«Запрет на оружие» От имени Его Светлости Сола Мелина, Верховного Князя Пакрана, Лауки, Коригры и Гастина, во всех княжествах и провинциях вводится закон. Отныне все мастерские и кузницы, в которых производится или изобретается новое оружие, будут уничтожены. Мастера и кузнецы будут казнены. Под запрет не попадают: мечи, топоры, кинжалы, ножи и другое холодное метательное оружие, луки и арбалеты. 21-ый год от Возвращения на Поверхность
До вечера двигались почти в тишине. Валлеты и Клаудия шагали впереди, переговаривались о чём-то между собой. Казимира плелась последней, и Дакин, видя её хмурый вид, вопросов не задавал. Мерзкое, мерзкое чувство, будто её пристыдили в чём-то, ткнули носом в лужу. Да и к зафери. Терпи, ни во что не влезай и, главное, помалкивай. Иди, куда укажут, убивай, кого прикажут — насрать. Тебя учили не морали князькам читать, а выполнять их приказы. Развела тут девичьи страсти. Тьфу. Наскоро сготовленный ужин сопровождался далёким громом и вспышками молний. Они только угадывались за плотными кронами деревьев. Ничего, завтра свита уже будет на другом конце леса, а там и до города пара часов пути. Все в лагере быстро уснули, но не Каз. Не то беспокойство, не то злость, не то адреналин. Она перевернулась на другой бок, уткнулась в сумку, что служила подушкой. Вокруг было слишком много запахов, что забивались в нос, мешали дышать. Прелая земля, гниль, лошадиный и человеческий пот, этот отвратительный валлетовский табак, мазь для ран Вега, тлеющий костёр, в который попали влажные ветки. Перед отбоем Вегард попросил Клаудию ещё раз обработать его раны, проверить спину. С тех пор, как они вернулись в лагерь, с Каз он не заговаривал. Теперь, когда остальные видели по третьему сну, Казимира потирала перебинтованный бок. Рёбра уже пару дней как перестали отзываться болью на каждое движение, даже тряска в седле их не потревожила. Но от бинтов и снадобий того друида Каз пока не отказалась. Ухали птицы, хлопали крылья, трещали ветки под чьими-то осторожными шагами. Тихий шум в лесу — дело обычное. Пока он не подкрадывается к твоему лагерю, а шёпоты, щелчки, шорохи не собираются в единый поток речи. Приглушённой, очень далёкой, на незнакомом языке, но, определённо, речи. Каз рывком поднялась. Дальше лагеря ничего нельзя было разглядеть. Будто вон там, за этими деревьями, клубился туман, отрезал весь остальной лес. Казимира вертела головой из стороны в сторону, краем глаза заметила мелькнувшую тень. Одну, другую. Ага, Рукзарун Эфан-ди пришёл. Привязанные кони фыркали, дёргали привязанные поводья и беспокойно топтались на месте. Значит, Казимире не почудилось. С каждой минутой речь звучала всё отчётливее. Так же далеко, но теперь увереннее и громче. Смутно знакомая, будто старая забытая песня, вот-вот и слова на язык скакнут. Под сумкой Казимира нашла рукоять меча. — Спи, — шепнул Дакин. Он лежал по эту сторону костра, неподалёку от Каз. — Это молитва из храма. Не ободрил. — Какого храма? — Западнее стоит Чёрный Храм. — Дакин зевнул. — Тот, где я учился. Точно, он ведь говорил, что его храм по пути к Мехшеду. Поэтому Дакин посмурнел, когда я утром передала, что поедем через лес? Слаженный хор подхватывал песню на хидонском языке. Казимира задвинула меч на место, но волосы на затылке всё ещё шевелились, а руки покрывались мурашками. — Почему здесь? — спросила Каз и легла на место. Напружиненная, готовая вскочить при необходимости. — В глуши? — Крепость Гур вообще построили в кратере от взрыва, — буркнул Дакин. — Спи. Всё безопасно. Шорох дал понять, что монах перевернулся на другой бок. Казимира снова попыталась заставить себя поспать. Перед глазами, под закрытыми веками возник форзац учебника истории. Киор-бэй тогда преподавал им историю, и конечно, это были любимые уроки Каз. Бурая затёртая картонка, а на ней белыми буквами отпечатаны все важные даты. Чернила местами стёрлись, но Казимира помнила их наизусть. Двадцать первый год от Возвращения на поверхность — Год оружия. На востоке полуострова Сафар находилась лаборатория. Местные умельцы воссоздавали в ней оружие прошлого, но в ходе одного из экспериментов прогремел взрыв. Были уничтожены несколько ближайших селений, остался огромный котлован, и каким-то необъяснимым образом земля в этом месте стала очень плодородной. Шесть лет спустя Орден Гур заложил там фундамент для своей крепости. Йиги́т Акáй, в те времена князь Оссира, отдал эти земли в обмен на две сотни лучших солдат, которых могли предоставить Гур. Гарнизоны в те времена были хилые, воины впервые в жизни держали оружие. Подготовленный боец стоил десятка таких. С помощью гурского войска Акай полностью захватил княжество Ханаби и не остановился на этом. Он продвигался дальше на восток, но по вине бездарных военачальников армия была разбита на подходе к столице княжества Вирзу. Йигит Акай снова отправил гонцов к Гур, чтобы получить теперь пять сотен бойцов. У Ордена не было столько рекрутов, и они отказали князю. Тот попытался выгнать их с подаренной земли, его люди устраивали поджоги, нападали. На Йигита Акая никто не давал заказа, но прожил он недолго. Так князья Морбоса выучили простой урок — не ругайся с ассасинами. Через полгода после взрыва той лаборатории Сол Мелин ввёл закон о запрете оружия. Мелин только пару месяцев как стал верховным князем и уже понимал, что нужно людям для уверенности в завтрашнем дне и своём правителе. Защита. Сон не шёл даже после прокручивания в мыслях целого параграфа из учебника. Каз прислушалась. Всё стихло. Вот и славно. Она встала со своего лежака, вынула из-под сумки меч и зашагала вглубь леса. На деревьях оставляла засечки, чтобы не заплутать, и так увлечённо махала мечом, что остановилась только минут десять спустя. Подходит. Она знала несколько действенных методов разгрузить