---
Стив останавливается на пороге гостиной и наблюдает, не пряча улыбку, как Баки окунается в ауру дома. Их дома – на двоих. Он оборачивается и смотрит так, что по плечам Стива проносится горячая волна, внутри всё сжимается и тут же отпускает, наполняя предвкушением. Баки подходит резко, напористо, и Стив невольно отступает на пару шагов, упирается лопатками в стену. Больше пятиться некуда. – Баки, я... – Стив не договаривает. Поцелуй обрывает его на полуслове. Сбивает с мысли, погружает в вязкий медовый вакуум. Утягивает в полузабытьё, жжёт и ласкает. Сознание плывёт, путается, сердце разгоняется, но как целовать со словами повинности, застывшими на губах, Стив не знает. И как выбраться из поцелуя, которого столько ждал – не представляет. Щетина Баки покалывает контур губ, щеку и подбородок, смещается под челюсть. Прохладные бионические пальцы мягко сжимают шею под затылком, живая рука скользит с плеча на грудь, вниз по рёбрам, очерчивает бедро и уходит назад, оглаживая ягодицу. Внизу живота разливается тепло, ноги слабеют, глаза не открываются. Хочется чувствовать, не думать, но изнутри снова назойливо долбит, накатывает, вышибает из транса. Придётся объясняться сейчас. Стив шепчет, не открывая глаза: – Баки, я должен... Не успевает понять, сказал что-то ещё или нет, как две разные руки ныряют под его футболку. Берут в плен, не применяя силу. От контрастных прикосновений живых и металлических пальцев по спине проносятся волны невидимых искр, бьют в голову, перестраивают внутримозговые датчики на другой режим. В паху тяжелеет всё ощутимее, уводит от мыслей к желаниям. Стив почти не улавливает, что отвечает ему Баки: – Да брось. Не твоя вина. Смысл медленно проползает в затуманенное сознание, и у Стива отвисает челюсть. Он нелепо моргает, стараясь навести расфокусированный взгляд на Баки. Тот останавливается, шумно выдыхает Стиву в плечо. Убирает руки, чуть отстраняется, отводит глаза. – Ты... Баки, ты знал? – Стив едва узнаёт собственный голос. В ответ – молчаливый кивок. – Наташа рассказала? – Нет. Ты сам. Кажется, в капитанском мозгу случилось короткое замыкание. – Я же не рассказывал... не успел. – Ты сказал, что меня Нат из перестрелки вытащила. Откуда ей было знать, если не от тебя? Стив подавляет нервный озноб. – Баки, я был не прав. Не должен был... я же обещал. Стив не уверен, что говорит именно это – грохот пульса в висках оглушает. – Я уже сказал, Стив: не твоя вина. Это я перегнул. Баки разворачивается и тоже прислоняется спиной к стене. Они стоят, соприкасаясь плечами. Стив просто ждёт, тараща ошалелые глаза в никуда. Голос отказал, но, похоже, расспросы не нужны. Баки поджимает губы на пару секунд, хмурится и наконец признаётся: – Я сам загнал тебя в такие рамки. Хотел проверить, что могу один. Без помощи, без надзора. Потом затянуло, можно сказать, увяз в этом... А насчёт твоей слежки – не хотел, чтобы тебя подстрелили где-нибудь в подворотне. Ну, или чтобы мы сцепились, решая, продолжать мне или нет. Он замолкает на секунду, встречается взглядом со Стивом и кивает: – Да, я идиот. Знаю. С минуту царит тишина. Остался один вопрос. – Так ты не хотел, чтобы я ввязывался во всё это вслед за тобой? Или думал, что я тебя просто не отпущу? – И то, и другое. Стив отчётливо ощущает, как по сердцу разливается тепло. Когда недосказанность уходит, даже чувство вины меркнет, теряет значимость. Тем более, когда это взаимно. Гнусный внутренний дятел наконец-то умолкает. Хочется верить, навсегда. Баки смотрит исподлобья: – Прости мен... Стив не даёт договорить. Сгребает его в охапку, сминает губы поцелуем, обнимая осторожно настолько, насколько способен