Сердце клетки каменной

— Значит, нам надо найти и поймать буйствующий осколок, находящийся в этой местности? — уточнила Гагат еще раз. Кажется, ее удивляла необходимость ловить осколок. Или, может, она не понимала, почему этим занимаются именно они. — Да, найти и запузырить, — с готовностью ответила Конни, подбросив на плече меч. Стивен гордо улыбнулся. Это была одна из миссий, которые им поручили выполнить самостоятельно, без присмотра. В конце концов, с ними случались истории пострашнее! Это приключение было скорее развлекательной прогулкой, на которую Стивен и Конни позвали еще и Перидот, и Ляпис. Канареечная бухта была живописным местом, полных желтых птичек, которое красиво щебетали со своих насестов. Осколок начал безумствовать тут совсем недавно, нападая на проплывающие мимо бухты корабли. — Что с ним будет потом? Каковы обычаи самоцветов теперь? — поинтересовалась Гагат. Как недавно узнал Стивен, Гагат была очень древним слиянием, давно покинувшем Родной мир и скитавшимся в одиночестве, так что она ориентировалась в современной культуре самоцветов еще хуже Кристальных, которые были отделены всего шесть тысяч лет. — О, по традиции Родного Мира осколки поврежденных и дефектных самоцветов уничтожаются в пыль, — призналась Перидот, вызвав аханье, — чтобы вернуть ту энергию жизни, что не используется, обратно в землю. А эти олухи в силу эмоциональных причин ловят поврежденных и запузыривают в стазис. В Храме есть специальная секция для хранения. — Стирают в пыль? — хмыкнула Ляпис. — Я помню, что осколки запузыривали и относили в Храм Осколков, и хранили там. — Места перестало хватать, вроде, — беспечно почесала затылок Перидот. — Да и энергетический кризис прижал. Храм все еще стоит, и туда складывают самые ценные самоцветы, чтобы, если прогресс в средствах восстановления позволит, вернуть их к жизни. Но куда там обычным самоцветам до такой чести? Туда не всякий Сапфир может попасть! — Стирать в пыль? Это просто ужасно. Они даже не пытаются лечить поврежденных? — уточнила Конни. — Лечат. Еще при мне существовали средства для восстановления трещин и небольших повреждений. Дело в том, что после определенного порога никакие лекарства не могут облегчить боль, — обронила Гагат, помрачневшая. — Однако, не думаю, что в варварском растирании в пыль есть смысл. Это просто бессмысленная жестокость. — И что же делали в те доисторические времена, когда жили ископаемые, вроде тебя? — оскорбленно поинтересовалась Перидот. Ответить Гагат не успела: раздался визг осколка. Перидот испугалась и машинально пригнулась. Остальные подняли головы на звук. Световая форма разбитого самоцвета напоминала птицу. В людской мифологии такое существо назвали бы гарпией. Она противно закричала на своем утесе и бросилась вниз, выставляя вперед четыре пары конечностей с острыми когтями. Гагат и Стивен, не сговариваясь, создали шиты из своих сил. Те столкнулись и взаимоуничтожили друг друга с громким взрывом, сотрясшим бухту. Осколок испуганно шарахнулся в сторону и улетел. Команда самоцветов поспешила за ним. Преследование привело их к пещере, в которой находилась платформа телепорта. Возможно, осколок чувствовал себя в безопасности, находясь рядом с остатками родной техники. Кристальные рассредоточились и приготовились сражаться. Ляпис призвала из бухты волну и закрыла вход в пещеру водяной пробкой. — Вдруг остановит, — пояснила она, имея ввиду, что если осколок все же сможет их обойти, то не выбежит из пещеры. — Верно, она же похожа на птицу. Они пошли вглубь пещеры, в которой затаился монстр. Гагат шла с Перидот и Ляпис, чтобы в этот раз не мешать раскрыть щит Стивену и помочь друзьям. — А ты вообще умеешь создавать пузыри? — озадачилась Перидот вдруг. — Да, — откликнулась Гагат. — Только я не знаю, куда они улетят. — В каком смысле «не знаешь»? Они всегда летят туда, где твой дом, — язвительно указала девушка. — Я только недавно на Земле, и хоть мне все нравится, у меня пока нет определенного места, которое я могла бы