Сердце клетки каменной

— Мастер, мы закончили! — радостно объявила Янтарь, когда подобрала последний полезный осколок. Ее легкомысленная улыбка погасла. Завершение их работы заняло долгое время, но это означало, что Алмаз может вновь заснуть. Это также значило, что она может остаться одна. Девушка посмотрела на своего Алмаза. Он убирал инструменты в стол и выглядел довольным работой. Янтарь уже так привыкла к нему, к его магии, ужасающей и разрушительной, что больше не мыслила жизни без них. Сила разрушения не пугала и не подкашивала колени. Наоборот, самоцвет с затаенной гордостью наблюдала, как другие начинают дрожать, когда она проходит мимо — она вся пропахла смертью. Она вся пропахла своим Алмазом. Черный был самым необычным и самым лучшим из всех самоцветов. Ни одна из Алмазов не смогла бы сравниться с ним в милосердии и понимании. Весь Хоумворлд полагал, что Разрушитель зол и жесток. Янтарь одна знала, как он уступчив и ласков. Как он улыбается, когда смотрит на законченную работу, как тихо смеется над ее шутками и историями и интересуется. Всегда интересуется. Как у нее дела, что она чувствует, от чего ей плохо или хорошо. Даже, если они провели целый день вместе, он спрашивал у нее, как все прошло. Старался обрадовать ее… Как весь мир может всерьез верить, что он — самый ужасный? И больше всего — порой, даже больше его ухода — она боялась, что кто-то еще узнает о том, какой ее мастер замечательный. Ведь тогда они могли бы попытаться забрать его себе. Янтарь не смогла бы этому помешать… — И правда, — удивленно подтвердил Алмаз, отвлекшись. — Ничего не осталось. Янтарь неуверенно постреляла глазами по сторонам. — Вы ведь останетесь до полета к звездам? — неуверенно спросила она, застыв в нетерпении. — Сестры просили меня остаться, — улыбнулся успокаивающе Черный. — Вы все еще хотите уснуть, да? — Я трачу много сил на то, чтобы контролировать свою магию и применять ее во благо. К тому же я слишком устал от существования, Янтарик, чтобы задерживаться наяву. Самоцвет расстроено опустила руки. Алмаз приподнял ее подбородок кончиком когтя. Девушка поджала губы, чтобы не выдавать обиду. Ее чувства не имели значения, когда речь шла о чувствах Алмаза. — Я не хочу потерять тебя, Янтарик. А если я усну, ты погибнешь. Просто сон того не стоит. — Но вы ведь устали, мастер, — печально подытожила самоцвет. — В следующий раз вы можете, если пожелаете, завести себе другую Янтарь, чтобы она пела вам и рассказывала истории. Таких как я много, а вы лишь один, как и все Алмазы. — Не говори так, ты тоже лишь одна, — ласково поправил ее Алмаз. — И никто тебя не заменит. Любой самоцвет, как бы распространен ни был вид, уникален. И мне не нужны другие Янтари. Мне нужна ты. Дверь в Храм распахнулась. — Мне нужны только вы! — выпалила в ответ Янтарь. Ее глаза сверкали, а в сердце пылала любовь к Алмазу. В кабинет вошла Белая. Ее Жемчужины почтительно и пугливо остались за порогом. Алмаз отстранился от своей подруги и посмотрел на сестру. Правительница закаменела лицом, и Янтарь со страхом вдруг поняла, что она слышала их. Во всяком случае ее слова точно. Самоцвет оробела, но выпрямила спину и сжала кулачки. За ее спиной был ее Алмаз. — Друг мой, — произнесла Белая, натянув на лицо торжественную улыбку, — Синяя только что прислала весть, что первый официальный запуск космического корабля может состояться чуть раньше. Например, немедленно. Она схватила Алмаза за локоть и потянула за собой, заставив подняться. Черный едва успел протянуть руку Янтарь, стоящей на столе. Та сноровисто зацепилась на его пальцы, и у двери Черный поставил ее на землю. Взять ее, чтобы ей было удобно, не представлялось возможным: Белая цепко держала его за вторую руку и не давала вырваться. Алмазы быстро удалялись. Жемчужины и Янтарь были вынуждены следовать за ними почти бегом. — Представляешь, Черный, первый полет к звездам! — говорила Алмаз, задыхаясь от восторга. — Не об этом ли мы мечтали, когда только начинали создавать наше общество? И теперь это станет реальностью! Я покажу тебе звезды, друг мой. — Да, сестра, я помню, — тепло отвечал ей тот, осторожно поглядывая, чтобы свита не отстала и не