придержать острый скачок желания, освобождённого от напряжения и вины. Их уносит в поцелуй, будто прыгнули вместе в глубокое чистое озеро за спасением от изнуряющей жары. Им так отчаянно не хватало друг друга – вот таких, открытых, без недомолвок с двойным дном на грани страха потерять. Теперь весь предыдущий напряг кажется горой ненужных обломков в тучах оседающей пыли, а взамен проснулась неутолимая жажда, желание пить друг друга до дна. Мир встал на паузу. Одежду хочется рвать зубами, но Баки ещё не окреп, и силу Стив меняет на нежность, до дрожи в пальцах сражается с собой, сознательно сбавляя обороты. Осторожно стаскивает с Баки куртку, футболку, согревает поцелуями, ощущая, как до боли знакомо вздрагивает сердце каждый раз, когда он случайно или нарочно замечает затуманенные глаза расслабленного Баки. Тот даже не пытается скрывать, насколько его повело, и для Стива это как последняя капля. Душа переполнена, и отдавать хочется больше, чем брать. Он нависает над Баки, растянувшимся на свежих простынях. Едва касается кожей кожи, и от этого ведёт ещё сильнее. Стив взбудоражен и сдержан одновременно, и оба порыва на пределе. Полную волю даёт только губам. Они считывают все изгибы тела, каждый из шрамов – давние и свежие, только прикрытые новыми рубцами. Стив оставляет осторожные поцелуи рядом с неровными линиями заживающих ран. Баки вздрагивает, усмехнувшись: – Стив, я не хрустальный. Роджерс поднимает голову, тихо отвечает: – Я знаю. "Но не сегодня", – этого он не скажет вслух. Его губы повторяют линии ключиц, груди Баки, язык касается сосков с нажимом – иначе нельзя, Баки не простит мягкость в таких чувствительных точках. Он шумно и часто дышит, и Стив продолжает, ощущая, как натянутая в паху ткань штанов Баки упирается в живот. Стив перемещается губами по разгорячённой коже торса вниз, цепляет зубами широкую резинку штанов, осторожно тянет, помогая себе рукой, и чувствует, как напряжённый член Баки проскальзывает по щеке. Собственные штаны теснят Стива всё сильнее, давят уже болезненно, и он чуть отодвигается, чтобы поскорее избавиться от них, а заодно стянуть и отбросить штаны Баки подальше. Возвращается, накрывая Баки своим теплом, как одеялом. Закрыв глаза, смещается ниже, ведёт лицом по горячему стволу члена – виском, скулой, щекой. Находит губами головку, мягко обхватывает, погружая наполовину, проводит языком по щели, дразнит, чувствуя, как Баки вздрагивает, шумно дыша. Наконец, Стив берёт глубоко, плавно, заставляя Баки прогнуться и, зажмурившись, бормотать что-то бессвязное. Он бессознательно подаётся бёдрами навстречу, толкаясь в горячий рот Стива, пальцы судорожно сминают простынь. Баки хочется быстрее, он просит, сбивчиво шепча, потом злится, даже рычит, но Стив упрямо держит неспешный темп, и Баки наконец сдаётся ему, позволяя делать всё, как он хочет – длинными плавными движениями рта по стволу, то почти выпуская головку, чтобы облизать, то снова насаживаясь поглубже. Рука Стива осторожно массирует мошонку, перекатывает в ладони упругие яйца. Стив смещается удобнее, теперь он боком к Баки, продолжает двигаться ртом по члену в выбранном им ритме, неспешно, жарко, влажно. Растягивает удовольствие, в котором Баки весь в его власти, дрожащий, в мелких бусинках пота, не принадлежащий себе, только ему, Стиву. Лицо расслаблено, ресницы вздрагивают, руки беспорядочно шарят между складок простыни. Пусть наслаждается. Живая рука Баки задевает колено Стива, скользит по нему вверх и нащупывает член. Пальцы привычно сжимают тяжёлый ствол. Стив шумно выдыхает, жмурясь, а рука Баки, добравшись до головки, снова смещается к основанию и неровно движется