назвать домом, — пояснило спокойным тоном слияние, ничуть не обидевшись на упрек. Просто у Перидот была такая манера общения. — Тихо, — скомандовала Ляпис, прислушиваясь к темноте. За разговором они забрели в особо темную трещину грота. Даже голоса Стивена и Конни почти стихли здесь, отдаваясь далеким эхом. Зато было хорошо слышно, как падают капли воды с потолка… и какой-то тихий шорох. Гагат напряглась, прикрывая золотые глаза. Перидот решительно подняла силой магнетизма мусорную крышку, но, как обычно, та неловко задрожала и с грохотом улетела в темноту. Звук был настолько оглушительный, что поднял на уши всех птиц округи, в том числе и осколок: монстр метнулся из темноты в панике, совершенно не разбирая, что делает. Крыльями полуптица задела стены пещеры, послышался рокот падающих камней. В дополнение, она пронзительно закричала и заскрипела, оглушая пришельцев. — Наружу, живо! Скорее-скорее! — распорядилась Гагат, выталкивая всех, несмотря на оглушительный визг. Происходящее живо понеслось вскачь в самом буквальном смысле: со стен покатились булыжники. Сначала они были некрупные, всего лишь сколы выступов, но вскоре трещины где-то внутри скалы так разошлись, что начали падать совсем огромные куски стен и потолка. Гагат в суматохе создала из своего темного света лук и поразила стрелой осколок. Тот потерял форму и упал. Темное облако быстро подхватило его и вытащило из-под рушащихся стен. Ляпис ловко поймала брошенный ей камень и быстро запузырила его, и отослала. Одной проблемой стало меньше. Не сбавляя темпа, троица выскочила из своего тупика. К ним уже спешили Конни и Стивен. Самоцветы огляделись: рушилась вся пещера, а не только одно ответвление. — Портал! — скомандовал Стивен. Кристальные кивнули. Ведь если завалит портал, они отсюда не выберутся. А если и выберутся, то застрянут в бухте. Ближайшая точка переноса довольно далеко — они будут блуждать так долго, что родители Конни и Жемчуг с Гранат сойдут с ума от беспокойства. Лавируя между камнями, падающими на пути, они поспешили к кристаллической платформе. Гагат и Стивен ловко прикрывали сокомандников, будто тренировались это делать заранее. Остальные могли только бежать скорее и не отставать. Особенно тяжело приходилось Перидот, как самой маленькой и неловкой. Когда они прибежали к платформе, оказалось, что та частично завалена, а скоро будет и еще хуже: трещины ползли по потолку с ужасающей скоростью. Самоцветы резво принялись сталкивать камни с платформы. Ляпис где-то нашла воду, намереваясь поддержать свод, но стоило ее позвать, как пещера задрожала еще сильнее. Перидот тоже на миг попыталась сконцентрироваться на силе магнетизма, но ее силам были подвластны только чистые металлы. Стивен стиснул зубы, решив, что сможет выставить щит, который выдержит давление целой горы, хотя это будет очень-очень трудно. Видя, что дело плохо, и они не успевают, Гагат решительно стиснула зубы. Выпрямившись, она распалась надвое. Что-то маленькое упало перед Стивеном. Появившаяся огромная фигура, едва не задевшая потолок, быстро смахнула упавшие на платформу камни и встала так, чтобы поддерживать потолок. Самоцветы оцепенели от шока. Этого хватило, чтобы несколько новых упало на площадку, и гигант больше не мог помочь: рук не хватало. — Мой Алмаз! — шокировано вскрикнула Янтарь, лишившись слияния. — Живо, я не смогу держать долго, — приказал темный самоцвет, увидев, что все остановились как вкопанные, будто забыв о разрушении. — Давайте же, мне ничего не будет, — вопреки словам, самоцвет прогнулся под весом горы, но зато прибавил в глазах, обычно мертвых, требования. Уверовав в тяжелые последствия, если они не подчинятся немедленно, самоцветы засуетились быстрее прежнего. Янтарь металась между ними, бесполезная и яркая, как искорка. Попытавшись сдвинуть парочку камней поменьше и все равно не достигнув никаких результатов, она насоздавала огоньков, чтобы остальным было легче работать. Ее световая форма дрожала от происходящего. Она посмотрела на