потерялась. Белая снизила темп, лишь когда они дошли до телепортационных панелей. Восхитительное изобретение, появившееся совсем недавно. Оно позволяло оказываться в любой части планеты за считанные часы. В такие мгновения Черный остро сожалел, что все, что он умеет, это разрушать. Создавать что-то подобное было бы по-настоящему прекрасно… — Космодром, — скомандовала Алмаз, и их захватил поток света. Свита осталась во дворце. — Ты рад? — спросила Белая через какое-то время. Ее волосы трепали потоки света. Она выглядела юной, словно груз прожитых тысячелетий спал с ее плеч. Алмаз улыбалась, кокетливо поджимая ноги в невесомости. — Невероятно, — признался Черный. — Мне доставляет большую радость знать, что ты исполняешь то, к чему стремилась столько лет. — А меня радует, что радуешься ты. Глаза Черного Алмаза потускнели. — Представь, чего мы могли бы добиться, если бы слились! Помнишь? Как тогда, — продолжала Белая, не замечая изменений в настроении собеседника. — Нет, — солгал тот. — И тебе не советую. Белая повела плечами и уточнила: — Это ведь не из-за той малявки, которую я тебе сделала? — Конечно нет, — удивился Черный. — Причем здесь она? Алмаз не ответила, вышла на космодром и молча направилась к кораблю. Черный дождался, когда прибудут Жемчужины и его Янтарь. Топазы заносили необходимое оборудование, боязливо ступая по трапу. Их подгоняли техничные Перидоты. Руководить полетом доверили Нефритам. Белая вывела их специально для этой цели: они отличались уверенным и спокойным нравом, а также исполнительностью и даром ориентироваться где угодно, в том числе и в космосе. Янтарь остановилась перед трапом. Ее вдруг охватил страх, что с кораблем что-то случится, и все, кто на нем будет лететь, пострадают, даже Алмазы. И если судьба владык ее не слишком беспокоила, вместе с ними мог пострадать и ее мастер. И пусть Алмазы всесильны на земле, но кто знает, что будет в черной бездне, которая смотрела каждую ночь миллиардами глаз на их планету… Вдруг где-то там, среди сверкающей звездной россыпи, найдется сила, что низвергнет владык, как они покоряют обычных самоцветов? — Что случилось, Янтарь? — к ней обратился мастер, которому она загораживала путь. — Боишься? Напрасно. Самоцветы Синей уже летали в пределах нашей системы и вернулись. Янтарь беспомощно огляделась. Все самоцветы, кроме Черного, смотрели на нее неодобрительно. Белый Алмаз, застывшая в проеме и ожидающая своего брата, выглядела свирепой и недовольной. Самоцвет испугалась, дрогнула световой формой, но посмотрела на своего мастера. Черный мягко ей улыбнулся. — Я не дам причинить тебе вред, Янтарик, мне по силам разрушить что угодно, и нет в мире материала мне не подвластного. Веришь? Девушка вздохнула, ощущая, как сковавшие ее страхи, опадают обрывками к ногам. Она даже вздохнула легче, приподняла юбочку и побежала вверх по трапу, легко подпрыгивая, словно до сих пор была в невесомости телепорта, и смеясь. Погрузка продолжилась, самоцветы с ворчанием и руганью из-за задержки потащились по трапу за свитой Алмаза. И пусть задерживали народ Разрушитель с его ручной размазней, шкуру сдирать будут именно им. Бесполезным плаксам аристократов прощают все. — Ты ее разбаловал, — не преминула заметить Белая, когда они с Черным устроились на тронах на капитанском мостике. Янтарь на коленях мастера смутилась и уставилась в стенку. Белая ее пугала с тех самых пор, как пришла в Ясли за одной из них. Уже не раз и не два самоцвет встречала вместо обыденного игнорирования какую-то остервенелую ярость и ненависть, природу которых, даже спустя столько лет, Янтарь понять не могла. Впрочем, глупо полагать, что чувства Алмазов могут быть понятны каким-то там глупым пустышкам вроде нее… Хотя Янтарь многое бы отдала за возможность понять своего мастера. Беспокоит ли его что-нибудь? О чем он мечтает? Что ему снится, когда он спит веками? Он там… рад? Что может подарить счастье Разрушителю, и что она может сделать для этого? — Вместо того, чтобы критиковать мои манеры, лучше расскажи, что за программа сегодня. И когда прибудут другие сестры? — примирительно улыбнулся самоцвет. Он выглядел необычайно оживленно. Обычно Разрушитель