, для Бендики осталось загадкой. Видно, она слишком увлеклась монологом. Или сама перестала за него цепляться, пока говорила?       — Я была очень счастлива тогда с тобой бежать, Андрей, — проговорила биатлонистка. — Пусть и знала, что не соответствую твоему уровню. Даже несмотря на то пятое место. Я же понимала, что это счастливая случайность. Но я надеялась, что после этого успеха ты обратишь на меня внимание. Поймёшь, что со мной можно на что-то претендовать. Что мы сможем улучшить шведский результат, но мы не смогли. Я не смогла. Сделала всё, что могла, но этого оказалось ничтожно мало. А ты… — Бендика пыталась не заплакать. Слишком уж эмоциональными были воспоминания. — Я же видела статистику. Лучший ход, лучший этап. Восьмое итоговое место, а ведь я передавала эстафету тринадцатой!       — Двенадцатой.       — А есть разница? Отставание уже было катастрофическим, — латышка всё-таки всхлипнула. — Я так переживала…       — Байба, — вздохнул Расторгуев, растерявшись от вида чужих слёз. Он и не думал, что девушка так переживала. Там, в Канаде, она улыбалась и выглядела вполне довольной. Правда, потом быстро убежала в отель, не став дожидаться его. Теперь стало ясно почему. — Не нужно плакать, ты действительно сделала всё, что могла. Просто для нас восьмое место пока предел. Остальных соперников практически невозможно было опередить, и твоей вины тут нет. Я же знаю, сколько ты тренировалась…       — Дело не в чувстве вины! — покачала она головой, вытерев пальцем скатившуюся слезинку. — Я может и не переживала бы так, будь на твоём месте кто-нибудь другой. Просто дело в том, что это ты! Я за тебя переживаю больше, чем за себя. Мне до медалей теперь далеко, а ты всё время где-то около. Я верю, что ты очень скоро завоюешь медаль. Я очень этого хочу.       — Ты права, всё будет хорошо, — проговорил Андрей, чтобы успокоить Байбу. — И я стрелять лучше буду, и в эстафете на круг отставать перестанем…       — Да я в порядке, — Бендика стёрла остатки слёз и улыбнулась. Нарочито оптимистичный тон соотечественника не ввёл её в заблуждение. — Знаешь, я, наконец, могу тебе это сказать. Даже если тебе не понравится, что именно я скажу. Я не могу скрывать больше, да и ты должен знать. Я… — латышка посмотрела в глаза Расторгуеву и запнулась. — Я… — глаза у него красивые. Светло-карие, добрые. Байба поняла, что потеряла нить собственных рассуждений. — Я… — «Кто я? Что я здесь делаю?», — мелькнула паническая мысль в голове. Андрей перевёл взгляд куда-то в сторону, и Бендика выдохнула. Надо признаться. Будь, что будет. — Я тебя…       В этот ответственный момент на её плечо легла чья-то рука. Байба резко обернулась и поняла, почему Расторгуев посмотрел ей за спину. Там стоял улыбающийся во все тридцать два Ванька Ильиневич. Впервые в жизни Байба Бендика захотела придушить человека.       — Я тебя… очень хочу видеть на пьедестале, — проговорила она уже совсем неуверенно. Момент для признания был упущен. Андрей, как обычно, не стал удивляться. Да, Байба за последние минут пять повторила эту фразу в разных вариациях несколько раз. Бывает. Может, забыла из-за нахлынувших воспоминаний?       Ваня, тем временем, продолжал лучиться от какого-то только ему понятного повода. Правда, он молчал как партизан. Байба вспомнила, что он при Андрее не разговаривает из-за карточного долга. Интересно, зачем он вообще сюда припёрся? Тоже «зарядник забыл»?       — Я, наверное, п-пойду, — выговорила Бендика и неловко улыбнулась.       Девушка поднялась из-за столика и чуть не свернула на пол стул под пристальным взглядом Расторгуева.       — Чай не будешь? — удивился он.       Байба нерешительно покачала головой. Воспользовавшись её растерянностью, Иван подхватил её под руку и вывел из кухни. Наспех одевшись и попрощавшись с Андреем, молодые люди вышли из дома. Лишь только они оказались на улице, к Бендике вернулся недавний боевой настрой. Она выхватила руку из Ванькиной хватки и смерила его гневным взглядом. Ильиневич отчего-то рассмеялся.       — Не умеешь ты злиться нормально. Как трогательный надувшийся поросёнок, — вздохнул он и подмигнул. — Я не вовремя?       — Да! — отчеканила латышка, проигнорировав «милое» сравнение с маленьким представителем семейства нежвачных парнокопытных.       — Ты плакала? У тебя нос красный. И глаза, — Ванька был сама тактичность. — Айсберг непробиваемый тебя отшил?       — Нет!       — А, ты от счастья рыдала, что-ль?       — Нет! Ты даже не дал мне признаться! — Бендика схватилась руками за голову. — Да я ж больше на это не решусь! Боже, ты всё испортил!       — Может, наоборот, уберёг тебя от ошибки, — возразил Ванька. — Не пара он тебе.       — Не тебе решать, — процедила девушка.       — Ты как вообще до сюда добралась, Бася?       — Меня Ивона подвезла. А ты?       — А меня — бригада «Матч ТВ». Они поехали за сувенирами. Ты сейчас обратно?       Девушка кивнула, всё ещё злясь на Ваньку.       — Отлично, — улыбнулся медик. — Подождёте меня минут пять? Я Андрюшасу пару слов скажу.       Иван, не сказав, как именно собирается общаться с Расторгуевым, заскочил в дом. Байба, поняв, что миссия безнадёжно провалена, решила пойти к машине. Только бы не разреветься по второму кругу…       Ильиневич, между тем, вошёл на кухню и, с важным видом выдрав маленький листик из блокнота, написал ручкой: «Опять сам себя медали лишил, мазила латвийская». Расторгуев, допивавший чай, равнодушно скользнув по листку взглядом, спросил:       — Байба вернётся? Что-то она сама не своя сегодня.       Иван отрицательно затряс головой и помахал бумагой перед Андреем. Тот невозмутимо отпил чай. Ильиневич, возмущённый тем, что его так нагло игнорируют, написал покрупнее: «Ты достал уже стрелять по воробьям!». Но и на это Расторгуев особого внимания не обратил. «Отвечай!», — ещё раз написал он.       — Не понимаю, что ты от меня хочешь, — наконец, проговорил Андрей.       «Чтобы ты научился стрелять!», — последовала надпись.       — Ничего не понял.       «?».       — Ты на каком языке пишешь?       «???».       — У тебя почерк неразборчивый, — невозмутимо пояснил Расторгуев.       Ванька, в годы учёбы кучу времени убивший на идеальный, нетипичный для врачей каллиграфический почерк, в ярости скомкал листок и швырнул его на стол. И теперь, после всех его стараний и мучений, какая-то льдина латвийская будет утверждать, что он неразборчиво пишет!.. «И не таких обламывали!», — подумал Иван и огромными печатными буквами на ещё одном выдранном листе вывел: «А ТАК?». Андрей нахмурился, изображая напряжённый мыслительный процесс.       — Это японский? — наконец, изрёк он.       «ЛАТЫШСКИЙ, БЛИН», — по-русски написал окончательно взбесившийся Ванька.       — Нет, наверное, корейский, — с самым серьёзным видом проговорил Расторгуев. — Ты не в курсе, когда там Лапшин на Кубке мира появится? Может, он перевёл бы мне…       И тут Иван не выдержал. Решительно вскочив из-за стола и подняв указательный палец вверх, он возмущённо заявил:       — Ты…       — Плюс один день молчания, — улыбнулся Андрей.       — Издеваешься?!       — Плюс два дня.       Ванька понял схему и лишь гневно схватил скомканный ранее листик со стола. До него, наконец, дошло, что Расторгуев банально его развёл на эмоции, да ещё и выбил себе лишние пару дней тишины. Решив напоследок громко хлопнуть дверью, но не придумав, как именно это сделать, Ильиневич лишь в бессильной злобе потряс в воздухе кулаком, чем вызвал искреннюю улыбку у Расторгуева.       — Глянь, твоя Ильиневич первая пока идёт с промахом! — отметил Бё, отдыхая после гонки. Рыжий три раза промахнулся, что стоило ему медали.       Эмиль кивнул и закашлялся. Йоханнес поспешно подскочил с кровати и заявил:       — Совсем забыл! Тебе лучше? Побежишь завтра?       — С ума сошёл? — прохрипел Свендсен, поглядывая на экран. После первого рубежа первой действительно шла Юлианна, промазав лишь один раз. — Мне лучше, но бежать я не готов.       — Вот-вот! Не побежишь! — торжественно изрёк младший Бё. — Тренеры тебя сегодня с утра домой хотят отправить.       — В Норвегию? — от удивления Эмиль даже приподнялся на локтях. Он нахмурился, будто до него сейчас только дошло, что в скором времени Нове-Место придётся покинуть в любом случае. Этап-то завтра кончится. — Но я не могу сейчас!       — Из-за этой русской? — Бё кивнул на экран. Юлианна решительно покоряла подъём, будто это не стоило ей никаких усилий. Хотя это, конечно, не так. — Ага. Потащишь Ильиневич в постель, пуская сопли и кашляя ей в нос? А давай! Дерзай! Мне аж интересно стало, куда и в каких выражениях Юлианна тебя пошлёт.       Свендсен недовольно засопел. Так-то рыжий прав. Пока болеешь, как-то и не очень о соблазнениях думаешь. Больше о том, как бы поскорее избавиться от дурацкого насморка и мерзкого кашля. Голова трещит так, что тут не до любви и дурацких споров.       Спор! Эмиль со стоном опустился обратно на подушку. До Нового года оставалось меньше двух недель, и как за это время соблазнить Юлианну, норвежец понятия не имел. Если у здорового СуперСвендсена были хоть какие-то теоретические шансы, то у больного их не было совсем. Не потому, что Ильиневич такая безжалостная стерва. Не без этого, но тут дело в другом. Юлианна ведь спортсменка, а спортсмены очень не хотят подцепить заразу посреди сезона.       — А ты почему здесь? — удивился Эмиль. — Заразишься нафиг!       — Да, точно! — хлопнул себя по лбу Йоханнес. — Я в номер к Гьесбакку переезжаю.       — А чего не в трейлер к Бьорндалену?       — Деда заразы боится и правильно делает, — хмыкнул Бё. — Вдруг ты мне уже передал свои бациллы? А Фредрика не жалко, всё равно потом на IBU сбагрят.       Вернувшийся домой Иван, вооружившись ноутбуком, некоторое время мирно смотрел трансляцию женского пасьюта. Однако, после первого же промаха сестры на лёжке он закрыл вкладку, решив, что сохранность нервных клеток ему дороже. Отчего-то именно сегодня у него было какое-то нехорошее предчувствие. У Юлианны в жизни не бывает всё время всё хорошо. После подъёма всегда следует спад, после успеха — провал. Так уже повелось. Не исключено, что лимит везения сестрёнка исчерпает именно сегодня, хотя Ильиневичу этого очень не хотелось.       Ваня был знаком со сводной сестрой чуть больше двух лет, но было ощущение, что они знали друг друга всю жизнь. Против родственных связей не попрёшь. И всё это время Ильиневич ловил себя на мысли, что жизнь Юлианны напоминает американские горки. Головокружительные успехи и провалы в лыжах, авария, работа в кабаке, возвращение в спорт, переход в биатлон… Что уж про личную жизнь говорить. То этот тракторист Вася (или Витя?), который её чуть на тот свет не отправил, то какой-то мудак журналист… Про других он от Юлианны не слышал, но они наверняка были. Вон, охранник из кабака точно к ней неровно дышал. Может, и до сих пор дышит, но сестра больше там не работает.       Короче, сестре никогда не везло с мужиками. Витя-Вася (царствие ему небесное), не считая того случая, когда он чуть Юлианну не угробил, был в общем-то нормальным мужиком. Вот только чем он сестре не угодил? Правда, Ванька плохо его знал, может, он был дурак дураком. А вот Костик-журналюга — это да, козлище натуральный. Хорошо, сестра за ум взялась и сама его отшила. Ей бы теперь кого найти для серьёзных отношений. Вот Расторгуев бы подошёл. Он хоть и айсберг непробиваемый, но зато надёжный. Будь Ванька девушкой, он бы и сам с Андреем…       К счастью, додумать мысль до конца Ильиневичу помешало уведомление о сообщении ВКонтакте. Илья Трифанов прислал ему нечто загадочное: «Ты скажи им, пусть на свадьбу позовут)». К сему прикреплялось видео свежего выпуска программы «Биатлон с Дмитрием Губерниевым». Заинтригованный Ванька нажал на воспроизведение. В анонсе промелькнули несколько знакомых лиц, среди которых были и Юлианна с Расторгуевым. У сестры брали интервью ещё в Эстерсунде, но выпустили в эфир только сейчас. Андрея же Илья должен был мучить в Поклюке по его, Ванькиной, просьбе. Чуть перемотав видео, медик вновь нажал на Play…       — Юлианна Ильиневич в лидерах подходит к третьему огневому рубежу! — сообщил Дмитрий Губерниев. — Увеличила преимущество наша биатлонистка, отрыв от соперниц уже приличный. Несмотря на это, тревожно сейчас наблюдать за ней, ибо процентовка просто катастрофическая. Перед этапом в Нове-Место у Юлианны на стойке было всего сорок семь процентов! Вдумайтесь, сорок семь процентов точных попаданий! Это, товарищи, отвратительно! Нужно научить спортсменку стрелять, потому что… ну, вот, опять те же грабли! Первым выстрелом мажет Ильиневич!       — Как думаешь, пять раз шмальнёт в молоко? — осведомился Дмитрий Малышко у Антона Шипулина. Парни смотрели женскую гонку преследования, отдыхая после своей гонки. Если Антон сумел завоевать серебро, то Дмитрий остановился на сорок седьмой позиции. После спринта он и вовсе был шестидесятым.       — Чего вы с ней друг друга не перевариваете? — недоумевал Антон. Юлианна вновь промазала.       — А она не еда, чтобы её переваривать, — Дмитрий замолчал. Видно, ему очень понравилось собственное необычное сравнение. — И что Расторгуев в ней нашёл? Глянь, сейчас вообще ни разу не попадёт!       Будто назло Малышко девушка закрыла третью мишень.       — Ты тоже не великий стрелок, — заметил Шипулин. Про стрелковые показатели латвийского коллеги он вообще решил промолчать.       — Но не сорок семь же процентов, Тох! Это какая-то позорная статистика для биатлонистки основной сборной.       Антон только пожал плечами. Ради справедливости следовало заметить, что Дима в этом сезоне добился только лишь победы и одного подиума на Кубке IBU. Победы, впрочем, Малышко лишили, так как он и Пётр Пащенко перепутали номера перед гонкой. Это было нарушением правил, и в итоге обоих парней (занявших первое и второе места!) дисквалифицировали. А вот Юлианна выиграла не только гонку на IBU, но и бронзу на этапе Кубка мира. Но Шипулин ничего говорить Дмитрию не стал. Пусть друг сейчас не в форме, но по титулам за карьеру Ильиневич до него далековато. Но хорошо бы эти двое перестали грызться без причин. Команде и так несладко из-за этого доклада Макларена, а тут ещё внутренние разборки!       — Эх! — раздосадованно воскликнул Губерниев, когда Юлианна промахнулась последним выстрелом и побежала на три круга. Преимущества у неё уже не осталось, соперницы подошли к рубежу. Кто-нибудь отстреляет на ноль и выйдет в лидеры. А Ильиневич… ну, может, до четвёртого рубежа и отыграет чего. На это вся надежда.       — Эх! — вслед за комментатором с притворным расстройством покачал головой Малышко. — Не сдюжила панночка Юлианночка. Как я и говорил.       — Ты сейчас как Шуба, — вздохнул Антон и спародировал уважаемого олимпийского чемпиона А. И. Тихонова: — Я всё знал! Я предупреждал!       — Да ладно тебе, — отмахнулся Дмитрий. От Тихонова перепадало всем и вся, включая и самого Гения земли русской. Он не угодил Александру Ивановичу тем, что тренировался отдельно от сборной. — Вон, Танюшка Акимова последнюю стойку на ноль прошла. На призы претендует. А ты всё «Юлианна, Юлианна»!       Шипулин хотел было возразить, что это Дима начал, но решил не заводить спор. Сейчас главное за девчонок поболеть. Акимова умничка, да и Ильиневич ещё шансов не потеряла.       Поскольку Интарс Беркулис решил нанести визит своим знакомым, Расторгуев мог спокойно наслаждаться одиночеством. Тренер уехал, соотечественники разъехались, Ванька тоже отчалил. На большом экране, который висел на кухне, показывали женскую гонку с комментариями на английском. У Юлианны всё пока шло не так уж плохо, если не считать промахи. Но их пока компенсировала скорость. От просмотра гонки Расторгуева отвлек экран мобильного, известивший латвийца о том, что ему прислали SMS. Ванька всё-таки нашёл способ донести до него свои мысли.       Иван Ильиневич: Марш ко мне в номер!!!       Никакой конкретики. В такой манере Ванька обычно писал на эмоциях. Он даже не сообразил, что Расторгуев живёт от него в пяти километрах. И чего ему надо? Андрей знал, что вслед за этим сообщением последуют другие, которые приоткроют завесу тайны. Так и вышло, Ваня продолжил SMS-атаку.       Иван Ильиневич: Я в гневе!!!!!       «Оно и видно», — подумал Расторгуев. Следовало бы напомнить медику Ване, что нервные клетки не восстанавливаются, но рыжий уже настрочил новые SMS-сообщения.       Иван Ильиневич: Партизан! ЛЬДИНА ЛАТВИЙСКАЯ!!!                                     ОТВЕЧАЙ!       «Ты не задал вопрос», — отправил Андрей сообщение. Если в ход пошёл Капс Лок, то дело плохо.       Иван Ильиневич: ЗАДАМ! ПРИ ВСТРЕЧЕ Я ТЕБЕ ТАКОГО ЖАРУ ЗАДАМ! ОТ ВОПРОСОВ НЕ ОТВЕРТИШЬСЯ! ТРАХНУТЬ БЫ ТЕБЯ КАК СЛЕДУЕТ ЗА ТАКИЕ ВЫКРУТАСЫ!       Расторгуев несколько раз перечитал последнее предложение, наивно полагая, что он что-то неправильно понял или случайно сам не то прочёл.       «Перечитывал бы перед тем, как отправлять», — решил посоветовать он, предположив, что дело в автозамене.       Иван Ильиневич: КРЯКНУТЬ!                                     БРЯКНУТЬ Ванька мудрым советом не воспользовался и продолжил печатать наугад.       Иван Ильиневич: ДА БЛИН, ТРЯХНУТЬ Я ТЕБЯ ХОЧУ!! ЗА ШКИРКУ! И ПО ШЕЕ ДАТЬ!       «Ты определись, что именно хочешь со мной сделать, а я пока уеду от тебя подальше на всякий случай», — подумал Расторгуев. Ванька определённо в гневе, а когда он зол, он выносит мозг с удвоенной энергией. Его никакие карточные долги не остановят. Придётся вооружиться невозмутимостью. Или не попадаться Ивану на глаза. Одно неясно. Чем он так не угодил Юлианниному братцу?       «Капс отключи. В чём дело?» — настрочил Андрей.       Иван Ильиневич: Да ваще ни в чём!!!!       Расторгуев закатил глаза и чуть отпил чай. Ванька как всегда раздул слона из какой-нибудь мелочи.       Иван Ильиневич: Кроме того, что ты спишь с моей сестрой!       Расторгуев подавился чаем, очень надеясь на то, что рыжего вновь подвела автозамена.       Ильиневич мчалась на всех парах. Сколько раз она там сегодня промахнулась пять? Шесть? Да, три раза на третьем рубеже и по разу на остальных. За четвёртый рубеж обиднее всего. Отыграла эти грёбаные три круга, пришла лидером. Начала стрелять хорошо, но промазала пятым выстрелом. А так бежала бы к стопроцентному золоту. К первому в карьере золоту на этапе Кубка мира по биатлону. Шансы до сих пор не были потеряны, остальные тоже сегодня не были безупречны. Девушка видела впереди спину соперницы и заметила, что та подустала. Сил у Юлианны тоже осталось не так много, как в начале гонки, но пока ещё можно было выдержать взятый темп.       Ванька во второй раз явился к Андрею и хмуро поглядел на него зловещим взором. Впрочем, хватило его лишь секунд на пять, после чего он с энтузиазмом повис на шее латвийца и даже умудрился чмокнуть его в щёку.       — Андрюха! — почти ласково протянул он, решив временно наплевать на обязательства, связанные с карточным долгом.       — Что случилось-то? — Расторгуев безуспешно пытался стряхнуть с себя Юлианниного братца, очевидно сошедшего с ума. Он не стал возражать против временной болтовни Ваньки. Надо было выяснить, с чего он взял, что у них с Юлианной что-то было.       — Он ещё спрашивает! — Ваня всё-таки спрыгнул и сверкнул белоснежной после похода к зубному улыбкой. — Думал, я против буду? Нет! Я только рад за тебя, мазилу латвийскую!       — Боюсь спросить, что именно тебя так обрадовало? — энтузиазм Ильиневича настораживал не меньше содержания его сообщений.       — В несознанку пошёл, — вздохнул Иван и, быстро оказавшись на кухне, водрузил на стол притащенный в сумке ноутбук. — Включи-ка «Биатлон с Дмитрием Губерниевым». Сегодняшний выпуск.       — Зачем? — вяло откликнулся латвиец.       — Ты должен это увидеть, тогда тут же перестанешь всё отрицать! Не надо стоять с кислой миной! Давай, включай! Ай, ладно, сядь! — рыжий схватил ноутбук и поставил его прямо перед носом расположившегося на стуле Андрея. — Смотри!       — Что?       — Видео, разумеется. Там «Биатлон» на паузе стоит.       — Я бы не сказал, что то, что у тебя тут стоит, имеет хоть какое-то отношение к биатлону, — Расторгуев кивнул на экран.       — Да что ты… упс… — Ванька поспешно закрыл вкладку с порно-фильмом. — Я, наверное, случайно ютуб закрыл. А это… реклама была… да.       — Да-да, конечно. Вань, мне как-то всё равно, что ты там смотришь. Давай, показывай свой «Биатлон» уже.       — Сейчас-сейчас. И не мой, а Губерниева. На, смотри. Перемотай только вперёд. Ещё чуть-чуть… ай, многовато, ну да ладно.       — Это же моё интервью! — тут же узнал себя Расторгуев. — Я вроде помню, что там говорил, зачем ты мне это показываешь?       — У Юлианны всё впереди, и стрельбу она может улучшить, — говорил Андрей с экрана. — Она ведь недавно на Кубке мира.       — Недавно, — подтвердил Трифанов. — А вы в Преск-Айле познакомились или уже в Эстерсунде?       — В Преск-Айле мы не пересекались.       — Значит, в Эстерсунде. Раз между вами столько общего, пожелаешь ей удачи?       — Я не очень-то привык желать удачи через прессу. Я лучше ей об этом скажу лично.       — Ах, лично… — протянул корреспондент. — Что ж, думаю, ты сам решишь, каким именно образом это сделать.       — Да, конечно.       — Что ты на это скажешь? — воскликнул Ванька, поставив видео на паузу. Расторгуев с непонимающим видом уставился на него. — Лично он сообщит, ага. Лично! Как у вас там заведено? При свечах или без лишней мишуры?       — Не понимаю, о чём ты, — пожал плечами Андрей.       — Штирлиц ты латвийский, — улыбался Иван как Чеширский кот. — Явка провалена, можете больше не скрываться и не прятаться по углам.       — Вань, ты заигрался в шпионов, — проговорил биатлонист. — Я действительно не могу понять, о чём речь.       — Ладно, — неожиданно спокойно сказал Ильиневич и ещё перемотал биатлонную программу. — Полюбуйся тогда на свою радистку Кэт. Это она вас спалила.       Запись была несомненно сделана в кафе эстерсундского отеля. Юлианна Ильиневич сидела за столиком у окна, отчего на её лицо падал свет, подчёркивая бледность кожи. Интервью, похоже, подходило к концу. На экране высветилась надпись «Блиц-опрос».       — Лыжи или биатлон? — из-за кадра спросил Илья.       — И то, и то, — улыбнулась девушка. — В данный момент я не участвую в лыжных соревнованиях, поэтому биатлон.       — Спринт или пасьют?       — Спринт. Чем лучше пройдёт спринтерская гонка, тем больше промахов я могу допустить в пасьюте, — заявила Юлианна. — Шучу. Но после удачного спринта выходить на гонку преследования действительно лучше, чем выбираться с далёких мест.       — Да, Андрей? — ехидно спросил Ванька. Расторгуев не стал отвечать на шпильку и продолжил смотреть видео.       — Это всё, конечно, очень интересно, — проговорил он. — Но зачем мне это?       — Дальше смотри!       — Кубок мира или звание Олимпийской чемпионки? — опрос продолжался.       — Звание Олимпийской чемпионки.       — Лёжка или стойка?       — Лёжка. Там у меня процентовка лучше.       — А теперь симпатии к спортсменам. Уле Эйнар Бьорндален или Эмиль Хегле Свендсен?       — Бьорндален. Живая легенда, — сказала Юлианна, словно и не существовало иного варианта.       — Мартен Фуркад или Уле Эйнар Бьорндален?       — Уле Эйнар, да простит меня Мартен.       — Симон Шемпп или Матвей Елисеев? — Трифанов щёлкал вопросы как орехи.       — Матвей, — Юлианна предсказуемо выбрала друга по сборной. — Но если это вопрос по спортивным достижениям, то тут статистика пока на стороне Шемппа.       — Да нет, тут про личные симпатии, — проговорил Трифанов. — Мартен Фуркад или Эмиль Хегле Свендсен?       — Мартен Фуркад. У него титулов больше.       — Эмиль Хегле Свендсен или Дмитрий Малышко?       — Малышко! Всё-таки, мы из одной команды.       — Эмиль Хегле Свендсен или Андрей Расторгуев?       Иван перевёл взгляд на Андрея. Тот и бровью не повёл. Ильиневич поспешно нажал на паузу. Камера как раз зафиксировала момент, когда биатлонистка приготовилась озвучить свой ответ.       — Ты мне это показал, потому что я тут упоминаюсь? — удивился Расторгуев.       — Как думаешь, кого она выберет?       — Эмиля, наверное, — латвиец равнодушно пожал плечами.       — Почему?       — У него титулов больше. А твоя сестра всегда останавливает выбор на более титулованных, судя по опросу. Или же на соотечественниках.       — Теперь слушай, — Ваня нажал на «Play».       — Расторгуев, — немедленно ответила Юлианна, сломав всю систему, выстроенную в голове Андрея.       — Почему? — такой выбор, очевидно, удивил ещё и Трифанова.       — Как думаешь, почему? — насмешливо поинтересовался Ванька Ильиневич.       — Наверное, потому, что ты работаешь на нашу сборную, — проговорил латвиец. — Надо было сразу догадаться…       Иван чуть отмотал назад и с хитрой улыбкой вновь нажал на «воспроизведение».       — Эмиль Хегле Свендсен или Андрей Расторгуев? — повторно раздался вопрос от корреспондента «Матч ТВ».       — Расторгуев, — реплика Ильиневич, разумеется, не изменилась.       — Почему? — опять удивился Илья.       — Потому что фамилия у него такая в паспорте, — язвительно ответила девушка.       — Что-то ты не очень жалуешь Свендсена. В предыдущих вопросах хоть обосновала, почему выбор не в его пользу, а тут интригу держишь. Зрители обязательно спросят, почему ты выбрала не титулованного норвежца, а Андрея, который даже не твой соотечественник.       — Ну нравится он мне! — широко улыбнулась Юлианна, пожалуй, впервые за всё время интервью.       Иван Ильиневич счёл, что этого достаточно, и закрыл ноутбук.       — Что ты об этом думаешь?       — А что? — невозмутимости Расторгуева могли позавидовать Штирлиц и Мюллер вместе взятые. — Твоя сестра по каким-то причинам не хотела выбирать Свендсена.       — И поэтому сказала, что ты ей нравишься?       — Да. Я думаю, что она имела в виду мою карьеру. Мы ведь в чём-то похожи…       — Ага, оба бегунки-мазилы. Неужели ты действительно думаешь, что это случайно?       — Конечно.       Расторгуев не очень понимал причину Ванькиного беспокойства. Окажись на его месте в этом вопросе условный Даумантс Луса, Юлианна тоже выбрала бы его. Свендсена она по каким-то, должно быть, личным причинам игнорировала. Однако Ванька везде строил теории заговора.       — Случайности не случайны! — упёрся врач. — Как говорил старина Фрейд…       — Не надо мне про Фрейда, он тут не причём. А уж почему Юлианна игнорирует вопросы про Свендсена, тебе как брату, наверное, виднее. Кстати, ты задолжал мне сто шестьдесят дней молчания.       — Что?! — опешил Ильиневич. — Я столько не наговорил!       — Я тебя ещё пожалел, потому как ты наговорил больше, — заметил Расторгуев. — Ты только на основе этого интервью решил, что у нас с Юлианной что-то было?       — А тебе мало фактов?! Напомнить, как я вас голых в ванной застукал?       — Мы были одетые, — возразил Андрей. — Не надо выдумывать.       — Анька была в твоей футболке! — заметил Ильиневич. — Её нацепить — дело пары секунд. А ты в армии служил, тоже быстро одеваться умеешь. Так что, вас, Штирлиц, я попрошу сдаться! Трифанов уже на свадьбу напрашивается! Кстати, когда устроим торжество? После окончания сезона? А где? В России или в Латвии? Предлагаю Латвию! Там и твоя родня, и мои все: папа Радек, тётя Марта… Андрэ, а когда у вас детишки пойдут, назовёшь сына в честь меня? Если девчонка будет, можно назвать Иваной. Только представь! Ивана Андреевна Расторгуева. Как звучит! Или Иван Андреевич Расторгуев, если пацан. Круто же! Будет рыжий, как Юлианна. А глаза твои будут, карие. У тебя же карие? Или каре-зелёные? Короче, он на тебя похож будет. Буду брать его к себе по выходным, учить уму-разуму, Фрейда на ночь читать…       Андрей щёлкнул пальцами перед физиономией Ильиневича, мечтательно прикрывшего глаза.       — Закусывать надо, Вань.       Иван Ильиневич обиженно надулся, печалясь, что Расторгуев не оценил его гениальные и масштабные планы. Ничего! Пусть даже не мечтает! От него не так просто отделаться. Уж для сестры-то Ванька постарается. И свадьбу устроит, и первую брачную ночь, и медовый месяц. Всё будет в лучшем виде! Подумав об этом, медик блаженно улыбнулся.       Сегодня. Юлианна Ильиневич поверить не могла, что это случилось именно сегодня. Она смогла, добежала-таки до финиша первой. Обнявшись с Доротеей Вирер, прибежавшей второй, девушка радостно помахала в камеру. Она смогла. Отыграла эти дурацкие промахи. Ильиневич понимала и то, что промахнись она хоть на раз больше, сил отыграть эти лишние метры уже не осталось бы никаких.       