Алмаза, и тот через силу выдавил ободряющую улыбку. Потолок, который он поддерживал, угрожающе рокотал. Если бы Алмаз не закрывал их собой, они бы уже давно оказались разбиты в пыль и раздавлены. Наконец, дело было закончено. К счастью, платформа была не повреждена камнями, лишь немного поцарапана, что не отразилось на функциональности. Самоцветы поскорее забрались на нее. Алмаз с места не двинулся. Он не мог: потолок бы немедленно рухнул. Его прославленные способности к уничтожению чего угодно тоже не были полезны: требовался слишком большой выброс силы, чтобы уничтожить целую гору. В первую очередь это непременно пагубно сказалось бы на Янтарь и органических формах жизни. — Мастер, я останусь с вами! — поняв его затруднение, Янтарь выкрикнула. — Заберите ее с собой, — рыкнул Алмаз таким суровым тоном, что все Кристальные самоцветы, забыв о всяком сопротивлении, схватили рванувшуюся девушку. Стивен дал команду на отбытие. Все заволокло светом телепорта. В Храме, где они вывалились, немедленно образовалась неразбериха. Янтарь отпрыгнула от больше не удерживающих ее самоцветов и взвилась. — Как вы могли уйти без него?! — закричала она, но ее паника быстро сменилась ужасом. Янтарь, обладающая живой фантазией, живо представила, как камень ее мастера раскалывается или уже расколот. На ее глазах набухли слезы, и она немедленно замахала на них руками и забегала по комнате, чтобы успокоиться. — Мне нельзя плакать! Мне нельзя плакать! — повторяла она себе как мантру. — От этого Камень трескается, я буду некрасивая. Мастер придет, а я совсем блестеть не могу. Чем он будет меня чинить? Янтарей больше нет! Ох, мне нельзя трескаться, я умру, мастер расстроится… Пока она бегала кругами, как юла, Стивен успел рассказать Гранат и остальным, что произошло. Все были шокированы случившимся. Произошедшее с Гагат само по себе ужасно: распасться и вот так разделиться. С другой стороны, это был Алмаз! Невероятно, но факт. Неизвестный Алмаз, причем похожий на мужчину, в слиянии с кем-то, без колебаний пожертвовал собой, чтобы их спасти… — Не волнуйся, мы его найдем, — твердо сказала Гранат, схватив за плечи невменяемую Янтарь и хорошенько ее встряхнув. Она, будучи слиянием, не желала даже представлять, каково потерять вторую половину, тем более ту, с которой пробыли так долго. Янтарь замотала головой, отчего ее каре замоталось из стороны в сторону. Даже не было понятно, что именно она отрицает. — Мы. Его. Найдем, — по слогам сказала Гранат и снова ее тряхнула, добившись понимания, не обращая внимания на возражения Перидот и Ляпис. Янтарь, только сейчас услышав ее слова, удивленно посмотрела на слияние. Кажется, она не могла поверить, что ее мастера все же будут искать. — Он ведь Алмаз, он не мог просто так треснуть, — добавил Стивен, чтобы приободрить самоцвет. — Максимум, что случилось, он потерял форму. Но это не страшно, ведь так? Однако, на Янтарь эти слова оказали эффект, противоположный задуманному. Она посерела, будто выцвела, и застыла в руках Гранат. — Если мой мастер уснет, — непослушными губами сказала девушка, отходя назад на нетвердых ногах, — он не проснется. Он… Он уснет на века, я не смогу… я… Ее ноги подломились, и она упала на пол и обхватила себя руками. Глаза тут же снова заволокло слезами. Истерика началась с новой силой, и Янтарь опять бестолково забегала, как умалишенная, повторяя себе держаться. Самоцветы решили не обращать на нее внимания, собирая спасательную миссию. Перидот — только из жалости к бестолковой паникерше — согласилась посмотреть, как обстоят дела с платформой в бухте. Возможно, удастся перенестись туда. Идти взялась Гранат. С ней хотели идти Стивен и Жемчуг, но слияние отказалась и согласилась только на Висмут. Все это было очень опасно. Однако, Висмут, вызванная Жемчуг из кузни, едва услышала про Алмаза и наотрез отказалась. Янтарь все же горько заплакала, когда услышала это. Висмут разозлилась. Ей было решительно неясно, как Алмаз вообще мог строить отношения с другими