голову. Тренировка — лучший из них. Каз выбрала три рядом растущих молодых деревца. Достаточно крепкие, чтобы выдержать удар, не слишком близко стоящие, чтобы хватило места для размаха. Казимира воткнула меч в землю перед собой, проверила рёбра. Бинт мешал свободно двигаться и глубоко дышать, поэтому Каз сняла его и закинула на ветку. Вокруг разлился запах травяной мази. Да-а, здесь не было слышно ничьё сонное сопение или скрип зубов, здесь не воняло лошадиным потом. Идиллия. Казимира потянулась, размяла ноги и руки, прохрустела позвонками, с десяток раз подтянулась на крепком суке. Во времена, когда она ещё училась, Каз не раз слышала, как парни отпускали в сторону девушек-ассасинов комментарии вроде: — Будь я девкой и имей такие ножки, я бы тоже ценник заламывал, как она! — Да если бы у меня был такой вырез на платье, и мне бы столько заказов давали. Конечно, за этим следовали шутки о том, что умнику скорее бы приплатили, чтобы он спрятал свою волосатую грудь и снял с себя женское платье. Но суть оставалась та же. Для мужчин это была шутка. Девушки не могли уколоть их словами «Будь я такой же сильной, будь у меня такой размах плеч». Это бы стало лишь подтверждением слабости. — Ну, так и чего тебе делать в убийцах? Что мешает столько же заниматься, тягать железо и махать мечом? Чего? Ты худенькая пакранка и не можешь набрать массу, даже если ешь и упражняешься столько же, сколько здоровущий коригранец? Сама виновата, мало сил прикладываешь. Когда ты в этом растёшь и слышишь только такие аргументы, они кажутся разумными. Или это у Казимиры критическое мышление отбили авторитетные фигуры наставников. Если вспомнить, ни одного достойного женского примера-то и не было. Почти о каждой убийце говорили мерзости за глаза. Спит с каждым заказчиком, все деньги спускает на себя и не помогает ордену. А, помните, в том году ни разу не приезжала? Это потому что она беременная ходила, а теперь ребёнка подбросила к Белым, даже не к нам. Но всё это не шло ни в какое сравнение с бывшими убийцами. Теми, кто отказался от работы и выбрал семью, попытку мирной жизни. Казимира помнила речь, которую Клод толкнул перед двенадцатилетними ученицами. Одна из его лучших студенток после шести лет службы ушла из Гур, вышла замуж, и Клод воспринял это как личное оскорбление. Бесполые воины на службе Ордена Гур не должны выходить замуж и заводить семьи. Не должны проявлять эмоции. Не должны пятнать репутацию Ордена, который дал им шанс выжить в этом мире. Единственный иной путь для ассасинки — Плакальщицы. Только здесь никто тебя не осудит. Что говоришь? Мужчина-убийца женился и обзавёлся домом? Это другое. Он продолжает свой род. Он воспитывает подрастающее поколение ассасинов. — А что случается, когда женщина берёт заказ на убийство? — Клод не дал ученицам ответить. — Правильно, вы всегда спрашиваете «За что? Что он сделал?». Каждый заферов раз. Я слышал это от каждой из убийц. Мужчина спрашивает только «Кого?». Но вам-то неймется докопаться до истины, всех рассудить. Поэтому женщине никогда не стать хорошим ассасином. Каз впитывала каждое его слово с тем же рвением, с которым изучала человеческую анатомию и историю Морбоса. Не задавай вопросы. Не думай. Не ставь под сомнение чужие слова. Ты не имеешь право на мнение, следуй указаниям, следуй уставу Ордена. Айми сидела рядом, долго слушала, прежде чем встать и плюнуть Клоду под ноги. Она развернулась, чтобы уйти, но учитель схватил её за косы и дёрнул на себя, повалил. — Вот, — проговорил Клод, накручивая длинные косы на кулак. Айми рычала, силилась встать, но всякий раз получала тычок под колени и снова падала. — Вот очередное подтверждение, что эмоции всегда берут над вами верх. И если вы не научитесь затаптывать в себе это… девичье начало, здесь его из вас выбьют. Две дюжины девчонок. Они могли навалиться на Клода всем скопом, запинать его, отобрать меч. Конечно, они этого не сделали. Послушные девочки слушали, запоминали, смотрели, как Клод под корень отрезал чёрные косы Айми. — Истеричек здесь терпеть не станут, — сказал он. — Десять плетей. Лёжа на прохладной траве посреди леса, Казимира вздрогнула от этого воспоминания. Клод даже на её суде не преминул ввернуть своё: «И откуда в ней столько спеси? Спокойная была девочка, послушная». Мерзотное слово. А когда-то было похвалой. Да-а, Эдвард Бофорт заставил Каз сомневаться во всём. В чужих словах, в её собственном мнении, в Ордене. Шесть лет не прошли даром, а это… Это всё ещё отзывалось эхом, мешало жить дальше, работать дальше, терпеть резистентов дальше. Хм, чем ближе к Мехшеду, тем чаще Казимира вспоминала семью Бофортов. Как-то паршиво тренировка отвлекала её мысли. Каз поднялась с земли, вытряхнула жухлую листву из волос и рукава. В лесу стихли стрёкот насекомых и уханье сов, но Каз этого ещё не заметила. Выровняла дыхание, выдернула меч из земли и пошла к трём деревьям. Айми, Сатон, Рем. Представляй эту тройку. Увернуться от укола в грудь, поднырнуть под лезвием, подсечь ноги. Нож воткнуть в ступню. Откатиться. Сверху прилетит рубящий, тяжёлый удар, принять его, обогнуть врага. Второй нож воткнуть под рёбра, мечом жахнуть по плечу сверху вниз. Два шага назад. Парируй, принимай удар, оттолкни врага, увернись от куная. Второй и третий полетят следом. Отбивай их, уворачивайся, шагай вперёд. С разворота бей в живот, рассекай… За звоном меча, бьющего по дереву и вибрирующего, Казимира едва расслышала шаги. Замерла. Так и стояла с вытянутой для удара рукой. Хрустели ветки под ногами, шуршали листья. Кто-то не заботился о незаметности. Казимира выглянула из-за дерева. Щурилась и всматривалась, ища движение. Ничего, ни единой тени, только грузные шаги. И вот мелькнула белая рубашка между чёрными стволами. Ариан брёл в другую сторону и Каз, похоже, ещё