«Мирное время привело к расцвету культуры. Живопись, литература, музыка, скульптура, архитектура. Принято считать, что тогда же стали популярны коригранские сады с фигурными фонтанами.
От вечных распрей и убийств люди потянулись к возвышенному.
В 37 году от Возвращения на Поверхность её светлость Фрина Мелин предложила его светлости Солу Мелину создать женский орден. Ни супруг, ни Белая Длань не поддержали идею ордена, включающего в себя не самых целомудренных девушек. Но госпоже Мелин всё же удалось доказать полезность женского ордена как для высших слоёв, так и для рабочей силы. Многие ученицы Ордена впоследствии получали образование, которое их семьи не могли себе позволить, становились писательницами, художницами, путешественницами и исследовательницами.
По сей день вклад Фрины Мелин в развитие и права
женщин Морбоса до конца не оценён».
Выдержка из книги «Великие женщины в истории Морбоса»
под авторством Фримы Аерман
Следующие несколько дней друиды пичкали Казимиру таким количеством травяных отваров, будто Ариан дал указание отравить её. Повязки на животе теперь меняли и обрабатывали только раз в день. Главная друидка, Залия, навещала больных нечасто, Каз видела её раза три, но с Вегардом та разговаривала, как со старым знакомым. Остальных друидов он сторонился, но не её: даже внимательно слушал и с улыбкой благодарил. Надо же. Что ещё пропустила Каз? По словам Залии, поломанные кости Казимиры уже срослись, внутренние органы и плечо восстановились. И Каз бы ни за что не поверила в такое быстрое исцеление, но тело, и правда, уже не отзывалось болью на каждое движение и каждый вдох. Каждый день безделья заканчивался для Казимиры долгими попытками уснуть. Ворочаясь и разглядывая разводы свежей краски на потолке, она пыталась хоть что-то вспомнить. Несколько ударов ножом. Падение. Кто-то оттащил Фритьофа. Мучительно моргать, лежать, дышать. Каз закрыла глаза, наверное, отключилась. А что дальше? Огонь по всему телу, будто каждый сантиметр прижигали калёным железом. В голове мутно, голоса редко прорывались, но звуки не собирались в слова. — Ты заслужила, — сказал кто-то. Кто-то точно не реальный, кто-то хриплый и чужой, эхо разносило его речь по черепной коробке Казимиры. — Ты заслужила смерть. Холод лизнул по щеке. Это Алаян приходила за умирающей? Да нет же, вот она, Каз, лежит здесь и засоряет себе голову ерундой, если бы всё было так серьёзно, друиды и их травки её бы не спасли. Однако мысли эти заснуть не помогали, она будто забыла что-то важное и до середины ночи цеплялась за тени. Вечером накануне выписки Вегард принёс ей серый плащ с красным подбоем и сменную одежду. С момента побега из Мехшеда они не упоминали подарок, от которого Каз отказалась, и теперь Вег молча положил перед ней плащ. Взглянул, ожидая реакции — вдруг опять взбрыкнёт. Казимира поблагодарила его: в последние дни похолодало, и часто шли дожди, плащ очень бы пригодился. Сегодня утром две друидки принесли в эту комнату большое зеркало без рамы, гребень и несколько лент, хотя Каз ни о чём таком не просила. Впервые за всё это время смогла нормально помыться, а не обтираться губкой, огибая швы, — уже спасибо. Увидеть отражение было откровенно страшно, хотя рассматривать своё разбитое лицо Каз и прежде приходилось не раз. Но то ли диета без мяса, то ли очередная друидская магия придали Казимире вид человека, а не ходячего трупа. Да, бледность, небольшие синяки под глазами, но не хуже, чем было до «Ям». Кажется, она даже немного прибавила в весе. В молебном зале её уже ждал Вегард. Стоял перед каменным алтарём с высеченным крийским