самоцветами, которые не включают подавление чужой воли. Розовая была исключением, однако, и за ней находились «грешки». — Чем Алмаз тебе вообще приглянулся?! — в сердцах воскликнула Висмут, глядя, как убивается самоцвет. Янтарь задохнулась, вновь вспомнив, что не должна плакать. Ее тело и так потускнело, и дрожало, а в камне исчезли всполохи жизненной энергии. Чтобы не плакать еще горше и пуще, она заставила себя разозлиться. — Мой мастер всегда был добр ко мне, даже когда другие шпыняли! Он пожертвовал всем, чтобы меня защитить, это я его украла из Хоумворлда! Если ты не хочешь идти, то и не надо! Я сама пойду! Да, я слабая, но это мой мастер, и я буду его защищать! Я найду его. Она так раздухарилась, что камень ее снова засверкал, несмотря на слезы, застилающие глаза. Янтарь вскочила и побежала к платформе телепорта. — Эй-эй, полегче, — опешила Висмут, успев поймать малышку под руки и остановить от решительных действий. Встряхнув Янтарь, Висмут поворошила радужные космы и тяжело вздохнула. — Ладно, — повторила она, притихшей, обиженной на весь свет булочке с коричкой. Янтарь заморгала, чтобы увидеть хоть что-то сквозь слезы и пристыженно-гордо смотрела в сторону. — Может и в самом деле твой Алмаз какой-то другой. Стивен даже сказал, что он на мужчину похож… Ладно, схожу я, посмотрю, что можно сделать. Янтарь задохнулась от благодарности и слез и принялась кланяться, как была, на руках у Висмут. Ее манеры все же были совершенно устаревшими даже по меркам самоцветов. Перидот сообщила, что телепортационная панель в Канареечной бухте все же не выжила — Янтарь задохнулась от ужаса —, однако, ближайшая платформа уже готова к принятию пассажиров. Оттуда всего полдня бегом по дну океана, и они на месте! Всего-то! Гранат и Висмут хмыкнули и поспешили. Перед отправлением слияние попросила Стивена и Жемчуг присмотреть за Янтарь. Едва Кристальные исчезли в потоке света, Янтарь снова разволновалась. Она, порядком измотанная переживаниями, постаралась успокоиться и задышала нарочно ровно и медленно. — Что ты вообще за камень такой? — высокомерно поинтересовалась Перидот, оторвавшись от механизма телепорта: разрушение точки всегда влияло на всю сеть, временно перегружая ее. — Я Янтарь, — ответила та, вытянувшись и замерев, будто решив замерзнуть в положении сидя. Ее молочная кожа уже порядком посерела и выглядела нездорово, а юбки, которым положено сиять и блистать в кокетливых округлых формах, опали ломкими складками, потеряв упругость. Такие стремительные метаморфозы не могли не пугать, однако, причин для них другие самоцветы тоже не видели. Не от плача же она так пострадала… — Отлично! «Янтарь»! — фыркнула Перидот. — И что это? Каков твой профиль? Работа? Что ты делаешь? — О, — бледно улыбнулась девушка, благодарная за возможность отвлечься, — я Янтарь, у меня нет профиля. Я бесполезная. Самоцветы посмотрели на нее с удивлением, и Янтарь поспешила пояснить: — Это на самом деле так. Мой вид считается редким и бесполезным, поскольку моя единственная способность — это создавать иллюзии из света и сиять. Больше я ничего не умею. — В самом деле? — Но даже создавать штуки из света — это здорово, — поддержала ее Конни. — Да, еще я очень красиво пою и танцую, — сообщила самоцвет с гордостью. — И немного рисую. Перидот фыркнула, и Янтарь виновато поникла. — На самом деле, мой вид очень и очень хрупкий, — сказала она Конни печально. — Я даже не могу сильно переживать. Если я буду слишком много плакать, то мой камень потускнеет и треснет. Я уже сегодня достаточно испортила его... Потому что… Немедленно вспомнив причину, Янтарь снова задрожала и приготовилась зареветь. Самоцветы, испуганные ее рассказом и в самом деле увидевшие, как ее сердце начало угрожающе тускнеть, не на шутку всполошились. — Ав… А… А вы… А… Как вы с Алмазом познакомились? — в панике выкрикнула Жемчуг, пытаясь лихорадочно подобрать новую тему для разговора. Янтарь задышала и снова заходила, пытаясь успокоиться. Ее тело вскоре перестало дрожать, а водопад