Церемония награждения вообще прошла как в тумане из-за эйфории и чувства удовлетворения результатом. Да, предстоит ещё много работы, да, эта победа, скорее, аванс, так как основные конкурентки напромахивались ещё в спринте и сегодня ей борьбу не навязали. Но это её день. Её триумф. Сегодня Юлианна улыбалась абсолютно искренне, настроение кардинально отличалось от вчерашнего. Медаль спринта явилась для неё огромной неожиданностью, а вот сегодня Ильиневич старательно отработала всю дистанцию, веря, что сможет всё отыграть и выгрызть медаль. Чтобы всяким усачам пусто было. Когда на шею Юлианне повесили медаль, она вдруг ощутила приятное чувство безопасности. Ведь это, по сути, гарантировало ей попадание в сборную после Нового года. Причин выгонять её из команды прямо сейчас, у тренеров просто нет.       Борисыч обнял Ильиневич после гонки и даже прослезился, но не произнёс ни слова. Правда, и времени на общение у них пока не было. Как же здорово сейчас стоять на пьедестале в таком окружении, как Доротея и Таня Акимова, после вчерашнего триумфа завоевавшая в пасьюте бронзу. Вот бы и после праздников сохранить такую же форму! Но это, конечно, будет сложно. Скорость должна остаться хорошей, но по сравнению с Нове-Место в середине января преимущество Ильиневич над остальными на лыжне не будет таким подавляющим — будет небольшой спад. Значит, за это время нужно что-то сделать со стрельбой, хотя бы чуть-чуть её улучшить.       Уходя с пьедестала, Юлианна прикрыла глаза и вздохнула. Теперь отдыхать. Её организм заслужил отдых, нужно нормально восстановиться к завтрашнему масс-старту. Надо бы позвонить Андрею, он обещал её забрать.       Вспомнив про Расторгуева, Ильиневич немного взгрустнула. Вот уж при ком не хотелось бурно выражать радость, так это при нём. Андрей так часто пролетал мимо наград по самым разным причинам, что, наверное, мечтает не видеть везунчиков, подобных ей, до конца дней своих. Первый сезон в биатлоне, а уже медаль. Правда, с её скоростью это должно было рано или поздно произойти. Да и Расторгуев, Юлианна верила, на подиум обязательно попадёт. Сегодня он обязательно за неё порадуется, добрый латвиец слишком, чтобы завидовать чужой везучести. Правда, прыгать при нём до потолка Ильиневич всё равно бы не стала.       Обычно, когда Занин или кто-либо ещё, просил об интервью после гонки, единственным желанием Юлианны было послать прессу куда подальше. Сегодня же девушка вполне миролюбиво улыбнулась Дмитрию, чему тот даже удивился. После вчерашнего-то интервью. Но Ильиневич сейчас об этом не вспоминала. Тот инцидент остался словно в прошлой жизни. Что после победы ей будет? Прямо сейчас — ничего. Нет оснований. А что будет, когда она оступится или провалит гонку… об этом думать не хотелось. Да и какая разница? Надо жить сегодняшним днём.       — Юлианна, это просто чудо! — Занин действительно был очень рад. В последнее время русские девушки не так часто завоёвывают медали. — Поздравляю тебя с первой победой на этапе Кубка мира! Как ощущения? Сравнятся ли они с твоими победами в лыжных гонках?       — Нет, это немного разные вещи, — засмеялась девушка. — Я так давно не была на пьедестале соревнований столь высокого уровня, что уже подзабыла о том, как это прекрасно. А теперь — сразу две награды. Я очень счастлива сейчас.       — Видишь, сегодня тебе не помешала даже плохая стрельба.       — Над стрельбой буду продолжать работать, — ответила Ильиневич и тепло улыбнулась. — Хватит отстреливать бедных воробьёв!       — Лыжи хорошо работали?       — Замечательно. Сервисменам огромное спасибо!       — На тебя оказало давление решение тренерского штаба? Хотела ли ты напоследок хлопнуть дверью?       Юлианна нахмурилась, всё ещё продолжая улыбаться, и подавила желание спросить, зачем.       — Какое решение? — поинтересовалась она, не понимая, о чём говорит Дима.       — Ну, как же, — немного растерялся Занин. — Касперович сегодня перед мужской гонкой в интервью сказал, что в независимости от результатов пасьюта тебе в конце декабря придётся ехать на «Ижевскую винтовку». А начнёшь Новый год ты со старта на Кубке IBU…       По изменившемуся лицу Ильиневич Занин понял, что она ничего не знала об этом интервью тренера сборной. Настроение биатлонистки очевидно испортилось, а в таком состоянии она могла наговорить лишнего. Решив не дать возможности Юлианне окончательно себя закопать резкими высказываниями, Дмитрий поспешно завершил интервью, пожелав девушке удачи.