Каллгира. Дорога праха

      Я… отключилась? Лакх!       Лицо гудело, голова разрывалась и пульсировала от стучащей внутри крови, под носом запеклась кровь. Кто-то коснулся Казимиры, и она ударила кулаком в воздух. От ладони к локтю, к плечу, ключице, груди, рёбрам помчалась вспышка боли, дыхание перехватило.       — Что-то сломано? — прозвучал над ней голос Дакина.       — Несколько рёбер точно, — ответил вместо Каз Вегард. — Возможно рука, нос. Эй-эй, не спи.       Горячие ладони сжали её плечи, приподняли Каз с земли, заставили снова шипеть сквозь стиснутые зубы.       — У тебя может быть сотряс, не спи. Говорить можешь?       Каз кивнула, сглотнула кровь.       — Могу.       — Сиди так. — Голос отдалился, раздались шаги. Каз упала обратно в траву. — Присмотри за ней. Ан, вы тут как?       Голос Валлета дрожал от бешенства:       — Как?! Как мы, блять?! Хуёво! Мне зарядили лопатой голове, чуть не переломали нахер все кости, прижгли руку! И! Блять, и! Они спёрли мой перстень!       Каз попыталась приподняться на локтях. Правая рука взвыла, но сил в левой хватило, чтобы опять не упасть. Хорошо, что сейчас Казимира не могла ничего ответить, слова не собирались в предложения. Она почти кашляет своими лёгкими, рядом хрипит Дакин, едва на ногах стоит, Вег чуть не сгорел заживо, но Валлета заботит только его побрякушка! Ладно-ладно, не побрякушка. Перстень-печатка, важная княжеская побрякушка.       На его слова Вегард не отреагировал, спросил тихо:       — Клаудия?       Правый глаз всё же открылся, Каз растирала левый, наблюдая, как Вегард присел перед расплывающейся фигурой в белом. Уже не в белом, даже Казимира видела грязь, кровь и копоть. Лица Клаудии не разобрала, ответа не услышала, но интонация показалась благодарной.       Вегард помог советнице встать, поддержал за плечи, спросил о чём-то. Она похлопала его по протянутой ладони и указала на Валлета, который сейчас осматривал дыры на камзоле.       — Можно… кхм, можно где-то умыться? — с трудом спросила Казимира у Дакина, что стоял поблизости.       Он перебирал свою цепь в пальцах — никак не мог остановиться. Его руки дрожали даже сильнее, чем вчера, и этот свистящий хрип на вдохе и выдохе — явно тоже с пять переломов.       — Колодец здесь есть? — Голос Каз перешёл на сиплый шёпот, связки не удалось вновь напрячь. — Озеро? Река?       Солоноватый привкус железа на языке смешался с гарью и песком: сколько ни сплевывала не помогло.       — Река вниз по дороге, — прохрипел Дакин, откашлялся и сморщился. — Пара миль. Колодец есть, но ночью в него дохлого пса сбросили.       Заферова изобретательность.       — А ты ещё думал, оставаться ли здесь. — Ариан встал в паре шагов от Дакина и потёр затылок. Белая сорочка тоже измазалась в грязи, местами опалилась.       — Я не думал, — ответил Дакин. Он смотрел на то, что осталось от его дома — одно пепелище, остовы торчали, как обглоданные кости.       — Ну, и идиот, — огрызнулся Валлет и покосился на Каз, словно только заметил. — Долго ещё разлёживаться будешь?       Каз сплюнула в его сторону кровь. Хотела приподняться на правом локте, чтобы сесть, но лёгкие укололо, а в рёбрах словно что-то треснуло.       — Ей сильно досталось. — Вег встал так, чтобы закрыть солнце, которое слепило Казимиру. — Это тот мужик, которому ты по яйцам зарядила. — Он кивнул в сторону лежавших в траве тел.       — А, — просипела она. — Я же сказала, давай кто-нибудь присмотрит за домом. — Каз прикрыла глаза ладонью и передразнила Вега: — Не-ет, они не су-унутся. Ага, я вижу.       — Ну, так и присматривала бы. — Толика заботы из голоса Вегарда пропала. — Какого зафери ты уснула?       — Тебя послушала! — Каз дёрнула рукой в его сторону и охнула. — Кх, з-зафери, кажется, он мне ещё плечо вывихнул.       Боли почти не было, пока она не делала резких движений. Ерунда, не впервой.       Вег присел перед ней, коснулся правой руки, на которую Каз не опиралась.       — Ага, эта, — ответила она.       — Подожди, вправлю, — сказал Вег тихо, вряд ли кто-то ещё услышал. Снова заботливо, почти тепло. — Ляг.       Казимира опустилась, прикрыла глаза, чтобы не видеть любопытной княжеской морды. Вегард пробежался пальцами по костлявому плечу, вытянул её руку под прямым углом, отодвинулся.       — Будет больно. — Взял за запястье мягко, будто впервые такое делал и боялся навредить.       — Ты хоть уме…а-а! Ясно, умеешь-умеешь, хватит!       — Лучше?       Казимира жмурилась от боли и улыбку его не видела, но слышала в голосе. Вегард подхватил Каз за левый локоть, и всю культю обдало жаром. Казимира отдёрнулась.       — Сама встанешь? — спросил Вегард. Ждал, руки больше не распускал.       Казимира даже протеза никому не позволяла касаться, не то что руки.       — Не смогу. — Каз прикусила изнутри щёку. Боролась с собой секунду, но всё-таки протянула культю, чтобы Вег ей помог. — Спасибо.       — У тебя с этим проблемы? — влез Валлет и покрутил левым запястьем. Ты хвастаешься, что ли, дурачок?       Казимира медленно к нему повернулась, смерила усталым взглядом.       — Так какого зафери ты уснула, если сама предложила дежурство? — переспросил Валлет. — Почему не разбудила Вега себе на замену?       — Она права, — ответил вперед неё Вегард. — Я сам сказал, что это лишнее, и нам нужен был отдых перед дорогой. Думал, Дакин припугнул их, и второй раз никто не сунется.       — Это гастинцы, — просипела Казимира. — Их ничем не запугаешь, сама виновата.       У Валлета слова вызвали издевательский смех, он будто хотел что-то возразить, но встретил взгляд Вегарда и только покивал.       — Есть что сказать? — спросила Каз.       — Нет. Едем? — Валлет обернулся к Вегарду.       — Дакин? — позвала Каз. Монах за всё время разговора так и не сдвинулся с места, не отвёл взгляда от пожарища. — Куда ты теперь?       — Моё предложение в силе, — сказал Валлет и скрестил руки.       Подозрительно стихло. Нет, птицы пели, где-то далеко в поле работали люди, лаяли собаки, и коровы мычали. Никакого затишья перед бурей. Это Клаудия перестала перебивать чужие разговоры: стояла в сторонке, поддерживала раненую руку, пялилась в землю пустым взглядом. Ох, не хотела бы Каз попасться карге на глаза, когда та придёт в себя.       — Едешь? — повторил Валлет.       — Ему нечем тебе заплатить, — вклинилась Каз. Надо же предупредить монаха, чтобы не попался, как она. Княже цыкнул на Казимиру.       Дакин ещё раз обернулся на пепелище, взвесил цепь на руке и спросил:       — Куда едете?       — Так бы сразу, — огрызнулся Валлет.       — Пока до Мехшеда, — сухо ответил Вегард.       Несколько секунд Дакин молчал, что-то взвешивал в мыслях, прикидывал.       — До Мехшеда поеду с вами, — сказал он.       Свита Валлета поплелась к дороге — туда, где вчера оставили машину и мотоцикл. Ащ, Алаян, ты ведь не позволила деревенщинам их найти?       Казимира шла с трудом, каждый вдох-выдох сжимал грудную клетку, каждая кочка в траве лезла под ноги. Перед глазами всё ещё то вспыхивал дом, то мелькали грязные ботинки, то блестел прут, которым её били.       — Эй, княже, — просипела Казимира. Валлет вышагивал впереди и нервно обернулся на зов. — А когда доберёмся до следующего Белого Храма, — пришлось перевести дух, чтобы продолжить, — ты пошлёшь новых головорезов сжечь и эту деревню? Дакин повернулся к ней, но ничего не спросил.       — Пожалуй, так и сделаю, — сказал Валлет на удивление спокойно. Каз ждала куда более яркой реакции. — Возражения? — Его голос дрогнул. — Пара нравоучений? Или крови в рот набрала? — Валлет оглянулся. Хмурый, взбешённый, он тяжело дышал и напрягал верхнюю губу.       — Ан, — позвал Вегард, который шагал последним, поддерживая Клаудию.       — А ты даже не начинай! — Валлет развернулся и ткнул пальцем в его сторону. — Я был уверен, что ты там сгорел или сдох под обломками!       Вегард поравнялся с Арианом, положил руку ему на плечо и попытался отвести в сторону.       — Нет! — Валлет вывернулся из-под его ладони. — Ты меня выслушаешь.       — Выслушаю, — пообещал Вегард и снова потянулся к Ариану.       — Они заплатят.       — Ан.       — Они чуть не убили Клаудию, пока ты торчал зафери знает где, а эта была бесполезна!       — Ан, прекрати на неё срываться. Им с монахом больше всех…       — Ты прав, — выдавила Казимира. Думала, что они не услышат, но оба обернулись.       — Кто? — Валлет нахмурился, никак не мог отдышаться.       — Ты.       — В чём?       — В том, что это моя вина, — выдавила Каз, чувствуя, что не только синяки мешают говорить, — в том, что была бесполезна. Что заплатить должны.       — Нечего ему поддакивать, — осадил её Вегард. — Ан, послушай, эти люди…       — Молчать, — рявкнул Валлет. Он стоял к Вегу боком, смотрел сверху вниз, сплюнул в сторону.       Вегард убрал руки в карманы брюк, расправил плечи и медленно кивнул.       — Потом поговорим.       Ариан пошёл дальше по высокой траве, будто ничего не услышал.       — Должны заплатить, это верно, — продолжил он. Поднял голову, сощурился на горизонт. — Я этого не забуду.

***

      Машина и мотоцикл уцелели. Ох, если боги столько благоволят Казимире, какова же будет цена? Может, сломанные рёбра, разбитое лицо, возможное сотрясение мозга, вывих плеча и две сотни синяков? Достаточная плата?       Вегард без просьбы Каз сел на мотоцикл. До реки добрались быстро и в тишине, в небольшом лесу разбили лагерь. За ночь никто толком не поспал, один только Дакин не клевал носом, хотя синяки под его глазами занимали почти пол лица.       — Схожу к реке, воды наберу, — сказала Казимира тихо. Вот уж не думала, что Валлет найдёт слова, которые смогут её пристыдить. Все пару часов дороги у Каз в ушах звучало его «эта была бесполезна».       — Я помогу, — вызвался Дакин и подхватил канистру для воды.       Ариан никак не отреагировал, только сонно жевал остатки вяленого мяса. Вегард проводил их напряжённым взглядом.       Когда Каз и Дакин вышли к реке, он спешно набрал воды и заторопился обратно со словами, что не хочет мешать.       — Плескаться голышом я тут не собираюсь, — сказала Казимира. — Можешь остаться, самому же умыться надо.       Пока Каз смывала грязь с волос, лица, шеи и руки, пока полоскала горло, выкашливала остатки дыма, промывала нос и уши, Дакин разделся по пояс и вошёл в реку. Вода была ледяной. У Казимиры немели пальцы, ныли зубы и каждая косточка, кожа головы гудела от холода. А монах, похоже, был закалённый. Казимира села на поваленное дерево на берегу, перевесила волосы через плечо и подставила спину солнцу, чтобы скорее отогреться.       Подпаленный балахон Дакина и выцветшая рубаха остались здесь же, на ветке. Каз перевела взгляд на монаха в воде. Его бледный торс усеивали шрамы и синяки, старые и новые. Обе руки от запястий до лопаток покрывали зажившие ожоги и мелкие татуировки-треугольники. Каз не хотела его рассматривать, но интерес был сильнее: она никогда не видела Чёрных Монахов без балахонов.       — Что? — спросил Дакин, стоя по колено в воде.       — Откуда у тебя столько шрамов?       — Коруфу, — сказал Дакин и сразу поправился, — зафери. — Он ополаскивал руки до плеч, морщился от каждого движения, каждого наклона. Дакин набрал ладони, чтобы умыться, но замер над водой на пару секунд. Молитву читал? — Перед уходом наносят увечья. Мы берём их под контроль, впускаем в свои тела, кормим своей энергией, но в момент изгнания их не сдержать.       Кажется, таких длинных реплик за раз он ещё не произносил.       — Я такое видела. Однажды. — Каз хотела подтянуть к себе колено, но рёбра напомнили, что это плохая идея. Пришлось выпрямиться и прижать ладонь к боку, успокаивая тело.       Дакин вышел из воды и надел рубашку. Длинные волосы легли на плечи, и ткань быстро пропитывалась водой. От одного этого вида Казимиру пробирала дрожь, но Дакин словно ничего не замечал.       — Что именно видела? — переспросил он.       С секунду Каз подбирала слово:       — Взбешённого зафери. Он отомстил монахине, которая его вызвала, а после пыталась изгнать. Она сопротивлялась. Ни на кого не бросилась, только себя исцарапала, о стены билась. Три человека её удержать не могли. Её… просто разорвало. — Теперь Казимиру точно трясло — не то от холода, не то от воспоминаний, как она смывала с себя кровь молодой девушки. Кровь, крошево костей, ошмётки мозга, возможно, желудка или лёгких.       — Бывает, — ответил Дакин. Только и всего. Бывает. — Почему ты боишься зафери?       Будто описанное Казимирой не должно внушать страх.       — Ха, кто их не боится?       — Твои друзья. — Дакин указал себе за спину.       — Наниматели, — поправила Казимира. — Не друзья. И чего им бояться-то, им ничего не грозит. Чистенькими зафери не интересуются. Почему, кстати? Мне никто никогда не мог объяснить.       — Не любишь говорить о страхах, — не спросил, утвердил Дакин.       — А кто… — Каз осеклась, когда во второй раз попыталась защититься той же формулировкой. — Я боюсь того, кого не могу убить.       — Ариана Валлета ты тоже не можешь убить. Его ты боишься?       — Ариана Валлета в теории я могу убить. Нож, яд, стрела, болт, меч…       — Я понял. Спасибо. — Дакин медленно кивнул, прикрыв глаза. Он будто оценил её откровенность. — Что ты спрашивала?       — Зафери и резистенты.       — А. — Дакин огляделся, видимо, в поисках другого поваленного дерева или пня, но ничего не нашёл и сел на землю, напротив Казимиры. Она заметила, какие бледные у него ноги под закатанными мокрыми штанинами. И тоже в шрамах, ожогах, татуировках.       — В Хидоне рассказывают, что создательница зафери, богиня Ки́ро, была чистой. Она собрала коруфу из тени, угля и драгоценных камней, зажгла их сердца, вдохнула воздух в лёгкие. Киро хотела защитить людей от опасностей, приставила к ним этих воинов, наказала следить за порядком. Но коруфу стали нападать на смертных. Они вершили суд богини — те люди были преступниками, убийцами, лгунами, и так коруфу вышли из-под контроля Киро. Её брат, Вáто, не мог убить демонов, поэтому заточил их глубоко под землёй. Вато был отмечен болезнью, и теперь коруфу обозлены на каждого, у кого видят следы обскурии. — Дакин поднял правую руку — от основания ладони до середины предплечья расползлась узкая синяя клякса.       — Я что-то помню об этой сказке. — Каз защёлкала пальцами, пытаясь вспомнить, где слышала это прежде.       — Легенде, — поправил Дакин. Впервые проявил хоть какие-то эмоции — тяжёлый косой взгляд из-под бровей, губы сжал в линию. Оскорбился.       — Легенде, да, — поправилась Казимира, но секунду спустя задала новый вопрос: — Погоди, зафери… Коруфу ведь были здесь до Катастрофы. До войн, до болезней. Откуда у Вато могли быть следы?       