не заметил, даже не услышал. Тем лучше. Чтобы не привлечь его внимание, Казимира опустила меч, прижалась спиной к дереву, переводя дух. Снова побежали мурашки. С запада потянуло холодом. Щелчки, шорохи, ритмичные шаги, шаги не Ариана. Дакин ведь сказал, что здесь безопасно. Он мог не договаривать чего-то, но ещё ни разу доверие Каз не подводил. Успокойся, отпусти Валлета, куда бы он там ни шёл. Не суйся. Снова только нагоняй получишь. Как он там говорил? Сами бы разобрались. Вот и тут сами разберутся. У княже есть защитник, не твоя вина, если тот опять не доглядел за его драгоценной светлостью. Колкая кора впивалась в кожу через рубашку, какие-то букашки уже ползали по шее. Казимира стояла, всё крепче вжимаясь в дерево, всё сильнее вслушиваясь. Вернулась молитва, хор голосов подхватил её будто на том же месте, на котором бросил. Каз выглянула и не нашла взглядом белую рубашку. Ну-ка, что тебе подскажет холодная голова? Спокойный ровный голосок шепнул на ухо: «Вернись в лагерь. Первым убей… Ладно, если так прикипела, не убивай, просто выруби телохранителя, пока не проснулся. Советница спит рядом, не мешкай. Дакина можно оставить в живых, пусть сам выбирает, на чьей он стороне. Забирай коней и деньги и мчи прочь, не оглядываясь». А эмоции… Эмоции уже вложили Казимире в ладонь меч. Кажется, Ариан шёл в этом направлении. Она просто проверит. На всякий случай. Чтобы всем спокойнее спалось. Пусть опять её обругает, не привыкать. Хуже Казимира точно не сделает. Грузные небрежные шаги уже стихли, но по глубине отпечатка левой ноги Казимира находила след. Сама удивилась, до чего остро сейчас видела. В темноте её зрение всегда было лучше, чем под палящим солнцем, но тут, видимо, от нервов ещё больше обострилось. Каз замерла. Слева позади шагал кто-то ещё. Не Вегард, слишком тихий шаг, слишком ровное, не сиплое дыхание. Не Дакин, нет едкого запаха чернил. Алга, Алаян, Дэум, Ди́йв, Иви́б, Канн да хоть кто-нибудь, ну пожалуйста! Подарите пару спокойных дней! Неужели это такая роскошь? Белая рубашка снова мелькнула среди деревьев. Ариан возвращался, шёл прямо на Казимиру, но всё ещё достаточно далеко. Не будет она высовываться, просто проследит, чтобы… По глазам мазнула тень. Чёрный дым остался в воздухе, тянулся шлейфом. Каз сжала рукоять меча, рванулась вперёд, но ни тени, ни белой рубашки не увидела. Ряды деревьев. Подрагивающие без ветра листики. Закладывающая уши тишина. Беззвучно, едва ступая, Казимира приблизилась к тому месту, где в последний раз заметила белую рубашку. Звуки вернулись — кто-то копошился в траве, пытался мычать, рычать, брыкаться. Терял силы и затихал. Да твою же… Каз ногой спихнула с Ариана человека в чёрном балахоне. Тот пошатнулся, но не упал. Повернулся к ней, впиваясь взглядом. Не убийца. Монах. Из глаз и носа его текла чёрная жидкость. Кохрэ… Ариан еле выкарабкался из-под монаха, отполз назад, попытался пнуть врага, но не дотянулся. Казимира медлила. Всего долю секунды, но всё же засомневалась. Этого хватило, чтобы одержимый схватил Ариана за левую ногу и дёрнул на себя. Рывок с такой силой точно должен был сломать кость, но Ан не издал ни звука. Шумно, рвано, быстро дышал, отбивался и брыкался. Каз ударила с замаха, проткнула монаху спину мечом. Снова ударила ногой, заставляя завалиться на бок. Металл не остановит зафери и не усмирит. Нож с пояса скользнул в руку. Как вовремя она пошла тренироваться. Ариан уставился на нож. Не дёрнулся, дыхание задержал, теперь боялся не зафери, а Казимиру. Давай же. Раз уж решила слушать эмоции… — В лагерь! Живо! — рявкнула Каз и рассекла монаху шею до самого хребта. Рука дрогнула, когда лезвие скрежетнуло по кости. В панике Ариан шумно хватал воздух ртом и с места не двигался. Чтобы освободить руку от оружия, Казимира воткнула нож в ближайшее дерево, выдернула свой меч из спины монаха и толкнула его лицом в землю. Кровь и чёрная жижа разлились по бурой листве. Стараясь выровнять голос, Казимира обернулась к Ариану: — Найди Дакина. — Медленно, почти по слогам. — Зафери нужно изгнать. Он нервно кивнул, опорная рука скользнула по влажной траве, и Ан повалился на спину. Отойти от монаха и помочь Казимира не могла. Ногой она упиралась врагу в затылок, чувствовала, что силы возвращаются к его телу. Вот-вот снова встанет. — А… — прохрипел Ариан. — А если… Если он не один? Каз прикусила щёку, огляделась. Да ни зафери я тут не увижу, монаха-то заметила, когда он перед самым носом пронёсся. — Быстро бегаешь? — спросила Казимира. — Шутишь? Каз заметила разодранную штанину на левой ноге Ариана. Кожа странно блеснула. Не краснотой от крови, нет, белая, обычная… Да хер с ним, потом разберёмся. — Нога цела? Он тебе ничего не сломал, не расцарапал? Тогда беги до лагеря, пока… — Монах под ступнёй Казимиры чуть не спихнул её с себя. — Беги, Ан! — рыкнула Каз. На этот раз он вскочил, взбив облако пыли, земли и травы, и помчался. Пока монах ещё не поднялся, Казимира ударила его мечом по шее, пытаясь отсечь голову. Лезвие застряло где-то в горле — порез от ножа уже затянулся. Каз отпрыгнула в сторону, чтобы рука одержимого не ухватила её за лодыжку. Меч резанул по предплечью монаха — снёс полруки, и сжимающаяся когтистая ладонь упала в траву. Одержимый поднялся, оскалился, порванный балахон сполз с плеч. Казимира старалась не смотреть в глаза мальчишке едва ли старше Дакина. Тоже хидонец, худенький и юркий. Но миловидное лицо, ещё не знавшее бритвы, было изуродовано клыками, мелкими рожками у волос, впалыми щеками. Зафери не стал убивать его, пошёл на охоту. Прости, малец. Тебе стоило лучше учиться. Каз отсекла ему вторую руку, ступнёй пихнула монаха в живот. Он врезался в дерево позади, снова рванулся к ней, но напоролся на меч. С рыком Каз надавила на рукоять, хотела схватить врага за