походил на мрачную тень, будто сотканную из уныния и усталости, а теперь казался, не сказать, что… обычным, однако, разворот плеч стал шире, а в глазах появился блеск. В серых губах пряталась улыбка. Белая удивленно вскинула брови, будто, в самом деле удивленная. — Другие? Это только наш полет, любовь моя, — двигатели корабля начали работу, отрывая судно от земли. Янтарь дернулась, будто ее ударило током. Она посмотрела на правительницу исподлобья, как умеют только Янтари — беспомощно, душераздирающе и до слез обиженно. Только что в ее сердце рухнула робкая надежда, что однажды ее щедрый Алмаз заметит ее чувства и позволит им существовать. Янтарь отвела глаза и сжала пышную материю юбки до скрипа. Разве может блестящая, как мишура, и столь же бесполезная галька конкурировать с любовью высочайшей из самоцветов? Она не заметила, как Черный Алмаз тоже погас, словно выцвел и потускнел. Даже черные глаза вновь стали безучастными безднами. — Мы полетим до пояса астероидов. Синяя говорила, что там потрясающий вид на кольца четвертой планеты. — И что дальше? — В каком смысле? — Ты веками добивалась возможности… — Черный обвел ладонью просторные стены космического корабля и его обитателей. — Чтобы поглазеть на астероиды? Никогда не поверю. Ты всегда отличалась далеко идущими планами. Белая польщенно хмыкнула и наклонилась в сторону собрата. Глаза ее стального цвета горели жадностью и азартом. Она выдохнула, скрывая страсть ресницами. — Я хочу большего, чем всего одна давным-давно исполосованная планетка, — прошептала она. — Не для того появились Синяя, Розовая и Желтая, чтобы ютиться на клочке земли в пару тысяч квадратных миль. Мы можем больше, Черный. Ты знаешь это. Ты чувствовал это… — Ты всегда была такой, — заметил Черный. — Пыталась улучшить и изменить старое, мечтала о новом, грезила необъятным… Но ты никогда не понимала, что мне хватило бы и того, что у нас было. — Мы две части одного целого, брат, — возразила ему Алмаз, и в ее голосе появилась нотка мольбы. — Почему ты отказываешься принять это? Мы всегда были и будем едины. Ты мое продолжение, я — твое. Вместе мы способны кроить мир как нам вздумается, но ты всегда!.. Она в отвращении указала на Янтарь, сидящую у него на коленях. Самоцвет подтянула коленки к груди и вцепилась в мантию мастера. Тот машинально приобнял ее огромной рукой, но это не успокоило. Белый Алмаз выглядела такой… опасной. «Будто безумный осколок!» — подумалось девушке, но она отвергла эту крамольную мысль. За годы работы в мастерской Разрушителя она навидалась на разного рода обломки, но еще не встречала полностью разумного. Однако, блеск светлых глаз показался самоцвету безумным, и это видение не хотело никак исчезать. Янтарь корила себя за фантазерство и наглость. Мастер действительно слишком ее разбаловал, раз она допустила настолько вольное суждение. — Были времена, когда и ты умела ценить тех, кого породила, — горько заметил Алмаз и отвернулся к экрану, где панорамой показывался вид снаружи. — Эта слабость пройдет. Хочешь, я тебе других Янтарь подарю? Они будут щебетать и не путаться под ногами. Как им и положено. Черный не отвечал. Белая едва слышно зарычала и тоже уставилась в экран со своей стороны. Янтарь закусила губу, понимая, что не переживет, если ее Алмаз откажется от нее и заменит другой, и теснее прижалась к черной мантии. Свита и экипаж в страхе молчали, не смея даже головы поднять, дабы — не приведи звезды — вмешаться в ссору Разрушителя и Белого Алмаза. Корабль, конечно, переживет стычку с десятком метеоритов, но этого явно недостаточно, чтобы выдержать разногласия владык. Минуты текли целую вечность. Алмазы молчали, и все остальные остро чувствовали напряжение между ними, хотя поза Черного не выражала ничего, кроме спокойного ожидания зрелища. Белая же сидела с прямой спиной и сжимала и разжимала кулаки, зло щурилась. Янтарь иногда ловила ее острые взгляды. Они били, будто бритвами по коже. — Мастер, не желаете песню или сказку? — осмелилась подать голос девушка. — Нам, наверно, еще долго лететь. — Нет, Янтарь, не сейчас. Сиди тихо, — отрезал Черный. Он никогда еще не отказывался… Янтарь показалось, что мир