Дакин пожал плечами.       — Такова легенда.       Его непоколебимое принятие всего вокруг как должное и раздражало Казимиру, и вызывало зависть. Ничем не пронять этого типа. Монахи погибают в мучениях, легенды нагло врут, а деревенские жители сожгут твой дом в наказание за доброту. Таков мир, едем дальше.       Со стороны лагеря донёсся хруст веток: кто-то пробирался к ним, ломая кустарник, валя молодые деревца. Птицы взлетели над кронами, встревоженно крича. Дакин встал, замер на середине шага. Каз тоже подалась вперёд, хоть в драку сейчас бы лезть и не стала. Всё обошлось — это Вегард расчищал себе дорогу к реке через лес.       — Вон там тропа, — указал Дакин.       — Ага. — Вегард широко и совсем не дружелюбно улыбнулся, подходя к поваленному у воды дереву. — Зато я нашёл поляну с оленями.       — Мило, — кисло отозвался Дакин и потянулся к своему балахону.       — Не «мило», а «ужин», — поправил Вегард и бросил куртку на свободный сук.       Накануне он так и не объяснил, почему против общества Чёрного Монаха. А после того, как Дакин согласился ехать с ними, Каз слышала как Вегард отговаривал князя от этого.       — И ты не распугал всю дичь, пока прорубался через лес? — спросила Казимира. После их короткого разговора о зафери, Дакин стал казаться куда человечнее, хоть и страннее. Вчера Каз тоже бы воспринимала его в штыки, но теперь хотела защитить от нападок. Будто эта непробиваемая шкура нуждалась в чьей-то защите.       — Выйду по следу, — отмахнулся Вегард. В дерево, на котором сидела Каз, он воткнул топорик, облокотил на ствол меч в ножнах. — Пойдёшь со мной охотиться? — спросил Вег у Казимиры. — Остальные не помощники.       Дакин, который до этого сидел у берега и вымывал золу из серебряной цепи, покосился на Вегарда.       — М-м, а лук для охоты смастеришь из пары веток? — спросила Казимира. Вегард указал на топорик. Скорее метательный, чем для рубки дров, прикинула Каз.       — Надеюсь, не подумаешь плохого. Случайно увидел у тебя дома. — Вегард обернулся к Дакину. Тот уже выпрямился, смотрел как Вег снимает с пояса четыре новых ножа. Один кухонный для разделки мяса, остальные — тонкие, длинные. Каз взвесила один на руке — идеальный баланс; оружие, а не столовая утварь.       — Мне ты сказал, что ничего нет, — с упрёком напомнила Казимира.       — Не хотел, чтобы вы навредили тем людям.       В голосе, во взгляде Дакина читалось — он всё ещё считал себя правым.       — Поэтому твой дом сгорел, — Вегард уже не маскировал издёвку, — мы в лесу, а на ужин, если повезёт, оленина.       — Присмотрю за лагерем, — обратился Дакин к Казимире, подхватил с земли канистру с водой и ушёл.       Да-а, хороший ответ. Каз покрутила тонкий кинжал в пальцах и вернула его Вегарду.       — Чего с тобой? — спросила она, когда чёрный балахон окончательно затерялся среди деревьев.       — Не нравится он мне. — Вегард ещё хмурился в сторону тропинки. — Не доверяю Чёрной Длани.       В этом их мнение сходилось. Эти монахи всегда себе на уме, с ними невозможно договориться, невозможно работать вместе. Как-то раз Казимира должна была сопроводить процессию с одержимым больным. Все тонкости были обговорены, все знали свои обязанности. Но из-за выходки Чёрного Монаха чуть не погиб заказчик, и никакие аргументы не заставили монаха признать вину. Он следовал уставу ордена, сопутствующие жертвы — головная боль вашего телохранителя.       Одни только воспоминания заставили Каз поморщиться. Ну, Дакин кажется адекватным. И не использует формулировок «сопутствующие жертвы». Казимира расправила по плечам волосы, чтобы поскорее высохли. Солнце припекало спину, но как будто не грело.       — Если он тебе стоит костью поперёк горла, — спросила Каз у Вега, разминающего затёкшую спину, — чего тогда защищал его перед деревенскими?       Куртка Вегарда висела рядом, дотянуться можно, в ней Казимира точно отогреется. Нет уж, оружие его беру, теперь ещё и одежду?       — Помочь хотел. А ехать с нами я чужака не звал.       Вег стянул рубашку, сапоги, отстегнул ремень с ножами, и сталь упала на мелкие камни.       — Как плечо? — Вегард обернулся к Казимире.       Она и забыла уже о травме, поводила рукой, подняла-опустила.       — В порядке.       — Надо что-то холодное приложить.       — Всё в порядке.       — А будет лучше, быстрее вернёшься в форму. — Вег прошёлся вдоль реки и вернулся с плоским холодным камнем.       — Хорошо, мамочка.       Вегард усмехнулся и, будто поражённый ударом, схватился за грудь.       — Не начинай. Нытья Ариана хватает.       Каз заметила теперь и его шрамы. Что за компания — у каждого по два десятка рубцов. На одном Казимира задержала взгляд — ровный полукруг под сердцем, должно быть, глубокая была рана.       — Так, что с охотой? — спросила Казимира.       — Сначала тоже хочу искупаться. — Вег подошёл ближе. — Глянь, волосы не подпалил?       Он наклонил голову — в нескольких местах русые пряди и правда завились. Капли чужой крови запеклись на его лице и руках. Стоп. Если можешь это рассмотреть, значит, стоишь слишком близко.       — Жаль, что так вышло, — пробурчала Каз и сдвинулась чуть назад. Вег выпрямился, размял плечи, но к реке так и не пошёл.       — Как голова? — Вегард облизнул и поджал губы.       — Иди уже, мойся, — отмахнулась Казимира, и повторила, когда Вег спустился к воде: — Говорю, жаль, что мирно всё не разрешилось.       — Ага.       Вег расстегнул ремень брюк, и Казимира отвернулась к лесу.       — Когда они пришли в первый раз, ты осторожно отбивался, я видела, — продолжила она погромче, чтобы перекричать плеск воды. — Ты никому не хотел навредить, хотя это твоя работа.       Он ничего не отвечал, и Каз притихла. Смотрела в сторону деревьев, грела спину и думала, что явно не такого ждала от этого контракта.       Красивый вид, редкость для Гастина — лес, поляна, река. А, нет, в эту сторону нельзя смотреть. Вдохнула поглубже. Воздух пах мхом, рыбой, тиной и влажной древесиной. Вот так, думай о природе, о пейзаже. И не вертись.       Южный Гастин сочетал и сухие степи, и редкие леса, но Каз, за годы на дороге привыкшая к постоянному песку, злому ветру и простору, забыла, что бывает по-другому. Забыла и что такое путешествовать с кем-то. Разговаривать, делиться, иметь возможность положиться на кого-то. Положиться на резистента. Придумала шутку.       Вегард выбрался на берег и отряхнулся как пёс, чтобы брызги разлетелись во все стороны. Каз спрятала улыбку, но зашипела от холода и закрылась его курткой, как щитом. Когда Вег надел брюки и сел на песке у воды, Казимира повернулась обратно.       Она уже думала, что он не заговорит, слишком скользкая тема.       — Можешь сказать, что я трус или слабак. — Вегард пожал плечами, облизнул губы, в её сторону не смотрел.       Казимира заметила татуировку у него между лопатками и не сразу поняла, что это: вершина треугольника указывала в центр широкого чёрного круга. Каз подавила смешок. Княжеский телохранитель буквально поместил себе на спину мишень.       Вегард продолжил глухим голосом:       — Я против убийств.       — Даже обскуров? — спросила Казимира.       Вег нахмурился, покосился на неё:       — А разница?       