В самое сердце

      Этап в Рупольдинге по праву считался одним из красивейших на Кубке мира. Стадион находился в окружении гор. Юлианна Ильиневич любила горные пейзажи, поэтому глядела по сторонам и наслаждалась видом. Александров в Рупольдинге пока не появился, и некому было испортить ей хорошее настроение. С тренером Ильиневич не разговаривала с того самого скандала. А он даже не пытался выйти на связь.       Сегодня её пригласили принять участие в смешанной эстафете. Сия светлая мысль пришла в голову Ваньке, а Интарс её поддержал. Соревновательная практика никогда не повредит. Тем более, эстафетная. Юлианна тоже восприняла эту идею положительно. Александров всё равно пока не подъехал, поэтому свободным от обязательных тренировок временем девушка могла распоряжаться по своему разумению. Первой гонкой на этапе для Ильиневич должен стать субботний спринт, а сейчас только понедельник. В принципе, сегодняшний день можно было посвятить отдыху и восстановлению, но Юлианна захотела сразу изучить трассу.       Сейчас Юлианна в компании Интарса, Илмарса Брициса и его жены — литовской биатлонистки Дианы Расимовичуте ждала, когда же Ванечка явит всем свою физиономию. В сборной Латвии с женскими кадрами была напряжёнка, но Иван клятвенно заверил, что найдёт желающих провести подобную тренировку девушек. Одной из них как раз была Ильиневич, другой — Диана. Осталось найти двух спортсменок. Дело для рыжего осложнялось тем, что Байба в Рупольдинг пока не приехала. У неё первая гонка должна состояться в субботу, а сейчас только понедельник.       Неподалёку стояли и вяло разминались Роберт Слотиньш и Даумантс Луса. Андрея не было видно. Ванька задерживался. Неужели, красит волосы? Впрочем, нет. Он собрался прощаться с рыжим цветом шевелюры завтра с утра. Наверное, найти биатлонисток оказалось для него слишком сложно, поэтому Ванечка не рискует попадаться ждущим людям на глаза.       Но не тут-то было. Стоило только про него вспомнить, как Ильиневич тут же возник на горизонте в компании двух очаровательных девушек. Тириль Экхофф Юлианна узнала без труда. Лицо второй улыбающейся биатлонистки показалось ей смутно знакомым. Из-под шапки у неё выглядывали две рыжие косички. Увидев словацкий флаг на рукаве девушки, она сообразила, что это Ивона Фиалкова. Интересный выбор персон. Впрочем, не факт, что у братца был выбор. Народу в Рупольдинге пока не так много, а тех, кто согласится на внеплановую тренировку — ещё меньше. Условия для гонки были благоприятные во многом благодаря тому, что сегодня на стадионе народу мало, и под ноги никто лезть не будет.       — Привёл, как и обещал! — лучился радостью Иван. Фиалкова улыбалась, а Тириль потрепала медика по рыжей макушке.       — Ты хоть предупредил, что их ждёт? — улыбнулся Илмарс Брицис.       — В общих чертах.       Ильиневич заметила в стороне о чём-то переговаривающихся Бё и Свендсена. Их ещё здесь не хватало. За Тириль, видимо, поболеть пришли. Эмиль ослепительно улыбнулся и помахал Юлианне рукой.       — Надо теперь как-то вас распределить, чтобы были в равных условиях, — задумчиво проговорил Беркулис, условно подразделив всех на группы бегунков и тихоходов. Бегунков было только трое: Расторгуев, Ильиневич и Экхофф. Остальные к этой группе не относились ни коим боком. Скоростные возможности Ивоны Фиалковой Интарс знал плохо.       — Андрей, Юлианна, Тириль… — начал перечислять он. Кого бы ещё в эту группу отправить? Либо Илмарса, либо Ивону. Но он всё-же счёл, что записывать сорокашестилетнего Брициса в бегунки — это слишком. — И Ивона. Выйдете вперёд.       Брови словачки взметнулись вверх, но она послушно сделала шаг. Юлианна бросила взгляд в сторону и заметила, что Расторгуев уже был здесь. Будто до этого стоял неподалёку, а не пропадал невесть где.       — Андрей, бежишь с Дианой, — к самому быстрому Расторгуеву Беркулис делегировал самую медленную из присутствующих биатлонистку. Теперь надо было распределить остальных латышей. — Илмарс и Ивона. Тириль и Даумантс. Юлианна и Роберт. Бежим только два этапа, но полный круг. Девушки, прошу на старт.       — А что победителю будет? — весело спросила Тириль.       — Слава и почёт, — хохотнул Йоханнес Бё. — В стане сборной Латвии.       Экхофф показала ему язык. Даумантс Луса смотрел на белокурую норвежку как на божество. Не каждый день бежал гонку (пусть и тренировочную) со столь симпатичными и титулованными девушками. Вообще, его опыт участия в синглмикстах состоял из одной гонки — первого же старта в Эстерсунде, где он вместе с Байбой занял хорошее двенадцатое место. Ещё подобное иногда практиковалось на тренировках. Поскольку в команде была лишь одна девушка, её ставили в пару к Андрею, а Даумантса объединяли с Робертом. Бендика и Расторгуев из раза в раз разделывали их под орех. Сегодня Луса был в приподнятом настроении. Хорошо, что его поставили в пару с Тириль. Так был шанс опередить Расимовичуте и лидера латвийской сборной. Когда ещё будет возможность обыграть Андрея?..       Ивона Фиалкова была спокойна перед стартом. То, что ей тут ловить нечего, стало понятно, когда её поставили в пару к Брицису. Она знала, что с такими ракетами, как Экхофф и Ильиневич, она бороться не сможет. Да и Илмарс ничего не противопоставит молодым коням-соотечественникам в силу возраста. Так что ни на что рассчитывать тут не приходится. Главное ведь не победа, а участие. Это просто такая забавная тренировка. Хорошо, что её вообще позвали. Можно хоть поглядеть на этого Расторгуева, в которого втюрилась Байба. На вид обычный молодой мужчина. Серьёзный только. Может, эта его закрытость так привлекла Бендику? Впрочем, Ивоне было всё равно. Раз подруга влюбилась — надо помочь. Однако у Байбы была опасная соперница. Юлианна Ильиневич стояла справа от Ивоны, и словачка без труда смогла её рассмотреть. Так, с внешностью всё ясно. Бендика ей просто не конкурентка, пока не уверует в свою женскую привлекательность и не начнёт хоть иногда носить женственные вещи. И нормально краситься. Как вдолбить латышке в голову, что мужиков в трениках и кедах не соблазняют? А то как Расторгуев вообще отличит её от того же Слотиньша? Понятно, что у Бендики волосы до лопаток. Но сейчас и парни такие носят. Так что пусть учится выглядеть как соблазнительная красавица, а не как пацан-подросток. И тогда у неё всё получится!       Юлианна мысли Ивоны прочитать не могла. Она посмотрела на соперниц. Тириль здесь единственная, кто может бежать быстро. Ивона тоже сильным ходом похвастать не может. С чего Интарс её к быстрым отнёс? Видимо, больше некого. Диана… Вот её Ильиневич почему-то было жалко. Несколько лет назад Расимовичуте считалась перспективной и даже заезжала в топ-10 в спринте! И это с промахами. То есть, скорость показывала весьма неплохую. Кроме того, она дважды серебряный призёр чемпионата Европы! Но потом результаты пошли на спад. Прогресса не было никакого. От былых результатов и скорости не осталось и следа. Теперь Расимовичуте даже не лидер слабой литовской сборной.       — Здорово, что мы с тобой бежим, да? — голос Роберта Слотиньша вернул Ильиневич в реальность. Латыш улыбнулся, продемонстрировав ряд ровных зубов.       — О, да, — улыбнулась девушка. С Андреем её не поставили, а так ей вообще было всё равно, с кем бежать. Но почему-то этот Роберт её нервировал. Причину даже сама Юлианна понять не могла. Просто антипатия.       — Думаю, мы победим, — продолжал улыбаться Слотиньш.       — С чего бы? — удивилась Ильиневич. Девушка совсем не была уверена в победе. Во-первых, её могла подвести стрельба, а во-вторых, свой этап мог провалить сам Слотиньш.       — Ивона и Илмарс явные аутсайдеры, — поведал Роберт с таким видом, будто рассказывал Юлианне тайну государственной важности. — Ты бежишь побыстрее Тириль, а я бегу быстрее Даумантса. Их мы тоже опередим.       — А Расторгуев? Не боишься, что он тебя догонит? — язвительно осведомилась биатлонистка.       — За него я спокоен, — ухмыльнулся Слотиньш. — Диана Андрею всё сольёт ещё до его этапа. Будь он хоть Фуркад, такое не отыгрывается. Короче, мы точно выиграем. Ты мне только отрыв побольше привези.       «Охренеть! У него там борзометр не зашкаливает ещё?» — подумала Ильиневич. Отрыв ему побольше подавай! Наглая латышская моська! Интересно, он с Расторгуевым так же разговаривает перед гонкой?       — Сможешь мне минуту отрыва привезти? — на полном серьёзе поинтересовался Слотиньш. Ильиневич нацепила на лицо максимально приветливую и обаятельную улыбку. — А лучше две.       — Харя не треснет? — продолжая улыбаться, проговорила Юлианна. Роберт насупился. Кажется, она только что испортила отношения с партнёром по синглмиксту. Упс. «Да пофиг, с другой стороны, — подумала Ильиневич, приготовившись стартовать. — Меньше борзеть будет».       — Готовы? — спросил Беркулис. — Три… два… один…       Девушки устремились в гонку.       Результаты первого этапа удивили всех немногочисленных зрителей в лице Ваньки и норвежцев. Они уселись на трибуне, откуда открывался прекрасный обзор на стрельбище и на подход к нему.       Первой эстафету с огромным преимуществом передала Юлианна. Каким-то неведомым образом она умудрилась обойтись без штрафных кругов. Ветер был на её стороне. До такой степени, что на ненавистной стойке Ильиневич ограничилась лишь одним дополнительным патроном! В итоге преимущество Роберта Слотиньша составило, как засёк Ванька, две минуты и семь секунд. На втором месте неожиданно очутилась Ивона Фиалкова. Она зашла на один круг на стойке, но, несмотря на это, отправила Илмарса Брициса в гонку вторым. Через несколько секунд после неё эстафету передала Тириль с двумя штрафными кругами. Даумантс Луса шёл третьим. Сильнее всех отстала Диана Расимовичуте. Она и на лыжне уступала, и на два круга зашла.       — Чёт мне Андрюху жалко, — кисло заметил Ванька, видя, что Диана не попала дополнительными патронами. — Ну, да ладно. На кого ставки делать будем?       — Я половину из участников впервые в жизни вижу, какие ставки? — отмахнулся Йоханнес. — Мы за Тириль поболеть пришли. Кстати, у неё есть шансы? Я просто не знаю чувака, который с ней бежит.       — У Тириль как раз наиболее предпочтительные шансы, — заметил Ванька. — Ей достался лучший стрелок нашей сборной, — Ильиневич умолчал, что Луса хоть и «лучший стрелок», но всё равно спец по пальбе в молоко. Не такой, как остальные, но всё же. — Бегают-то у нас все плохо, кроме Андрея. Но ему в пару Диану поставили, так что шансов никаких. Вон, она до сих пор круги гоняет. Илмарс с Ивоной оба ходом слабы, правда, пока держатся неплохо. Аньке достался Роберт «Штрафной круг» Слотиньш. Если систер по воробьям не настреляла, за неё это сделает Роберт. И не смотрите на такой большой отрыв, я уверен, Слотиньш его сольёт. Тирильке вашей больше всех повезло. Даумантс, думаю, Брицису не проиграет. А Расторгуев из-за Дианы просто не успеет его догнать.       — Да ладно, это же тренировка, — ободряюще улыбнулся Бё, заметив, что Иван опечален из-за провального этапа Расимовичуте. Фамилия-то какая, жуть. Попробуй выговори.       — Ага, тренировка, — буркнул Ильиневич. — Наши черепашки до конца жизни Андрею это припоминать будут. Кроме Илмарса, он этой хернёй не страдает. А вот Луса и Слотиньш — вполне. А то, что они выехали на хрупких женских плечах — это детали. Зато Расторгуева обогнали, супер!       Норвежцы промолчали. Диана Расимовичуте передала эстафету Андрею с отставанием в четыре минуты две секунды. Комментарии были излишни.       Юлианна Ильиневич была довольна собой. Осечек на стрельбе избежать не удалось, но для неё и это был успех. Хотя бы потому, что дело обошлось без штрафных кругов. Сегодня Ильиневич абсолютно не нервничала на рубеже. Во многом из-за Роберта. Она совсем не переживала, что может его подвести. В конце концов, для него это был бы неплохой щелчок по носу. Но стрельба сегодня удалась и отрыв был предоставлен. А уж как он им воспользуется — десятое дело. Юлианна сделала, что могла, а на итоговое место ей было плевать. В конце концов, это тренировка. И она провела её хорошо.       Девушка успела сходить переодеться после тренировки и теперь вместе с остальными биатлонистками расположилась на том месте, где во время гонки обычно стоят тренеры разных сборных. Где-то на трибуне сидел Ванька с норвежцами, но Юлианна к ним идти не хотела. Трескотня братца сейчас была бы совершенно некстати. У Беркулиса Юлианна узнала отрывы и отставания после первого этапа и предварительные места после первой стрельбы мужчин, которую она пропустила. Итоги для неё были неутешительны. Слотиньш зашёл на три круга. Три, чёрт побери, штрафных круга! После лёжки!       Юлианна не ставила перед собой цель здесь победить, но то, как Роберт за одну стрельбу слил весь двухминутный отрыв, не могло не впечатлить. Илмарс и Даумантс тоже мазали, но промахи Ильиневич не считала, наблюдая за Робертом. Казалось, что даже она передвигается по лыжне быстрее, чем сие чудо. Слотиньш всё-таки первым вышел с кругов, но отрыва больше не было. Использовавший один доппатрон Даумантс отставал от него лишь на семь секунд. Брицис с тремя допами проигрывал тринадцать. Андрей закрыл все мишени и теперь проигрывал тридцать пять секунд Илмарсу. Он стремительно сокращал привезённое Дианой отставание.       Ивона Фиалкова улыбалась. Хоть она и зашла на круг, но эстафету передала второй. Словачка думала, что будет хуже и была вполне довольна раскладом. Тириль весело рассказывала, как её мишень никак не хотела закрываться, из-за чего блондинке пришлось посетить штрафные круги, которые «очень по ней соскучились». Третье место её полностью удовлетворяло. А вот Диана Расимовичуте переживала из-за своего провального этапа. Будто это не тренировка, а самые настоящие соревнования. Жуткое отставание на лыжне, а ещё и два круга после стойки…       — Это всего лишь тренировка! — проговорила Тириль. Она с Дианой знакома не была и не знала, как к ней обратиться. Поэтому говорила так, лишь искоса поглядывая на биатлонистку.       — Я знаю Андрея, — тихо заметила Ильиневич на русском. Литовка на нём говорила. — Он не будет злиться.       — Может и будет, только не покажет. Зачем я на это согласилась, — вздохнула Диана стоявшая между Юлианной и Тириль.       — Не будет, — упрямо повторила Юлианна. — Зато вы трассу опробовали в условиях, близких к соревновательным. К ветру немного приспособились. В эстафете будет уже проще.       — Не надо на «вы», — проговорила Расимовичуте и впервые за день слабо улыбнулась. — Будто я тебе в матери гожусь.       Диана была старше неё на девять лет. Странное дело, со многими людьми её возраста у Ильиневич спокойно шло общение на «ты», но к Расимовичуте она так обратиться постеснялась. Почему-то. Может, тот факт, что она замужем за Брицисом как-то влиял на её восприятие?       — Хорошо, — проговорила Юлианна. — Суть от этого не изменится. Для Андрея это не более чем тренировка перед эстафетой.       — Но всё равно, он не заслужил проиграть всем подряд.       — А кто сказал, что он проиграет всем подряд? — подняла бровь Ильиневич. — Вон, как сокращает! Ему бы на круги не зайти, и всё хорошо будет!       — Ты смотри! — отвисла челюсть у Бё. — Расторгуев-то первый!       — А я говорил, — ухмылялся Ванька. Латвиец успел даже слегка оторваться от остальных и первым подошёл к заключительному огневому рубежу. Иван сразу после лёжки сказал, что Андрей догонит и перегонит соотечественников до стойки. Йоханнес ему не поверил. Как оказалось, зря. — Это даже не столько он отыгрывал, сколько эти трое слили.       Такая прыть даром для латвийца не прошла. На стойке он промазал четыре раза.       — Расторгуев, ты одурел?! — простонал Ваня, наблюдая за тем, как Андрей посылает первый же доппатрон в молоко. — Нафига нёсся? Стрелял бы спокойно, а с этими гавриками и на последнем круге разделаться можно! Андрюша, родненький, попади!       То ли латвиец услышал Ванькины мольбы, то ли по какой-то другой причине, но два оставшихся дополнительных патрона достигли мишеней. Значит, два круга. И остальные латыши закопались на рубеже. Брицис никак не мог закрыть последнюю мишень, Луса тоже промазал. Слотиньш полез за доппатронами.       — Какие они все снайперы, — хмыкнул Эмиль. Тем, кто ругает их команду за нестабильную работу на рубеже, надо показать стрельбу латышских биатлетов.       — Надо тренировку как-нибудь провести, — хохотнул Йоханнес. — Сборная Норвегии против сборной Латвии.       — Самоутвердиться хотите? — вздохнул Ваня. Норвежцы дружно кивнули.       Юлианна была настолько расстроена промахами Андрея, что даже перестала следить за стрельбой напарника Роберта. Как так? Опять Расторгуев мажет. Несётся вперёд и мажет. И нельзя сказать, что прям несётся. Вялый он какой-то на вид, хоть и обыгрывает по скорости сокомандников в одну калитку.       В лидеры после последней стрельбы выбился Роберт Слотиньш, избежавший штрафных кругов. Даумантс Луса проигрывал ему три секунды, а Илмарс семь. Андрей был от Брициса в тридцати секундах, а от Роберта в тридцати семи. Многовато для последнего круга. Неужели, последним будет?       Девушки решили пойти к месту финиша эстафеты, чтобы не пропустить самую интересную часть гонки — финиш.       — Мы с вами! — завопил Ванька с трибуны.       — Шевелите ластами тогда! — крикнула в ответ Ильиневич и негромко добавила: — Финиш скоро.       — Ну, что, на кого ставим? — завёл любимую пластинку Иван, когда они дошли до места, где было решено гонку завершить. — Не думаю, Андрюшас в таком состоянии будет первым.       — А в каком он состоянии? Столько отыграл… — проговорил Бё.       — Было бы у кого. Не видно, что он еле ноги по лыжне волочит? Пнуть бы его хорошенько! — мечтательно проговорил Ванька и с грустью добавил: — Жаль, он карате занимался. Сам пнёт, кого хочешь.       «Дзюдо», — мысленно поправила Юлианна. На спуске перед финишной прямой первым показался Расторгуев. Остальных пока не было видно. Ничего себе, он отыграл! Почти сорок секунд на последнем круге!       — Неужели выиграет? — удивлённо пробормотал Ванька. Ильиневич глянула на братца.       — Тудыть твою растудыть! — досадливо выговорил Интарс, уже давно стоявший здесь. Расторгуев оступился и взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Продемонстрировав миру чудеса эквилибристического искусства, Андрей невероятным образом всё же остался на ногах и с трассы не вылетел. Разве что немного времени потерял. И это было совсем некстати, ибо на спуске друг за другом ехали Брицис, Слотиньш и Луса.       — Три танкиста, три весёлых друга, — напел Иван.       Расторгуев на спуске потерял время и теперь был вынужден отчаянно расталкиваться руками, дабы не упустить победу.       — Давай, Андрей! — тихо говорила Юлианна, сцепив руки в замок. Стоявшая рядом Диана бросила на неё взгляд и улыбнулась. Ильиневич, кажется, забыла, что она со Слотиньшем в паре работает.       — Ты, как тебя там! — вовсю вопил Йоханнес, пытаясь поддержать чувака, с которым выступала Тириль. Жаль, имя он позабыл. — Давай, вперёд!       — Илмарс, держись! — сжимала кулачки за своего напарника улыбчивая Ивона.       — Роберт, ну хоть тут не слей! — решил Ванька поддержать Слотиньша. Будет обидно, если Анька проиграет. Впрочем, сестра, кажется, совсем не за напарника болеет…       — Не думал я, что так интересно будет, — проговорил Свендсен. Уровень, конечно, такой себе, но накал страстей нормальный. Эмиль поначалу даже не мог определиться, за кого ему болеть. За Тириль или за Юлианну? Половину первого этапа он больше переживал за Ильиневич, хоть и не говорил об этом вслух. А после кругов Экхофф он начал болеть уже за неё. После завала на лёжке у Юлианниного напарника — опять за Ильиневич. Теперь на финише он вновь не знал, кому отдать предпочтение.       Несмотря на спотыкач на спуске, Расторгуев до финиша доехал первым. Всё-таки, он намного сильнее своих соотечественников. Уехал от них на финишной прямой как от детей. И это при том, что заключительные метры дистанции — не его конёк. Подле Андрея тотчас оказались Диана и Юлианна. Расимовичуте, казалось, не могла поверить в такое завершение тренировочной гонки.       — Я даже не знаю, что сказать! — всплеснула руками счастливая литовка. Её серые глаза светились от радости. На круги заходили и она, и Расторгуев, но в итоге всё обошлось.       — А я говорила, что всё хорошо будет, — улыбалась Ильиневич, сама ещё не пришедшая в себя после такой развязки.       — Андрей, не сердись, что я на круги зашла, — проговорила Диана. Она до сих пор чувствовала себя виноватой из-за этого.       — Да ты чего, всё хорошо, — Расторгуев ободряюще улыбнулся. Сам он, правда, бодрым совсем не выглядел. Юлианну это насторожило. — Нормально потренировались.       Диана ещё раз улыбнулась и подбежала к только что финишировавшему супругу. Он стал вторым, разделав на последних метрах своих молодых коллег. Ивона была очень рада, до гонки она и представить не могла, что станет второй. Не ожидала словачка, что Брицис сможет обыграть латышскую молодёжь. За третье место развернулась настоящая битва. На финишной прямой по двум коридорам неспешно ехали Роберт и Даумантс. То есть, они боролись изо всех сил, но выглядело это жалко. Луса оказался чуть впереди, и Тириль сразу же радостно бросилась ему на шею, будто они не стали третьими в тренировочном заезде, а выиграли гонку на Кубке мира. К их парочке подбежали и Эмиль с Йоханнесом. Особенно бурно радовался Бё, прыгая и размахивая руками. Роберт Слотиньш, оставшийся четвёртым, тоже не выглядел особо разочарованным. Он на всех парах (где только была эта прыть на лыжне?!) мчался к напарнице.       — Мы четвёртые! — Роберт сиял как начищенный самовар. Чем он был так доволен, Ильиневич понять не могла.       — Ура! — радостно воскликнула она. — Счастье-то какое!       Очевидно, латыш сарказма не понял. Улыбка во весь рот с его лица не исчезла. Юлианна его искренней радости в упор не понимала. Зашёл на три круга на лёжке, профукал огромное преимущество, проиграл кучу времени на последнем круге и слил финиш Лусе и, о да, биатлонному ветерану Брицису. Расторгуева даже упоминать бессмысленно — другой уровень. И чему тут радоваться? Трагедии из этого тоже делать не надо, это просто тренировка. Но Ильиневич никогда бы не смогла прыгать от счастья в таких обстоятельствах.       — Жалко, что мы не первые, — продолжал он. — Мне чуть-чуть отрыва не хватило, так бы я и Андрею не проиграл.       — Ну-ну, — хмыкнула Ильиневич. Кое-кто совсем зарвался. Отрыва, понимаешь, не хватило! Две минуты семь секунд. А от Андрея и вовсе больше четырёх. Немного отрыва не хватило, да.       