по всей длине, размазывая проступившую смазку, ускоряя темп. Стив не может сдержать приглушённый стон, не замечает, как теряет контроль, невольно ведётся на ритм пальцев Баки. Забывается, водит ртом по стволу быстрее, ощущая скольжение по языку, толчки в нёбо. В опустевшей затуманенной голове всё смешивается, ощущения накладываются друг на друга, обостряются. Член наливается до предела, горячий пульс во рту нарастает, сводит с ума, и Стив не выдерживает, обхватывает ладонь Баки своей рукой, ускоряет, сдавливая сильнее, насаживаясь ртом на член Баки чаще, резче. Удары сердец переходят в ритм барабанной дроби. Обоих накрывает одной длинной вспышкой, скручивает в яркой судороге, освобождает от накопившегося напряжения. До помутнения в глазах, до покалывания во всём теле, до разрыва грани между реальностью и запредельем. Одном на двоих. Стив плавно выпускает член изо рта, медленно слизывая солоноватые капли спермы. Сползает на простыни, сгребает Баки в охапку и притягивает к себе – целовать в висок, в колючую щёку. Ощущать его тепло, вдыхать запах секса с его кожи. Хочется впитать Баки в себя, целиком. Так и сделал бы, если б мог. Стали бы единым целым, сплетённым теснее, чем их прильнувшие тела, скрещённые ноги, перевитые пальцы рук. Сердце только начинало замедлять удары, в голове ещё плыл густой вязкий туман, когда Баки повернул лицо к Стиву, коснулся губами его губ, скользнул по ним языком. Целовал сперва лениво, расслабленно, ощущая собственный вкус во рту Стива. И обоих снова повело. Баки перешёл в наступление, властно схватил за шею под затылком, потянул на себя, углубляя поцелуй. Стив оторвался от его губ всего на секунду – так остро захотелось взглянуть в глаза Баки. Его озорная улыбка раззадоривала, тащила в новое наваждение, быстро набирая обороты. Стив будет осторожен сегодня. Пусть даже потом огребёт от Баки за это. Они ещё успеют отдать долги нестерпимой жажде друг друга со всей суперсолдатской силой – когда Баки восстановится полностью. Несколько дней ласка будет заслонять мощь, а потом они отпустят себя. До упоения – без тормозов.---
Размякший Стив не сразу понял, в чём дело – Баки тормошил его, упрямо вытаскивая из астрала, в который Стива унесло, как в полуабстрактную реальность, где только они двое, другие просто не существуют. Расслабленный мозг отказывался включаться, но Баки не унимался: – Стив, варёная ты муха, подъём! В других обстоятельствах это могло бы напрячь, но голос Баки звучал так бодро, будто он выиграл в лотерею и спешил забрать свой куш. Вместе со Стивом, естественно. – Ты чего, Бак? – лениво улыбнулся Роджерс. – Сегодня твой день. Ты наконец-то дома. Расслабься. Он откинулся на спину, обласкал недвусмысленным взглядом обожаемое тело. Баки заставил себя отвести глаза и нырнул в футболку. Выглянув из горловины, повторил: – Всё, Стив, вставай, кому говорю! Затем взял и встряхнул штаны, чтобы расправить их поудобнее. Он явно торопился одеться, но получалось не так быстро – из-за не совсем заживших ран приходилось осторожничать, да и мысли разбегались в разные стороны из-за обнажённого любимого тела, расслабленно растянувшегося на кровати во всей красе. – Сейчас, – вяло проворчал Стив. – И куда тебя несёт? Он неохотно потянулся за своей футболкой. И тут вышибло из астрала окончательно – Баки, застёгивая ремень джинсов, объяснил: – Пойдём. Увидишь наконец Габи. Что-то отдалённо напоминающее ревность чуть кольнуло где-то глубоко внутри. Стив мысленно одёрнул себя: не дури. И всё равно одевался, как по сигналу тревоги, пока Баки зачем-то возился на кухне. Сунув руку в рукав куртки, Стив обернулся к Баки, еле сдерживая смех: – Давай сегодня выйдем через дверь, ладно? Тот замер в шаге от подоконника и рассмеялся из-за чёртового "автопилота", тащившего его к окну. Тут же, поморщившись, зажал ладонью правый бок – напомнила о себе недавняя рана. Не всё сразу налаживается, даже если в крови сыворотка суперсолдата.---