потрескался и потускнел. Она поникла, от расстройства двигая носками, чтобы бусины на балетках колыхались. Черный повернулся к сестре и завел разговор о строении корабля, полном магических и технических терминов, которые Янтарь не могла понять. Очень быстро нить разговора потерялась, и стало скучно. Не мог же ее мастер всерьез задуматься над заменой? Вдруг Янтарь заметила, как Белая за беседой разжала кулаки и расслабилась на троне. Девушка облегченно вздохнула. Мастер не хотел отказываться, но тут ведь Белая! Она могла быть против ее трещания. Мысль, что Черный волновался о ней, согрела сердце маленького самоцвета, и она солнечно улыбнулась, уже без страха болтая ногами на бедре гиганта. Мастер заботится о ней, он не заменит ее… даже если Янтарь бесполезная, блескучая дурочка… Полет проходил тихо и спокойно. Алмазы говорили, и никто не смел вмешиваться. Их речь была лучше их молчания. Белая перестала хмуриться и теперь благодушно рассказывала, как именно будет расширяться их империя. Ресурсов Хоумворлда хватит, чтобы обеспечивать колонии по последнему слову техники. Однако, для полноценной жизни и воспроизводства самоцветов не подойдет совершенно любая планета. Необходима магия жизни, а там, где она, будут и другие формы жизни. Вероятно, разумные. А, значит, придется отбирать ресурсы силой. Если эти формы жизни окажутся сильными, то могут и построить адекватную защиту. Хотя без сомнений едва ли найдется кто-то, способный долго выдерживать натиск Алмазов. — Это будет проблематично, — поморщилась Белая. Она давно отвыкла, что ей может кто-то перечить. — Это будет справедливо, — отмахнулся мужчина. Алмаз бросила на него острый взгляд, но осталась при своем. — Лететь еще десять часов, — заметила она, пощелкав на консоли кнопки, а потом щелкнула пальцами. — Янтарь, развлеки нас. — Что мастер желает? — сразу же откликнулась та, преданно взглянув на Алмаза. — Для тебя он хозяин, — разозлилась Белая. — Станцуй иди! И не прекращай, пока я не скажу. Девушка побоялась возражать и покорно слезла с колен мастера. Она сразу поняла, что танцевать придется до тех пор, пока тело не задрожит от усталости. С влажными от слез глазами она зашла на первое па, волшебными искрами украшая свои следы, чтобы они были видимы. Янтари — очень слабые самоцветы. Яшмы могут биться на аренах, получать удары и ушибы, и все равно не рухнут. А рухнут — поднимутся вновь. Топазы способны тягать грузы без отдыха годами, но останутся неизменно сильны и стабильны. Даже Жемчужины умеют поднимать небольшие тяжести и неограниченно долго носятся сверкающими ураганами дни напролет, как того требует их должность. Янтари… Янтари даже свои прямые обязанности не могут выполнять без риска устать, потускнеть и потерять форму. Самоцвет крепилась и пыталась не показать усталости как можно дольше, однако, уже через семь часов ноги и руки задрожали. От бессилия и стыда появлялись слезы всякий раз, стоило вскинуть руку, но Янтарь успевала сморгнуть их до того, как они покатятся по щекам. На полу она начертила прекрасную спираль галактики. Старые следы слегка тускнели, а новые сверкали будто звезды. Янтарь думала, что с мест Алмазов это выглядит еще красивее, чем снизу. Янтарь едва не оступилась, когда совершала прыжок с вращением вокруг своей оси. С трудом не показав боль от приземления и загладив неловкость осечки, она развернулась к зрителям и поклонилась, надеясь, что Белая удовлетворится танцем. Она уже трижды заставляла танцевать еще и еще. И Янтарь понимала, почему мастер не вмешивается: Белая по какой-то причине невзлюбила ее, и заступись он хоть единожды, как Госпожа затаит обиду. Обида владыки — не то, что может позволить такая слабая и хрупкая дурочка, как Янтарь. Мастер не может защищать ее постоянно. От безысходности Янтарь все же расплакалась. Алмаз непременно заставила ее снова танцевать — уже подняла руку, чтобы приказать продолжать, но самоцвет не могла больше танцевать. Просто не смогла бы. — Довольно! Ты ее сломаешь, — Черный наклонился, и Янтарь бросилась в его огромные осторожные руки, вытирая слезы облегчения. У самых его ладоней она оступилась и упала. Черный вовремя подхватил ее и выпрямился. Тело