В самое сердце

      Воскресное утро началось для Юлианны позже, чем обычно. Разбудил её скрип двери в её комнату. Девушка нехотя открыла глаза и увидела на пороге Александрова. Она невольно бросила взгляд на часы. Начало одиннадцатого! Она проспала!       — Спишь ещё? Ладно, спи, — тихо проговорил Борисыч, отступая назад.       — А тренировка? — удивилась Ильиневич, хотя и так проспала. Александров почему-то не стал её будить.       — Потом. Отдыхай, сил набирайся, — сказал Александр Борисович, закрывая дверь.       Ильиневич хмыкнула. Александров сегодня добр как никогда. Да и вчера он вёл себя тише воды ниже травы. На вчерашней тренировке он и вовсе был довольно молчалив, лишь сдержанно пожурив за стрельбу. Неужели он изменился? Верить в это было бы глупо. Юлианна хоть и осталась пока в Токсово ради тренировок, не питала иллюзий насчёт Александра Борисовича. Если он ведёт себя тихо, значит, что-то задумал. Нужно поскорее уехать отсюда во избежание неприятностей.       Андрей тоже считал, что Ильиневич должна съехать с александровской дачи. Вчера им удалось немного поговорить после гонки. Расторгуев занял в пасьюте третье место, несмотря на четыре промаха и двенадцатисекундное отставание от Лёши Волкова после четвёртой стрельбы. Выиграл гонку Александр Логинов. Его, скорее всего, должны взять на чемпионат мира. Он в очень хорошей форме. Евгений Гараничев стал вторым. Четвёртым остался Алексей Волков, немного проиграв Андрею, из-за чего немного посокрушался в эфире Губерниев, впрочем, понимая, что шансов против Расторгуева у Волкова не было. Уже через минуту после заключительной стойки от этих двенадцати секунд не осталось и следа. Расторгуев вышел вперёд и спокойно додержал своё третье место.       Юлианна поздравила Андрея с медалью, но у Расторгуева были к ней другие вопросы. Во-первых, по какой причине ей не удалось сменить тренера. Скрыть данный факт Ильиневич уже не могла, Расторгуев каким-то образом сам всё узнал. Эта его осведомлённость иногда поражала.       — Он тебе угрожал? Давил на тебя? — спрашивал Андрей, даже не рассердившись, что она ему сразу не сказала правду. У Юлианны немного отлегло от сердца. Или он просто не показывает, что недоволен?       — Нет, — проговорила она, пытаясь придумать, как можно вырулить из ситуации без упоминания Юры Григорьева. — Это наша федерация. Они не хотят скандалов. Думают, что… — осеклась Ильиневич. — В общем, они боятся возможного скандала. Если у меня возникнут проблемы с допингом, они думают откреститься от нас. Сказать, что я тренируюсь вне сборной. Ты же знаешь, у нашей страны сейчас проблемы с этим. Вот они и перестраховываются.       — Это их дела. Понятно, что они думают в первую очередь не о спортсменах, а о себе, — заметил Андрей. — Но ты же понимаешь, что тебе в любом случае нельзя тренироваться у Александрова. Это опасно.       — Понимаю, но что я могу? — горько усмехнулась Ильиневич, поняв, что бесполезно бороться с СБР в разгар скандалов.       Андрей позвал её в Алуксне. Во-первых, у неё будет место для тренировок, а во-вторых, там нет «доброго папочки» Борисыча. А в-третьих, они будут вместе. Последний пункт Расторгуев не озвучивал, но это и так было понятно. Предложение было заманчивым и вполне логичным. Ильиневич непременно воспользовалась бы им, не маячь впереди чемпионат мира. Даже если она приедет в Алуксне, то без тренера. Интарс с ней работать не будет. А перед главным стартом нельзя работать на авось. Слить концовку сезона ей тоже не улыбалось.       — Приезжай хоть завтра, если надумаешь, — сказал Андрей. — Я как раз из Польши вернусь с утра, тебя встречу.       — Не знаю, — задумалась Ильиневич. Завтра у неё должна была быть тренировка с Александровым. Юлианна чувствовала, что её опасения, касающиеся тренера, больше вызваны смутными предчувствиями, нежели реальным поведением Борисыча. Тренироваться перед чемпионатом мира без наставника слишком рискованно. Но готова ли она ради возможной медали наступить на горло собственной интуиции? Впрочем, интуиция у Юлианны частенько прихрамывала. — Нет, завтра я не смогу приехать. Если только на следующей неделе.       — Юлианна, этот человек опасен, — словно маленькому ребёнку повторил Расторгуев. — Я не хочу, чтобы ты оставалась у него. Я надеюсь, ты сейчас не на его даче?       — Я… Андрей, послушай, — Юлианна с трудом подбирала слова. — Я понимаю, что ты беспокоишься. Но я всё время начеку. Я уже не доверяю Александрову как раньше, но…       — Нет, Юлианна, это ты послушай, — Андрей был непоколебим. — Ты не должна оставаться там ни минуты. Уезжай в Петербург, снимай комнату, номер в гостинице — что угодно. Деньги у тебя есть. Не оставайся с этим человеком в одном доме!       — А ещё я должна каким-то образом подготовиться к чемпионату мира! — ответила Ильиневич более резко, чем хотела бы. Но ей не нравилось, когда ей указывали, что делать, пусть даже из самых лучших соображений. Тренироваться без наставника перед главным стартом сезона — форменное спортивное самоубийство. — Я прекрасно помню, что он за человек, но я помню ещё и то, что другого тренера у меня пока нет!       — Для того, чтобы готовиться к чемпионату мира, совсем необязательно жить на даче Александрова, — заявил Расторгуев. — Он не в себе! У вас там скорая помощь есть? Полиции долго ехать? А соседи…       — Андрей, ну ты чего! — засмеялась Ильиневич, подумав, что Андрей никогда не разводил панику попусту. Видимо, сегодня у него какой-то особенный день. Вчера было новолуние, может, в этом дело? — Ты слишком драматизируешь ситуацию. Борисыч, конечно, попил у меня крови, но сейчас вроде ведёт себя нормально. И, кстати, через пару дней я собираюсь от него съехать. Так что можешь не переживать.       — Надо не через пару дней, а сейчас, — настаивал Расторгуев. — От Александрова только и жди удара в спину.       — Да съеду я от него, съеду, — улыбнулась Юлианна и покачала головой. — Уговаривать меня не надо.       Однако Андрей не успокоился, пока не стряс с неё обещания звонить каждый день после тренировок или, если это невозможно, написать сообщение, в котором Ильиневич сообщит, когда сможет говорить. Более того, если Юлианна не ответит в назначенное время, Расторгуев уверил её, что поставит Токсово на уши, даже находясь в другой стране.       Вспомнив их вчерашний разговор, Ильиневич улыбнулась. Расторгуеву, оказывается, не чужда жажда контроля. Сам Расторгуев, правда, уверял, что это исключительно вопрос безопасности, и подобные меры действуют только на период её пребывания на даче Александрова.       — А ты оказывается тиран, Расторгуев! — с улыбкой говорила вчера Юлианна после того, как отклонила требование раз в час отправлять ему сообщения, что всё хорошо.       — Диктатор, — подтвердил Андрей, не собираясь идти на попятную.       — Подчинить меня хочешь?       — Конечно. Сплю и вижу, как поработить твой разум.       — Любишь доминировать везде? — невинно проговорила Ильиневич.       — Хм… — до Расторгуева начало доходить.       — Стоило нам только познакомиться поближе, — тем же тоном продолжила Юлианна. — Как ты уже хочешь подмять девушку под себя. Ай-ай-ай…       — Кое-кто доиграется, — пригрозил Андрей. Ильиневич рассмеялась. — Приедешь в Алуксне — поговорим.       — О, да, поговорим…       Воспоминания о вчерашнем разговоре вновь вызвали у Юлианны улыбку. Она посмотрела на часы и с сожалением подумала, что пора вставать. Хватит лежать, надо подниматься. Андрей, наверное, уже домой вернулся. Подумав, Юлианна написала ему, пожелав доброго утра. Не потому, что договаривались. Просто так.       Воскресным утром Ваня Ильиневич притащил лестницу к дому Расторгуева, зная, что тот уже вернулся из Польши. Иван поправил белую бабочку на шее и решительно постучал кулаком по окну расторгуевской квартиры. Медик стоял на длинной лестнице с букетом алых роз в руках и в парадном костюме. Иван заметил заглянувшего в комнату Андрея и с удвоенной энергией взялся стучать букетом по стеклу.       — Андрюша, открой! — взвопил он так, чтобы было слышно даже через стекло. И не только Андрею, но и всем его соседям.       Расторгуев открыл окно, и Ванька едва не ввалился внутрь. Удерживать равновесие на шаткой лестнице было трудно. Рыжий неловко покачнулся и, чтобы не рухнуть, схватился за футболку Андрея, чуть не заехав ему цветами в лицо. Расторгуев, конечно же, увернулся, отмечая про себя, что просто отпихнуть медика не получится. Если он свалится с такой высоты, то ничего хорошего можно не ждать. Перспектива собирать Ивановы кости Андрея совсем не прельщала.       — У тебя красивые глаза, — умильно похлопал ресницами Ванька, пытаясь притянуть Андрея поближе.       — А у кого-то сейчас будет нос в колючках, — парировал Расторгуев, старательно пытавшийся сохранить дистанцию, удерживая Ильиневича за предплечья. — Если этот кто-то от меня не отцепится.       — Молодые люди, а что вы там делаете? — послышался знакомый женский голос, принадлежавший соседке Расторгуева по дому. Миниатюрная бабулька Илона, по прозвищу мисс Марпл, вернувшаяся с рыбалки, заинтересованно взирала снизу вверх на мужчин. Ванька радостно посмотрел на неё. Старушка-сплетница была ему хорошо знакома.       — На свадьбу собираемся! — во весь рот улыбнулся Ильиневич. У Илоны отвисла вставная челюсть, а пойманная рыба выпала из рук вместе с пакетом. Пенсионерка потрясённо схватилась за сердце.       — Вы женитесь друг на друге?!       — Нет, — процедил Расторгуев.       — Да! — рявкнул Иван и сладенько улыбнулся, отчего у Андрея зачесались руки.       — Милые бранятся — только тешатся, — хихикнула старушонка и поспешила к двери подъезда, подобрав со снега пакет с уловом. Расторгуев скинул с себя Ванькины лапы, и медик кубарем закатился в квартиру, едва не сбив с подоконника стоявший там кактус.       — Ауч! — взвизгнул он, когда, поднимаясь с пола, задел иголки рукой. До Вани дошло, что подразумевалось под носом в колючках. — Он кусается!       — Мстит, — не без злорадства процедил Андрей, подвинув горшок с кактусом на пару сантиметров вправо — туда, где он и стоял, до того, как Иван задел его рукой.       — Я думал предложить тебе жениться на мне, но ты не в духе, — улыбнулся Ванька, глядя на слегка помятый букет. — Тем не менее, свадьбе быть! Мы с тобой идём в ЗАГС! Мой батя женится! И мы едем на свадьбу!       — Меня не приглашали, — заметил Андрей, не горя желанием ехать на торжество семейки Ильиневичей. У него были другие планы. Расторгуев, полагая, что Юлианна просто так от Александрова не съедет, собирался ехать в Санкт-Петербург. Не сегодня, так завтра. Пьянка… то есть, свадьба Радислава, в этот план никак не вписывалась.       — Ты чего! — воскликнул Иван. — Поехали! Нужно как можно больше людей! Будет весело!       — Юлианну тоже пригласили?       — Э-э… — брови Ваньки поползли вверх. Он понял, что Радислав забыл позвать Аньку на свадьбу. — Кажется, батя про неё забыл.       — Вполне в его духе. А у меня дела. Тренировки, сам понимаешь. так что счастливо погулять, — пожелал Расторгуев, давая понять, что никуда не поедет.       Алёна Расторгуева готова была рвать и метать. Мало того, что Ванька разбил ей машину и сбежал, так ещё и на звонки не отвечает!       — Возьми, возьми трубку! — шипела она, ходя из угла в угол.       Нежданно-негаданно начальство отправляло её в командировку в Россию для нового рекламного проекта. Билеты ей забронировали на завтра, и до этого времени Расторгуевой необходимо было найти блудного папашу Ильиневича, чтобы вернуть ему сыночка. Не может же она везти чужого ребёнка с собой!       — Аллоу, — раздался в трубке бодрый голос Ваньки.       — Ильиневич, забери Андрюшу, я уезжаю в командировку, — на одном дыхании выпалила Алёна, пока Иван не сбросил вызов. Убить его за порчу машины можно потом.       — Тише, Алёнка, не суетись, — спокойно сказал Ванька. — Когда ты уезжаешь?       — Завтра в десять утра!       — Вот завтра с утра я его и заберу, — улыбнулся Ильиневич. — Заодно и тебя в аэропорт провожу.       — Но…       — Чао, красотка!       Иван сбросил вызов. Алёна попыталась набрать ему ещё раз, но тщетно.       — Идиот, — прошипела она. А если Ванька не успеет? Куда ей его сыночка девать? Алёна вздохнула и набрала брату. Не хотелось его беспокоить, но придётся. Ваня наверняка сольётся, а так она сможет быть спокойной за Андрюшу. Расторгуев за ним присмотрит.       — Юля?! — опешил Ванька, увидев невесту отца.       — Иван?! — Юлия была удивлена не меньше Ильиневича. При таких обстоятельствах они точно не ожидали друг друга увидеть.       — Вы знакомы? — удивился Радислав, одетый в смокинг. Почему-то в таком виде он напоминал Ивану не то вампира, не то богомола. Юлия же в эксцентричном наряде походила сейчас на героиню фильмов Тима Бёртона.       — Нет, что ты! Я просто угадал, что её зовут Юлия! Я же сын экстрасенса! — всплеснул руками Ильиневич. — Разумеется, я с ней знаком! Это…       — Что он делает на нашей свадьбе? — возмутилась Юля, ткнув в Ваньку пальцем.       — Дорогая, я сейчас всё объясню, — поднял руки Радислав. — Этот оболтус — мой сын Иван Ильиневич.       — И отец её ребёнка! — Ванька не собирался молчать. Чтобы отец женился на этой… этой… в общем, этого нельзя допустить!       — Что? — опешил Радислав. — Жюли, у тебя есть ребёнок?!       Юлия едва не позеленела от злости.       — Да, — проговорила она, наконец. — Сын.       — Сын! — просиял Ильиневич-старший. — Какая прелесть! А он будет на свадьбе?       — Отец! — возмутился Ванька. — Ау! Это та самая девица, которая залетела от меня, чтобы получить гражданство. И теперь ты собираешься на ней жениться?!       — А что такого? Я уже не имею права на личную жизнь? — возмутился Радислав. — Мы с Жюли друг друга любим…       — Ты не говорил мне, что у тебя отец олигарх, — заметила Юля, недовольно глядя на Ваню.       — А он и не олигарх!       — Как? — Юля смерила Радислава уничтожающим взглядом. — Ты врал мне?       — Но ты тоже врала мне! — заметил Ильиневич-старший. — Один — один.       — Ах ты гад!       — Меркантильная стерва!       — Наших бьют! — завопила тётушка Долорес, когда пальцы Юли с акриловыми когтями сомкнулись на шее Радислава.       Ванька понял, что свадебная драка началась даже раньше, чем состоялась сама свадьба.       — Дядя Андрей! — обрадовался Ванькин сын, обняв Расторгуева, подошедшего к зданию аэропорта. Алёна не объяснила ему по телефону, что у неё за дело, но увидев мальчугана, Андрей начал догадываться, что от него хотят.       — Я в командировку сейчас улетаю. Папашка-Ивашка слился, я даже ни на кого его оставить не могу, — развела руками Расторгуева, посмотрев на Андрюшку. — Выручай!       Расторгуев вздохнул, поняв, что в Питер сегодня не улетит. Тянуть до вторника не хотелось, но в понедельник, то есть, сегодня, вряд ли получится улететь. Балбес Ванька умудрялся рушить его планы даже без прямого участия.       — Андрей, ты меня прямо спасаешь! — с облегчением выдохнула Алёна, расценив его молчание как согласие. — Командировка эта как снег на голову, а Ванька как всегда…       — Да ладно, разберёмся, — улыбнулся Расторгуев, потрепав Андрюшку по голове. Полчаса назад звонила Юлианна, сказала, что всё в порядке. Это хоть немного, но обнадёживало.       — Слушай, а ты не брал с собой свою рублёвую карточку? — спросила Алёна. — Я в Россию еду…       — Нет, — ответил Андрей, отдавший карточку Юлианне.       — Ладно, в банке разменяю, — сказала спешившая на рейс Алёна и чмокнула брата в щёку. — Спасибо тебе огромное, что Андрея Ивановича забрал. Найдёшь папашу — передашь ребёнка ему.       — Найти бы его ещё, — хмыкнул Расторгуев, глядя вслед убегающей в аэропорт сестре.       Понедельник, конечно, день тяжёлый, но Александр Борисович сегодня предпринял всё, чтобы сделать его совершенно невыносимым. Нельзя сказать, что после всего, что между ними произошло, Юлианна ждала человеческого к себе отношения, однако предположить, что Александров будет вести себя подобным образом, не могла. Вчера, когда они тренировались, всё было нормально, а сегодня…       — Вы сейчас предлагаете мне бежать пятьдесят километров? — опешила девушка. — Классикой?!       Тренировка прошла ужасно. Александров орал на неё как никогда, утверждал, что она обленилась и ничего ей больше не светит такими темпами. Борисыч гонял Юлианну как мог, заставлял стрелять из положения стоя полчаса без передышки. Под конец Ильиневич так устала держать винтовку, что вообще перестала попадать по мишеням. А после тренировки Александров сказал, что ей нужно пробежать мужскую марафонскую дистанцию. Классическим стилем. Без стрельбы, но с винтовкой за плечами.       — Нет, — твёрдо сказала Юлианна, поняв, что тренер просто издевается над ней.       — Я твой тренер, Анюта, — угрожающе ласково проговорил Александров. — И ты будешь делать то, что скажу я.       — Но я не могу бежать пятьдесят километров сейчас! — воскликнула Ильиневич, взывая тренера к разуму. Без подготовки бежать такую дистанцию очень рискованно, тем более после тех нагрузок, что он дал ей сегодня. — Вы же сами всё понимаете!       — Я понимаю, что ты совсем отбилась от рук. Указания тренера надо выполнять, — угрюмо посмотрел на неё Борисыч. — Отдохни пять минут и побежишь.       Сказав это, Александров развернулся и отправился со стрельбища куда-то в сторону. Юлианна зло посмотрела ему вслед. Она, конечно, терпеливый человек, но не до такой же степени!       — Какие люди и без охраны! — послышался за спиной голос заклятого «друга» Дмитрия Малышко. Он уже вернулся с чемпионата Европы? — Панночка Юлианночка!       Ильиневич обернулась, успев растянуть губы в насмешливой ухмылке, предвкушая пикировку с Малышко.       — Печёшься о моей безопасности? — изогнула она бровь. — С чего бы это?       — Не льсти себе, — едко ухмыльнулся биатлонист. — Я просто удивлён, что снова вижу тебя здесь.       — Забыл, что я тренируюсь в Токсово? Память плохая стала?       — Я ожидал, что ты уйдёшь от своего Карабаса Борисовича, уедешь из этих мест навсегда, а я буду избавлен от необходимости любоваться твоей стервозной физиономией.       — Ваши ожидания, как известно, ваши проблемы, — ядовито изрекла Ильиневич.       — Что ты, Юлианночка! Максимум, чего от тебя можно ждать — это промахов на стойке, — снисходительно посмотрел на неё Дмитрий.       — Зато от тебя можно ждать только стрельбу на ноль. Хотя, стоп, — деланно нахмурилась Ильиневич. — Ты же не Алексей Волков.       Их перепалки с Малышко могли длиться вечно, но их прервал (кто бы мог подумать!) Алексей Волков. Юлианна удивилась, увидев Лёшу здесь. Он же вроде с Шипулиным тренируется. Или он просто так на пару дней заехал?       — Анька, привет, — он радостно улыбнулся девушке. — Димон, что опять за дела? Снова собачитесь?       — Что ты, Лёха, — отозвался Малышко, слащаво улыбаясь. — Разве можно! Мы с панночкой Юлианночкой мило беседуем, да, Юлианночка?       — Конечно, Димочка, — ехидно согласилась Ильиневич. — Ведь ты так жаждешь со мной поговорить. Разве я могу отказать?       — Разумеется, не можешь, — тотчас ухмыльнулся Дмитрий. — Ты же у нас вообще безотказная, твой ненаглядный Борисыч не даст соврать.       Волков укоризненно пихнул приятеля в бок. Юлианна хотела было сказать Малышко пару ласковых слов, однако к их компании подошёл Александров.       — Молодые люди, идите тренируйтесь, не отвлекайте Юлианну от работы, — сурово посмотрел он на биатлонистов. Малышко только ухмылялся.       — Уже уходим! — бодро заявил Волков, пытаясь как-то разрядить хмурую обстановку. — Надо тренироваться, Дим.       — Угу, — буркнул Малышко, исподлобья посмотрев на Александрова и его ученицу. — Счастливо оставаться.       Андрей Расторгуев знал семью Ильиневичей достаточно хорошо, а мужскую её часть даже лучше, чем хотел бы. Поэтому зрелище, представшее его взору в доме Радислава, не стало для него шоком. Перешагнув через храпящего пузом кверху святошу-Августина, Андрей оказался в гостиной, озираясь в поисках Ивана. Его зелёная шевелюра должна была сразу броситься в глаза, но пока её на горизонте не наблюдалось. Из увиденного можно было заключить, что свадьба удалась на славу. Штукатурка с потолка частично осыпалась. В стенах прибавилось дыр от стрельбы, а спящие гости валялись по всей гостиной. Крови нет, трупов тоже, значит, никто никого не пристрелил. Судя по тому, что спали все как убитые, вчера не обошлось без самогона Радислава — оружия массового поражения.       