Интарс поблагодарил всех за участие, в ответ все очень тепло поблагодарили его за приглашение. Видимо, лишней тренировке в соревновательном режиме все были рады. Бё даже предложил латышскому тренеру провести тренировочную эстафету между сборными Латвии и Норвегии. Беркулис засмеялся и обещал подумать. Ильиневич слушала это всё вполуха. Андрей под шумок куда-то ушёл. Девушку весь день не покидало ощущение, что он сам не свой. В машине по дороге в Рупольдинг он почти всё время спал. Юлианна довольствовалась обществом Интарса, сидевшего за рулём и рассказывающего разные истории. Особенно много их набралось с тех времён, когда Ванька ещё не ушёл из спорта. Расторгуев это всё проспал. Здесь на стадионе он тоже был каким-то вялым, по воробьям настрелял. Со спуска едва не свалился. На финише выглядел вымотанным. Странно это всё. Юлианна чувствовала, что беспокоится за него.       — Юлианна, ты Андрея не видела? — негромко спросил Интарс, подойдя к ней.       — Только после финиша.       — Домой, значит, ушёл. Какой-то он сегодня сам не свой. Вялый, мажет много, — буркнул тренер и нерешительно проговорил: — Юлианна, а вы с ним там ночью не… ну…       — Нет, — отрезала она.       — Извини, не обижайся. Просто я и сам понять не могу, чего он сегодня такой. Ни хода, ни стрельбы. И голова у него будто не здесь. Хотя вроде всё шло по плану…       — Да я понимаю, — вздохнула Ильиневич и про себя добавила: «Сама волнуюсь».       Понемногу все стали разбредаться. Илмарс с Дианой куда-то ушли, попрощалась со всеми и Ивона. Пора было возвращаться домой. И норвежцы, и латыши остановились в маленьких отелях-коттеджах. В разных, ясное дело, но идти нужно было в одну сторону. Юлианне тоже было по пути, поэтому они все вместе ушли со стадиона. Кроме Интарса, который сказал, что догонит их чуть позже.       — Я только не понял, — проговорил Йоханнес, обращаясь к Даумантсу. — Чего вы за Брицисом на последнем круге сидели? Он же как пенсионер по биатлонным меркам. Это всё равно что мне отсиживаться за Бьорндаленом.       — Уле ещё огого! — воскликнул Ванька. — Даст тебе по шапке за такие речи. За ним не грех посидеть.       — Я согласен с Йоханнесом, — промолвил Эмиль. — Вам надо было пытаться убежать от Брициса, чтобы сохранить шансы опередить Расторгуева.       — Чего? — забавно изогнул брови Иван, перебив пытавшегося что-то сказать Слотиньша. — О каком шансе ты говоришь? Они даже Илмарса не обогнали.       — Намекаешь, что мы недооцениваем Брициса? — прищурилась Тириль.       — Скорее, переоцениваете этих, — медик кивнул в сторону затихарившихся латышей. — Брицис с рубежа третьим уходил, а на последнем круге вышел вперёд и тащил их за собой. Семь секунд у Роберта скушал!       — А, ну, тогда так вам и надо, неудачники! — весело заявил Бё. Он вовсе не собирался обижать биатлетов, просто пошутил в своей манере. Тем более, что они дали повод. Слить на последнем круге биатлонному ветерану, давно на лыжне не блещущему — это эпик фейл. — За победу бороться надо! Зубами выгрызать!       — Ага, — хмыкнул Ванька. — Они, может, и рады были бы выгрызать, да не могут. Это ты ещё не видел, как они вразвалочку друг за дружкой в подъём взбираются! Вот где действительно печальное зрелище. Илмарс в свои годы на их фоне орёл!       — Мы боролись! — насупился Роберт Слотиньш. Видно, его достали бесконечные шпильки Ильиневича. — Чуть-чуть до победы не хватило.       СуперСвендсен не сдержался и фыркнул.       — Да, мы старались, — поддержал товарища по сборной Даумантс. — За Илмарсом специально на последнем круге держались, чтобы Андрей нас не догнал.       Норвежцы молчали. Странная у этих латышей логика, абсолютно недоступная скандинавам. Первой пришла в себя Экхофф. Она-то и озвучила мысли друзей.       — Стоп, мальчики, — проговорила блондинка. — Вы последний круг ехали за человеком, в силу возраста скоростью не блещущим, чтобы не дать себя догнать ракете-Расторгуеву? Серьёзно? Я ничего не упустила?       — Всё верно, — Луса, похоже, искренне не понимал веселья норвежцев.       — То ли лыжи не едут… — пробормотал Йоханнес, вспомнив услышанную когда-то русскую поговорку. Но закончить мысль ему не довелось, ибо слово взял Слотиньш:       — Это такая тактика, — невозмутимо изрёк он, чем буквально добил рыжего Бё.       — Тактика?! — воскликнул он, борясь с желанием заржать.       — Да, — кивнул Роберт. — Илмарс сильнее нас на лыжне, поэтому мы дали ему возможность выйти на последнем круге вперёд, чтобы он нас протащил по дистанции. Думали, что Андрей нас не догонит.       — Боги стратегии! — бурно зааплодировал Ванька. — Гении тактики! Кутузовы! Думали, Расторгуев у вас полминуты на последнем круге не съест? Ха! Да даже не подавится! И это он ещё ластами не шевелил! Скажите спасибо, что он вас на круг не обогнал, стратеги хреновы! Думали, Брицис в сорок шесть лет удрал бы от Андрюшаса на последнем круге?       Юлианна не понимала, зачем братец развивает эту тему. На фразе Роберта: «Илмарс сильнее нас на лыжне» уже можно было горестно вздохнуть и завершить этот разговор. Но, видимо, у братца наболело.       — Если борешься за победу, не всегда нужно сидеть за чьей-то спиной, — проговорил Свендсен.       — Эмилька, да им тупо не по силам опередить Брициса, — вздохнул Иван. — И не в тактике дело. Илмарс действительно бежит быстрее них.       Какое-то время Ваня ещё рассуждал на эту тему, сравнивая биатлонистов сборной Латвии с японцами и корейцами. Роберт и Даумантс молчали, ибо сказать было нечего. Наконец, латыши оказались у своего домика. Пора было прощаться. Норвежцам надо было идти дальше.       — Пока, — Свендсен улыбнулся Юлианне и помахал рукой.       — Счастливо, — в ответ улыбнулась она.       — Эмиль, пошли, — Тириль подхватила его под руку. Хоть с её лица и не сходила солнечная улыбка, Ильиневич показалось, что норвежка хочет увести принца Чарминга подальше от неё. «Интересное кино», — подумала Юлианна.       — Он сделает всё, чтобы затащить тебя в постель, — вспомнила Ильиневич разговор с блондинкой в Поклюке. — Эмиль в тебя не влюблён, но ты задела его своим отказом. Будь осторожна, он и правда пойдёт на всё.       Тогда для Юлианны стал ясен внезапный интерес СуперСвендсена к её скромной персоне. Чисто спортивный интерес. Нельзя сказать, что это так уж её удивило, нечто в подобном духе она и предполагала. Но тот факт, что норвежец заявился к ней в номер на ночь глядя, здорово выбесил Ильиневич. Она же в тот день ещё эстафету провалила.       — Ты сегодня провалила гонку, — говорила Тириль. — Эмиль придёт к тебе, чтобы утешить. Будь начеку.       Ещё тогда её удивила столь внезапная забота Тириль о ней, ведь они были едва знакомы. Неужели норвежка просто приревновала? В таком случае она могла и приукрасить некоторые детали. Но что теперь об этом думать?..       Норвежцы бодро потопали дальше. Бё ещё раз помахал всем на прощание, а СуперСвендсен в шутку подтолкнул его. Тириль наклонилась, слепила снежок и швырнула его в спину мини-Бё. Тот живо убежал вперёд, не желая подвергаться снежковому обстрелу. Весёлые они ребята. Всегда на позитиве.       — Ну, что, черепашки мои? — Ванька по-дружески обнял латышских биатлетов за плечи. Те не выглядели сильно обиженными подобным обращением. Привыкли за время знакомства с Иваном. — Пошли домой?       — Юлианна, — вдруг обратился к девушке Роберт. — Ты не сердись, что мы четвёртыми стали, хорошо?       — Ну, ладно, — пожала плечами девушка. Она и так не особо сердилась, просто немного была недовольна неоправданно высокими запросами напарника.       — Ты мне просто понравилась, вот я и хотел как-то… — виновато посмотрел на неё Роберт. — А можно твой номер узнать?       — Тебе всё нравится, что женского пола, — сердито буркнул Ванька. — Не советую к ней приставать.       — Иначе будешь иметь дело с Иваном, — с серьёзным видом изрёк Даумантс Луса.       — И со мной тоже. Если Расторгуев тебе раньше голову не отвернёт.       — А при чём тут… — начал было Слотиньш, но осёкся и глубокомысленно кивнул.       — Да-да, — загадочно улыбнулся Иван. Ильиневич закатила глаза. Братец как всегда несёт бред.       Наконец, они дошли до небольшой гостиницы, где и поселилась латвийская сборная. Пришла пора прощаться, ведь Юлианне ещё нужно было немного пройти, чтобы оказаться в шале, где поселилась её команда.       — Систер, на чай зайдёшь? — подмигнул Ванька.       — Нет, Вань, я пойду…       — А чё я спрашиваю? — у самого себя поинтересовался Ильиневич. Юлианна опомниться не успела, а братец уже приподнял её над землёй и закинул на плечо. — Ух… фига се ты попу наела! На вид такая худенькая…       — А ну, поставь меня на место! — возмутилась девушка и стукнула родственника ладонью по спине.       — Полный вперёд! — браво улыбнулся медик. — Черепашки мои, я кому говорю?       Даумантс спохватился, трусцой подбежал к входу и отворил дверь.       — Ваня! — обречённо простонала Юлианна, пригнувшись, чтобы братец не приложил её головой об дверной косяк.       — Сестрёнка, не вопи, сейчас я вас всех соберу и подарки раздавать буду.       — Подарки?!       Раз так, то дело плохо. Юлианна и Иван редко дарили друг другу что-то, считая, что это совершенно необязательно. А тут Ванька вдруг решил всех одарить. Добра ждать не приходилось. Кто знает, что он выдумал?       Сотрудница, стоящая на ресепшен, проводила их компанию странным взглядом. Будто хотела вызывать охрану или полицию. Парень тащит девушку на плече. Вдруг, он маньяк?       — Это мой брат, всё в порядке, — успокоила её Юлианна. Девушка вздохнула с облегчением.       — Где Расторгуев? Найдите мне Расторгуева! — раздавал ценные указания Ильиневич, продолжая тащить сестру на плече.       — Может, он ещё со стадиона не вернулся? — проговорил Слотиньш.       — Ага, он первее нас всех удрал. Ух, сестрёнка, отъелась ты у меня, — выдохнул Иван, опуская Юлианну на пол. — Кто тебя теперь замуж возьмёт?       — А на тебе кто женится? — ехидно парировала Ильиневич. — Ты ж хиленький, невесту в лужу уронишь.       — Анька! — возмутился медик. — Почему сразу в лужу? И я не хиленький! Я, между прочим, спортом занимался! Лет десять назад. И я не хочу жениться!       — Он замуж хочет, — хохотнул Роберт.       — Заткнись.       — Короче, братец, будем мы с тобой на старости лет кошек разводить, — улыбнулась Юлианна, топая следом за ним по лестнице. Дойдя до второго этажа, они побрели в конец коридора.       — И котов! — быстро добавил Иван. — Я уже имена придумал! Андрей, Андрейка, Андрюха, Андрюша, Андрюшас…       — Можешь не продолжать, я поняла систему, — девушка сняла куртку. В помещении было тепло.       — Кстати, Расторгуев! — хлопнул себя по лбу Ваня. Надо вытаскивать льдину латвийскую из убежища. Ильиневич обрушил на деревянную дверь всю мощь своего решительного кулака. Дверь не дрогнула, Андрей не появился. Иван недовольно цокнул языком, достал из кармана ключ от комнаты и протянул его Даумантсу. — Открывайте и заползайте. Сейчас Андрюху притащу и буду подарки дарить.       Луса сразу же открыл дверь комнаты напротив и зашёл туда с Робертом. Ванька как-то недобро оглядывал надёжную немецкую дверь. Выломать хотел, не иначе.       — Братишка, чтобы снести её с петель, тебе не мешало бы походить в спортзал, — Ильиневич решила мягко намекнуть рыжему родственничку, что для осуществления подобных планов у него кишка тонка.       — Расторгуев! — вместо ответа проревел Иван и от души вдарил по двери кулаком. — Вылезай по-хорошему! Я дверь сломаю, а за ущерб придётся платить тебе, льдина латвийская!       — С твоей зарплаты, — злорадно улыбнулась Юлианна.       — Цыц! — шикнул на неё Ванька и вновь обратился к латвийцу: — Я тебе житья не дам, если ты сию же секунду не оторвёшь свою биатлонную задницу от кровати!       — Ты и так ему житья не дашь, так что Андрей ничего не теряет.       — Систер, не говори под руку!       Как раз в эту минуту в коридоре появился Расторгуев. В руках у него была кружка чая и лимон. Заметив в конце коридора Ильиневичей, Андрей тут же сунул цитрус в карман штанов. Очевидно, он шёл из столовой к себе в комнату. Ваня пока латвийца не заметил, будучи занят созерцанием двери. Юлианна чуть мотнула головой, давая понять Расторгуеву, что если он не хочет слушать Ванины речи, ему лучше вернуться вниз. Андрей намёк прекрасно понял и уже развернулся, чтобы уйти, но тут его спину узрел Ванька.       — Расторгуев! — завопил он как пожарная сирена и подбежал к латвийцу. Тот нехотя развернулся. — Стоять! Лежать! Сидеть! Бояться! Чаи гонять потом будешь, — не терпящим возражения тоном заявил Ильиневич и, подскочив к биатлету, подтолкнул его в спину, чтобы он даже не думал сбежать.       — Ты поаккуратнее, у меня кипяток, — Андрей даже не думал возражать, решив поберечь барабанные перепонки.       В номере стояли две двухъярусные кровати. На одной, очевидно, спали Луса и Слотиньш, на другой — Ванька и кто-то ещё. Бардака не было. Чемоданы аккуратно стояли по углам, вещи по всей комнате не валялись. Впрочем, это поправимо. Иван ведь только сегодня въехал. Оказавшись в помещении, Ильиневич тут же скинул с себя золотую куртку и швырнул её на кровать. Уже приступил к наведению своих порядков в комнате.       — По какому случаю собрание? — тихо спросил Андрей у Юлианны. На нижнем ярусе одной из кроватей мирно расселись Роберт и Даумантс. Их ничего не выражающие лица не могли пролить свет на причину этого сбора.       Расторгуев уже успел переодеться с тренировки и теперь ходил в тёплом колючем свитере, штанах и зимних тапках. Какой-то он в этом виде домашний. До такой степени, что хочется обнять его и прижаться щекой к этому тёплому свитеру. После уличного мороза. По-дружески. Но это сейчас не важно, ведь Андрей, кажется, что-то спрашивал. Про собрание.       — Братец будет дарить подарки, — зловеще округлила глаза Юлианна. Сейчас совсем не надо думать о тёплом свитере. И о дружеских объятиях Расторгуева. Слишком часто они так по-дружески обнимались за последнее время. К хорошему быстро привыкаешь, надо отвыкать.       — Кролики мои биатлонные, в любви вы друг другу признаетесь потом, — ухмыльнулся Иван. — Сейчас вручение новогодних подарков.       — Ты никогда их не дарил, с чего такая щедрость? — удивился Даумантс Луса.       — Что это за сборище? — заглянул в открытую дверь только что вернувшийся Беркулис.       — О, Интарс, ты вовремя! Проходи. Подарки вручать буду. Начну, пожалуй, с… — по ехидной ухмылке братца Ильиневич сразу поняла, что речь идёт либо о Слотиньше, либо о Лусе. Ванька извлёк из жёлтого чемоданчика двух игрушечных опоссумов из мультфильма «Ледниковый период». — С Роберта и Даумантса. Парни, вы, конечно, черепашки, и я вас регулярно по этому поводу стебу. Но я желаю вам в новом году наконец стать такими же быстрыми и ловкими, как эти чуваки. Тебе Эдди, — Ваня отдал Даумантсу одного из опоссумов. Другого он протянул Слотиньшу. — А тебе Крэш. Когда Саня Патрюкс на Кубке мира появится, я ему тоже подарю. Знаете, что? Черепашку из этого же мультика, которая с палкой в носу. Стю.       — А, это которая почила в бозе, — припомнила Юлианна. — Милый новогодний подарок.       — Систер, не мешай! Илмарсу с Дианой я подарю Мэнни и Элли. Только это тоже секрет, отдам им, когда увижу. Интарс! Будь таким же предприимчивым, как Быстрый Тони! — Ваня втиснул в руки тренеру игрушечное существо с панцирем. — А у меня и для норгов подарочки припасены! Кегле я тигра Диего подарю! А братанам — Карла и Фрэнка! Которые одуванчик сожрать пытались. Байбе подарю предводительницу племени мини-ленивцев…       — Да ладно? — до ушей улыбнулся Слотиньш не выпускавший из рук своего Крэша.       — Она рассердится и тебя побьёт, — предупредил Ивана Даумантс. Байба же и правда маленькая.       — Анька, тебе дарю любимого персонажа. Белку! — Ваня торжественно протянул ей игрушку. — Только не устрой глобальный катаклизм, ладно?       — Постараюсь, — засмеялась девушка, взяв игрушку в свободную от куртки руку. Живот саблезубой белки был наполнен какими-то гранулами. Игрушка-антистресс. Очень даже неплохо, ведь в сборной царит атмосфера всеобщего напряга. Может, хоть это поможет? Надежды, правда, мало.       — Андрюшенька, это тебе, — Ванька всучил Расторгуеву дронта. Само собой, из мультика.       — А почему дронт? — удивился Беркулис.       — Чтобы Андрюшенька помнил, — елейно улыбался Иван. — Что дронты плохо кончили. Если он и дальше продолжит так активно истреблять воробьёв на стрельбище, то они нахрен вымрут, как когда-то птица додо.       — Спасибо, Ваня, я польщён, — Расторгуев с невозмутимым видом сунул дронта под мышку и принялся спокойно помешивать чай ложкой. — Идти можно?       — Иди-иди, — буркнул Ваня. — Льдина латвийская.       Андрей не заставил себя долго просить и тут же удалился.       — Ты погоди, — вдруг сказал Интарс Ильиневичу. — Мы тут тоже скинулись…       Беркулис открыл чёрную дорожную сумку. Значит, это он жил здесь. Покопавшись в сумке, латыш извлёк на свет божий игрушечного зверька. Тоже из «Ледникового периода».       — Это тебе, — улыбнулся тренер и вручил Ваньке ленивца Сида. — Зарплата за тот месяц.       — Что?! — опешил медик.       — Шучу, зарплата за тот месяц пошла на ремонт машины Рёша. А это так, подарок. От всего сердца. Он на тебя очень похож…       — Интарс! — притворно возмутился Иван. — Но вообще Сидди прикольный…       Юлианна ещё раз поблагодарила братца за белку и сказала, что пойдёт. Пора было возвращаться в гостиницу, чтобы вовремя поужинать. Тепло попрощавшись с латышами, она вышла из комнаты и оказалась в коридоре. Надо было бы уходить, но около двери Расторгуева девушка почему-то задержалась. Они же толком не попрощались. Да и беспокоилась она за Андрея. Уж совсем никаким он был на сегодняшней тренировке. И вид у него очень усталый. Наверное, просто утомился с дороги. И заходить к нему не надо. Смысл в долгих прощаниях, если завтра они наверняка увидятся? Думая обо всём этом, Ильиневич сделала пару шагов и замерла у Андреевой двери. Смысл к нему идти? Сказать «пока»? Да ну, бред какой-то! Юлианна тихо постучала в дверь. «Дурында, — констатировал мозг. — Логика зашкаливает».       — Юлианна? — Расторгуев открыл не сразу. На его лице отразилось некоторое удивление. Не ожидал он увидеть Ильиневич на пороге своей комнаты. — Что-то случилось?       — Нет, — проговорила она. Биатлонистка уже и сама не знала, зачем пришла. Кажется, попрощаться. Ну, это не сложно. Надо просто сказать «пока» и свалить. «Ну, — распоряжался мозг. — Скажи уже «пока». По-ка». — Можно?       «Вот блин. Как в слове «пока» можно было сделать столько ошибок? — сокрушался мозг. — Ещё не поздно всё исправить».       — Проходи, — Андрей отошёл от двери. Как показалось Ильиневич, нехотя. Тут бы извиниться и уйти, но ноги сами несли её в номер.       Ильиневич вошла и повесила куртку на крючок у входа. Комната Расторгуеву досталась маленькая, но светлая. С одной двухъярусной кроватью и тумбочкой. Нашлось место и для небольшого кухонного стола, где стояла кружка чая и блюдце с разрезанным напополам лимоном. Шкафа не было, дорожные сумки стояли в углу у входа. Дверь на балкон была закрыта. Юлианна медленно подошла к ней и выглянула на улицу. Вид тут замечательный, но она не для этого сюда пришла. «А для чего?» — задал логичный вопрос мозг. Кто бы знал. Попрощаться, по идее. Но это можно было сделать уже раз сто.       — Ты с кем тут живёшь? С Брицисом? — спросила она, резко повернувшись в сторону Расторгуева. Латвиец на это не рассчитывал и поспешно захлопнул тумбочку. Будто что-то там прятал. Юлианна подозрительно прищурилась, но вопросов задавать не стала. Он быстро встал и выпрямился.       — Я пока один, — проговорил Андрей, принимая привычно невозмутимый вид. — Байба в среду приедет только. А Илмарс с Дианой и литовцами на первом этаже живёт.       — Почему именно ты в этом номере? А не Интарс, к примеру, — поинтересовалась девушка. Она и сама не понимала, зачем это всё спрашивает.       — В карты играли. Мне повезло.       Юлианна кивнула и вновь повернулась к прозрачной балконной двери. И что дальше? Надо либо спрашивать что-то более существенное, либо топать домой. А не мозолить Расторгуеву глаза. Да, пора уходить, за окном уже темнело.       — Андрей, ты хорошо себя чувствуешь?       — Да, — удивлённо проговорил латвиец. — Конечно.       — На тренировке ты выглядел уставшим.       — Это не страшно. Просто немного не выспался.       — Ты много промахивался.       — Не больше, чем обычно.       — Интарс говорит, что больше, — Юлианна отвернулась от окна и посмотрела на Андрея.       — В самом деле? — невинно поднял брови Расторгуев и взял в руки кружку. Ильиневич строго нахмурилась и, подойдя к столу, поставила туда подаренную Ванькой белку.       — Не надо мне тут глазки строить, убивец воробьёв.       Расторгуев подавился чаем и закашлялся. Юлианна мгновенно подскочила к биатлонисту и похлопала его по спине. Какой же у него свитер тёплый и, хоть и колючий, но приятный на ощупь. «Купи себе такой же и узбагойся», — посоветовал мозг. Препираться с ним Ильиневич не стала. Девушка вдруг обнаружила, что так и не убрала ладонь со спины Андрея. А он как-то странно на неё смотрит. Ильиневич быстро одёрнула руку.       — Я не строил… — Расторгуев ещё раз кашлянул. Его голос звучал как-то хрипловато. — Глазки.       — Знаю, но это не отменяет второй части моей фразы, — негромко проговорила она. Латвиец ничего не ответил, молча ожидая дальнейших реплик с её стороны. Юлианна не знала, что говорить. Самый момент для прощания. Но брюнетка никак не могла произнести одно-единственное слово. Пора было уже покинуть номер Расторгуева, однако этому мешала одна-единственная мысль, неожиданно возникшая у девушки в голове. Она не хочет уходить. Не хочет, и хоть трава не расти. Но надо. Просто сказать «пока».       — Андрей.       Будь мозг живым человеком, он бы страдальчески возвёл глаза к потолку. Что за дурная ему хозяйка досталась?! Вместо «пока» говорит «Андрей». Эти слова ещё пока синонимами не являются.       — Я… — выговорила она под нечитаемым взглядом Расторгуева. В комнате стало темновато, пора бы свет включить. И от Андрюшаса отойти подальше, а то долго находиться в границах личного пространства как-то не очень хорошо. Человеку это может не понравиться. Ильиневич не любила, когда в её личном пространстве находился кто-то посторонний. С Расторгуевым рядом было находиться комфортно. Это и неудивительно, он не посторонний. Он друг. Вот только почему его обнять хочется? Остальных друзей не хочется, а его хочется. Обнять. По-дружески. Прижаться щекой к этому тёплому, будь он неладен, свитеру.       