Янтарь дрожало, но она была счастлива, что смогла. Что мастер все же рискнул ради нее. — Нам еще три часа лететь! А она создана только для того, чтобы развлекать нас, — вскинулась Алмаз немедленно. — Пусть продолжает! — Она создана, чтобы развлекать МЕНЯ, если ты не забыла, сестра, — процедил Черный. Янтарь еще не видела его таким сердитым. — И мне не весело уже давно. Я достаточно потакал тебе, и больше не позволю ее обижать. Белая распахнула глаза, а потом нахмурилась вновь. Только теперь ее прищур из капризного стал опасным. Она вздернула подбородок. — Тогда прикажи ей петь. Янтарь начала садиться ровно, дабы голос не дрожал и не срывался. Каждое движение усталого тела приносило тянущее ощущение в камне, но она не сомневалась, что сможет еще петь три часа. Сможет. — У тебя три Жемчужины, которые так же умеют петь. Отстань от моей Янтарь! — Черный ударил кулаком по подлокотнику трона, и тот заржавел, а потом осыпался пылью под ошеломленными взглядами самоцветов. — Подумать только, ты ведешь себя возмутительно. Я думал, ты достаточно разумна, чтобы не вмешивать в наши отношения других! Белая сжала челюсти так сильно, что заходили желваки. Она щелкнула пальцами, и перед ней выстроились в ряд три испуганных Жемчужины. Сразу же затянули что-то нераздражающее. Она бросила последний взгляд на Янтарь и отвернулась. Янтарь вжалась к бок Алмаза в поисках поддержки, сжала его черную шершавую мантию. Мастер окружил ее руками, будто защищая от мира. Вскоре его руки расслабились. Самоцвет нежилась от ласковых поглаживаний по голове и едва слышно напевала в такт песне. Жемчужины пели по очереди: две задавали мелодию и подпевали, а третья солировала. Иногда они перехватывали друг у друга партии. Янтарь понимала, что поет гораздо красивее. Никто не сравнится с ее видом в бесполезной красоте. И она бы непременно сама развлекала своего мастера, если бы у нее нашлось хоть немного сил на это. Три часа прошли для девушки почти незаметно. Она пригрелась и задремала в несокрушимой безопасности своего друга и господина. Для Черного дела обстояли с точностью наоборот: Белая все чаще бросала на него опасные, оценивающие взгляды. Она ревновала и, будучи правительницей Хоумворлда, могла себе позволить любые действия по отношению к Янтарь. Алмаз все отчетливее понимал, что это только вопрос времени, когда сестра решит избавиться от, как она решила, маленького препятствия на пути к сердцу Черного. И, к сожалению, он едва ли мог защитить свой подарок. Только не в Хоумворде. — Я желаю подойти ближе к астероидам, — велела Белая, когда Нефрит объявила о прибытии. Черный расшевелил Янтарь. Девушка потянулась и сонно потерла свои огромные, сверкающие глаза. Она все еще подрагивала от резких движений, но больше не выглядела находящейся на грани потери формы. Стоило вспомнить, как она танцевала, как Алмаза охватывало сожаление, и вместе с тем восхищение. Он еще не встречал такой храброй и стойкой личности. И сам не мог этим похвастаться. Нетрудно быть сильным, когда есть для этого все силы и возможности. Невозможно оставаться таковой, будучи всего лишь хрупкой беспомощной птичкой, запертой в клетке. Янтарь делала это, играючи, будто лишь так и могла. Как ее можно было не любить? Не восхищаться? Самоцвет соскользнула на пол и сделала несколько неуверенных шагов. Ноги больше не дрожали. — Разрешите проводить вас к шлюзу, — поклонилась Нефрит. — Стоит увидеть все своими глазами, а не на экране визора. Уверяю вас, зрелище стоит риска! Алмазы поднялись со своих мест. — Риска? — переспросила одна из Жемчужин, но осеклась. — Риска, — высокомерно отрезала капитан корабля. — Астероиды могут залететь в открытый шлюз. Такую, как ты, это разобьет в крошку. Разумеется, Алмазам ничего не грозит, госпожа и... господин. Янтарь поежилась. — Тогда не могли бы вы развернуть корабль, чтобы встать вдоль потока, — попросил Черный. — Мы только закончили работу в Храме Осколков, и мне не хотелось бы… Самоцвет с низкими поклонами испуганно согласилась. Да и другие обитатели корабля не горели желанием попадать в острые когти Разрушителя. — Ты уже закончил? — воскликнула Белая. — Почему же ты полетел со мной? Я