Знакомых лиц было не так уж много. Уснувший Радислав восседал на стуле, свесив голову к груди, а на его плече закемарила девица-стриптизёрша. Тётушка Долорес похрапывала на диване, а голова её мужа-генерала покоилась в салате. То, что они здесь, Андрей понял ещё во дворе, когда увидел танк. Кого среди спящих не было, так это помощницы Радислава Марты. Именно Марта открыла Андрею дверь, после чего трезвой, но печальной тенью скользнула в свою комнату.       Большинство гостей спали либо на столе, либо на полу. Поскольку среди спящих на столе зелёной головы не было ни у кого, нужно было искать на полу. Из-под стола были видны женские ноги без одной туфли и длинное свадебное платье. Невеста, очевидно, тоже пила много.       Под столом раздался какой-то глухой стук, невнятное ругательство, после чего оттуда задом наперёд вылез Ванька. Быстро вылез, надо сказать. И тут же узрел Расторгуева, смотревшего на него сверху вниз. Иван быстро поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, одёрнул наполовину заправленную в штаны рубашку. Бабочка и пиджак пропали без вести.       — Приведи себя в порядок, — сказал Расторгуев, глядя на лохматого Ильиневича. — Поедем.       — Ага, — пробормотал Ильиневич. Ванька с похмелья — хороший Ванька. Не болтает и не задаёт лишних вопросов. Подумав, он присел на корточки и достал из-под стола тот самый ящик. — Поедем.       Уже когда они на машине выехали из Гулбене, Иван, немного придя в себя, опомнился:       — А куда мы едем? Я всегда говорил, что готов поехать с тобой на край света, но давай в другой раз? У меня болит голова…       — Мы едем к твоему сыну, — покосился на него Расторгуев.       — К Андрейке? Так он же с Алёной… с Алёной… с Алёной! — в ужасе округлил глаза Иван. — Алёна же должна была уехать! Где мой сын?!       — Начинаешь соображать. Это хорошо, — отметил Андрей. Плохо то, что Ильиневич начинает соображать слишком поздно. — Алёна уехала сегодня утром. Я отвёз твоего сына в Алуксне.       — Ты был в Алуксне? А, ну да, — Ванька подумал, что и раньше мог бы догадаться. Расторгуев ведь приехал на машине. — Ты его у родителей оставил? А почему сразу сюда не привёз?       — Да, надо было взять, чтобы посмотрел на пьяных родственников, — буркнул Расторгуев. — Нет, пусть лучше Андрей в Алуксне посидит. Ты его мать, кстати, искать не пробовал?       — А чего её искать? — удивился Иван. — Видел невесту?       — Частично.       — Так это она и есть. Мать Андрюши.       — То есть, теперь она вышла замуж за Радислава, — констатировал Андрей. Причуды данной семейки давно уже не удивляли его.       — Да я сам в шоке… — Ванька осёкся и в ужасе распахнул рот, будто навстречу им мчался бензовоз. — Я вспомнил!       Расторгуев знал, что за этой фразой всегда следуют жуткие подробности Ванькиных похождений, однако пока Иван в конкретику углубляться не стал, лишь выдав череду отборных ругательств. Сержант Хартман в фильме «Цельнометаллическая оболочка» употреблял по отношению к солдатам похожие обороты. Ванька же ругался то ли на себя, то ли на обстоятельства, то ли на действие алкоголя.       — Вань, или замолчи, или начинай говорить цензурно, — прервал его Андрей.       — Ты бы так не говорил, если бы знал, что сегодня ночью произошло! — воинственно воскликнул Иван. — Мой отец собрался жениться на этой… этой… на Юльке, короче! А я-то знаю, что она себе одних олигархов ищет! Ну, напился… Вроде что-то отмечать начали… Я чё-то пил, ящик вот нашёл… Представляешь?! Я! Переспал! С Юлей! Да-да, я снова по пьяни с ней переспал! Представляешь, какой пиздец?! Я переспал с вроде как женой моего отца и мамашей моего ребёнка под столом на свадьбе! Правда, папаша в это время развлекался со стриптизёршей… Расторгуев, ты что молчишь?       — Ты сам всё сказал. Комментарии излишни, — покачал головой Андрей, прекрасно ухватив суть Ванькиного потока сознания. Он не удивлялся уже ничему.       — Знаешь, все мы неидеальны! — насупился Ванька. — Но ты льдина латвийская. Тебе не понять. Тебе же всё человеческое чуждо! Тебе не дано познать метания моей простой человеческой души! Чем с тобой говорить, я лучше пересчитаю резинотехнические изделия, — пробубнил Иван, открывая ящик. — Проведу инвентаризацию собственности. Надо же знать, сколько раз за ночь я… какого хрена?!       Судя по голосу, в ящике Ваньку ждал сюрприз.       — Неужели все на месте? — не удержался от едкого комментария Расторгуев, не отвлекаясь от дороги.       — Ящик пуст!       — Как оптимист ты должен был сказать, что он вообще не полон.       — Тебя Алёна в Риге покусала? Язвишь и язвишь. И не надо улыбаться! Это, между прочим, страшно! Какой тут оптимизм? Украли! Обворовали! Кто посмел?! Бли-ин… — Ивана вдруг осенило, что ящик сразу показался ему подозрительно лёгким.       — Поздравляю, — негромко проговорил Андрей.       — С чем?!       — С возможным пополнением в семействе.       — Сплюнь! — в ужасе воскликнул Ванька. — Это не смешно!       — Зная, какой из тебя отец, это действительно не смешно, — согласился Расторгуев. — Ты с одним-то ребёнком справиться не можешь.       — Нет, ну вдруг всё нормально? Вдруг в этот раз прокатит так? Ну почему, почему-уу… — горестно простонал Иван, вцепляясь руками в волосы от неведения, в котором ему предстоит жить в ближайшее время. — Что мне теперь делать?       — Перестать пить и научиться предохраняться. В конце концов, ты врач, и должен знать, что…       — Посмотрите, какие мы осведомлённые! Ты сам-то презервативы хоть раз в жизни видел, монах алуксненский?       — Конечно, ты же мне их в ящике показывал, — невозмутимо отозвался Расторгуев, остановившись у небольшого магазина. — Приехали, Вань.       — Разве Андрюша не у твоих родителей?       — Ты хотел в таком виде сразу к нему? Нет уж. Сначала тебе надо принять душ.       — А зачем… — вдруг Ванька хитро улыбнулся. — Или тебе помочь спинку потереть?       — Обойдусь. Не хочу, чтобы ты на сына перегаром дышал. От тебя разит как от алкаша.       — Мой облико морале тебе покоя не даёт?       — Твой облик аморале меня не волнует, в отличие от твоего сына. С ним-то хоть веди себя прилично. Закупи, что тебе надо, — кивнул Расторгуев в сторону магазина. — И зубную щётку не забудь.       — А у тебя разве нет?       — Второй не предусмотрено. Иди уже, а?       Ванька вылез из машины. Расторгуев закатил глаза и покачал головой. Вместо того чтобы забирать Юлианну от Александрова, он вынужден проводить разъяснительные беседы человеку, который на год старше него. Несмотря на всё внутреннее спокойствие, иногда Андрею всё-таки было трудно держать себя в руках. Ивану пора бы научиться брать ответственность за сына, а не спихивать несчастного ребёнка людям, у которых своих дел хватает. Впрочем, о какой ответственности за Андрюшу может идти речь, когда Ванька даже за свои поступки не отвечает?..       — Далеко собралась? — Борисыч вошёл в комнату без стука. Юлианна резко обернулась и вздрогнула. Выглядел Александров угрожающе. Карие глаза, казалось, стали ещё темнее. Взглядом можно было сжигать людей дотла.       — За грибами, — съязвила Ильиневич. Больше от зародившегося страха, нежели по ещё каким-то причинам. Всё так хорошо складывалось! Она уже почти собрала вещи, написала Андрею, чтобы перезвонил ей через двадцать минут. К этому времени она уже рассчитывала сесть в такси, чтобы уехать из этого места. И тут пришёл Борисыч после того, как понял, что ученица ушла со стадиона, не став мотать убийственные пятьдесят километров классикой.       — Дура ты, дура! — прошипел Александров, резко хватая её за руки. — Неужели не поняла ещё, что никуда от меня не денешься?       И Юлианна действительно испугалась. В глазах Александра Борисовича горело настоящее безумие. Наверняка останутся следы от его пальцев — на Ильиневич была футболка, поэтому ткань руки никак не защищала.       — Отпустите меня, пожалуйста, — тихо, но твёрдо проговорила она, глядя тренеру в глаза. Страх показывать нельзя.       Александров действительно убрал руки и даже сделал шаг назад. Юлианна мысленно выдохнула. А теперь надо постараться сбежать. Оставаться в доме с Борисычем действительно стало опасно. Прав был Андрей. Бежать надо было сразу.       — Будешь чай? — проговорил тренер вполне доброжелательно. Кажется, вспышка гнева прошла.       — Б-буду, — проговорила она, кивнув. Это шанс убежать!       — Иди, — беспечно проговорил Александров, кивнув на дверь.       Юлианна снова кивнула, оставаясь внутри напряжённой. Она медленно развернулась и на еле гнущихся ногах сделала два шага к двери. Бежать, бежать, бежать…       Дождавшись, когда ученица окажется к нему спиной, Александр Борисович схватил её за волосы и швырнул на пол. Юлианна больно ударилась локтем о деревянную спинку кровати, от чего перед глазами вспыхнули искры. Стало так страшно, как не было никогда до этого. Даже когда они с Александровым подрались в раздевалке Антхольца, не было так страшно. Там была надежда, что их услышит хоть кто-то. Здесь же надежды не было никакой.       Юлианна поняла, что Александров связывает ей руки слишком поздно, чтобы попытаться этому помешать.       — Помогите, — с фатальной безнадёжностью промолвила она, не в силах перейти на крик. Какая разница? Всё равно бесполезно. Ильиневич уже поняла, что её ждёт ад.       — Добрый день, — Ванька ухмылялся, глядя на соседку Андрея. «Мисс Марпл» Илона стояла и разглядывала полуголого Ильиневича изумлённым взглядом, отчего её брови-ниточки оказались на середине невысокого лба. Иван самодовольно ухмылялся. Наверное, он выглядит неотразимо в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер, в то время как по его торсу стекают капли воды.       — Добрый, — отмерла Илона. — Я хотела попросить сахар. А вы…       — Андрюша, дорогой, — сладко пропел Иван, не отводя глаз от пенсионерки. Расторгуев был где-то в комнате, пытаясь кому-то дозвониться. Даже на звонок в дверь не среагировал. Пришлось Ваньке открывать дверь, едва он вылез из душа. — У тебя есть сахар?       — Чего ты орёшь? — донёсся из комнаты голос Расторгуев, а через мгновение появился он сам с телефоном в руках.       — У вас есть сахар, молодые люди? — озвучила требование Илона, оглядывая их обоих с большим подозрением.       — Только соль, — сухо ответил Андрей, неодобрительно глядя на Ваньку.       — В нашей с Андрюшей жизни столько сладких моментов, что надо их хоть как-то разбавить, — развёл руками Ванька, хитро подмигивая старушонке.       — Даже не скрывают! — не то с восхищением, не то с осуждением произнесла «мисс Марпл». — Какие нравы пошли! Андрей, а ваш отец в курсе? А мама? Давненько я не общалась с вашей мамой!       — Когда вы в последний раз общались с моей мамой, её кот съел вашу домашнюю мышь, — едко напомнил Расторгуев. Сегодня он не очень-то дипломатичен. — Помните об этом, когда снова решите к нам пойти. К сожалению, у меня нет времени сейчас разговаривать, всего вам хорошего.       — Не очень-то вежливо, — заметила Илона, недобро сощурившись.       — Всего хорошего! — настойчиво повторил Расторгуев.       — Андрюше не терпится остаться со мной наедине! — заговорщицким шёпотом поведал Ванька. Илона хитро улыбнулась и, напевая под нос «Шаланды, полные кефали», побрела к своей квартире.       Едва за старушонкой захлопнулась дверь, Андрей выдохнул и молча уставился в пол, будто считал про себя.       — Ты же не сердишься? — вкрадчиво осведомился Ильиневич.       — Нет, что ты, — невозмутимо сказал Андрей, после чего ровным шагом зашёл в комнату. Ванька поспешил следом. Когда Ильиневич пересёк порог комнаты, Расторгуев со всей силы зарядил кулаком по боксёрской груше, свисавшей с потолка. Ванька вздрогнул.       — Полегчало? — осторожно спросил он.       — Да, — голос Андрея был, как и прежде, ровен до невозможности. Он отошёл от груши и пристально посмотрел на Ильиневича. — Вань, у тебя есть номер Александрова?       — Борисыча, что ли? — удивился Ванька и вопросу, и спокойствию Расторгуева. Казни не будет? — А тебе зачем?       — Есть или нет?       — Нет. Откуда? Да и зачем мне его номер?       — Из сборной России кто-нибудь в Токсово тренируется?       — Э-э… ну… это-то тебе зачем?       — Отвечай!       — Не знаю! Малышко вроде… Расторгуев, что это за допрос? — Ванька скрестил руки на груди.       — Юлианна сейчас в Токсово с Александровым. Она написала сообщение с просьбой позвонить, а теперь у неё выключен телефон…       — Опять глючит, наверное, — отмахнулся Ваня. — Он всё время теперь глючит, после того, как я его по дороге случайно уронил… ой!       Расторгуев сжал челюсть, даже не пытаясь скрыть свои эмоции по отношению к Ваньке и его поступкам. Он знал, что у неё новый телефон, но говорить это Ивану не видел смысла. Это несущественно.       — А чего это систер обещала тебе позвонить? — Ильиневич решил, что лучшая защита — это нападение. И пошёл в атаку. — С какой радости? С каких это пор вы так сдружились?       — Чтобы знать, что Александров ничего с ней не сделал, — Андрей проигнорировал все Ванькины вопросы.       — Да что он может ей сделать?       — У неё выключен телефон, — продолжал упорствовать Расторгуев. — Надо проверить, всё ли в порядке.       — Как ты собираешься это сделать? — фыркнул Ванька. — Она в Токсово, а ты в Алуксне. Или ты умеешь телепортироваться?       — Нужно позвонить Дмитрию.       — Медведеву? — ляпнул Ильиневич.       — Малышко.       — С чего бы вдруг? И вообще, с чего ты взял, что у меня есть его номер? — скрестил руки на груди Иван. — Шапочное знакомство, знаешь ли, ещё не даёт мне право занести его номер в телефонную книжку.       — Зато ты неплохо общаешься с Трифановым. Ни за что не поверю, что ты не лазил у него в телефоне и не переписал себе его контакты. В кои-то веки, твоя манера совать свой нос, куда не просят, может нам помочь. Звони Малышко!       — Не буду! — заявил Ильиневич, пока Расторгуев кому-то звонил. Ваня действительно изучил список контактов Трифанова и разжился номерами множества биатлонистов и даже Дмитрия Губерниева. — Ты псих, что ли? Да Димон может даже не в Токсово сейчас!       — Вот позвони и спроси. Интарс… — это уже адресовалось тренеру, которому — звонил Андрей. — Интарс, у тебя есть номер Александрова? Да, Юлианнин тренер…       Пока Расторгуев беседовал с Беркулисом, Ванька пытался понять, какая муха его укусила. Ну не отвечает Анька на звонки, и что? Не случится же из-за этого апокалипсис!       Размышляя, Ильиневич упустил момент, когда Андрей договорил с Интарсом и стал набирать номер Александрова. Телефон у того был включен, но он почти сразу сбросил вызов. Расторгуев чертыхнулся и вновь обратил взор в сторону Ивана.       — Звони Малышко!       — Расторгуев, ты серьёзно?! — Ильиневич всплеснул руками. — Заставляешь меня звонить малознакомому типу только потому, что Анька не ответила на твой звонок? Это, знаешь ли, бред! Не знаю, какая муха тебя укусила, но я не хочу выглядеть в глазах Малышко идиотом! Кроме того, спешу сообщить тебе, что Димон Аньку терпеть не может! Не знал, да? Так что…       — Да плевать, — процедил Андрей. — Звони!       — Заладил как попугай, — проворчал Ванька, подходя к висевшей на вешалке куртке. Он нехотя достал из кармана телефон. — Звони, да звони!..       Поняв, что Иван будет тянуть время ещё долго, Расторгуев отобрал у него телефон и нажал на кнопку разблокировки.       — Пароль.       — Андрей, отдай, а…       — Пароль!       — Iceberg27051988neprobivajemyjabsolutely12345, — сдался Ванька. — Дай я сам наберу.       Ильиневич быстро ввёл пароль, после чего нехотя открыл список контактов.       — Тебе помочь? — любезно поинтересовался Расторгуев.       — Я сам, — буркнул Ванька, отыскивая номер Дмитрия. — И что я, по-твоему, ему скажу?       — Что волнуешься за сестру. Давай, действуй!       — Чувствую себя идиотом, — буркнул Иван, всё-таки нажав кнопку вызова под тяжёлым взглядом Андрея. Как назло, Дмитрий ответил быстро.       — Слушаю, говорите.       — Дмитрий? Это я…       — Кто — я?       — Я… Иван, врач сборной Латвии по биатлону.       — Гражданство менять не собираюсь, — сходу сообщил Малышко. — Откуда у вас мой номер?       — Э-э…       — Не тормози! — под руку посоветовал Расторгуев.       — Молчи, а? — возмутился Ванька и только потом сообразил, что его слышал и Дмитрий. — Ой, извините, я не вам. Я…       — Вы, видимо, ошиблись номером.       — Нет! Я брат Юлианны Ильиневич!       — Этого ещё не хватало! — выдохнул Малышко в порыве искреннего негодования.       — Чего ты пыхтишь? — в трубке с той стороны послышался знакомый голос.       — Да вот, Лёх, мне тут братец панночки Юлианночки названивает, прикинь? — Дмитрий немного отвлёкся от разговора, а Ванька понял, что голос принадлежал Алексею Волкову. — Тоже мне, семейка. Чего тебе надо-то?       — А? — до Ваньки с опозданием дошло, что обратились к нему. — Ну… я… это… Анька… она не отвечает на звонки… вот!       — Всё ясно, всего хорошего, — изрёк Малышко, собираясь бросить трубку. Раньше, чем он успел это сделать, Андрей отобрал у Ваньки телефон и начал говорить сам:       — Дим, привет, это Андрей Расторгуев.       — Андрей? — удивился Малышко. С Расторгуевым они если пересекались, то общались вполне сносно. — Привет.       — Извини за беспокойство, но дело срочное. Только ты можешь помочь. Ты не в Токсово сейчас?       — В Токсово. Мы с Лёхой только тренироваться закончили. А…       — Очень хорошо. Ты случайно Юлианну Ильиневич и Александрова не видел сегодня?       — Да тренировались они здесь. Ушли уже давно. Тебе-то что? Почему…       — Прости, что перебиваю, но дело серьёзное. Ни Юлианна, ни Александров не отвечают на звонки. Юлианна обещала позвонить сразу после тренировки. Её брат волнуется, места себе не находит, два слова связать не может!       — Я не… — попытался возмутиться Ванька, заявив, что не волнуется ни капли, однако Расторгуев сделал страшные глаза и показал ему кулак. Тот самый, что пару минут назад прилетел в боксёрскую грушу. Ваня заткнулся.       — Хорошо, но при чём тут я? — не понял Малышко. — Мало ли почему панн… кхм, Юлианна не отвечает на звонки? Может у них с Александровым мир и любовь.       — У них не мир и любовь, а серьёзный конфликт, — сказал Расторгуев, понимая, что другого способа уговорить Дмитрия проверить, всё ли с Юлианной в порядке, нет. — Настолько серьёзный, что я прошу тебя сходить к Александрову домой и проверить, всё ли там в порядке.       — Да что за бред? Какой у них может быть конфликт? — рассмеялся Малышко. — Ладно её брат, но ты-то куда?       — Я не могу тебе всего сказать, — заметил Андрей. — Просто поверь, что у Ивана есть все основания беспокоиться за сестру. Александров вовсе не такой пушистый, каким себя позиционирует. Пожалуйста, проверь, всё ли у них там нормально. Желательно, не в одиночку.       — Что за ерунда, — отмахнулся Дмитрий. — Александров, конечно, мутный тип, но…       — Дима. Просто сходи и проверь. Очень тебя прошу. Хочешь… хочешь, я даже заплачу?       — Ты? У тебя-то в этом какой интерес? — недоумённо усмехнулся Малышко.       — Не я. Иван. Иван заплатит, — уверенно соврал Расторгуев. Ванька от такой наглости чуть не задохнулся от возмущения. — Он очень волнуется за сестру. Весь мозг мне вынес.       — Это заметно, — усмехнулся Малышко, не подозревая, что фраза выражала давно наболевшее и не относилась к ситуации с Юлианной. — Ладно, чего уж там. Раз брат за сестру волнуется, можно сходить и в медвежье логово. Платить не надо, так уж и быть. Мы ж не звери вашу нищую федерацию разорять ещё больше? Какой там адрес?       — Адрес! — грозно посмотрел на Ивана Расторгуев.       — Я знаю, где Борисыч живёт, — послышался в трубке голос Волкова. — Андрею привет!       — Откуда знаешь? — Малышко так удивился, что даже привет не передал.       — На чай ходил сто лет назад. У него ещё этот тренировался…       — Григорьев?       — Да нет! Лёнька Ковальчук. Который с Валькой Вершининой…       — Спасибо за помощь, — прервал их диалог Расторгуев. — Позвоните на этот номер, когда проверите, ладно?       — Ладно, — согласился Малышко. — И чего вы так разнервничались?       Отвечать на вопрос не потребовалось. Дмитрий бросил трубку. Расторгуев выдохнул и, всучив телефон Ваньке, отошёл к окну.       — Я ошибался, — проговорил Иван, глядя Андрею в спину. — Ты не айсберг. Ты псих, чёрт побери! Что это вообще было?!       Но Расторгуев только махнул на него рукой и вышел из комнаты, даже не попытавшись отчитать его за инцидент с соседкой.       В голове Алёны Расторгуевой мелькнула мысль, что весь мир ополчился против неё. Что Ванька скинул на неё сыночка, что шеф с оплатой командировочных после возвращения обратно, что Санкт-Петербург. Спокойная Рига нравилась Алёне куда больше. Там было гораздо меньше людей. Об Алуксне и говорить нечего — казалось, что там живёт людей меньше, чем гуляющих у Казанского собора. День у Алёны не задался. Пробка на выезде из Пулково, куча народу в метро, слякоть на Невском проспекте. Нужно было где-то отыскать отель, в который её определили. Однако и тут её подкараулила неудача! Стоило ей достать из сумки телефон, мимо пробежал какой-то тип и выхватил её из рук девушки.       — Стоп! — закричала Алёна, но её голос потонул в толпе. На берегу канала Грибоедова пела какая-то группа, отчего на её возглас и вовсе никто внимания не обратил.       Просто прекрасно! Она одна в незнакомом городе, полицейских нет, воришка скрылся в метро. Алёна поняла, что вот-вот заплачет от собственной глупости.       Кое-как заставив мозги работать, Расторгуева поискала в интернете, как звонить в России в полицию, после чего позвонила и заявила, что её ограбили. При себе у Алёны осталась лишь сумка с одеждой и телефон. Ни денег, ни документов. Похоже, она осталась без отеля.       — Вам есть, куда пойти? — с сочувствием поинтересовался у неё полицейский, когда со всеми формальностями в участке было покончено.       — Да, — ответила Алёна. Неожиданно даже для самой себя.       Поскольку в отель ей путь заказан, у неё осталось два выхода. Либо ночевать на вокзале, либо… обратиться к человеку, который обещал показать ей Санкт-Петербург.       Всё, что осталось у Юлианны к Александрову — ненависть. Именно ненависть давала ей хоть какие-то моральные силы. Ильиневич смотрела ему в глаза. Мразь. Сволочь. Подонок. Мерзавец. Сколько уже прошло? Час? Два? Десять минут? Юлианне казалось, будто прошла вечность. Она не сдастся. Она сильная.       — Не надоело, девочка? — наклонился к её лицу Александров. Ильиневич плюнула бы ему в рожу, но рот был заклеен скотчем. Залепила бы пощёчину, но руки были связаны за спинкой стула. Двинула бы ногой в пах — но ноги были связаны тоже. Оставалось только смотреть на него глазами, полными ненависти. Она сильная, а он — слабый жалкий червяк. Жалкий. Слабый. Червяк.       Болело всё. Локоть, которым она ударилась, когда падала. Голова, оттого, что Александров приложил её об батарею. Болело всё, потому что Александров её бил.       Хуже всего, что Юлианна не понимала, чего он добивается. Он ничего от неё не требовал! Даже вернуться в лыжные гонки. Впервые она отчётливо осознала, что Александр Борисович действительно не в себе. Он ненормальный. Псих!       Ильиневич плакала. Из глаз текли слёзы, но она продолжала твердить себе, что сильная. Что выживет. Что забудет весь этот кошмар. Ведь она сильная, сильнее, чем какой-то жалкий псих Александров!       Телефон её Александров отключил сразу. Свой так и не отключил, хоть и поставил на вибрацию. Ему звонили, но он не отвечал. Такси, приехавшее за ней, Борисыч отправил обратно.       — Прав был твой Расторгуев вчера, — усмехнулся Борисыч какое-то время назад. — Бежать надо было сразу. А ты, дурочка, не послушала. Ты никогда никого не слушала.       Юлианна вспомнила об этом моменте и по её щекам вновь потекли слёзы. Она в его власти. Она не сильная. Она просто девушка, жизнь которой в данную минуту не стоит и ломаного гроша. Александров лезвием ножа приподнял её подбородок, вынуждая смотреть на него.       — Ты такая же жалкая дура, как и твоя мать, — прошипел он, убирая нож, и медленно зашёл ей за спину. Юлианне стало труднее дышать. Страшно. Ей действительно страшно.       Плевать! Как угодно, но она не умрёт здесь! Не сейчас, не так! Она сильная. Она, а не он, пусть со стороны ситуация выглядит и не так. Он — ничтожество. Бесчеловечная ненавистная мразь. Александров резко приставил к её горлу нож. Юлианна не дышала. Сердце готово было разорваться.       — Страшно, девочка? — усмехнулся Борисыч, удерживая её голову за волосы. Он склонился к ней так близко, что Ильиневич ощущала на ушной раковине его губы. Ей было не только страшно, но и противно. — Знаю, что страшно. Ты в моей власти. Я могу сейчас сделать с тобой всё, что захочу. Захочу отпустить — отпущу. Захочу зарезать — зарежу. Лес кругом, тебя даже никто искать не будет. Нравятся перспективы?       Александров убрал нож с её горла, но не потому, что больше не планировал пускать его в дело. Юлианна почувствовала, как лезвие едва ощутимо касается внутренней стороны её предплечья. Там, где вены. Тварь. Сука. Чудовище.       — Могу порезать тебе вены, — Ильиневич спиной чувствовала его ухмылку и ненавидела Александрова ещё больше. Всё равно она выживет! Ведь она сильная. Она сильная, и он это знает. — А потом буду смотреть, как ты медленно умираешь. Скажу всем, что ты покончила с собой от несчастной любви. Ко мне, — усмехнулся Борисыч, чуть надавливая лезвием на её руку. Юлианна боялась дёргаться. Надавит посильнее — и всё. Конец. — Или просто от несчастной любви. Скажу, что твой Расторгуев попользовался тобой и бросил. А ты, дурочка, не смогла этого перенести. Итог — ты на том свете, а Расторгуев сядет за доведение до самоубийства. По-моему, неплохой вариант.       Вновь раздалась вибрация телефона в кармане Александрова. Его рука дрогнула. Лезвие ножа царапнуло тонкую кожу чуть выше запястья. Из царапины тут же проступила кровь. Юлианна закричала с заклеенным ртом. Нет, нельзя умирать! Только не так, не сейчас, нет! Жизнь не пронеслась у неё перед глазами. Мелькнуло лишь, что, что было важно сейчас. Спорт. Андрей.       Андрей.       Ильиневич закрыла глаза, чувствуя, как защипало царапину от воздуха. Ей было больно. Во всех смыслах этого слова. Голова кружилась. То ли от напряжения, то ли от отчаяния, то ли оттого, что царапина кровоточит — Юлианне это было не важно. Важно выжить. Она ведь сильная?       — Да, слушаю, — до девушки не сразу дошло, что Александров ответил на звонок. Он был у неё за спиной, что не давало возможность увидеть выражение его лица. А голос… голос был спокойным. Ильиневич стало ещё страшнее. — Да-да, я могу говорить. Ограбили? Какой ужас! Вы в порядке? Конечно! Конечно могу! Сейчас приеду! Да, разумеется. До встречи!       Завершив разговор, Александров задумчиво посмотрел на Юлианну.       — Посиди пока. Папочка скоро вернётся.       Тварь.       — Стой! — Алексей Волков дёрнул за куртку Дмитрия Малышко, заставив того пригнуться. — Видишь? Борисыч идёт!       Дмитрий Малышко пригляделся. Да, из одного из домов вышел Карабас Борисович. Даже приоделся, что редко с ним случалось. Костюм, кашемировое пальто… На фоне деревянного дачного дома это смотрелось не лучше, чем на корове седло.       — У него нож, — с некоторым удивлением отметил Дмитрий. Александров, будто услышав его, отбросил нож в снег. Мелькнула мысль, что опасения Ильиневича и Расторгуева возникли не на пустом месте. Быстро подавив подобные мысли (мало ли Карабас колбасу резал), Малышко принялся наблюдать дальше. Волков ещё сильнее потянул его за куртку, заставляя спрятать макушку за чужим автомобилем.       — Может, полицию вызовем? — с сомнением протянул Алексей.       — И что мы им скажем? — возразил Малышко. — Что Карабас нарезал помидоры? Надо узнать сначала, где панночка Юлианночка. А то Расторгуев спать спокойно не будет.        Волков промолчал, хотя он думал, что это была инициатива Ивана. Спорить он не стал, поскольку не слышал всего разговора. Какие-то детали могли ускользнуть. Биатлонисты видели, как Александров сел в автомобиль и медленно поехал по просёлочной дороге. Как только он скрылся за горизонтом, Волков спросил:       — Что дальше?       — Залезем в дом?       — Незаконное проникновение, — скептически заметил Алексей, понимая, впрочем, что иного выхода нет.       — Может, ну его, а? Позвоним Расторгуеву и скажем, что всё в порядке? — предложил Дмитрий, понимая, что не сможет уйти, не выполнив просьбу.       — Не, так нельзя.       — Тогда пошли!       Парни, озираясь на предмет нежелательных свидетелей, перепрыгнули через невысокую дощатую калитку и оказались на территории участка. К ножу они не пошли, здраво рассудив, что следы на снегу оставлять с их стороны недальновидно.       — Да уж, — пробормотал Малышко. Дверь в дом Александров не закрыл. То ли забыл, то ли спешил, то ли настолько пофиг. — Может, панночка Юлианночка вообще в Питере, а мы с тобой зря припёрлись.       — Сейчас и проверим, — сказал Волков и усмехнулся. — Никогда не вламывался в чужой дом без разрешения.       Малышко мысленно с ним согласился. В доме было так тихо, что парням стало не по себе.       — Увижу Расторгуева — убью, — процедил Малышко, вслушиваясь в тишину. Какого хрена он позволил себя втянуть в это?       — Слушай, а может это розыгрыш? — вдруг спросил Алексей. — Сейчас из-за угла выскочит Пельш и…       — Да тихо ты, — беззлобно одёрнул его Дмитрий. Надо было хоть какое-то оружие взять. Хоть нож со двора. Хотя, зачем? Здесь же никого нет. Хорошо, если это «Розыгрыш», но вроде эта программа больше не идёт.       — Юлианна! — тихо позвал Волков. Настолько тихо, что едва ли его было слышно даже на расстоянии пары метров.       Дом был не слишком большой, поэтому они быстро убедились, что на первом этаже Ильиневич нет. Двери комнат были открыты, поэтому вламываться никуда не пришлось.       — Смотрим второй этаж? — спросил Малышко, понимая, что Юлианны здесь нет. Расторгуева он точно прибьёт.       — Смотрим, — вздохнул Волков.       Двери на втором этаже тоже были открыты, за исключением двух.       — Открываем?       — Да, — вздохнул Малышко, не понимая, по какой причине всё ещё не свалил отсюда.       Дмитрий осторожно надавил на ручку, и она поддалась. Это оказалась какая-то спальня. Здесь никого не было.        — Пусто, — констатировал он, выходя из помещения. — Никого мы здесь не найдём.       Последнюю дверь Малышко решил открыть для очистки совести. Чтобы уж точно быть уверенным, что они зря сюда пришли. Дмитрий даже не стал колебаться. Это только первое время не по себе, постепенно страх уходит. Не прячет же Александров у себя скелеты!       — Твою мать, — выдохнул Дмитрий, распахнув дверь. К такому жизнь его не готовила. Юлианна сидела, привязанная к стулу. Мокрые волосы спутались, на лбу сияла ссадина с кровоподтёком, а рот был заклеен липкой лентой. Малышко тут же метнулся к ней и попытался развязать верёвки. Но в перчатках это сделать не получалось, а без них в чужом доме лучше ничего не трогать. — Блять, чёрт! Лёха, принеси нож! Или ножницы! Что найдёшь! А, не надо…       Верёвка всё-таки поддалась. Дмитрий увидел царапину на её предплечье в районе вен. Свежая. Даже кровь ещё сочится. Ясное дело, что это она не сама себя поцарапала.       — Вот гондон! — выдохнул он, не в силах совладать с эмоциями от увиденного. — Какого хера ты столько лет это терпела, дура?!       — Заткнись, Димон, — оборвал его Лёха, развязавший верёвки на Юлианниных ногах. Волков отклеил скотч со рта девушки и помог Дмитрию пересадить её на кровать.       Юлианне было плохо. Юлианну трясло. Руки дрожали, ноги отказывались стоять, а слёзы не желали останавливаться.       — Ал-л-ек-ксандр-ов… — по слогам дрожащим голосом проговорила она.       — Мы поняли, — фыркнул Малышко, который всё ещё не верил глазам. Он-то всегда считал, что Карабасыч и панночка Юлианночка на одной стороне, а оно вон как вышло.       Ильиневич дала волю эмоциям. Закричала так, что спортсменам стало не по себе. В её крике было столько боли, что слушать это было невыносимо. Она не понимала, что происходит. Не верила, что спасена. Не осознавала даже, что рядом с ней сейчас сидит Малышко, с которым они ещё недавно обменивались колкостями.       — Он тебя бил?       — А ты блять не видишь? — вспылил вдруг обычно сдержанный Волков. — На ней живого места нет!       — Звони в полицию, Лёх, — Малышко даже не думал обижаться. Он всё понимал.       — Нет! — вдруг отчаянно замотала головой Юлианна. — Не надо!       — Что? — растерялся Волков. Они с Малышко недоумённо воззрились на спортсменку.       — Не надо полиции! — Ильиневич вполне отчётливо произнесла это, пусть её всё ещё трясло. Она начинала приходить в себя.       — Она бредит, Лёх. Звони, — кивнул Малышко.       — Нет! — выкрикнула Юлианна. — Не надо! Не надо… я… хочу уйти… заберите меня отсюда! Пожалуйста! Я…       — Тише-тише, — попытался успокоить её Дмитрий. — Не надо так не надо. Сейчас мы с тобой уедем отсюда. Всё будет нормально…       — Как в-вы меня нашли? — выговорила Ильиневич.       — Да братец твой забеспокоился. Мямлил всё чего-то… Я бы его и слушать не стал. Ладно, Расторгуев хоть объяснил, что да как, — поведал Малышко, забывший о том, что собирался латвийца побить.       — Андрей! — выдохнула Юлианна. — Андрей… надо позвонить…       — Да, надо бы. Если бы не он… Скажу, что не зря беспокоился.       — Нет! — Ильиневич схватила его за руку. Железная хватка, однако. — Не говори! Не надо! Скажи, что со мной всё в порядке! Пожалуйста, — умоляюще посмотрела на Дмитрия Юлианна.       — Нет уж, — возразил Малышко, набирая номер Юлианниного брата. Расторгуев ответил сразу. Расторгуев, не Иван Ильиневич. Дмитрий не удивлялся уже ничему. — Андрей, это я. Юлианна… — Малышко наткнулся на молящий взгляд Ильиневич. — С Юлианной всё в порядке. Телефон сел. Глючит. Палёный, видимо. В подземном переходе у китайца купила, и вот результат. Как говорится, скупой платит дважды… Нет, говорить не может, мы с Лёхой ушли уже. Привет передавала вам с Иваном. Да, не беспокойся. Всё, не могу говорить, пока.       Дмитрий поспешно бросил трубку и взглянул на Юлианну.       — Пора убираться отсюда, — заметил он. Волков согласно кивнул.       Раньше, чем они успели осуществить задуманное, снаружи послышался звук торможения автомобиля. Волков осторожно глянул за занавеску.       — Чего там? — спросил Малышко, догадавшись, в чём дело. Выражение лица Волкова говорило само за себя.       — Нам крышка, Дим, — тихо ответил Волков, боясь даже смотреть на Юлианну. — Это Александров.