письмом, обернулся на звук шагов. — В кого ты веришь? — спросила Казимира, пытаясь заглянуть ему за спину. Алтарь она не узнала, и Вег за плечи мягко развернул её к выходу. — В тебя, ведьма бессмертная. Пошли. Я нашёл неплохое гастинское заведение, так что сегодня у тебя на ужин жирный говяжий стейк с… — Не отставай! — прикрикнула Каз, едва не выбегая из храма. Она уже сбилась со счёта, сколько дней провела взаперти, и город едва узнала. Приближался юбилей Мелина, все здания завесили афишами, растяжками, флагами, улицы наводнили тренирующиеся жонглёры и акробаты. Посреди дороги развалилась чья-то огромная машина. Только вблизи Казимира разглядела, что здесь собирают движущуюся платформу. В такую пасмурную погоду солнце не подсвечивало здания, не играли блики в окнах. Весь город посерел, отражая низкие тучи. Ночью прошёл дождь, и теперь от него остались только прохлада и нежный ветер с воды. Оказывается, Каз очень по всему этому соскучилась. И по возможности свободно вышагивать по мостовой, и по отсутствию запахов кухни, ладана, красок или больных, и по теплу плеча Вега рядом. На юбилей Мелина в столицу должны были съехаться богачи, но даже третьесортная гостиница, куда привёл её Вегард после ужина, ломилась от гостей. В зале было не протолкнуться, в комнаты заселяли больше людей, чем те могли вместить. Пришлось приплатить, чтобы у свиты Ана не появился новый сосед. Женские покои не трогали — большинство гостей были мужчинами. Торговцы, борцы, проходимцы, бродячие барды, наёмники разных мастей, циркачи, отбившиеся от своих трупп. И где-то здесь можно было найти Метина Кхана, который втянул Ариана в очередную афёру. Отдохнула? Пора за дело.***
Казимира остановилась на пересечении улиц Сиреневой и Северо-Восточной. Убрала прядь волос, выбившуюся из тугой косы, которую ей заплела Ясмина. Иден выглядел так, будто верхушка его пыталась выстроить красивый город, опережающий время, удивляющий и чарующий. А простое население застряло в развитии на уровне косых деревянных домиков и магазинчиков под тентами. По обе стороны от Каз возвышались дома — трёхэтажные, аккуратные, с лепниной и резными крышами. На широких подоконниках были выставлены цветы в горшочках, ветер задувал в комнату ажурные занавески. Семейный уют и благодать — а по соседству бордель. Отличительная черта Домов Фрин — сирень. В вазах на подоконниках и балконах, в кустах вокруг и маленьких клумбах, даже в цвете фасада. Но это в более скромных городах, где Куколки не могли сидеть прямо на крыльце, демонстрируя загорелые ножки. В Идене запретов не было, как и нужды в лишней рекламе. Выставь пару работниц напоказ, и посетители сами потянутся. Когда-то Каз услышала байку, якобы Мелин отдал столичным учёным приказ вывести такой вид сирени, что цвёл бы круглый год. Её светлость Фрина этого уже не застала, но жителей Идена её цветы радовали бы каждый день и не давали бы забыть о своей госпоже. После видов удивительного города, Казимира и в неумирающую сирень готова была поверить. Казимира оперлась плечом о неровную кладку кирпичей, изучая фринский особняк. Вид отсюда открывался отличный. Тонкие витиеватые столбцы ограждали балкончики, подпирали перила. Вьюны оплетали их и спускались вниз, к окнам. Сегодня фрин снаружи не было видно — наверняка готовятся к юбилею Мелина. На крыльце особняка две служанки освежали краску. Поверх старой, бледно-розовой, ложилась свежая и насыщенная. Казимира прикрыла глаза, даже отсюда чувствуя сладкий запах. Лаукинские краски были полностью натуральны, но недолговечны и часто нуждались в обновлении. Когда Каз жила в Дэиве, она даже