Вдруг Ильиневич осенило. Всё дело в свитере! Только в нём и ни в чём другом!       — Да сними ты уже этот свитер!       Брови Расторгуева резко взметнулись вверх. «Да-да, ты это вслух сказала», — любезно поведал мозг.       — Андрей, — пробормотала Юлианна, не глядя на биатлониста. — Это не то… не то, что ты подумал…       — Он так тебя раздражает? — проговорил он, поставив кружку на стол.       — Э-э… да! — выпалила Ильиневич. — Очень.       «Да, — протянул мозг. — И как я прожил с этим человеком двадцать три года?!». Андрей ещё несколько секунд смотрел на неё, а потом усмехнулся.       — И почему же он тебя раздражает? — улыбался латвиец, будто совершенно ей не поверил.       — Тёплый слишком, — буркнула Юлианна, чувствуя себя полной дурой. — А у тебя, кажется, чай остыл.       — И правда, — Расторгуев дотронулся пальцами до кружки.       Ещё несколько секунд они молчали. Ильиневич не могла себя заставить попрощаться, а Андрей не спешил её выгонять. Сколько они бы ещё так простояли — неизвестно. Но звонок Юлианниного телефона установившуюся тишину нарушил. Ильиневич дёрнулась и быстро достала мобильный из кармана.       — Александров, — процедила она. Вот какого чёрта? Беседовать с тренером не было ни малейшего желания. Биатлонистка немедленно сбросила вызов и положила телефон на стол. Впрочем, он тут же зазвонил вновь. — Да что же это такое! — Ильиневич вновь отклонила звонок. Но Борисыч ведь просто так не отстанет. Поэтому третья попытка для девушки неожиданностью не явилась.       — Не хочешь разговаривать? — догадался Расторгуев. Юлианна помотала головой. Сейчас она не была готова к разговору с тренером. Он наверняка будет опять морально давить. По самым больным её местам. Семья — деньги — благодарность. Всё по старой схеме. — Хочешь, я с ним поговорю?       Андрей уже потянулся к телефону, и Ильиневич поспешно протянула к мобильнику руку, не желая впутывать в свои проблемы Расторгуева. Юлианна успела перехватить его за запястье.       — Не надо, — проговорила она, глядя на Андрея снизу вверх. Сотовый продолжал пиликать. — Я должна сама с ним поговорить.       — Но ты не хочешь.       — Но должна.       — Нет, не должна, если не готова, — упрямо повторил латвиец. — Можно сделать только хуже. Я не хочу, чтобы ты вновь попала под влияние этого человека и потом из-за этого страдала.       — Я не попаду под его влияние, — возразила Ильиневич. — Рано или поздно мне придётся поговорить с Александровым. Не могу же я прятаться от него вечно?       Расторгуев промолчал.       — Думаю, мне надо выйти, — неуверенно проговорила девушка, глянув в сторону балкона.       — Ну, нет. Ты… — запнулся Андрей на долю секунды. — Мой друг. Твои проблемы — это и мои проблемы тоже. Я с этим делом уже в какой-то мере связан. Так что можешь говорить здесь.       Юлианна не стала спорить. На самом деле она была очень благодарна ему за моральную поддержку. Осознание того, что она не одна, здорово поможет в нелёгком разговоре с Борисычем. Он сегодня был на редкость настойчив и продолжал звонить не переставая.       — Да, — твёрдо сказала она, ответив на звонок.       — И где ты шляешься? — раздался недовольный голос Александрова. Раньше на подобную фразу Ильиневич особо не среагировала бы. Но теперь чуть ли не каждое слово из уст Александра Борисовича её раздражало. — Сколько я должен тебе трезвонить?       — Сколько вам будет угодно, Александр Борисович, — сказала она, сама не замечая, как начинает теребить пальцами рукав свитера Андрея. — Или на сколько хватит вашего терпения.       — На стадионе хоть была? — уже спокойнее осведомился он.       — Была.       — Анька, — проговорил он вдруг задушевным тоном. Но Ильиневич была начеку и не собиралась допускать порывов внезапной сентиментальности. — Аннушка, Анюта. Неужели ты так просто забудешь, через сколько испытаний мы с тобой прошли? Я ведь всегда желал тебе добра. Всегда делал всё ради тебя. Всегда мечтал, чтобы ты была счастлива. Всё делал для твоей карьеры.       — Я всё это знаю и так, Александр Борисович, — ровным тоном отозвалась она и отвернулась к окну. Александров знал, куда давить. Вдруг ему удастся вывести её из состояния душевного равновесия? Плакать Юлианна очень не хотела, тем более при Андрее. Два раза она уже дала волю эмоциям при нём. Третий раз будет уже перебор. Отвернулась она только за тем, чтобы Расторгуев не увидел, если по её щеке случайно скатится предательская слезинка. Этого Ильиневич себе позволять не собиралась, но предосторожности не помешают.        — А вспомни, как я в первый раз тебя увидел! — воодушевлённо воскликнул Александров, решив, что в обороне Юлианны образовалась брешь. — Маленькую рыжую девчонку, которая ковыляла по снегу на старых деревянных лыжах. Щёчки у тебя ещё были милые…       — Александр Борисович, у меня с памятью всё в порядке, — саркастично проговорила биатлонистка, маскируя свою уязвимость перед этим человеком. Он её знал как никто другой. Знал, как именно можно добиться от неё эмоций. Но сдаваться Ильиневич не хотела. Она даже сжала кулак, будто мотивируя себя на сражение.       — Ты всегда любила язвить, Анютка. Многие принимали тебя за стерву, но я всегда знал, что за этими твоими фразочками кроется недолюбленность в детстве…       — Ой, давайте обойдёмся без психологического выноса мозга, Александр Борисович, — поморщилась Юлианна. — Что было в прошлом пусть там и остаётся. Сейчас для меня важнее настоящее и будущее. Постарайтесь это понять. Если это всё, что вы хотели мне сообщить, то пора прощаться.       — В четверг буду в Рупольдинге, — коротко сказал Борисыч. — Бывай.       Александров отключился. Юлианна тут же убрала телефон в карман, чувствуя себя победителем если не войны, то важного сражения. Кто знает, получится ли у неё так же парировать его выпады, когда они будут говорить лично, а не по телефону. Но этот раунд моральной битвы с тренером остался за ней. Во многом благодаря Андрею, хотя он сам наверняка об этом не подозревал. Его присутствие придавало девушке сил. На него хотелось равняться. Отгородиться от Александрова невидимой стеной, как это умел делать Расторгуев. Не дать эмоциям взять над собой верх. Наконец, у неё получилось не заплакать. И чувство долга перед Борисычем сегодня удалось подавить. Хоть Андрей не дотрагивался до неё, Ильиневич чувствовала его присутствие за спиной.       — Спасибо тебе, — сказала она, упираясь лбом в стеклянную дверь.       — За что? — тихо проговорил Расторгуев.       — За всё, — Ильиневич обернулась. Как, оказывается, близко Андрей к ней стоял. Стоит только руку протянуть — и можно дотронуться до его тёплого свитера. Именно до свитера, не до Расторгуева. Так проще было думать.       — Меня не за что благодарить. Ты сегодня справилась с Александровым сама.       — Да я не об этом, Андрей!       «А о чём?» — хором удивились взгляд Расторгуева и Юлианнин мозг. Ильиневич и сама не знала, что хотела этим сказать. Что она благодарна за то, что латвиец так её поддерживает? Что за этот месяц он стал фактически незаменимым человеком в её жизни? Что ей хочется его обнять только из-за этого проклятущего свитера?       — Юлианна, — проговорил Андрей, пристально глядя на неё.       — Что? — тихо отозвалась она.       — Лимон будешь?       