В самое сердце

      Мужской масс-старт выиграл Йоханнес Бё, единственный из всех участников, прошедший четыре рубежа без промахов. Совсем немного проиграл ему Кантен Фийон Майе, а замкнул тройку призёров традиционно успешный в Антхольце Антон Шипулин. Эмиль Хегле Свендсен стал четвёртым, а пятёрку замкнул внезапно проигравший Мартен Фуркад. Цветков, Бабиков и Гараничев расположились рядом, заняв с тринадцатой по пятнадцатую позицию. Ильиневич отыскала в протоколе фамилию Расторгуева. Латвиец стал двадцать шестым, промахнувшись целых семь раз. Как всегда, воробьи в ужасе разлетелись. Особенно на последней стойке. Если верить статистике, там он шмальнул мимо три раза. Обычное дело для Андрея. «Конечно, к нему ведь Алёна приехала, — брызгал ядом внутренний голос. — Все силы на неё ушли».       Настроение у Юлианны было препаршивым. С утра её огорошил Касперович, заявив, что она поедет на чемпионат мира только в том случае, если не завалит сегодняшнюю эстафету. И это после её победы в масс-старте!       — У вас нестабильная стрельба. Вы можете провалить вообще весь чемпионат, — говорил Александр Владимирович. — Безусловно, мы вас поставим там в масс-старт, если вы всё ещё будете туда проходить, а это маловероятно. Остаётся два варианта. Не провалить сегодняшнюю эстафету или победить на чемпионате Европы.       Шикарная логика! С каких это пор победа на Европе стала престижнее золота с этапа Кубка мира? Впрочем, усач сказал, что она может попасть на чемпионат мира сразу же, если не зайдёт сегодня на круги. Супер! Ильиневич бы не боялась этих заявлений, ведь критерии отбора она выполнила. Но после ухода от Александрова она была в подвешенном состоянии, так как осталась без тренера.       Это было не самое плохое. Товарищи по команде продолжали бросать на неё косые взгляды. Нет, вчера они вполне мирно поздравили её с победой, но сегодня странности продолжились. Биатлонисты в присутствии Ильиневич как-то умолкали и начинали смотреть куда угодно, только не на неё. Юлианне это надоело, и она отправилась обедать в другую гостиницу — в ту, что находилась напротив дома, где остановились латыши. Туда Ильиневич не пошла не из-за Александрова. С ним она не боялась встретиться лицом к лицу. То ли дело Расторгуев и эта его Алёна…       — Анька, привет! — к её столику подлетела Надежда Скардино. Белоруска поздравила её с победой по SMS ещё вчера, поэтому сразу и без предисловий осведомилась о причинах её ухода от Александрова. Юлианна поняла, что от разговора откосить не удастся и сказала, что ушла из-за отсутствия прогресса в стрельбе. Надя вроде бы поверила, тем более, что процентовка Ильиневич была поистине ужасающей. Юлианна хотела было перевести тему, но у Надежды был свой план на их разговор.       — Карьера, я смотрю, у тебя на лад идёт. А что с личной жизнью? — невинно поинтересовалась Скардино. — Как там у тебя с Расторгуевым?       — С Расторгуевым? — язвительно повторила Юлианна, но тут же смягчила тон, чтобы Надька ничего не заподозрила. — Что у меня может быть с Андреем, если у него есть девушка?       — Да ладно! — удивилась белоруска. Она вспомнила, что вчера видела Андрея в компании миловидной брюнетки в пиццерии, куда позвал её Михаэль. Вместе с Расторгуевым и той девушкой туда притащился и Ванька, поэтому у Нади не возникло никаких подозрений. Белоруска не понаблюдала за их поведением, поскольку им с Рёшем пришлось экстренно свалить. — Ты не путаешь?       Ильиневич фыркнула. Сначала они обжимаются средь бела дня, потом эта Алёна расхаживает по его номеру (с односпальной кроватью!) в соблазнительном халатике. Конечно, она, блин, путает!       — В его номере, говоришь? — с сомнением протянула Надя, и Юлианна с ужасом поняла, что выпалила эту тираду вслух. — Это в том отеле? — Скардино показала пальцем через дорогу. Ильиневич хмуро кивнула. — Странно…       — Что?       — Если она его любовница, то почему Андрей сегодня у Рёша ночевал?       — У Рёша? — удивилась Юлианна. — Погоди, с чего ты взяла?       Надежда ещё с утра узнала об этом из уст самого Михаэля. Тот накануне вечером наткнулся на латвийца после вечерней пробежки. Расторгуев выходил из гостиницы с чемоданами. Рёш с ним поздоровался и они разговорились. Оказывается, к Андрею кто-то приехал, и он уступил номер, а сам собрался искать себе ночлег в другом месте. Михаэль, не долго думая, предложил Расторгуеву остановиться у него, чтобы больше ничего не искать.       — У меня свои источники, — загадочно улыбнулась Скардино. — Информация стопроцентная. Расторгуев ночевал здесь. Без любовницы.       Ильиневич решительно перестала понимать, что происходит. Кто ж от своей «вечной любви» убегает сломя голову? Что-то здесь нечисто.       Когда с обедом было покончено, Юлианна попрощалась с Надей и, выйдя из отеля, втянула носом свежий зимний воздух, будто это могло помочь проветрить мозги.       — Юлианна, привет! — к ней радостно подскочил Роберт Слотиньш, непонятно что делавший у входа в чужой отель. Ильиневич его энтузиазма не разделяла.       — Привет, — фальшиво улыбнулась она. — Ты что здесь делаешь?       — Вай-фай ловлю, — Юлианна фыркнула. Роберт добавил: — У нас в гостинице не ловит почти, а я хочу…       — А ты почему не на гонке? — девушке было неинтересно, зачем латышу интернет, поэтому она без зазрения совести его перебила. Слотиньш открыл рот. Закрыл. Вновь открыл.       — А… э-э… ну… эм… уф… я… — когда Ильиневич собиралась уже перебить этот поток нечленораздельных звуков, к Слотиньшу вернулся дар речи: — Я никогда не попадал в масс-старт! Даже, наверное, не попаду… ты спросила меня об этом…       — Прости, — вполне искренне извинилась Юлианна. Она как-то забыла, что сегодня именно масс-старт, а Роберту он и во сне привидеться не мог.       — Что ты, я польщён! — радостно сказал он.       — А ты к Расторгуеву приходила? — поинтересовался подошедший Даумантс. Ещё один ловец халявного вай-фая.        — Это ты зря, он ещё с гонки не вернулся, — заметил Роберт.       — Приходила? В другой отель? — с издёвкой хмыкнула она. — Ты забыл, где ваша сборная живёт?       — Так Андрей теперь здесь, вроде, — пожал плечами Слотиньш. — К нему сестра приехала, он ей место и уступил…       — Сестра?! — воскликнула Юлианна. Только бы Бобби не ошибся! — Алёна?       — Алёна, — подтвердил Роберт. Он временами бесил Ильиневич, но сегодня она была готова расцеловать его в обе щеки. Девушка не воплотила этот порыв в жизнь, ибо по дорожке вприпрыжку бежал братец, к которому у неё были вопросы. Быстро улыбнувшись на прощание латышам, она нагнала Ваньку.       — Стоять, братишка, — Юлианна схватила его за капюшон золотой куртки.       — Фуф, ты меня в гроб вгонишь…       — Ты, походу, бессмертный, — процедила она. — Какого хрена ты сказал, что у них отношения?       — Эй-эй, систер, ты о чём?        — Большая любовь, да? — девушка присела на корточки и, быстро слепив снежок, зло швырнула его в Ваньку. — Как ты там сказал? Особая связь?       — Ой-ой, не кидай, я ничего не говорил, ничего не знаю, — Иван увернулся от очередного снаряда, пущенного разгневанной сестрой. Похоже, его хотят побить.       — Ты из себя дурачка не строй, — сказала Ильиневич, скрестив руки на груди. — Я знаю, что Алёна — сестра Андрея.       — Ну, да. Старшая сестра. Это и так понятно, — невинно захлопал глазами Ваня.       — А мне вчера не было понятно, когда ты заливал про любовь на расстоянии, особую связь и про то, что это навсегда! — Юлианна быстро наклонилась и резко кинула в братишку снежком.       — Приревновала, да? — заржал Ванька. Юлианна стукнула его кулаком по плечу. — Тихо, Анька, не дерись! Убьёшь ещё. Я, между прочим, у тебя единственный братик.       — Зная любвеобильность нашего папочки, я в этом не уверена, — хмыкнула Ильиневич. — Но не о нём речь. Нафига ты вчера это всё мне наговорил?       — Да что я такого сказал?! — слишком уж наигранно удивился Ваня. — Только правду! Конечно, между ними особая связь! Они брат и сестра! Они любят друг друга, разумеется, по-родственному. Раньше они жили вместе. Хоть Алёна теперь в Алуксне не живёт, они всё равно любят друг друга. На расстоянии, хе-хе. Разве может быть иначе между братом и сестрой?! Я, например, тебя люблю. А ты? — с подозрением проговорил Иван. — Ты меня любишь? Или ты со мной общаешься только из-за пирогов тётушки Долорес?       — Иди ты, — Юлианна была не в том настроении, чтобы воспринимать Ванины шуточки.       — Ладно тебе, систер, — добродушно улыбнулся Ильиневич. — Кстати, вы с командой когда уезжаете из Антхольца?       — Команда завтра, я — без понятия, — пробурчала девушка. Лететь под странными переглядками товарищей по сборной не особо хотелось, поэтому она планировала взять билет на другой самолёт.       — Давай мы тебя отвезём!       — Куда?       — В Латвию! — едва Юлианна хотела поинтересоваться, зачем ей туда, Ванька продолжил: — Мы тебя в Алуксне высадим, а оттуда в Россию автобусы ходят. Сама посуди, сколько стоит лететь на самолёте с пересадкой? А так только за автобус заплатишь. Экономия, — важно повёл бровями медик, намекая на затруднительное финансовое положение сестры в связи с уходом от Александрова. Ильиневич задумалась. Ведь на машине поедет и Расторгуев. Сможет ли она всё это время делать невозмутимый вид? Андрей точно сможет, а она? Впрочем, не обязательно им придётся сидеть рядом.       — Хорошо, — согласилась Юлианна. Жадность пересилила. Точнее, желание сэкономить. «Или желание оказаться поближе к одному свободному айсбергу», — съехидничал мозг.       Михаэль Рёш с задумчивым видом ходил по комнате, то и дело хмуря брови. Его временный сосед Андрей Расторгуев, только что вернувшийся с гонки, флегматично взирал в потолок.       — Воробьёв считаешь? — вспомнил Михаэль фразу, поведанную русскоговорящей Надей.       — Ворон, — поправил латвиец. Воробьёв он уже пересчитал на стрельбе. Птички пали смертью храбрых, героически встав на защиту мишеней.       — Хорошо, — сказал Рёш и извлёк из шкафа чёрный костюм с белой рубашкой. — Супер, да? — оскалился он, приложив костюм к себе.       — Угу, — ответил Андрей, даже не взглянув в его сторону.       — Ты чего такой вялый, а? — недовольно посмотрел на него Михаэль. — Взбодрись! Девочку себе какую-нибудь найди. Или у тебя уже есть?       — Кто?       — Девушка.       Расторгуев нахмурился, не понимая, с чего вдруг Рёш задал этот вопрос. Уж кто-кто, а он никогда не страдал излишним любопытством в личных делах.       — Фрик говорит, что ты на Юлианну запал, — как бы невзначай обронил бельгиец.       — Неужели? — неподдельно удивился Андрей. Михаэль подозрительно сощурился, в раздумьях почесал бороду и в лоб спросил:       — Было?       — Что?       — Секс.       — У кого?       — У тебя, — закатил глаза Рёш.       — Странный вопрос, — проговорил Расторгуев.       — Так был или нет?       — Тебя Ванька покусал? Не знал, что интерес к моей личной жизни заразен, — хмыкнул Андрей, продолжая смотреть в одну точку.       — Бля, Расторгуев, ты можешь не уходить от ответа?! — воскликнул Рёш.       — Не могу.       Михаэль стукнул кулаком по дверце шкафа, но латвиец никак на это не среагировал. Бородач начинал понимать, как именно Андрей выводил Ваньку из себя.       — Нет смысла злиться. Ответ на этот вопрос очевиден, — проговорил Расторгуев. — Поэтому я не могу понять, с какой целью ты этим интересуешься.       — Да понятно, что был! Но я не про всю твою жизнь спрашиваю. Ты спал с человеком, который нравится тебе сейчас?       — Чего? — нахмурился Андрей. — С кем?       — С Иваном, блять! — рявкнул Михаэль, раздражённый манерой латвийца уходить от ответа. — С Юлианной!       — К твоему сведению, мы не встречаемся, — заметил Расторгуев.       — Кого это останавливало? — отмахнулся Рёш. — Я не понимаю, чего ты медлишь. Иди и займись.       — Чем?       — Сексом! Со своей ненаглядной Юлианной!       — Ещё идеи будут?       — Расторгуев, очнись! — процедил Михаэль. — Ты вообще меня слушаешь? Сегодня идеальная ночь! Соревнования закончились, наступает перерыв, можно расслабиться! Пользуйся моментом!       Андрей что-то пробурчал на своём латышском (или русском, Михи не понял) и отвернулся к стене, давая понять, что не видит смысла продолжать этот разговор. Рёш повесил вешалку с костюмом обратно в шкаф и хмуро поглядел на лежащего латвийца. Похоже, его никак не расшевелить. Айсберг непробиваемый! Михаэль не просто так вознамерился наладить ему личную жизнь. Эта самая личная жизнь налаживалась у него самого, поэтому срочно надо было сплавить Расторгуева на ночь под благовидным предлогом.       — Чем русские девушки отличаются от белорусок? — внезапно спросил Рёш, стукнув кулаком по пиджаку. В воздух поднялось небольшое облачко пыли.       — Если что, я из Латвии, — напомнил Расторгуев, вновь поворачиваясь на спину.       — Но ты говоришь по-русски. Чем они отличаются?       — Гражданством.       — Расторгуев! — угрожающе прорычал Рёш. Андрей даже не дёрнулся, упорно продолжая глядеть вверх.       — Если ты о Скардино, то вообще ничем, — проговорил он.       — Почему?       — Надя родилась в России.       — Да? Интересно. А где? — полюбопытствовал Михаэль.       — Не помню, Википедию почитай.       Рёш охотно включил ноутбук.       — Мы пока только друзья, — счёл нужным сказать бельгиец.       — Хорошо.       — Просто друзья.       — Да.       — У нас не было секса.       — Замечательно.       — Расторгуев! — возмущённо рявкнул Рёш.       — Я.       — Ты меня слушаешь?       — Да.       — У нас с ней ничего не было, понимаешь?       — Понимаю.       — Нихрена ты не понимаешь! — взорвался Михаэль. — Надя мне нравится! Мы с ней взрослые люди. Я не вижу смысла дальше тянуть.       — Ну, не тяни.       — Андрей, проснись! Я хочу её привести сюда сегодня.       — Приводи.       — Тогда тебе придётся искать другое место, чтобы переночевать. Ты пойми меня, — сказал Михаэль. — Как мужик мужика. Вроде как тебя выгонять не хочется, но Надя…       — Расслабься, я не приду, — успокоил его Расторгуев, всё так же глядя в потолок. Он в любом случае собирался сегодня ночевать у себя. Сегодня с утра из Италии уехали многие из тех, кто остановился в их гостинице, поэтому он уже нашёл, куда поселить Алёну.       — Точно? — засомневался Рёш. — Ты найдёшь, где переночевать?       — Да, — Андрей присел на кровати. — Я не понял, ты разговор о моей личной жизни завёл только для того, чтобы куда-то меня на ночь отправить?       — Ну… — смешался бельгиец, но быстро вернул себе решительный вид. — А что?       — Прямо попросить слабо? — иронично посмотрел на него Расторгуев.       — Вот только не надо! — раздражённо отмахнулся Михаэль. — Меня этот твой фрик уже взял на «слабо». Мы с ним в карты на желание играли. Знаешь, что он потребовал? Сбрить бороду!       — Представляю, как ты разозлился, — хохотнул Андрей.       — Он вчера у меня пинком под зад из номера вылетел! — злорадно ухмыльнулся Рёш.       — Ясно всё, — вздохнул латвиец. — Он ведь потом ко мне притащился.       — Я всё понимаю и про наш уговор помню, но после такого я не могу позволить фрику остаться у себя! — воскликнул Михаэль. — Подумать только! Борода его не устраивает…       — Да не нужна ему твоя борода, — отмахнулся Расторгуев. — Ванька специально это сделал, разве ты не понял? Он знал, что ты его выгонишь. Ты ведь не сразу согласился с ним на желание играть? — Рёш кивнул. — Вот. Рискну предположить, что он применил план с четырьмя поражениями.       — Манипулятор! — гневно воскликнул бельгиец и сжал кулаки. С одной стороны, он был рад избавлению от Ваньки, но с другой, ему очень не нравилось, когда им манипулировали, словно марионеткой. Действительно, Ванька проиграл ему четыре раза подряд! Ничего, он обязательно проучит этого паршивца. А сейчас надо к встрече с Надей готовиться. Заметив, что ноут включился, Рёш быстро набрал Надину фамилию в поисковике. Браузер долго думал, но Михаэль решительно стукнул кулаком по столу, после чего Википедия сразу же открылась. — Тут написано «Ленинград», — проговорил он. — Что это за город такой?       — Санкт-Петербург, — сказал Андрей. — Теперь он так называется.       — Вань, а расскажи мне о Юлианне, — внезапно попросила Алёна, садясь напротив Ильиневича и заглядывая ему в глаза.       — О Юлианне? — дёрнулся Иван. Когда он пришёл к девушке в гости, он меньше всего ожидал, что она начнёт говорить о его сестре.       — Да, — кивнула она и улыбнулась. — Мы с тобой в одном городе росли, но твою сестру я ни разу не видела.       — Там так вышло… — замялся Ильиневич. Он не мог подобрать слов, потому как совершенно не планировал говорить в сестре. — Я и сам узнал о ней почти три года назад. Батя её в трансляции по телеку увидел и начал: «Это моя дочь, это моя дочь»… Оказалось, не бредит.       — Интересно, — проговорила брюнетка. — А где она родилась? Где жила до тех пор, пока вы не познакомились?       — Ну… когда мы познакомились, она жила под Питером с Александровым.       — С тренером?       — Да.       — А почему?       — Ну… — вновь протянул Иван. — Он тренировал её. Они всё время вместе были.       — Так где она родилась?       — Ты почему спрашиваешь? — удивился Ванька. Ответа на этот элементарный вопрос он не знал.       — Интересно, — пожала плечами Алёна. — Странно как-то. Я, к примеру, знаю, где родился мой брат. А ты про свою сестру нет.       — Так вы с Андрюшасом вместе росли, — заметил Иван. — А мы с Анькой порознь. И вообще, ты чего так ею интересуешься? Можно было бы поинтересоваться моими чувствами! — наигранно всхлипнул Ванька. — Каково мне было, когда я узнал, что у папаши во время брака с моей мамой родился ребёнок на стороне?       — Да перестань, ты всегда знал, что Радислав тот ещё ходок, — хмыкнула Алёна. — Появление ребёнка на стороне не так уж удивительно в этой ситуации. Хотя, всё равно неприятно. Но разве Юлианна виновата в том, что её папаша — бабник?       — Конечно, нет, — вздохнул Ванька. — Да я её и не обвиняю ни в чём. Она хорошая, на самом деле. Вредная только.       — И про сына я узнала не от тебя, а от Роберта, — заметила девушка.       — Андрюше восемь лет недавно исполнилось, — проговорил Иван, поняв, что от разговора ему не отвертеться. Бобби надо отрезать язык за болтливость. — Мы с его матерью давно не живём вместе, поэтому сын растёт с ней, в Москве. Так что я сейчас один.       — Ясно, — вздохнула Алёна, отводя взгляд в сторону. — То, что ты помнишь, когда у сына день рождения, уже радует. А про Юлианну помнишь?       — Да! — уверенно выпалил Ванька и нахмурился. Именно сейчас из его головы вылетело, когда родилась Анька. — В… июле?       — М-да, — невесело усмехнулась Алёна. — Классный ты брат. Ничего не знаешь о сестре.       — А ты о брате всё знаешь? — с некоторой обидой отозвался Ильиневич. — Знаешь, например, что ему Юлианна нравится? Хотя, знаешь, наверное, иначе чего о ней спрашиваешь…       — Нет, этого я не знала, — проговорила девушка. — Я спрашивала потому, что ты мне о ней никогда не рассказывал. С чего ты взял, что Андрею она нравится?       — Ну, это я так думаю, — стушевался Ванька. — Расторгуев прямо никогда не говорит, ты же знаешь. Ты сама спроси у него. Думаю, он может проколоться, не ожидая этого вопроса от тебя.       Когда Юлианна узнала о том, что Алёна — сестра Расторгуева, у неё будто гора с плеч свалилась. Настрой на гонку был боевой, пристрелку она провела очень хорошо, что вселяло уверенность. Немного странно было ловить на себе косые взгляды, в которых читалась то ли жалость, то ли презрение, то ли всё вместе. Очень странно, может, у неё паранойя?       — Ань… ты как? — внезапно с сочувствием поинтересовался Трифанов.       — Прекрасно! А в чём дело?       — Ты не расстроилась из-за интервью? — удивился Илья.       — Из-за интервью? — больше него удивилась Ильиневич. — Какого?       — Так ты не читала… — протянул журналист и поспешно добавил: — И не читай. Ничего интересного не пишут. Только прогноз погоды, ха-ха…       Ильиневич настороженно посмотрела на Илью, который поспешил убраться подальше. Ну, и что за фигня?..       — Интересная гонка, да? — спросила Алёна у брата. Андрей пожал плечами, глядя на экран ноутбука. Подходил к концу второй этап эстафетной гонки. Марен Хаммершмидт вывела в лидеры сборную Германии, команда США усилиями Сьюзан Данкли оказалась на второй строчке, а замыкала тройку Федерика Санфилиппо из Италии. Сборная России после крайне неудачного первого этапа Виктории Сливко оказалась на четырнадцатой строчке. Татьяне Акимовой удалось немного выправить положение. Она двенадцатой передала эстафету Юлианне Ильиневич. — С каких это пор ты вдруг стал смотреть женские эстафеты?       — Ты смотришь, вот и я смотрю, — отозвался Расторгуев.       — Я могу выключить.       — Не надо.       — А что тебе тут может быть интересно? Латвия не бежит. Или ты за Россию сегодня? — улыбнулась Алёна. Андрей неопределённо пожал плечами. Девушки стреляли из положения лёжа. Тройку лидеров всё так же составляли Германия, Италия и Франция. Юлианна не стала ломиться вперёд, решив сделать ставку на стрельбу, но всё равно вышла на девятое место, обойдя шведку Мону Брорссон, белоруску Надю Писареву и словачку Терезию Полякову.       — Хорошо идёт Ванькина сестра, — заметила Алёна. — Уже троих опередила.       — Они не самые скоростные соперницы, — сказал Расторгуев, пристально вглядываясь в экран. — Юлианна должна их опережать.       Ильиневич промазала первым выстрелом. Но очень быстро собралась и закрыла четыре мишени.       — А Ванька говорил, она плохо стреляет.       — Угу, — промычал Андрей. Юлианна промазала двумя доппатронами подряд. Плохо.       — Да уж. Вы с ней два сапога пара, — покачала головой Алёна. Ильиневич закрыла злосчастную мишень. Расторгуев с трудом сдержал вздох облегчения. Спортсменка прошла отсечку и сохранила за собой девятую строчку.       — Что ты говорила? — очнулся он. — Ты сапоги себе купила?       — Андрей-Андрей, — улыбалась брюнетка. — Совсем меня не слушаешь. Влюбился, что ли?       — Да не влюблялся я, — отмахнулся Расторгуев. — Что там про сапоги?       — Так и живём, — горестно вздохнула Алёна. — Я ему про любовь, он мне про сапоги. Братишка, кончай дурить мне голову. Я же всё вижу.       — Даже последнюю строчку таблицы у окулиста? — удивился латвиец.       — Расторгуев! — она возмущённо поглядела на брата и потрепала его по голове.       — Вредина, — шутливо буркнул Андрей и угрожающе протянул руку к голове сестры.       — Только попробуй! — нахмурилась Алёна, приглаживая уложенную стрижку каре. — Мне эту причёску потом полчаса укладывать.       После стойки положение изменилось. Лидировала по-прежнему Хильдебранд, почти полминуты проигрывала ей Анаис Бескон. На третье место вышла украинка Валя Семеренко. Юлианна Ильиневич промахнулась дважды. Одну из мишеней удалось закрыть уже с первого доппатрона, а вот вторая с первой попытки не поддалась. Один патрон на одну мишень.       — Умница, — выдохнул Расторгуев, когда Юлианна попала в цель. Она впервые в карьере не зашла на круг в эстафете и вывела команду на шестое место. Алексия Рунггальдье чудом избежала штрафного круга и шла пока пятой, пропустив вперёд австрийку Хартвегер. У Ильиневич есть шансы их догнать.       — Пригласи её на свидание, — то ли в шутку, то ли всерьёз предложила Алёна.       — На свидание?       — Да, братишка, на свидание! — всплеснула руками она. — Я надеюсь, за время монашеского образа жизни ты не забыл значение этого слова?       — Значение слова-то я помню, но с чего ты взяла, что Юлианна мне нравится?       — Я вижу, как ты на неё смотришь. А надо действовать, пока не увели, — поиграла бровями Алёна. — Тем более, этап закончился. Можно и поддаться своим тайным желаниям, — нарочито страстно выговорила она.       — Каким таким тайным желаниям? — недоумённо поднял брови Расторгуев.       — Сам знаешь, не маленький, — фыркнула она. — Как говорится, лучший способ избавиться от искушения — поддаться ему. Вот и поддайся, что ты теряешь?       — Единственный способ, — поправил Андрей. — Я читал эту книгу.       — Да ладно! Какие мы умные! — всплеснула руками Алёна.       — И концовку я тоже помню, — сказал Расторгуев, намекая на то, что перспектива последовать примеру Дориана Грея его не очень-то привлекает. — О чём мы говорили? — нахмурился он, вознамерившись перевести тему. — А, ты, кажется купила сапоги.       — Не покупала я ничего, — устало отмахнулась брюнетка.       — Так купи.       Алёна возмущённо посмотрела на брата, который задумчиво уставился на стоящие на столе яблоки.       — При одном условии, — хитро улыбнулась она. — Ты пойдёшь со мной.       — Куда?       — В обувной магазин.       — Я на это не подписывался, — заявил Андрей, принимаясь грызть яблоко. — Лучше Байбу возьми. Или Ваньку. И вообще, у тебя уже есть сапоги!       — А у меня к ним неземная любовь, — хохотнула Алёна и страстно проговорила: — Я хочу их, понимаешь? Я не в силах противиться этому желанию. Желанию обладать. Взять их прямо со стенда. Впиться ногтями в их кожу.       — Хочешь поддаться искушению? — в тон ей ответил Расторгуев.       — Безумно.       — На входе охрана, а в помещении камеры. Если ты возьмёшь сапоги прямо со стенда, тебя остановят. Так что за удовольствие всё равно придётся заплатить, — улыбнулся латвиец. — Яблоко будешь?       — Не буду, — Алёна совершенно по-детски показала брату язык и поднялась на ноги. — Конечно, я заплачу за эти несчастные сапоги. Но речь не о них. Понимаешь, братишка, есть некоторые... хм... искушения, которым можно поддаться без опасений, что тебя поймает полиция, или что где-то там камеры стоят...       — Да ладно, скажи уже прямо, — вздохнул Андрей, мечтавший поскорее закончить этот разговор.       — Переспи с ней.       Расторгуев даже не подавился. Он невозмутимо продолжил жевать яблоко. Алёна лишь заметила, как в удивлении приподнялись его брови.       — Приятного аппетита, — добавила она, немного смутившись. Всё же, они никогда подобные темы не обсуждали.       — Спасибо, сестрёнка, — проговорил Андрей. Алёна поняла, что переборщила. И вообще, она хотела сформулировать свою мысль несколько иначе, но получилось так. Но оправдываться перед братцем не хотелось. В конце концов, он уже взрослый. Как мысль не формулируй, он поймёт, о чём речь.       — Нет, ну, я же не сказала, например, отымей, — невинно промолвила она. — Или вые...       — Алёна! — перебил её Расторгуев. Похоже, Ванькин энтузиазм реально заразен.       — Что, Алёна? Я за тебя переживаю! Ты сам посуди, разве я не права? И тебе легче будет, и Юлианне твоей! Разговорами по душам ты ничего не добьёшься, если у понравившейся тебе девушки тараканы в голове. Надо изгонять их решительными мерами! Понял?       — Понял.       — Что ты понял?       — Тебе срочно нужны новые сапоги.       Алёна сокрушённо вздохнула.       Юлианна была счастлива. Несмотря на то, что сегодня команда заняла только восьмое место, Ильиневич радовалась удачно проведённому этапу. Даже в интервью Левко она сияла словно медный пятак, чему корреспондент очень удивился. Этап завершился для неё на позитивной ноте. Касперович даже не стал заострять внимания на её промахах, сообщив, что она попадает на чемпионат мира без участия в чемпионате Европы.       — Юлианна, задержитесь, — только Ильиневич успела порадоваться, как её удержал Касперович. Пока остальные девушки уходили из помещения, Александр Владимирович потирал усы, собираясь с мыслями.       — В чём дело?       — Это из-за Александрова вы потеряли сознание?       — Что? — опешила Юлианна. Он не может знать!       — Он вас бил, — заявил Касперович. — Мне Лагуточкин всё рассказал. Предлагаю вам не отпираться. Вы же понимаете, Юлианна, — перешёл на доверительный тон он. — Александров должен понести наказание за свои действия.       — За какие действия? О чём вы?       — За насильственные действия сексуального характера.       — За что?! — воскликнула Ильиневич.       — За насильственные действия сексуального характера, — невозмутимо повторил тренер. — Вы успокойтесь, не нервничайте. Лучше напишите заявление…       — Какое заявление? Какие действия сексуального характера?       — Со стороны Александра Борисовича Александрова.       — Он меня не насиловал!       — Но следы на вашем теле…       — Какие следы? Я не понимаю, что вы хотите? Обвинить Александрова в том, чего он не делал?       — Возможно, просто не успел сделать, — промолвил Касперович. — При желании можно доказать, что…       — Я ничего писать не буду! — заявила Ильиневич. Хотелось, конечно, чтобы какое-то наказание Борисыч понёс, но ведь он не заслужил сесть ни за что.       — Зря, Юлианна, — тихо сказал Александр Владимирович. — Для вас так было бы лучше.       — Всего хорошего, — отчеканила Юлианна и ушла, хлопнув дверью. Это как вообще понимать? Что, Касперович настолько ненавидит Александрова, что готов даже сфабриковать дело?       — Маразм, — пробурчала она, идя в номер. Трифанов куда-то ненадолго смылся, оставив ноутбук открытым. Ильиневич бы не стала туда смотреть, но большое фото Александрова слишком уж бросалось в глаза. Значит, это какая-то статья. Юлианна подошла поближе. «Страх, секс и манипулирование. Вся правда о методах тренера Александрова», — гласил заголовок, а ниже была подпись: «Интервью Юрия Григорьева».       