привыкла перекрашивать стены раз в полгода. Наслаждаться ароматами некогда — до ужина пара часов, поварята должны быть заняты заготовками. Трёхэтажный особняк вмещал в себя немало и фрин, и слуг — попробуй накормить всех. Казимира нырнула в узкий проход между купеческими домами. Слуга Метина Кхана, который подрабатывал одно время на кухне у фрин, расписал положение комнат и окон, какая лестница куда ведёт, где можно скрыться. В семнадцать лет такое задание Казимиру бы только рассмешило. Слишком просто и скучно — территорию разведали, всю информацию дали. Сейчас же она безостановочно прокручивала в мозгу план дома и каждое своё действие. Три склянки с порошком постукивали друг о друга в кармашке на поясе. Яс сказала, что этого хватит. Вокруг особняка фрин возвышалась железная ограда с пиками и частыми прутьями. Непроглядной стеной по ту сторону росли сиреневые кусты. Спасибо, мы поняли, вы отдаёте дань своей основательнице, а другие растения в этом городе существуют? Даже вдали от родного Лауки и Сиреневой Долины, Фрина Мелин всегда носила веточки сирени. В одежде или волосах. Кто-то говорил, что молодая княгиня тоскует по дому, другие — что запахом цветов она перебивает запах гниющего тела. Умерла она в двадцать семь, по причинам, которые до сих пор оставались неизвестны. Возможно, болезнь, возможно, кто-то годами травил её. Княгиней Мелин пробыла всего восемь лет, и за это время успела основать собственный орден, возродить интерес людей к живописи, музыке, поэзии. Фрина напомнила, что даже среди этой разрухи и выжженных полей, красота не исчезла. Читая о ней в учебниках истории, половина девчонок мечтала вырасти и стать Фриной. Кому-то удавалось, только не той самой. Каз прогнала из мыслей портрет с пожелтевших страниц, сфокусировалась на особняке. Для слуг здесь был чёрный ход, отдельная калитка с висячим замком. Взломать не проблема. Набор отмычек бы не помешал, конечно, но Гур учат изобретательности. С парой ясмининых заколок Казимира была готова ко всему. Кроме того, что дверца будет оглушительно скрипеть при открытии. Ла-акх! От досады Каз ударила себя ладонью по лбу, удержала дверцу двумя пальцами и вжалась спиной в ограду. Если кто-то станет искать источник шума, её не должны заметить. — Эй? — послышался девичий голос. Подросток совсем. Казимира прикусила изнутри щёку, ругая себя за неосторожность. — Джан? Это ты? — Кьяра, возвращайся! Помощь нужна! — пару секунд спустя позвал голос из глубины дома. Кьяра потопталась ещё немного на крыльце, и старшая повариха крикнула снова. Шаркнули шаги, хлопнула дверь. Казимира заглянула во двор — никого. Ладно, быстро и безболезненно, один рывок. Ох, это было зря. Старые петли издали рёв кита, проткнутого десятком гарпунов. Каз снова спряталась за оградой. — Ма, подожди, это Джан, наверно, пришёл. Казимира зажмурилась на секунду и сжала в кулаке рукоять кинжала. По булыжной дорожке от крыльца к ограде затопали ноги. Из глубины дома снова что-то гаркнули, и Кьяра обернулась. Каз вынырнула из укрытия, навершием рукояти ударила девчонку в затылок и подхватила обмякшее тело — с полчаса пробудет в отключке. На кухню! Бегом! В просторной комнате не было ни большого стола, ни печей, ни столовых приборов и посуды, только тумбы и пара скамеек. На одной остывал свежий хлеб, но не было никакой другой еды. Всё заставили коробками, корзинками, банками, бочонками. Каз глазела по сторонам и едва не покатилась кубарем по лестнице в подвал. Чудом заметила люк. Снизу донёсся недовольный голос, похоже, матери Кьяры. Захлопнув дверь, Казимира придвинула сверху грузную скамью. — Кьяра! Ты