шею, но… лакх, протеза-то всё ещё нет! Монах наступал. Изо всех сил, скопленных от злости, досады, старых и новых обид, лбом Казимира врезала ему в нос. На секунду монах ослаб, и этого хватило. Лезвие воткнулось в дерево, пригвождая врага. Он тянул культи к Казимире, к оружию, но всё без толку. Каз отступила, поняла, что задыхается, что спазмы сжимают горло. Что-то коснулось её лопаток. Фух, всего лишь рукоять ножа, так и оставшегося в дереве. Дыши. Дыши, ты справилась. Теперь осталось только ждать. Ан же не заблудится на панике? Скоро раздались голоса и торопливые шаги, переходящие в бег. За время ожидания Казимира осела на землю, но теперь поднялась, прикрикнула, чтобы они не прошли мимо. Ариан появился первым. Глаза распахнуты в ужасе, рот хватал воздух, будто после долгого погружения под воду. — Цела? — спросил он, стоя ещё слишком далеко, но Каз услышала его шёпот. Прибежали Дакин и Вегард. Сонные, всполошённые. — Где… — Взглядом Ариан нашёл пригвождённого к дереву монаха. Тот что-то рычал на хидонском языке, повторял одни и те же звуки, одни и те же слова, но Казимира не пыталась их разобрать. — В порядке, — ответила Каз. — Дакин… — Сил хватило, только чтобы мотнуть головой в сторону одержимого монаха.***
Дакин настоял, что «здесь должен закончить всё сам», так что Ариан, Вегард и Каз вернулись в лагерь. Никто не стал переспрашивать, что Дакин станет делать с телом. Когда-то Казимира слышала, будто у хидонцев есть какой-то сложный ритуал прощания с мёртвыми. На материке за трупами ухаживал Орден Пламенной Длани. В каждом городе, хоть столице, хоть крохотном захолустье был их храм. Сжигание трупа, погребение пепла, отпевание по законам веры, в которой жил человек — они занимались всем. Но хидонцев, верующих в своих богов или принявших Дэума, Пламенные Монахи никогда не забирали. — Как, блять, это возможно? — Ариан, к которому уже вернулись и голос, и живость, горячо махнул рукой в сторону. — Дакин сказал, здесь Чёрный Храм поблизости, — ответила Казимира, вытирая чёрную жижу со своего меча. Она трижды предложила Дакину остаться, помочь. Вдруг появится другой одержимый, вдруг этот нападёт снова. Дакин отказался. А в третий раз ещё и запретил. — Когда он это сказал? — спросил Вегард, сидевший по другую сторону костра. Они разожгли его, не боясь, что привлекут ещё чьё-то внимание. В полной темноте это место становилось только кошмарнее. Голоса птиц возвращались, ветер снова шумел высоко в кронах, но это больше не внушало доверия. Всё казалось, что кто-то заглядывает через плечо и дышит над ухом. — Когда я не могла уснуть из-за их песнопений. Никто ничего не слышал? — Она поочерёдно посмотрела на свиту Валлета. Все трое, включая Клаудию, стоявшую со стеклянными глазами, замотали головами. Советница стояла, потому что усидеть на месте не могла. Будто какой-то сломанный механизм заставлял заводную куклу выпрямлять гордую спину и поворачивать голову на каждый шорох. — Почему он не сказал этого раньше? — спросил Ариан. Удивительно — спросил, а не рявкнул. Каз почесала бровь, пряча лицо. Меч на её коленях уже был чист, но Казимире чудилось, что вот тут ещё остался черноватый развод. — Не знаю. У него спрашивайте. С минуту они просидели в тишине. Только ржавые шестерёнки скрежетали в Клаудии. Или это разбушевавшаяся фантазия Казимиры? — Ты точно в порядке? — спросил Вегард. Она не подняла взгляда с тряпки, которой натирала меч. — Каз, — позвал Вег. — А? — Я говорю, ты точно в порядке? Он не задел тебя? — Не. Кохрэ, мальчишку можно было освободить от зафери, а я не стала искать путей посложнее. Нет, я защищалась. Защищала Ариана. Казимира глянула на него, снова заметила рваную штанину. От колена и вниз тянулись лохмотья, светлая кожа блеснула в свете костра. Вот что не так! Никаких волос. Уж вряд ли княже бреет ножки на манер столичных красавиц. Или Казимира чего-то не знает о коригранской моде? — Он Ариана схватил за ногу. — Каз указала на Валлета. Все трое — Вег, Ан, Клаудия — обернулись к Казимире. — Думала, сломает, а там ни царапины. Вегард кашлянул, на долю секунды глянул на Ариана. Хотел сказать что-то, но Ан его перебил: — У меня протез. Каз сощурилась. Серьёзно? — В семь лет ногу слома…л. — Прозвучало так, будто он не был уверен в окончании. Ариан потёр нос. Ровный будничный тон. Похоже, зафери и в него вселился. Ариан не психует, не истерит, разговаривает с Казимирой. Просто разговаривает. Когда Дакин вернётся, надо его попросить проверить Ана. — Сложный перелом, пришлось ставить протез. Казимира раскрыла рот, вдохнула, закрыла. На ум не пришло ничего лучше кивка. Минут десять спустя вернулся Дакин с двумя холщовыми мешками в руках. С одного капала на землю кровь, другой только побурел. — Это что? — спросил Ариан. Если бу ему хватило ума промолчать, никто другой бы и не подал голоса. В отсветах костра Дакин казался ещё бледнее, чем обычно. Тени под глазами залегли ещё глубже, голос прозвучал ещё тише: — Сердце и печень. Каз приподняла брови и встретилась с таким же удивлённым взглядом Вега. — И это нужно, чтобы… — проговорил он. — Сжечь на высоком холме, — ответил равнодушно Дакин. Мешки он связал общей тесьмой, затянул горловины и сложил в свою сумку. Казимира стала вспоминать, не угощал ли её Дакин яблоками, которые хранил там же. Мало ли. Вдруг это не первая его странная поклажа. — А хоронить мы его не станем? — спросил Вегард. — Или в храм тело относить? — Нет нужды, — сказал Дакин. Он всё возился в своей сумке, что-то поправлял, перекладывал. Каз поморщилась от запаха. — Теперь это пустая оболочка. Звери съедят. — Как-то жестоко, — буркнула Казимира, представляя собственное мёртвое тело, брошенное в лесу на съедение. — Кхм. А почему ты забрал сердце и печень? Дакин тяжело вздохнул, видимо, понимая, что пока его обо всём не