Что-то новенькое. Жизнь обскура не мусор в глазах резистента. Воина-резистента.       Казимира вспомнила, что все это время охлаждала плечо. Камень уже нагрелся, локоть затёк в согнутом положении, но руке, и правда, стало легче. Потом поблагодарю.       — Я не спорю, — прозвучало слишком тихо, едва слышно, так что Каз прокашлялась, — просто хочу понять. Конечно, смерть — не пыль на сапогах, стёр и забыл.       Вегард отставил руки назад и обернулся.       — Какая поэзия. Думал, вас учат легче к этому относиться.       — Легче, но не наплевательски же. — Каз поморщилась. — Любая жизнь ценна, поэтому ценна и моя работа. — Она положила камень рядом, вытерла руку о штанину. Рассматривала ладонь, вены, линии и старый шрам от большого пальца к основанию кисти. Неудачно схватилась за меч, которым её пытались проткнуть. — Не знаю, — Каз подняла взгляд, — может, было бы гуманнее делать из нас машины для убийств, которые ни о чём бы не спрашивали. Всем было бы проще.       Она прикусила губу. Чуть не проболталась. Не забывай, он такой же, как его князь, что бы не болтал. Не позволяй снова себя задурить. Он не должен ничего узнать. Сейчас улыбается, в глаза заглядывает, но услышит что-то лишнее и донесёт.       — Двое прошлых ассасинов, которых мы нанимали, были такими.       «Мы нанимали».       — Никаких вопросов, — продолжил Вегард, покивав, — никаких сожалений. Машины, ты правильно сказала.       — Бывают и такие. Был у нас один учитель, Клод, — Каз постаралась не скрипеть зубами, — который, вернувшись с задания, хвалился, мол, молодого князя и его жену заколол одним ударом в их первую брачную ночь.       Теперь Вегард сидел, уперев локти в колени — слушал и морщился.       — Не Орден делает людей такими, — попыталась оправдаться Казимира. — Это природа. Больше скажу, очень немногие доживают хотя бы до сорока. Мы помним каждого убитого. Забудешь — во сне явится.       Таких, как Клод, это не коснётся. Если не от ножа какого-нибудь ученика, то умрёт он от старости в своей постели. Спокойный, умиротворённый, сука. Казимира ослабила кулак, когда почувствовала, как горит ладонь — на коже остались следы от ногтей. Давно пора это отпустить.       Казимира встретилась взглядом с Вегардом. Тот хмурился и ждал продолжения.       — Суицид и алкоголь — верные друзья ассасина! — Каз с напускной радостью махнула кулаком.       Вега это не проняло. Не дрогнули губы в улыбке, не разгладились морщины на лбу.       — Ты всех помнишь?       Каз показалось, будто он ждал какого-то конкретного ответа, какой-то помощи.       — Мои глаза видели не так много смертей.       Только не спрашивай, почему, только не спрашивай.       Вег кивнул и промолчал.       Возвращались они в тишине и с оленем за плечами Вегарда. Было ещё светло, солнце должно было зайти только часа через три. Каз уже заметила между деревьями пламя костра, когда вспомнила, что хотела задать ещё один вопрос:       — Зачем ты тогда вывел Дакина на улицу? — Она замедлила шаг.       — М? — Вег не обернулся. Олень был молодым, не слишком мясистым, но достаточно тяжёлым. Каз подумала, что если Вегард надеется на её женские кулинарные навыки, свиту ждёт голодный обморок или несварение.       — Когда деревенщины пришли в первый раз, ты выволок Дакина на улицу, не позволил ему уйти в дом. Почему?       — Они бы это увидели, кто-то бы влез в окно, а я бы не успел остановить. Ан бы пострадал.       Хмм.       В лагере их ждала тишина — Ариан спал, Дакин, кажется, тоже дремал, Клаудия сидела даже мрачнее прежнего, но хотя бы помалкивала. Глаза у неё сейчас были, как у восковой фигуры, — холодные и застывшие. Клаудия будто не замечала распухшую от удара щёку, порванную одежду, растрёпанные волосы, из которых ещё торчали травинки и веточки. Каз вспомнила, что слышала её голос накануне — слышала, как Клаудия сипло просила ублюдков не трогать Ариана, как затихала от тумаков.       