Спустя минут двадцать парни бодро шли пешком, пересекая улицы. От предложения доехать Баки отказался, мол, к чему гонять байк, когда идти всего ничего. Было пасмурно, но тучи висели высокие и бледно-серые, дождь не предвещали. Небольшой ветер плавно раскачивал ветви деревьев с позолоченной листвой, обрывая понемногу отдельные экземпляры в свою коллекцию, теребил полы одежды у прохожих, спутывал волосы, проскальзывал по щекам, пробирался за пазухи. Стив и Баки всё ближе подходили к дому, за которым в конце узкого переулка жила Габи со своими щенятами. Баки давно не видел её, соскучился. Наконец-то он свободно рассказывал о ней Стиву, взахлёб расхваливал её, а Роджерс сиял в ответ улыбкой от уха до уха. – Ну и наломал ты дров, Бак, – беззлобно подколол он. – Хотя бы о собаке мог рассказать раньше? Тот с виноватой улыбкой развёл руками: – Тогда пришлось бы и всё остальное рассказывать. А я... – А ты хотел сам. Баки остановился и внимательно посмотрел на Стива: – Это было важно для меня. Поверь, если бы меня понесло не туда, я бы сам пришёл и попросил руку снять, дома запереть, в цепи заковать – что больше поможет. А когда понял, что контролирую выбор действий и кое-что получается, втянулся в одиночные вылазки. Не всё там было в рамках закона, и тащить в это тебя - ну, вряд ли. Тот кивнул: – Знаю. Мы оба хороши. Проехали? Улыбка спряталась в уголках губ Баки. Он пошёл вперёд, кивнув Стиву: – Идём. Тот сделал следом пару шагов, и тут его осенило: – Я понял, куда ты отправлял Наташу из клиники – собаку накормить! – Ага, – кивнул Баки, на секунду оглянувшись через плечо, и прибавил шаг. Стив поспешил следом, отметив про себя, что хромота у Баки уже совсем прошла. И улыбнулся. Народу по здешним местам бродит немного, особенно днём. Толпа сгущается на центральных улицах, а в таких тихих кварталах прогуливаются разве что мамаши или няни, приглядывающие за детишками в песочницах или на трёхколёсных велосипедах; домработницы, гружёные пакетами с едой и разной хозяйственной мелочью; пенсионеры с книгами. Может встретиться курьер, почтальон, доставщик пиццы, дворник. Подростки в такое время в школе или колледже, люди постарше – на службе. Даже безработные особо не шастают – сидят по своим домам или трейлерам, уткнувшись в сериалы и кроссворды. Когда навстречу Стиву и Баки из-за дома выбежали трое пацанов лет семнадцати со странными ухмылками на лицах, их проводили удивлёнными взглядами. Не место им здесь. От учёбы отлынивают, как пить дать. Стив даже не понял, что случилось. Ни с того ни с сего Баки замер на месте, пару секунд глазел вслед парням, потом вдруг побледнел и сломя голову рванул за дом. Стив помчался следом.---
Они вылетели из-за угла практически одновременно. То, что увидели, заставило Баки пошатнуться. Стив инстинктивно подставил ему плечо. Габи лежала в луже крови, жутко хрипя. Её всю трясло, кровь пузырилась, внутренности из вспоротого живота расползались по бурым плитам дорожки, а она пыталась доползти до трёх неподвижных окровавленных шерстяных комочков, которые уже не дышали. Мир закачался перед глазами. Лишился звуков. Почернел. Стив оцепенел, застыл на месте, как будто в темя вонзили стальной стержень и пробили насквозь, пригвоздив к месту. Баки трясло неистово, как в лихорадке. Он подошёл, пошатываясь, опустился на землю рядом с Габи. Какими-то корявыми рывками