расспросят, не успокоятся. Он опустил сумку на камень, сел на свой лежак, припорошенный сухими листьями и песком. Приложил два пальца к груди, к сердцу: — Ци́нтцуэки. — Рука скользнула к правому боку, к печени. — Тантцуэки. Цинтцуэки принадлежит богине Киро. Тантцуэки принадлежит богу Вато. Пепел должен вернуться к создателям. — Рука указала на закрытое кронами небо. За годы жизни бок о бок с Айми, Казимира узнала о религии Хидона чуть больше, чем ничего. Гастинскую веру она не приняла, о родной никогда не упоминала, любых ритуалов избегала. Каз не задавала лишних вопросов, чтобы не заработать новый шрам от куная. — Интересная религия, — буркнул Ариан. Скрестив на груди руки, он так близко стоял к костру, что Казимире показалось — вот-вот огонь перейдёт на лохмотья штанов. — Я бы хотел узнать о ней побольше. Дакин едва нахмурился, с недоверием посмотрел на Валлета. — Да-а, правда, — продолжил тот. В голосе появилась издёвка. С возвращением ваша светлость, мы не скучали. — Может, заглянем в их храм, послушаем истории? Например, историю, какого зафери ты раньше не сказал, что у нас под боком Чёрный Храм и ночевать здесь опасно? Дакин медленно вдохнул и прикрыл глаза. Тоже, наверное, подумал, что всё встало на свои места, и проверять княже не одержимость не нужно. Хм, даже неприятно, будто я какой-то секрет его выдала. Нет. Ерунда. Сам виноват, о таком предупреждать надо, Ан прав. Это ещё что? Ан прав? Фу-фу-фу! — Вы бы попросились туда на ночлег, — ответил Дакин. Непробиваемый, как всегда. — К зафери? — Ан хохотнул. — Не-е, спасибо. — А если бы и попросились? — спросил Вегард с кивком. Заметил что-то или почувствовал, что Дакин не договаривал. — Я из этого храма, — сказал тот. — Если вернусь — получу наказание, что оставил деревню, в которой должен был служить. Ариан глянул на Казимиру. Наверняка, в мыслях прикидывал, сколько ещё он соберёт вокруг себя беглых преступников. Расспросы кончились, и Дакин снова начал что-то перекладывать в своей сумке. Такой сосредоточенный, словно забыл о людях вокруг. Наконец, Клаудия выдохнула, ожила, вертя головой по сторонам. Спросила о чём-то Ариана, вернулась к своему лежаку. Будто ничего не случилось, только запах крови и тлена напоминали о теле в лесу. Казимира подождала, пока Дакин оставит свою сумку в покое, и спросила, понизив голос: — Ты решил что-то? — Остальные бы и так их услышали, но ей нужна была хотя бы иллюзия секретности. Дакин встретил её взгляд и выдавил полуулыбку. От этого стало теплее. — Я направляюсь домой, в Хидон, — ответил он ей в тон. — Самый короткий путь туда лежит через Каллгиру. — Дакин обернулся к Валлету. — Если его светлость позволит, буду ехать с вами, пока ещё нужен. Пару секунд Ариан молчал, раздумывая, но всё же кивнул. — Что касается храма, — проговорил Дакин. — Пожалуй, вы правы, мне стоило сказать раньше. — Ничего удивительного, — отчеканила вдруг Клаудия, — наши ненадёжные спутники верны себе. Лгать, умалчивать важную информацию, подводить… — Каз меня не подводила, — перебил Ариан. Смотрел хмуро, будто оскорбление нанесли лично ему. — Казимира пришла идеально вовремя. — Он обернулся, глядя поверх языков костра. — Кстати, как ты там оказалась? Похвалы от тебя добиться ещё можно, но вот благодарности… — Тренировалась неподалёку, — нехотя ответила Каз. От признания вслух, что она беспокоилась о его светлости, сводило челюсть, — заметила тебя. Решила проверить, что всё безопасно. Казимира чувствовала на себе ещё один взгляд, Вега, но на него не посмотрела. Никаких обид, никакой злости. Всего лишь эмоции под контролем. Где-то это приносит пользу, где-то вредит. Может, и спасение Валлета Казимире навредит, но это будет позже. — Едем дальше? — спросил Вегард, хлопнув себя по коленям и поднимаясь. Каз тоже не представляла, как здесь можно снова уснуть, но ехать ночью лесом без тропы, без освещения — только ноги ломать себе и лошадям. Свита была измотана последними днями и сегодняшним — особенно. Животные тоже не успели перевести дух после забега. Ариан клонил голову то в одну сторону, то в другую, прикидывая что-то. Глянул на Клаудию, в ожидании совета. — Здесь слишком опасно, ваша светлость. Но, конечно, решать вам. Дакин подхватил с камней свою сумку, подал одному из коней яблоко. От хруста Каз поморщилась. Словно кость перекусили. — Здесь всегда было безопасно, — сказал Дакин с нажимом. Стоял он поодаль от остальной свиты и костра, так что свет почти не падал на чёрный потрёпанный балахон. — Но, похоже, неопытный адепт вызвал зафери и не справился. — На секунду Дакин нахмурился, будто мастер, изучавший работу дилетанта. Взгляд его остановился на сумке, где хранились сердце и печень мальчишки-монаха. — Надеюсь, он покинул храм до того, как набрёл на чью-нибудь келью. — Да, а так всего лишь набрёл на меня, — кривляясь ответил Ариан, осел на поваленное дерево рядом с Каз и отряхнул плечи. Казимира не упустила случая поиздеваться — вынула из его волос запутавшегося светлячка. Ариан вскочил, тряся головой. — Больше! Никаких! Блядь! Лесов!***