Что же он там наболтал такого, интересно? Решив, что копаться в ноуте Трифанова — не лучшая идея, Юлианна быстро включила свой ноутбук и забила в поисковике часть названия интервью. «Яндекс» тут же выдал нужную ссылку, по которой Ильиневич и кликнула.       О лыжнике Юрии Григорьеве сейчас могут вспомнить лишь самые преданные поклонники этого вида спорта. Между тем, несколько лет назад Юрию прочили титул Олимпийского чемпиона…       Юлианна отметила, что журналюги опять преувеличивают. Никто подобные высоты ему не пророчил, даже Александров. Борисыч предсказывал ему бронзу какого-нибудь этапа Кубка мира, но это не сбылось из-за допинговой истории.       — Александров поставил крест на моей карьере, — утверждает Григорьев. Прав ли он? Каждый решит сам. Мы представляем вашему вниманию первую часть его интервью.       Корреспондент: Первый вопрос я задам о вашем детстве. Как именно вы оказались у Александра Борисовича?       Юрий Григорьев: Я попал в его лапы в шесть лет. Мои родители погибли в аварии, и Александров забрал меня к себе. На лыжи я встал почти сразу.       — Александров заставлял вас заниматься насильно?       — Мне нравились занятия. Мне не нравился подход Александрова. Пока я слушал его с интересом и выполнял его задания, Борисыч был очень добр. Проблемы появились через несколько лет, когда у меня появилось своё мнение. Именно тогда проявилось его настоящее лицо.       — Какое?       — Лицо деспота, тирана, не терпящего возражений. Говорят, дети хорошо чувствуют людей. Я сразу же почувствовал к Александрову инстинктивную неприязнь. Год мы занимались с ним вдвоём. Потом Александров взял к себе Лёньку Клеменчука. Лёха был пацаном серьёзным. Он был Борисычу дальним родственником, семья о нём не слишком заботилась и отдала его на опыты Александрову. Клеменчук оказался достаточно способным и, к тому же, послушным, что очень быстро обеспечило ему звание александровского любимчика. Немногим позже в нашей группе появилась Валентина Вершинина. Валька сбежала из дома от бабушки. Мать её была на заработках в Москве, местонахождение загулявшего отца вообще оставалось невыясненным. Три человека. Все либо без родителей, либо из семей, которые не очень интересовались благополучием своих чад. Александров разделил нас. Я тренировался по одной системе, Валя с Лёнькой — по другой. Система для меня оказалась не столь хороша, а вот Лёня и Валя быстро прогрессировали.       — Александров тормозил ваш прогресс специально?       — Возможно. Он всегда меня недолюбливал.       — Кто оплачивал ваши тренировки?       — Всё делалось за счёт Александрова.       — Интересно. Александр Борисович брал себе детей за деньги?       — Нет. Александров никогда не тренировал детей из благополучных семей. Он считал, что дети богатых сытые и довольные, а вот у бедных, наоборот, есть мотивация выбиться в люди, стать известными. Я в этом плане стал исключением. Семья у меня была состоятельная, но родители погибли. Отчасти из-за этой позиции Борисыча выперли из детско-юношеской спортивной школы. Там он больше времени уделял небогатым детишкам, а детям из более состоятельных семей выказывал явное пренебрежение. У него там какие-то свои комплексы, Александров ведь родом из небольшого города, сам пробивал себе дорогу. По состоянию здоровья ему пришлось спортивную карьеру завершить. Возможно, именно тогда у него возникла навязчивая идея сделать суперчемпионов из других.       — Зачем ему было это надо?       — Навязчивая идея сделать чемпионов, я уже говорил. Самореализоваться за счёт других. Он очень упорно шёл к цели, этого у него не отнять. Некоторое время Александров работал в спортивной школе, получал второе высшее образование. Когда из школы его выперли, Александров уже придумал свою методику. Но кто бы позволил ему опробовать её на детях? Ясен пень, никто. Но Борисыч не растерялся и подключил к делу жену. Антонина Яковлевна Александрова была директором детского дома. В голове тренера очень быстро созрел план. Я потерял родителей и попал в руки тёти Тони. Я в лыжную секцию не ходил, но занимался бегом. Я идеально подходил Александрову. И он взял меня к себе.       — Когда начались проблемы в ваших отношениях?       — Они были всегда. Совсем плохо стало, когда у нас появилась ещё одна девочка. Юлианна Залётнова.       — Это та, которая теперь выступает под фамилией Ильиневич?       — Она самая. Александров притащил её из какой-то деревни. То ли из Бухалово, то ли из Пыталово. Её вышвырнули из дома родители-алкаши. Насмотрелась она у себя всякого, поэтому первое время ходила как привидение, жутко зашуганная. Но Александрова она обожала безумно. Видимо, у неё совсем было всё плохо, раз она даже каторгу у Борисыча воспринимала как рай.       — Каторгу?       — Условия оставляли желать лучшего. В Токсово у Борисыча есть дом. В нём мы все тогда и жили. Тесная коморка под лестницей, две двухъярусные кровати. Никаких детских игр. Только если в догонялки, ну, или шахматы. Свет в каморке проведён не был, приходилось зажигать свечу. Еда, сон, тренировки – чётко по расписанию. Никаких вольностей. Жена его, Антонина Яковлевна, временами сжаливалась над нами и кормила пирожками. Но она потом умерла.       — И начался ад?       — Ад был всегда. За годы жизни у этого монстра я чего только не натерпелся. Остальные тоже натерпелись, но молчали, никогда не переча Александрову. Но всему рано или поздно приходит конец. Лёнька Клеменчук всегда мечтал стать врачом и в один прекрасный момент поставил Александрова перед фактом. Лёня поступил в мед и больше о лыжах не вспоминал. Валя Вершинина была влюблена в Лёню. Он уговаривал её бежать с ним, но Валька не решилась. Она мечтала стать чемпионкой и продолжила тренироваться у Борисыча. Александров об их чувствах не знал, иначе сразу бы запер Валюху в чулане. А так он всё проворонил. Валентина не вынесла разлуки с любимым и сбежала, оставив записку. Для Борисыча это был сильнейший удар. Из нас четверых он больше всего надежд связывал именно с ней. Валя выбрала Лёню. Потом они поженились, у них родился ребёнок. А мы с Юлианной остались у Александрова. Я до сих пор жалею, что не сбежал тогда. Да и Аньке надо было бежать, но она, дурочка, не понимала, с кем имеет дело. Наверное, до сих пор не поняла.       — Что же произошло?       — После истории с Валькой Александров решил действовать решительно. Он был уверен, что я не сбегу, а вот с Юлианной решил подстраховаться. Он твёрдо решил сделать из неё чемпионку Сочи вместо Вали, а для этого, как он считал, надо сосредоточиться на спорте. То есть, никакой личной жизни для молодой девушки. Запретный плод, как говорится, сладок, поэтому Борисыч пошёл другим путём. У Залётновой был кавалер — простой парень Витька. Он от Аньки был без ума, но она его всё динамила. Говорила, типа, не готова, все дела. У Александрова созрел план. Он сказал Виктору, что лучшего парня для Юлианны он и желать не может, что, дескать, рад, если бы у них что-то получилось. Выпили они слегка. Я в чулане сидел, всё слышал. Борисыч говорит: «Вить, Анька тоже тебя любит и давно мечтает с тобой быть. Ты в гости её пригласи, там дело и сладится. А если ломаться будет — так силой возьми, девушки любят, когда с ними пожёстче». Понятно, что Александров это советовал не просто так. Он рассчитывал, что Анька после такого в сторону противоположного пола и не посмотрит.       — То есть, вы утверждаете, что Александров уговаривал того парня изнасиловать Юлианну?       — Да, такое было. Сомневаюсь, что Анька в курсе, что Александров сыграл в её первой, далеко не самой романтичной, ночи не последнюю роль…       — Блять, — не сдержала ругательства Ильиневич и захлопнула крышку ноутбука. Читать дальше не хотелось. Этого просто не могло быть! Но откуда тогда Юра знает о ней с Зиминым? Нет, она не считала, что Витя её прямо таки изнасиловал, но ночь действительно была далеко не самая приятная. Юлианна потёрла пальцами виски и выдохнула. Надо заставить себя читать дальше. Девушка открыла ноутбук.       — План Александрова по каким-то причинам провалился. Юлианна даже встречалась с тем парнем, но потом они разбежались. Борисыч вновь напрягся. Витька никогда не возражал против её тренировок, а теперь Анька могла влюбиться в человека, который мог воспротивиться её биатлонной карьере. Борисыч стал действовать свойственными ему методами. Он решил сделать так, чтобы Юлианна и думать забыла о личной жизни. Он подговорил знакомого журналиста, чтобы тот соблазнил его ученицу, а потом изменил и бросил. Тогда Анька точно сосредоточилась бы на спорте. Но там что-то пошло не так и план не сработал.       Ильиневич сжала кулак. Нетрудно было понять, что Юрка говорил о Косте Летове. А ведь их и правда познакомил Александров! Юлианна вновь захлопнула ноутбук. Она не могла дочитать до конца, это было выше её сил. Выдохнув, она взяла из сумки мобильник. Куча пропущенных вызовов. Аншлаг прям. Ильиневич набрала Летова. Гудки. Витя уже мёртв, у него правду не узнаешь, а Александров будет молчать. А вот Костик…       — Анечка, привет, как хорошо, что ты позвонила!       — Это правда? — отчеканила она.       — Ты о чём? — виновато отозвался журналист.       — Интервью Григорьева. Где про тебя. Правда?       Послышался тяжёлый вздох. Юлианна всё поняла.       — Прости, я…       — Да пошёл ты, — выплюнула она и бросила трубку. Это конец. Ильиневич откинула мобильник на кровать и запустила руки в волосы.       — Ань, ты… — послышался голос Трифанова. Видимо, он заметил статью в экране ноутбука и осёкся.       — Наверное, так рушится мир, — невесело усмехнулась Юлианна, с горечью глядя на корреспондента. Илья не нашёлся с ответом.