Юлианна моргнула, думая, что ей послышалось. Какой ещё лимон? «Тот, который на столе лежит», — напомнил мозг. Уж лучше бы заткнулся.       — Н-нет, — ответила Ильиневич. Расторгуев отошёл от неё, включил свет и сел за стол.       — Зря, — невозмутимо сказал он, принимаясь резать лимон на дольки. — Он полезный.       — Да? — об этом биатлонистка знала и так, но в голосе почему-то прозвучали удивлённые нотки.       — Конечно, — бодро заверил её Андрей и сгрыз половину дольки вместе с кожурой.       — А-а, ну, раз такое дело, тогда… до завтра?       «Наконец-то!» — обрадовался мозг. Валить надо было уже давно, а то дело как-то свернуло не в ту степь. Во всём виноват этот свитер! Однозначно. Так-то они просто друзья.       — До завтра, — отозвался Расторгуев, не глядя на неё.       Ильиневич нерешительно улыбнулась Андрею на прощание и забрала куртку с крючка. Лишь только дверь номера за ней закрылась, Расторгуев выдохнул и откинулся на спинку стула.       Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу.       — Чего ж ты не поцеловал её, дурачок? — раздался за спиной вкрадчивый голосок. Андрей слышал, как тихо отворилась входная дверь, поэтому не был застигнут врасплох.       — Вань, хватит шпионить, — проговорил биатлонист, не оборачиваясь в сторону Ильиневича.       — Я не Ваня, — пропищал он. — Я твоя совесть.       — Лимон будешь, «совесть»?       Ильиневич отодвинул свободный стул, присел и недовольно посмотрел на Расторгуева.       — Льдина ты латвийская. Айсберг непробиваемый. Скала алуксненская. Стена непрошибаемая. Андрюшас, фу таким быть!       — Это всё? — равнодушно осведомился Андрей.       — Нет, представь себе! — взвился Ванька. — Я же вижу, что Анька тебе нравится! Так действуй! — в порыве эмоций Ильиневич схватил с тарелки лимонную дольку и запихнул её в рот. — Фу… Нахрена ты это ешь? Чем жрать эту гадость, лучше бы… ай, да кому я говорю?! У тебя черепушка изо льда! И у Аньки из древесины. Стукнул бы вас обоих ящиком по башке! Может, хоть так мозги бы работать стали. Жаль, ящик у бати остался. Андрюшенька, очнись от анабиоза! — Иван пощёлкал перед его носом пальцами. — Хватит строить из себя монаха-буддиста! Ты же взрослый мужик! Знаешь, что надо делать, если испытываешь влечение к девушке. Знаешь же, ну! Вот только представь! Ночь, луна светит в окно, вы одни…       — Какая луна, Вань? — устало вздохнул Расторгуев.       — Голубая! — рявкнул Иван. — Не надо меня сбивать с праведных мыслей! Сиди, жуй свой лимон и слушай! Пофиг на луну, действуем по другому сценарию! Темно, луна за облаками. Вы, разумеется, одни. Анька смотрит в окно. Ты как в романтических фильмах подходишь к ней и медленно поворачиваешь её к себе. Ваши взгляды встретились, бла-бла-бла…       — А почему буддист? — с самым задумчивым видом поинтересовался латвиец. Ванька впал в ступор. Любит этот айсберг возвращаться к давно пройденному. Ильиневич даже не сразу понял, что он имел в виду.       — Расторгуев! — возмутился медик. — Хватит меня перебивать, это невежливо! Короче, вы поцеловались. Так, что прям ух! Быстро сняли друг с друга одежду, как в армии. Совершили марш-бросок до кровати. После чего…       — Хреновая из тебя совесть, Вань, — невозмутимо проговорил Андрей, откусывая половину очередной лимонной дольки.       — Просто признай, что она тебе нравится, и я отстану, — негромко проговорил Ванька и подался вперёд. Расторгуев слишком хорошо знал Ильиневича, чтобы на это повестись. Взгляд он не отвёл, но и отвечать не стал, лишь отпив холодного чая из кружки. Увы, отставать Иван был не намерен. — Скажи «да», и я больше тебя не побеспокою. Не отрицай очевидное. Признай, что Юлианна тебе небезразлична.       — Юлианна мне небезразлична, — признал Расторгуев, ни секунды не колеблясь. Ванька торжествующе ухмыльнулся. Но латвиец продолжил: — Она мой друг.       — Да что ты говоришь! — улыбка с лица Ильиневича не стёрлась, но он едва сдерживал себя от взрыва эмоций. Медик ещё больше подался вперёд и теперь почти лежал на столе, опираясь на него локтями. — Андрюшенька, друзей глазами не раздевают.       — Слезь со стола, ты мне кружку опрокинешь.       — Не увиливай, — со столешницы Ваня всё-таки сполз. — И себя не обманывай. Ты мастерски отмалчиваешься, переводишь тему. Просто потому, что врать ты не умеешь. Она тебе нравится.       — Юлианна не может мне не нравиться. Она ведь мне друг.       — А я тебе нравлюсь? — вновь подался вперёд Ванька с хитрой ухмылкой. Расторгуев молчал. Он понял, что совершил ошибку, за которую Ильиневич тут же уцепился. — Ну, что же ты молчишь, Андрюша? Я ведь тоже твой друг.       — А с чего ты это взял? — латвиец выбрал единственный вариант, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. Ваня рассмеялся.       — Умно, Андрюшенька, умно. Только вот я тебе всё равно не поверю. Знаешь, почему? Ты уходишь от прямого ответа. Не говоришь «нет».       — Нет, — пожал плечами Расторгуев.       — Но я не задал вопроса, — улыбнулся Иван. — А теперь так же твёрдо скажи, нравится ли тебе Юлианна.       — Извини, Вань, но бесплатный психологический сеанс мне не требуется, — непринуждённо проговорил биатлонист. — Так что можешь свои попытки оставить.       — Что и требовалось доказать. Ты не можешь ответить «нет», потому что это будет ложью. А врёшь ты, Андрей, так же бездарно, как и стреляешь. И не надо мне про дружбу соловьём разливаться! Юлианна нравится тебе как девушка. Признай уже это.       — Вань, у меня от тебя уже голова раскалывается, — устало проговорил Расторгуев. «Ишь какой, не колется!» — подумал Ильиневич. Андрюшас и правда был какой-то вялый, может, в другой день Ванька его и пощадил бы. Но сегодня медик был настроен решительно.       — Голова у него раскалывается, — ехидно хмыкнул он. — Как от секса отмазываешься. Я ведь всё равно от тебя не отстану. О, Анька белку забыла! — Ильиневич заметил зверька, оставшегося на столе. Впрочем, игрушка ненадолго завладела его вниманием. — Вот что я тебе скажу, Андрюша. Я знаю тебя и твою дисциплинированность. Твоё жёсткое следование спортивному режиму. Но так нельзя! С этим биатлоном ты совсем забываешь о себе.       — Зато ты обо мне ни на секунду не забываешь! — саркастично заметил латвиец и добавил привычно спокойным тоном: — Ваня, займись своей жизнью. Со своей я разберусь сам.       — Конечно, я о тебе не забываю, айсберг непробиваемый! — половину слов Расторгуева Иван пропустил мимо ушей. — Я, блин, забочусь о тебе! Амуром подрабатываю на полставки. Увы, твою ледяную головушку даже молотом Тора не пробьёшь! Даже мой сын возмущён твоей тугодумностью! Жаль, он уже в Москве. Уж Андрюшка бы тебе мозги промыл.       Ильиневич бы на этом не остановился, ибо говорить он мог очень долго. Но в номер, вежливо постучавшись, вошёл Интарс.       — Ваня, у тебя, кажется, телефон звонит, — сказал тренер, поглядев на медика.       — Жди меня, и я вернусь… — нараспев протянул Ванька, поспешно вставая из-за стола и направляясь к двери.       — Ключевое слово «кажется», — промолвил догадавшийся Расторгуев, когда рыжий покинул комнату. Теперь хоть можно будет оказаться в тишине и покое.       — Именно, — подтвердил Беркулис, выдумавший телефонный звонок. — Надо же было тебя как-то спасать. Ваня так орал, что я в коридоре услышал, — тренер повернул в замке ключ, лишая кого-либо возможности зайти в номер. Сев напротив Андрея, Интарс проговорил: — Итак, от выноса мозга я тебя избавил. Теперь проанализируем твою сегодняшнюю стрельбу…       Сегодняшняя стрельба была по воробьям. О тишине и покое придётся забыть.