Коней не стали сильно загружать и часть сумок взяли на себя. Кобылку Дакина распрягли, только уздечку оставили, чтобы вести. Она всё ещё тяжело дышала, но, кажется, падать замертво не собиралась. Временами кроны деревьев редели, света от луны хватало, чтобы различить пару футов перед собой. Трижды Клаудия чуть не упала, и Вег в последний момент подавал ей руку. Каз всё ждала, что вот-вот советница разразится гневной тирадой, но та стоически молчала и принимала все бедствия. Дакин вёл процессию, обещал, что скоро они выйдут к тропе, а там и до реки рукой подать. — О, пополним запасы воды, — сказал Ариан. Пытался добавить бодрости в голос, но вышло не слишком удачно. Каз шагала позади него, глядя на опущенные плечи и понурую голову. — Необработанную воду пить не стоит, — сказала Казимира мягко. Ну, насколько смогла. Ариан обернулся. Не хмурый, не обозлённый: скорее его лицо выражало дикую усталость. Лакх, не вздумай ему сочувствовать! — А в деревнях они как справляются? Не ставят же очистительные станции? — спросил Ан, поглядывая на деревья. Каждый щелчок, стрёкот заставлял его вздрагивать и оборачиваться. Поэтому и попросил Казимиру идти позади — прикрывать. Да, именно что попросил. Сколько столетий прошло с Катастрофы, а ещё не все её следы были стёрты. Да, на этой почве прорастали овощи и фрукты, которые ели люди, и трава, которой питался скот. Но первые саженцы и семена, которые жители бункеров принесли на поверхность, не приживались. Потребовалось несколько лет изучений и экспериментов в бункерных лабораториях, чтобы вывести такую пшеницу, рис, картошку, которые бы прорастали в этой земле и были пригодны в пищу. У животных тоже ушло время, чтобы привыкнуть к новому рациону. Несварения, отравления, расстройства, многие исхудали, отказывались от еды, которую не могли переварить. Всё здесь было иное. И всякий, кто не был готов к изменениям — отсеивался. Тогда сгодились и бункерные очистительные системы для воды, многоступенчатые, занимавшие этажи, а некоторые — и целое крыло. Их разделили, упростили, уменьшили. Сейчас в каждом городе стояло по несколько очистительных станций, но маленькие деревни не могли себе позволить ни приобрести такую технику, ни поддерживать её работу. — Нет, в деревнях по-другому, — сказала Казимира, потирая ушибленную о булыжник ступню. Два часа назад различала следы Ариана на земле, а теперь на огромный камень налетела. Какого зафери? — Деревенские пользуются очень старыми методами. — Время от времени Ан поглядывал назад, слушая её рассказ. — До того, как очистительные системы переиначили, в Пакране нашли родник с очень чистой водой. Изучали, смешивали, прогоняли через, — Каз покрутила рукой, изображая какой-то механизм, — ну, через что они там прогоняют. Короче, нашли микроорганизмы, которые всю дрянь из этой воды вычищали. Съедали всё, а сами для человека были неопасны. На месте того родника город основали, Лáсден. Этот способ очистки теперь так и называется «ласденский». Воду с теми микроорганизмами добавляют в колодцы, в родники. Эти маленькие полезные твари плодятся и всё очищают. — Что-то помню такое, — сказал Ариан, почёсывая затылок и пытаясь вынуть из волос какую-то букашку, которая ему почудилась. — Нам рассказывали на уроках. Вег? Помнишь? — Ага, — ответил тот, не оглядываясь. И как услышал с такого расстояния? Ариан снова обернулся. Каз уже начинала скучать по тем временам, когда он её игнорировал. — А почему эти микроорганизмы повсюду не используют? На очистительные системы-то явно трат больше, чем на горстку прожорливых ребят. — Потому что прожорливые ребята, — будто малышу объясняла Каз, — иногда пропускают что-нибудь опасное. Животные и растения в этом освоились, а наши желудки и кишечники всё ещё не готовы ко всякой гадости, что осталась с тех времён. Плюс, в таком климате как в Гастине или где-нибудь на Крийя, эти микроорганизмы со временем мрут. То ли слишком жарко, то ли слишком холодно. Нужно завозить новую воду, и всё сначала. Утолила я твоё любопытство, княже? — Да, спасибо, — задрав подбородок, с улыбкой ответил Ариан. Задорной, будто полчаса назад не он брёл, понурив голову от усталости. Ан вдруг остановился, провожая взглядом остальных. Казимира осмотрелась, ища, что его испугало. Может, змею под ногами заметил, может тень какую среди деревьев? Ариан выставил руку, чтобы Каз не прошла дальше. Почти над их головами пролетел филин. Совершенно беззвучно. Воздух не шуршал в перьях, когда филин спикировал в нескольких футах к кустам и вылетел обратно с жирнющей мышью в когтях. Ариан заворожённо провожал птицу взглядом. — Тут мерзко, опасно и слишком много мелких тварей, которые пытаются забраться мне под рубашку, — проговорил он и оглянулся на Каз. Подавил улыбку, будто его застали за чем-то постыдным, — но, к зафери, тут очень красиво. — Княже, когда ты в прошлый раз на виды засмотрелся, как раз к зафери ты чуть и не попал, — напомнила Казимира, обходя его. — О, об этом. — Ан заторопился за ней. Тонконогая его кобылка всхрапнула, попыталась вырвать поводья из рук, но не от испуга, а потому что он сильно потянул. Животное устало, требовало отдыха и лакомства. Из своей седельной сумки Каз вынула яблоко, вытерла его о рубашку и перекинула Ариану. — О, спасибо. — Он с хрустом надкусил его. — Да не тебе, балбес. Лошади дай. — Так бы и сказала! Казимира помотала головой. — Обязательно быть такой язвой? — почти обиженным тоном спросил Ариан. Это какая-то его очередная игра? Прежде Казимира замечала за ним такое поведение только с Вегом — будто в детство заигрался. — Ладно. Эм. Послушай. — Ариан остановился и потянулся за рукой Каз, чтобы удержать. О витиеватый корень стукнули копыта его лошади. Хрусть. Хрусть. Яблоко пропало в её пасти. Ан поморщился, может, лошадь за руку укусила. — Спасибо, что спасла меня сегодня. Каз подождала пару секунд. Что-то должно было за этим последовать. Новая колкость, шутка, издёвка, что-то, перечёркивающее всё сказанное до. Как он это умеет. Ариан молчал, глядя ей в глаза. Будто говорил «Эй, ты видела, каких трудов мне стоило сказать это. Ответь уже». — Это моя работа. — Хмурясь Казимира пожала плечами. — Ты вроде за работу не благодаришь. — Наверное, Вег прав, и пора начинать. — Ариан причмокнул, подгоняя свою лошадь, и они зашагали дальше. — И да. Про бурю ты была права. Стоило послушать. От удивления Каз едва снова не споткнулась — Что, — сказала она, глядя перед собой и щурясь в темноту, — теперь мы закадычные друзья? — Послышался усталый вздох. — Будешь делиться со мной