вытащил из-за пояса пистолет, щёлкнул предохранителем. С каменным выражением на посеревшем лице сунул дуло собаке в пасть, накрыл её лоб живой ладонью и выстрелил. Габи дёрнулась в последний раз и затихла. Баки уронил пистолет, сгорбился, как будто схватило судорогой, склонился к несчастной псине, притянул её к себе дрожащими руками и зарылся лицом ей в загривок. Стиву ком сдавил горло. Он присел рядом с Баки, положил ладонь ему на плечо. Тот приподнял голову и уткнулся ему в шею. Стив обнял его, чувствуя, как дрожь перетекает в него, становится общей. Воздух вокруг вибрировал, в висках натужно громыхал пульс. Баки дышал судорожно, рвано. Казалось, он хотел разрыдаться, но не мог. Его трясло всё сильнее, две разные руки безотчётно гладили окровавленную мёртвую собаку, между пальцами протекали багровые струи. Внезапно Баки замер. Шумно вздохнул, осторожно переложил труп Габи на землю и стал медленно подниматься. Весь в крови умершей собаки, с перекошенным от злобы, посеревшим лицом он был до жути страшен. – Скоты, – чуть слышно прошипел он. И сорвался с места с такой скоростью, что ошарашенный Стив смог нагнать его только через два квартала, с ужасом считая на бегу звуки выстрелов. Всего прозвучало три. Стив налетел на Баки, который, прижав к себе спиной одного из живодёров, вцепился ему в горло так, что оно громко захрустело, и пойманный отвратительно захрипел, дрожа, как в припадке. Стив изо всех сил пытался сорвать руки Барнса с шеи подонка, но если с правой рукой ещё как-то получилось, то бионическая ни в какую не поддавалась. Выкатив безумные глаза, Баки рычал: – Сдохни, ублюдок! Стив слышал голос Зимнего Солдата. Когда наконец сорвал с окровавленной шеи бионическую руку, тот выродок уже бился в конвульсиях. Из шеи, глубоко разодранной металлическими пальцами, хлестала кровь, изо рта проступала алая пена. – Звоните 911! – заорал Стив оторопевшим прохожим, и кто-то из них тут же стал набирать номер на своём мобильном, дрожа и рискуя с перепугу ткнуть не в те кнопки. Стив вцепился в Баки мёртвой хваткой, изо всех сил пытаясь оттащить его от недобитого урода, который захлёбывался кровью. Только теперь Стив заметил, что двое остальных корчились на земле, размазывая под собой кровь по асфальту. Почти как Габи пару минут назад. Только этих было совсем не жаль, да и крови под ними было не так много – навыки и ярость Зимнего Солдата, прорвавшиеся из подсознания Баки, не успели до них добраться. И всё-таки Стив мысленно повторял, как заклинание: "только бы не подохли, только бы выжили". Подбежали ещё несколько человек, среди них оказался врач. Он передавил кровоточащую рану на шее у еле живого, попросил у окружающих салфетки, что-то ещё. Тот потерял сознание, его скорчившиеся подельники в ужасе таращились на Барнса, зажимая свои раны на ногах и боясь даже стонать от боли. Взбешённый Баки упрямо рвался из рук Стива и хрипел: – Пусти! – Баки, всё! Ты слышишь? – повторял уже в который раз Стив. – Не подставляйся. Остынь, они своё получат. Или ты сядешь. Последние слова он произнёс чуть слышно, их накрыл пронзительный вой сирен полиции и скорой, приславшей на место происшествия сразу три машины. Одна из них оказалась реанимобилем. Дальше всё смешалось, завертелось, превратилось в хаотичный поток из людей и машин. Толпа зевак на пустынной улице разрасталась на глазах и так же стремительно переполнялась слухами, сплетнями и домыслами, которые они не стеснялись выливать в уши и микрофоны подоспевших репортёров. Баки понемногу затих. Позволил подошедшим копам обыскать себя, застегнуть на запястьях наручники. У него изъяли окровавленный пистолет. Глянув на оружие, Стив