чо удумала? Какого зафери творишь? Скамья пару раз вздрогнула от напора женщины, и Каз даже отвлеклась от своих поисков. — Кто это там?! Джан? А ну выпусти меня! Где же? Казимира дёрнула то одну, то другую крышку на пузатых деревянных бочках и кадках, выставленных вдоль стены. Пиво, вино, ягодные настойки, медовуха. В этом доме хоть кто-то пьёт воду? Ясмина сказала, что любые другие напитки порошок окрасит, и только в реакции с обычной очищенной водой останется незаметен. В воздухе облачком зависла мука, когда Каз столкнула мешок с очередной крышки. На лестнице справа застучали шаги, приближались голоса. Женщина, запертая в подвале, не затыкалась, громыхала скамьёй, чуть не сбросила её, как гневливая кобыла. Голоса справа зазвучали громче, кто-то позвал кухарку по имени. Ла-а-акх! В сердцах Казимира пнула ближайшую высокую кадку, и с той съехала крышка. Ащ Алаян! Прозрачная жидкость без запаха спирта! Каз выхватила с поясной сумки все три склянки, что дала Ясмина, выдернула пробки и высыпала весь порошок в одну кадку. По заднему двору Казимира уже бежала, не чувствуя ног, а к ноющему боку прижимала две буханки ещё горячего хлеба. Вслед ей неслись проклятия и пожелания подавиться украденной едой. Вот и славно. В потрёпанной одежде и босая она легко сошла бы за бездомную воришку, так что никто не должен был ничего заподозрить. Три квартала спустя Казимира остановилась. Уперлась ладонями в колени и не заметила, как хлеб выпал на брусчатку. Пока Каз переводила дыхание и успокаивала себя, что боль в животе не связана с открывшимися швами, у мусорных баков кто-то зашуршал. Несколько ребятишек, чумазых и босых, глядели на Казимиру с таким ужасом, будто она зафери во плоти. Правую руку она прижала к животу — всё в порядке, сейчас пройдёт, просил же Вег не перенапрягаться, — левой подхватила с земли буханку хлеба и протянула её детям. Хоть и с опаской, но те подошли. Голод кусает больнее страха. Вот так, одно хорошее дело за одно паршивое. Я задолжала много хорошего.***
Кхан теперь ни на шаг не отходил от свиты Валлета, и Каз задалась вопросом — почему они так уверены, что в этот раз пройдоха их не подставит? Конечно, сам Метин Кхан при этом разговоре не присутствовал, иначе бы уже размахался, раскричался и был бы пригвожден ножом к столу. Ну, по крайней мере, Казимира бы ему это пообещала. В ответ на её вопрос Дакин рассказал, что начертил Кхану на запястье какой-то знак, клеймил. Если снова обманет или попытается сбежать, Дакин вселит в него зафери. Где бы ни прятался Кхан, сколько бы ни стирал метку, Чёрная Длань настигнет его. — Это правда? — переспросила Казимира, скрывая беспокойство. Низкий и угрожающий голос Дакина звучал как призыв к охоте. Он посмотрел на Каз, как на выросшего ребёнка, который всё ещё верил в старую сказку. Полушёпотом Дакин ответил: — Я соврал. — Просто ты очень убедительный, — протянула Ясмина, не отвлекаясь от рассыпания сушёных трав по холщовым мешочкам. Бледные щёки Дакина тронул румянец, но к нему спешно вернулось серьёзное выражение лица. — А вот на такое я не подписывался. И Ясмина тоже. — Налёт веселья слетел, и Дакин указал на замершую со склянкой в руках Яс. — Грабёж, обман. — Звучит, как отрепетированная речь. — По-твоему, это нормально? — Ненормально, но ты сам слышал… — Она даже опешила от его небывалого напора. — Ты согласишься на всё, что он тебе предложит? — перебил Дакин. Впервые за всё это время он кого-то перебил. Не моргая, смотрел на Каз с закипающей злостью, с оскорблённостью. Их с Ясминой мнения никто не спрашивал, таков план, и все ему следуют, точка. Есть