секретиками и ждать поддержки? Помнишь, пару дней назад голову отрубить мне обещал? — Ну бросил в запале, с кем не бывает. — Ан усмехнулся. С адекватными людьми, знающими цену своим словам — не бывает. Ариан снова стал серьёзен, проговорил тише: — Кстати, я заметил. Там с монахом ты колебалась. — Ни секунды. — Казимира упрямо мотнула головой. Три лошади и три силуэта шагали достаточно далеко от них, но в темноте ещё угадывались. Надо бы прибавить шагу. — Будь я на твоём месте… — О, меня бы живьём сожрали. — Да нет, я бы помог, но… — Он замолк, явно фантазируя, каково бы это было. Ан поймал взгляд Каз и добавил: — Наверно, сначала я бы тебя припугнул. Не знаю, дал бы ему ударить, укусить. Что-нибудь, чтобы шрам остался на память. — Как мило, — ответила Казимира высоким голоском. — Княже, ты поменьше делись с людьми своими идеями. Ариан смотрел себе под ноги, покивал чему-то. Что похуже придумывал? — И, то, что я тогда сказал, было грубо. — Он прикусил указательный палец правой руки, словно наказывал себя за эти откровения. Княже, ты умираешь что ли? — Мне не стоило. О, боги, да вы с Вегардом даже прощения просите одинаково, одними и теми же словами. Самыми неподходящими. Только один извинялся за брошенное в запале ругательство, а другой за… А за что? За дюжину дней скотского поведения? — Что именно было грубо? — переспросила Казимира осторожно, стараясь не спугнуть его своими вопросами. — Выбор-то большой. Ан запрокинул голову, размял шею. Выдавил из себя: — То, что я говорил и делал в тот вечер, когда Вег дрался. Это было неуместно и грубо. Кхм. — Он искоса глянул на неё всего на долю секунды. Прохрипел: — Из… Извини. Как только не задохнулся. — Вегард заставил сказать? — со смешком спросила Казимира. В это она бы поверила скорее, чем в то, что одно спасение его задницы так исправило Ариана. — Нет, просто мы с ним поговорили, и, — он покрутил рукой, подбирая слова, — и я понял, в чём был не прав. И снова это звучало так, будто Ариан что-то не договаривал. Пытался сохранить княжеский статус в глазах наёмницы или просто не считал нужным делиться, может, всего-навсего врал. — К тому же, — сказал Ан веселее, — я рассудил, что не стоит злить того, кто стоит над тобой с оружием. Разумный аргумент, но в мыслях Каз мстительно протянула: «Ссыкуни-ишка». — Хорошо. — Казимира ещё хмурилась в недоверии, но кивнула. — Спасибо. Мне тоже не, — она указала на его синяк, — а в прочем, нет. — Она подняла голову. — Я всё сделала правильно. — Эй, я хотя бы стараюсь. — Ан снова оживился, когда не приходилось вымучивать из себя слова покаяния. — Пойди мне навстречу. — Ну, я же не дала зафери оставить тебе шрам. — Казимира издевательски улыбнулась ему. Алга с тобой, княжеский телохранитель. Если ты Валлета заставил себя слушаться, дам вам ещё один шанс. — Я тоже стараюсь. Ариан усмехнулся себе под нос, прошагал с минуту в тишине и вдруг спросил: — Как на гастинском сказать «язва»?***
К утру они дошли до быстрой, но узенькой речки, которую можно было перейти вброд. Вода доставала коням до брюха, сумки почти не вымокли, и с ботинок смылась пыль. Дакин сказал, что здесь уже можно разбить лагерь — через бегущую воду зафери не могут перейти. Вегард настоял на том, чтобы ставить часового, и вызвался дежурить первым. Никто не высказался против. Стоило голове коснуться жёсткой сумки с яблоками, как Каз отключилась. По всей видимости, боги услышали её злобную молитву прошлой ночью, потому что этот день прошёл без событий. Только вскрики Казимиры во сне несколько раз будили лагерь. На вопросы, что случилось, она отмахивалась, стыдливо прятала взгляд и переворачивалась на другой бок. В её кошмарах трёхэтажный дом полыхал всё ярче, всё острее пахли розы, что стояли у постели с пологом. И коридор тянулся и тянулся, и распахивались новые двери, и новые стражники выбегали с оружием, чтобы напороться на её меч. И каждый раз Каз давилась криком, вздрагивая на лежаке. Беспокойно и с перерывами, но проспала компания до обеда. Перекусили, погрузили сумки на лошадей, чтобы теперь отдохнуть самим, и направились дальше. По расчётам Вегарда, к городу должны были выйти к середине ночи, если не сильно заплутали в чаще. Казимира ожидала, что при дневном свете всё вернётся на круги своя — Ариан снова будет рычать на неё, отдавать сумасбродные приказы. Но, похоже, Ан был так измучен последними событиями, что сил на сучье поведение не находил. Он даже помог Вегу сменить повязку на спине, когда Клаудия была занята молитвой. К следующей ночи они смастерили факелы и легко шли по тропе, иногда даже пуская коней рысью. Приближение города, а вместе с ним и счёта в банке возвращало свите жизнерадостности. Время от времени Ариан равнялся с Каз, задавал вопросы о Гастине, о языке, о культуре, о еде. Казимире показалось, что расспрашивал он не для того, чтобы занять время в дороге. Слушал Ан внимательно, даже пытался учить какие-то слова на чужом наречии. Любопытство мучило его всю дорогу через эту страну, но только теперь Ариан ему поддался. — Как ты называла этот сезон? — спросил Ан, вытирая пот со лба. Сегодня даже в лесу было слишком душно, прохлада под кронами не спасала. — Бафар, — по слогам ответила Казимира и подождала, пока Ариан пару раз повторит, привыкая к сочетанию букв. — По-вашему… — Она глубоко вдохнула, закатила глаза, но слово никак не шло на ум. — Вéртас, — подсказал Ан. — А тот праздник… на «д». — Догюд — день возрождения Алги. Это верховный бог в Гастине. — Казимира была почти уверена, что Клаудия в своём седле встрепенулась от звука ереси. За версту почует. — Не знаю, как у вас, но в Гастине любой праздник связан с едой. Каждый дом готовит, кто во что горазд. Лучшего барашка закалывают, готовят сладкие и мясные пироги, сласти, рыбу запекают. А у нас это деликатес. Живот