Вегард подошёл к наставнице, спросил, как она себя чувствует, помочь ли чем. Клаудия улыбнулась. Не этой своей приторной подхалимской улыбочкой советницы. Искренне. С благодарностью.       Следующий час Вегард сам разделывал тушу оленя, только попросил Казимиру принести из машины какие-то мешки, которые должны были сохранять прохладу. Туда запаковали часть мяса, а остальное поджарили на костре.       К заходу солнца сытые, отдохнувшие, запасшиеся провизией они собрались выезжать.       — Какой ближайший город? — спросил Ариан, потягиваясь. Голос звучал бодрее, ненависть ко всему живому будто бы поутихла.       — Ярмарка, — ответила Каз, не заглядывая в карту. Она развешивала на поясе метательные ножи, которые ей отдал Вегард.       — Не похоже на обычные ваши названия, — сказал Ариан и поводил рукой, видимо, изображая что-то более экзотичное, чем салданское слово.       — Раньше он звался «Фуáр», но сейчас его знают только как «Ярмарка». — Казимира размяла шею, повела плечом, проверяя. За последний час боль почти не беспокоила, особенно, если сидеть неподвижно и не дышать глубоко.       — В первую очередь, ищем врача, — сказал Вегард и перекинул Дакину мешок с мясом. Монах поймал его, но пошатнулся.       — Тебя ранили? — Кажется, Ариан задался этим вопросом впервые за день.       — Пара ожогов, — отмахнулся Вегард. — У Клаудии всё серьёзнее, нужны лекарства. У Каз сломаны рёбра и надо проверить руку. Твоя ладонь выглядит паршиво.       — Дакин? — Казимира повернулась к нему. Монах ни на что не жаловался, но морщился от каждого движения.       — В норме.       — И хочет того светлейший или нет, — Клаудия впервые за день заговорила со всеми, — нам нужен другой автомобиль.       Клаудия ела мало; дала Вегу обработать её порезы и ожоги и последние пару часов возвращалась в норму — щурилась с презрением на любое неугодное слово, поджимала губы и закатывала глаза. Казимира вот-вот ждала очередной тирады.       Ариан упёрся плечом в ствол дерева и сложил губы трубочкой. Так измотался, что даже не спорил.       Собрали вещи, затушили костёр, проверили топливо. Сумерки и свет редких фонарей позволили Казимире самой сесть на мотоцикл. Она чувствовала себя предательницей: сначала посадила за руль чужака, а теперь вернулась как ни в чём не бывало. Прости, малыш, но ещё одну аварию мы оба не перенесём.       — С твоими рёбрами лучше посидеть в машине, — сказал Вегард, подходя к ней.       — С моими рёбрами всё в порядке. — Казимира потянулась к рулю, но вздрогнула и чуть не зашипела. Только бы без внутреннего кровотечения.       — Ага, я вижу. Не глупи.       — Всё в порядке.       — Каз.       — Вег.       — Слезай.       Клаудия открыла дверцу машины и рявкнула:       — Она большая, хоть и непроходимо глупая девочка! Пусть делает, что хочет!       Впервые Казимира испытала благодарность к старой карге и нацепила солнцезащитные очки. В темноте от них не было толка, но жест так и напрашивался. Вег чуть сощурился и махнул на Каз рукой — ещё нянчиться с тобой.

***

             Вегард завёл драндулет, и округу оглушил рёв мотора. На последнем издыхании, Клаудия права: надо срочно менять. До города бы доползти.       Мотоцикл отъехал первым. Вегард проследил взглядом. Уверен, она снова дёрнулась от боли. Вот дура упрямая.       В спинку его кресла вцепились чьи-то пальцы.       — Хватит уже. Мы здесь по делу, — процедила Клаудия сквозь зубы.