возражения — ты знаешь, где дверь. Казимира даже не подумала о том, каково им примерять на себя роли подельников. Монаху, целительнице. Единственные, кто всё ещё пытался заработать честным трудом. — Ариан не… — Каз попыталась защититься. — Я говорил не про Ариана, и ты это знаешь, — сказал Дакин так холодно, что, кажется, пот на её спине покрылся коркой льда. Он ей не друг. Не коллега, не брат, не зять. Дакин — попутчик, такой же заложник обстоятельств, как и Казимира, и с чего-то она решила, что это должно их сроднить. Что он просто так, без вопросов и сожалений, станет поддерживать её или Валлетов. — Ты прав. — Казимира кивнула и подождала, не станет ли он снова перебивать, но Дакин молчал. — В этом нет ничего нормального, но Ариана ты слышал. Вы оба слышали. Он обещал, что такого не повторится, это единичный, вынужденный случай. Без этого нам не выпутаться. — Напоминай себе почаще, — посоветовал Дакин.***
На следующий день после вылазки Казимиры Ариан от нетерпения не находил себе места. Ясмина повторяла, что подействует порошок не сразу, и новостей пока ждать не стоит. — А если, — осторожно начала Казимира. О том, как всё пошло не по плану, она ещё не рассказывала, опасаясь нового всплеска эмоций Валлета. — Если пропорции получились не совсем те, которые ты советовала? Не по флакону на бочку, скажем, — Каз поводила взглядом под потолком, якобы прикидывая, — а все три флакончика в одну? Пару секунд Ясмина молча моргала. Вся свита и Метин Кхан сидели в общем зале, где только-только, к полуночи, начали освобождаться столики. Кто-то перепил и не мог уйти на своих двоих, кто-то опустошал последнюю бутылку, но спутники его уже покинули. В дальнем углу битый час не могли сыграться квартет флейтистов. У Казимиры уже дёргался глаз от этих назойливых звуков, хуже комариного писка. — В одну бочку? — переспросила Ясмина хмурясь. — Которая на десять кварт? — Ага. Каждый за столом уставился на неё так, будто Каз призналась, что в ночи перерезала всех фрин города. — Ну, не было у них воды. Вообще! Вино, брага, пиво, медовуха. — Не хотелось, чтобы это прозвучало оправданием, но именно так и выходило. — Они то ли к юбилею готовятся, то ли к алкогольному отравлению! — Ну, отравление ты им точно обеспечила, — тихо сказал Вегард. Будто бы без осуждения, но холодок скользнул. Каз поморщилась. Ты хоть не начинай. Чтобы не привлечь лишнее внимание, к особняку фрин Каз должна была идти одна, и перед тем, как отпустить её, Вег трижды попросил Казимиру быть осторожной. Ну, по отношению к себе она была осторожна, с этим не поспоришь. Что касается бедных фрин, ну… Будем ждать новостей.***
Уже к вечеру следующего дня Кхану передали записку. По задумке Ариана и рецепту Ясмины, девушки должны были слечь с пищевым отравлением, которое связали бы с морской рыбой. По словам Кхана, который когда-то был знаком с владелицей дома, Донной, та постоянно заказывала морепродукты и кормила ими своих девочек. Лёгкое отравление не должно было вызвать вопросов — повар оплошал, товар доставили некачественный. Но стараниями Казимиры фрины отправились в лечебницу почти в критическом состоянии. Ла-акх. Они же ни в чём не виноваты, никто не хотел причинить им реальный вред, просто вывести из особняка на несколько дней. Молодец, Каз, постаралась на славу. Следующий пункт арианового плана гласил — Казимира наймётся фриной и проникнет в особняк. Там она найдёт сейф Донны, вскроет его, с помощью остальных вынесет все деньги, и свита сбежит из города ещё до окончания праздника. Да-а, каждый пункт плана в отдельности и вся картина целиком отдавали