кивнул и расписался в полицейском протоколе. Говорить Баки отказался наотрез, и Стиву пришлось объясняться самому. Хорошо хоть Баки кивнул пару раз к месту. Пока коротко общался с полицией, Стив чувствовал отвратительную внутреннюю расшатанность. Напряжение чуть снизило градус, когда удерживать Баки перестало быть вопросом чьей-то жизни и смерти, и Стива накрыло второй волной шока от произошедшего. Детали случившегося хлынули из ошалевшей памяти путаной толпой, сбивая с толку. Пришлось все силы вложить в контроль за собственными словами, а происходящее вокруг стало смазанным, нечётким. Стива подспудно что-то тревожило, но что именно – он не мог уловить. Пытался заверить себя, что проблема только в том, выживет ли тот придурок, которому Баки чуть не сломал шею, или не выживет, но это не помогало. Было что-то ещё, какая-то причина тревоги, вёрткая и скользкая, как угорь. Осознать её пока не удавалось. Баки уже собирались усадить в машину, чтобы отвезти в участок для допроса, когда их остановил врач одной из бригад скорой помощи. Видно было, что не раз имел дело с полицией и знал, что вправе вмешаться. – Постойте. Ему тоже нужна помощь. – Это не его кровь, – отмахнулся один из копов, но доктор попался упрямый: – И его тоже. Стив развернулся к Баки. Врач был прав: по шее стекала тонкая алая струя из недавней раны, по правой штанине расползалось бурое пятно, на рёбрах проступало ещё одно. Баки отвели в спецмашину скорой для перевязки, оттуда как раз вывели одного из пострадавших. Тот коряво подпрыгивал на одной ноге, опираясь на кого-то, вторая была перевязана. Баки глянул на него, и он сжался, выпучив в ужасе глаза так, что Стиву показалось – они сейчас лопнут. Наручники временно отстегнули. Когда Баки снял футболку, доктора с полминуты таращились, моргая, на металлическое плечо и руку. Видали они всякие протезы, но такой... Полиции пришлось их поторопить. Медики многозначительно переглянулись, и один негромко сказал второму: – Лучше мужик с протезом, чем пара вонючих тинейджеров. – В смысле? – поднял брови полицейский. – Да мы про тех, – кивнул врач вслед пострадавшим. – Они ж обделались от страха. Пришлось машину вентилировать. В других обстоятельствах Стив ухмыльнулся бы. Реанимобилю было позволено уехать, и он плавно покатил в сторону клиники, обогнув толпу. Стив мрачно провожал его глазами, мысленно желая тому ублюдку с продырявленной шеей жить долго и мучительно. Наконец, Баки усадили в патрульную полицейскую машину. Стиву категорически запрещали поехать вместе с ним, мол, не положено. – Уверены, что хотите мериться с ним силой? – процедил сквозь зубы Стив. – Он в этих наручниках всё равно что буйвол на ниточке. Перед тем как сесть в машину, переговорил с копами насчёт убийства собаки и щенят. Туда вызвали отдельный наряд полиции.---
Первое, что сделал Стив, как только Баки увели в допросную – позвонил адвокатам, работавшим по делу бывшего мэра, и попросил прислать пару человек для защиты Барнса и контроля за разбирательством по факту живодёрства с особой жестокостью. Не успел сбросить вызов, как из допросной вышел хмурый коп и мрачно отчитался перед своим боссом: – Ни слова. Как немой. – Ты что, первый день в полиции? – недовольно рявкнул тот. – Не знаешь, что делать? – Я не рискну, шеф. Вы его видели? Он же бешеный. Простите, сэр, но Зимний Солдат – не мой уровень. Они ушли в кабинет, и больше Стив не слышал ни слова. Это было уже неважно. Самого Роджерса допрашивали в небольшой комнате. Он снова рассказал, как всё было, а потом повторил для другого копа, подошедшего позже. Когда терпение начинало сдавать, он мысленно напоминал себе, что Баки сейчас