думала, ты сразу ложишься спать. Черный бросил быстрый взгляд на Янтарь. — Ты так долго мечтала об этом, — заметил он. — Я решил, что задержусь здесь еще на какое-то время. Алмаз не могла поверить. Ей показалось, что ее ударили по голове, а камень вырвали из груди. Каждый раз, когда он уходил в свою гробницу, она умоляла его остаться еще хоть немного. Буквально, порой, ползала на коленях. И каждый раз он отказывал ей. А маленькой стекляшке достаточно своими ресничками похлопать, как он тут же согласился остаться. Тяжелая душная ненависть застлала глаза, сузила мир до одной девчонки в пестрой юбочке и ростом до колена. Стало совершенно наплевать на реакцию брата, на последствия, на то, что без этой дефектной он наверняка уснет на неопределенный срок… Белая успокоилась и затаилась. Мысль, что брат возненавидит ее и оборвет последние контакты с миром, отрезвила ее. Она провела ладонью по стоящим веером прядям и направилась за Нефрит. От Янтарь надо избавиться, но избавиться незаметно, чтобы брат не подумал на нее. Вид, открывавшийся из шлюза, был потрясающим, как и говорила Нефрит. Кольца астероидов, облака космической пыли кружились вокруг планеты. Это было похоже на звездную дорогу, а понимание, что эта красота смертельна, заставляло световые формы трепетать от восторга. Белая и Черный застыли, думая о своем. Янтарь держалась за мантию, опасаясь упасть с края корабля в невесомость, и не могла наглядеться. Страх бился в груди вместе с камнем, но не так, как обычно, а словно давал крылья. В таком состоянии весь мир был подвластен маленькому самоцвету. Хотелось раскинуть руки и окунуться в сверкающую бездну. Она осторожно подошла к краю и немного выглянула за край. Совсем рядом с бортом летали астероиды, иногда бились о металл корабля. Выпади кто-нибудь, и от него не останется даже осколков. Вдруг в спину ударили чьи-то руки, и она упала. В невесомости было не за что зацепиться, и она вылетела в пространство. Янтарь остро осознала, что погибнет в одиночестве, в холодной бездне нелюдимых камней… Крошечный осколок разбившегося о борт астероида рассек ее щеку. Она вскрикнула и сжалась, защищая сердце. Только бы не разбиться на глазах у мастера! Белая не сдержала торжествующего взгляда. Теперь Черный принадлежал ей снова! Жемчужина правильно все поняла! Не такие уж они и тупые. Чего никто не ожидал, так это того, что Алмаз шагнет за своей игрушкой. Янтарь в страхе распрямилась, когда ее обняли знакомые руки. Несмотря на панику, она быстро поняла, что случилось. Она вцепилась в мастера и заплакала. Зачем он это сделал? Теперь они просто погибнут вместе! Черный бросил осуждающий взгляд на свою сестру. Она не оставила ему выбора. Полыхнуло светом, и вместо двух самоцветов появилась одна. Белая отступила в страхе, когда самоцвет-слияние выпрямилась и сжала кулак, готовясь ударить. Черные глаза смотрели с незнакомого лица черноволосой женщины, но это все равно был Он. Что ж, у него было основание злиться. Алмаз выпрямилась и сжала кулаки тоже, готовая принять удар. Она не жалела о том, что пыталась сделать. Она была готова на все, чтобы Черный остался с ней. И он останется! И Черный увидел это. На лице слияния появилась гримаса боли. Она взмахнула рукой, создавая из материальных крупиц черного света крылья, развернулась и скрылась между астероидами. Белая бросилась за ней с криком, но ее остановили другие самоцветы, из последних сил схватившие ее мантию. Алмаз закричала от боли предательства. — Найдите их! — прорычала правительница, отшвырнув от себя Жемчужин. — Отныне все слияния между разными самоцветами запрещены и будут караться смертью! Найдите преступницу и казните! Слияние зацепилась за астероид и сжалась. Они больше не могли вернуться. Гагат положила ладонь на хрупкое сердце в груди. Янтарь почти треснула от испуга. Если они сейчас разъединятся, она окончательно сломается. Космос слишком холоден и велик для нее. Алмаз посмотрел на бесчисленные далекие звезды. Наверно будет трудно, но где-то там должно быть место, где их примут, и Янтарь сможет жить без страха остаться одной. Гагат расправила крылья и оттолкнулась от куска породы, пускаясь в вечное путешествие.