душком. Точнее, вот этой подтухшей на солнце рыбой, старым луком и медяками, пропитавшимися потом с грязных ладоней. Всё, к чему прикасался Метин Кхан, превращалось в… да в дерьмо оно превращалось, а Ан оказался в таком тупике, что решил с ним работать. — Почему мы вообще так уверены в существовании сейфа? — спросил Вегард. Судя по тому, как Ариан закатил глаза, разговор этот повторялся не в первый раз. Не хотелось становиться свидетелем их перебранок, не хотелось водить взглядом от одного к другому в ожидании решения, но больше ничего не оставалось. Не зубоскалить же ей, как это делал Кхан, сидящий подле князя и поддакивающий каждому слову. — Потому что Донна никому не доверяет, — нараспев ответил Кхан, но спохватился, что в оживлённом зале кто-то может их подслушать, и понизил голос. — Ты пропустил мимо ушей всё, что я рассказывал, кадеш? Бана бак, я повторю. Донна не имеет дел с банкирами, не вкладывается ни во что, потому что боится прогореть, экономит на зарплатах своих девочек, но не на алкоголе и еде. Гость всегда должен уходить довольным. И если куколка встретит его, — Кхан провёл рукой перед лицом Казимиры, — с недовольной рожей, то лишится жалования. — Проходимец широко улыбнулся и подался вперёд, пахнуло кислым луком. — У Донны этих сейфов, должно быть, в каждой комнате напихано. На Кхана Вегард смотрел не мигая, будто тоже прикидывал, в каком бы порядке сломать ему кости. Не-ет, Вег в таких категориях не мыслит, это по моей части, мелочной и мстительной. — И как же вскрыть сейф? — спросил Вегард, прокручивая в пальцах нож. — Отмычки не помогут. — У Донны отвратительная память, — заговорщицки прошипел Кхан, точно гадюка. — Она ни имена фрин не запоминает, ни поставщиков, ни постоянников. Лица — да, в толпе увидит спустя двадцать лет … В общем, мне и близко там ошиваться нельзя. — Как это связано со вскрытием сейфа? — не сдержалась Казимира. От болтовни Кхана уже зудело в черепной коробке. Вскрыть сейф… Такого ей делать не приходилось, к замкам-то с любыми подручными средствами можно подойти. Будет интере-есно. — Всё важное Донна записывает. Даты, суммы. Представь, даже на бухгалтере экономит, весь учёт ведёт сама. Руку даю на отсечение, — Кхан потёр основание ладони в том месте, где ещё темнели чернила Дакина, — у неё где-то записан код от сейфа. — Прекрасно, — протянул Вегард, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди, — ты ничего не знаешь наверняка. Всё навскидку. Прекрасный план, Ан, потрясающий, ты был прав. — Вег уже не заботился о том, сколько человек в зале его услышат, и Кхан принялся махать на него руками и шикать. — А если код — это, ну, например, её татуировка, и Ка… и мы траванули ещё и саму Донну? Метин попытался одновременно и нахмуриться, и улыбнуться. Вот так гримаса, уф. Он ткнул грязным пальцем. — Я и об этом позаботился, кадеш. Донна пьёт только виноградный сок и коригранское красное. Кто-то однажды рассказал ей, что тёмный виноград нейтрализует любые яды. Кто бы это мог быть. — И она поверила? — с насмешкой переспросила Казимира. — Кищи-им, люди верят всему, что говорит человек с таким уверенным и честным лицом. — Он поиграл бровями, вызывая острое желание плеснуть в него что-нибудь. Желательно, горячее. Желательно, едкое. — Попробуй, а? Улыбнись хоть разочек, порадуй наши усталые глаза, тебе ещё клиентов Донны… — Не дразни её, — отбрил Ариан. Это было даже приятно, хотя Ан мог заботиться о костях Кхана, а не нервах Казимиры. Кхан проглотил свои непрошенные советы. Я справлюсь. Конечно. Без проблем. Жизнь скучна без вызовов. Спасибо Ариану, что он подкидывает всё новые.