не легче. Наконец, протокол допроса был подписан, Стива отпустили, и он вернулся на ту же скамейку в предбанник полицейского участка. Он намерен сидеть столько, сколько понадобится. А те, кто косо смотрит на Капитана Америка, застрявшего здесь по собственной воле, могут засунуть своё недовольство в соответствующее место. Спустя ещё с полчаса примчались адвокаты. Самоуверенные, в строгих костюмах, они наехали своим сверкающим профессионализмом на копов так, что те чуть ли не в шеренгу выстроились. Один из адвокатов, бодрый седой мужчина лет пятидесяти, подошёл к Стиву, протянул ему визитку и тихо сказал: – Капитан Роджерс, я Дэвид Норт, адвокат фирмы “Defense”. Мы работаем по поручению мистера Старка. На месте убийства животных сейчас наш человек, там всё под контролем. Кстати, при обыске у пострадавших нашли немало интересного. Стива даже встряхнуло изнутри. Обыск пострадавших – вот что вертелось у него тогда в голове! Он бодро кивнул и хотел расспросить, но адвокат покачал головой: – Простите, капитан Роджерс, всё потом. Сейчас мы должны работать дальше. Вопрос времени. Он ушёл следом за своим напарником во внутренний коридор, Стив проводил его взглядом. Оставшись один, снова напряг память. Баки нагнал одного, в остальных стрелял, причём по ногам – чтобы не смогли сбежать. Он только начал. Хотел вцепиться в каждого по очереди, рвать их на куски живьём, чтобы они выли от боли, подыхали в муках. Он по собственной воле выпустил на свободу Зимнего Солдата – насколько мог это сделать без кода. Он порвал бы тех ублюдков, залил бы их кровью всю улицу. Стив опоздал всего на полсекунды. Нужно было перехватить раньше. Если тот подонок умрёт, свобода Баки, доставшаяся так тяжело, станет недосягаемой.---
Через некоторое время к Роджерсу вышел шеф полицейского участка, присел рядом и вручил для ознакомления факс. – Прислали только что из клиники, в которую отвезли ваших пострадавших, – объяснил он. – В общем, тот, которому больше всех досталось, без сознания, но жив. Так что Барнсу повезло. Хотя, похоже, пацан теперь калека на всю жизнь. Не самый плохой финал после столкновения с озверевшим Зимним Солдатом, подумал Стив. Он пробежал глазами заключение, выхватывая отдельные моменты: "По прибытии состояние критическое. Зафиксированы рассечения кожи шеи с левой стороны, неровный проникающий порез левой яремной вены и шейной мускулатуры на участке... сломаны пять хрящевых колец трахеи, повреждён дыхательный эпителий на площади около двух квадратных дюймов... трещины в четвёртом, пятом и шестом шейных позвонках со смещением, проникающие осколки в шейном участке спинного мозга..." Далее следовало описание проведённых хирургических манипуляций и краткий катамнез в виде резюме. В конце значилось "состояние стабильно тяжёлое". Стив вернул бумагу полисмену, поблагодарил и спросил: – Что теперь? Тот поднялся: – Мы должны предъявить Барнсу обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений в течение пяти... – он взглянул на часы и поправил сам себя: – а, нет, уже в течение трёх с половиной часов. Ждём заявление на него от семей пострадавших или от их адвокатов. Он сделал пару шагов в сторону внутреннего коридора, но остановился и, обернувшись, добавил: – Знаете, капитан Роджерс, я тоже ненавижу живодёров. У меня есть собака, которую обожает вся семья. Она вытащила моего сына ещё мелким из бассейна, где он чуть не утонул. Везде ходила с ним нянькой, пока он не подрос... И всё-таки самосуд недопустим. – Барнс был в шоке, – напомнил Стив. – Да, состояние аффекта. Его можно понять, но закон есть закон. Стив сжал губы и хмуро кивнул полисмену. Тот ушёл, оставив его одного.