Ариана отозвался скулежом. Он ужинал без аппетита, и теперь настигла расплата. — Хва-атит, — взмолился Ан. — Давай без описаний яств. — Погоди, я ещё не дошла до того, что первый глоток домашнего вина нужно выливать в землю. Ариан шумно вдохнул и широко распахнул глаза. — Варвары, — сказал он с картинным негодованием. Каз не сдержала улыбки. — Остальное можно будет пить, — заверила она. Лицо Ариана расслабилось. Один из силуэтов их спутников приближался, и не сговариваясь Каз и Ан притихли. Вегард поравнялся с ними, спросил, всё ли в порядке. Он был не единственным, кого настораживало общение наёмницы и князя. Наверняка, Клаудия и послала его проверить, не прячет ли Каз в рукаве нож. — Казимира рассказывает мне о гастинских пытках вином. — Чего? — Она обернулась к Ариану. Вег уставился на неё с неодобрением. С момента, когда они выехали из Набида, Каз не получала ни единого доброго слова, ни единого теплого взгляда. Валлетов будто подменили. — Выливать драгоценное вино — это пытка, — с уверенностью сказал Ариан. — А зачем это вообще делать? — Не такое и драгоценное, кислятина жуткая. — Каз поморщилась от воспоминаний. — А выливают затем… — Она подождала, но Вегард вперёд не уезжал. Приподнял брови, глянув на неё, тоже ждал продолжения. — Затем, чтобы оказать богу почести. Мы делимся с ним плодами своих трудов, своей земли. Ещё в Догюд нужно ходить на кладбища, брать с собой кувшин молока с чашкой, печное и немного мяса. Угощают каждого встречного и детей в первую очередь. Грустно и голодно помолчали. — А какие ещё есть праздники? — спросил Вегард, кашлянув, чтобы заглушить урчание собственного желудка. — Да много. — Казимира согнала с шеи своего коня огромную муху, и Ан увернулся от её полёта. — Самых больших два. Догюд и Ирáм. День Возрождения и День Смерти Алги. Как шептала Эда в девичьей казарме, когда в лютый гиш ветра срывают крыши и с корнями выкорчёвывают деревья, когда земля так промерзает, что могилу не выкопать, когда всё живое замирает и ждёт, только благодаря Алге урожаи не погибают в наших сараях, а огонь не тухнет в наших очагах. Гастинцы верили, что всё то время, пока люди жили в бункерах, Алга был мёртв, питал землю, очищал природу, вбирал в себя яды, что могли навредить его детям. Делиться с этими важным, тем, что касалось трепетной веры и жертвы богов, Казимире не хотелось. Не их это дело, мальчишек, росших на сказках о первом чистом, о Дэуме, наказывавшем нерождённых детей болезнью. — В Ирам бога провожают, — сказала, наконец, Каз и покосилась на Ариана, — пекут поминальные пироги с мясом. Вот такие, треугольные, большие. М-м, это моё любимое. Ещё хэлв делают. Это такая смесь из мёда, орехов, кунжута… — Хва-атит! — взвыл Ариан в тон собственному животу. — А нехер было терять провизию! — с мстительным хохотом ответила Казимира. Вегард тоже рассмеялся. От шума их лошади заволновались, кобылка Ариана убежала вперёд и никак не поворачивала. Каз хотела что-то сказать, пока они с Вегом были одни, но не стала. — Вот видишь, не сложно ведь, — буркнул он. Она промолчала, а когда Ан поравнялся с ними, продолжила свой рассказ: — Ладно-ладно, княже, слушай дальше. Всё, что ты в Ирам наготовишь, есть нельзя. Нужно раздавать соседям, гостям, прохожим, а то, что принесут тебе — то и ставишь на стол. Следующую дюжину дней нужно держать суáм. Не пить ничего, кроме воды, не есть ничего, кроме пшеничных лепёшек. Алга не ест и не пьёт, и мы не будем. Когда Казимире было лет семь, новенькая кухарка в Гур попыталась весь Орден посадить на суам. Взрослые мужчины, две трети из которых не были родом из Гастина, её порыва не оценили. Ещё какое-то время они ехали втроём, тихо переговариваясь, пока Ан разучивал новые слова. Вег иногда отъезжал вперёд, проверить, всё ли в порядке. В одну из таких минут Ариан сказал что-то очень тихо, так что Казимире пришлось переспросить. — У тебя бывают фантомные боли? — повторил он, а взгляда не сводил со спин идущих впереди. Не хотел, чтобы их застукали за такой темой. — В руке. Они уже спешились, чтобы дать лошадям передышку. До города оставалась пара часов, и останавливаться на привал, снова спать на земле и корнях не хотелось, хотя веки и наливались свинцом, а ноги едва двигались. Последний рывок до мягких постелей и горячей воды. Небо между кронами стало совсем чёрным, луна спряталась, и факел, который нёс Ариан, коптил, жутко воняя горящим маслом. — Иногда, — ответила Казимира. Вдруг остро захотелось сжать левый кулак, просто почувствовать, каково это. Хотя бы кулак протеза, чтобы скрипнули и скрежетнули железки, чтобы вибрация дошла до локтя и отдалась в плечо. Ариан оступился, зажмурился и постоял пару секунд. На скользких от мха камнях он то и дело поскальзывался, спотыкался, удерживался только за свою лошадь, которая уже нервно вскидывала голову на каждую его остановку. — У меня постоянно, — сказал Ан. Это что, попытка оправдать скотский характер болеющей ножкой? — Думал, обскуры же с этим чаще сталкиваются. — Он повёл плечом. — Может, способ какой придумали, чтобы облегчить боль. У Клаудии-то протезов нет. — Ан замолк на середине слова, потому что один из силуэтов двинулся к ним. Ан спешно добавил: — Спросить мне не у кого. — Способа нет. — Казимира поморщилась. — Терпи. К зафери, ты напомнил, теперь и у меня ноет. Ан оглянулся к ней с грустной полуулыбкой. Мазнул взглядом и отвернулся со словами: — Не такие мы и разные. Хм. Два дня назад Каз бы скорее удавилась, чем согласилась с ним в чём-то, а теперь… Соскоблить бы с Ариана этот слой пошлой позолоты и спеси — вдруг под ними, и правда, окажется глина, из которой ещё можно слепить что-то дельное? Не-ет, не забывай. Он, как и Бофорт, всего лишь играет выгодную роль. Эти глиняные фигурки давно слеплены, обожжены и выкрашены в белый цвет.