слез вернулся в берега. Она смогла рассказать историю в общих чертах, но потом снова растрогалась и почти расплакалась. Ведь если мастер все же потерял форму, вряд ли он проснется, и они не увидятся, ведь она определенно точно умрет в его ожидании… Все снова запаниковали, и Янтарь, видя, сколько причиняет хлопот и беспокойства, тоже заволновалась еще сильнее. С большим трудом и гениальнейшим решением Жемчуг, остаток дня Янтарь смотрела мультики. Причем, «плачущие завтраки» ей категорически не подошли. Весь вечер Стив, Конни, Перидот и Аметист крутились рядом, и стоило Янтарь только отвлечься на свое беспокойство, как они принимались рассказывать ей какие-то истории, предлагать что-то сделать или иначе отвлекали ее. Самоцвет благодарила и в самом деле старалась не плакать, хотя задача была из разряда невыполнимых. Разве она могла не волноваться за своего мастера? Ночью, когда Стивен и Конни легли спать, Янтарь, по счастью, удалось уложить с ними. Самоцвет забылась тревожным сном на диване. Аметист упала за компанию. Ляпис и Перидот ушли домой. От них сегодня не было много пользы, скорее больше вреда: иногда кто-то из них ляпал что-то совершенно ужасающее, чем напоминал Янтарь о грустном. У Ляпис были свои проблемы, а Перидот просто была неловкой в общении. Жемчуг поправила одеяла на кроватях детей и задержала сочувственный взгляд на Янтарь. Та была совсем плоха за целый вечер слез. По оговоркам девушки выходило, что она еще очень крепкий орешек — вон как держится. Иные Янтари и вовсе бы с первой слезы треснули. Наверно, долгое соседство с Алмазом благотворно повлияло… Такая слабость казалась Жемчугу воистину за гранью. Теперь она отчасти понимала, что чувствовали другие, глядя на ее вид или Кораллов. Разве можно относиться к таким, как к равным? Даже не из зловредности или жалости, а просто из здравого смысла? Жемчуг с трудом могла вообразить, как тот Алмаз, будучи Гагат, вообще мог раздумывать над разделением. Янтарь следовало постоянно держать за руку, чтобы она — не дай бог — не разбилась случайно… Осознав, что за мысли гуляют в голове, Жемчуг устыдилась. Она сама всегда боролась за место под солнцем. Жемчугов всегда ставили в один ряд с имуществом и не мыслили, что они могут думать без приказа хозяев. А теперь она делала тоже самое с еще более слабым самоцветом. Правду люди говорят, раб мечтает быть рабовладельцем! Безумно разозлившись на себя, девушка топнула ногой. Янтарь зашевелилась. Самоцвет застыла от опасения, что та проснется себе на беду, но Янтарь была слишком утомлена. Жемчуг покачала головой и пожелала подругам поскорее вернуться: девочка быстрее изведется от беспокойства, чем от реальных известий. Гранат и Висмут вернулись только к утру. Одни. Янтарь, не желая слушать печальные новости, от которых непременно треснет, попыталась спрятаться и отвернуться, но собралась: — Дайте мне время подготовиться. Я… я хочу сделать все возможное, чтобы не треснуть. Мастер бы не одобрил, если бы я даже не попыталась его дождаться, — пробормотала она, когда Гранат открыла рот. Кристальные замолчали, с тревогой глядя, как морально готовится к дурным новостям Янтарь. — Все, я, кажется, готова. — Мы нашли его в бухте, — хмуро возвестила Висмут. — Он уничтожил кусок горы… — Да, мастер постоянно что-то ломает, — спешно закивала Янтарь. — Его звали Разрушителем в Хоумворде. Хотя слухи изрядно-преизрядно преувеличены! Он совсем не такой. Висмут вышла вперед и протянула девушке сердце Черного Алмаза. Кристальные застыли в ожидании бурной реакции. — Мы нашли его под каменной глыбой… — чувствуя себя отчего-то виноватой, добавила Висмут. — В общем, он лопнул. Вот. В отличие от сердец прочих самоцветов, камень Алмаза был значительно объемнее и крупнее, и он не был двусторонним. Янтарь с трепетом приняла черный ромб с острыми сверкающими гранями. Он был цел. Просто больше не находился на задней стороне шеи. Самоцвет медленно выдохнула от облегчения, сгибаясь, обнимая тяжелое чужое сердце всем телом. И хотя глупо было волноваться, что простая гора сможет как-то повредить Разрушителю, Янтарь не могла не беспокоиться об этом. Известие, что он всего-навсего потерял форму, показалось удивительным успокаивающим лекарством. — Спасибо, что вернули его, — с глубокой признательностью ответила самоцвет, поднимаясь на ноги и кланяясь, все еще не в силах оторвать сердце Алмаза от груди. Все же она была не настолько наивной дурочкой, чтобы не понимать: Кристальные могли бы запузырить мастера и никогда не выпускать. Разве им нужен лишний Алмаз, о котором они никогда не слышали, со зловещей репутацией Разрушителя? Или еще хуже — они могли бы о многом сторговаться с Хоумворлдом за него. Помня взгляд Белой, Янтарь не сомневалась: и спустя вечность та сделает что угодно, чтобы заполучить мастера. Янтарь была слишком слаба, чтобы как-то предотвратить действия Кристальных. Однако… они вернули его. Они… позволят ему вернуться? Янтарь робко подняла глаза на Гранат. Та с беспокойством изучала Янтарь, порядком обеспокоенная ее тихой реакцией. Еще вчера эта девушка не могла на месте усидеть и беспрестанно плакала, а теперь кланяется и спокойно улыбается. — Ты в порядке? — обеспокоилась Жемчуг. — Да, — кивнула Янтарь с достоинством и тяжелым сердцем. — Вы позволите моему мастеру вернуться? От такого вопроса все даже как-то опешили. Янтарь сжала слабыми пальчиками сердце Алмаза и отступила на шаг, напуганная своей наглостью. — Да, конечно. Не переживай об этом, — поспешил успокоить ее Стивен, оглянувшись на Гранат в поисках поддержки. — Никто не причинит вам проблем. Мы подружились с Гагат, так зачем бы нам обижать вас? — слияние успокаивающе улыбнулась. Янтарь кивнула с глазами, полными слез. — Он и правда нашел место, где мог бы оставить меня, — прошептала она с горечью и отвернулась. Чувствуя потребность объясниться, она рассказала самоцветам о привычке Черного Алмаза спать веками, о том, что он отложил ради нее свой сон на такой долгий срок, что страшно представить. Единственное, что держало мастера наяву, это его беспокойство, что о Янтарь некому будет позаботиться, но теперь… Что ж, решила Янтарь, раз так случилось пережить это известие, она будет терпеливо ждать своего мастера и жить в месте, что он нашел для нее. Возможно, она сможет красиво танцевать и петь для них, если они захотят… Возможно, ей повезет, и она дождется. — Я могу положить его сердце в ваш Храм Осколков? — спросила она спустя какое-то время. — Но он ведь не расколот, — мягко возразила Гранат на это. — Место Разрушителя в Храме Осколков, — заученно повторила Янтарь слова мастера, который часто говорил это. — Я думаю, он был бы рад побывать там снова. Лучше это, чем строить Гробницу. — Гробницу? — удивилась Жемчуг. — Гробница Черного Алмаза — его обитель, куда может войти всякий и попытаться уничтожить его, — торжественно пояснила Янтарь, вопреки словам сжимая сердце мастера крепче, будто боясь, что его и в самом деле могут попытаться расколоть. — Я слышала, лучшие из лучших пытались его расколоть, но ни у кого не получилось. — И ты боялась, что он от какого-то камня треснет, — по-доброму усмехнулась Висмут и взъерошила пушистые короткие волосы девушки. — Я единственная слуга моего Алмаза, — гордо вздернула носик Янтарь. — Кому еще волноваться, как не мне? Впрочем, она тут же потеряла спесь и захихикала: — Он говорил мне не звать его господином, но что он мне сделает! В ее смехе почти не слышалось горечи. Жемчуг успокоено выдохнула, но вновь насторожилась: — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Вчера ты вела себя совсем по-другому. Янтарь виновато и смущенно улыбнулась, мимолетно коснувшись шеи, и снова поклонилась присутствующим. Кажется, дворцовый этикет был доведен у нее до автоматизма. — Я прошу прощения за вчерашнее поведение. Это было с непривычки. — Непривычки? — удивилась Конни. Они со Стивеном и Аметист сидели тихо и почти не вмешивались в беседу. — Мы с мастером были в слиянии очень продолжительное время, — напомнила Янтарь. — И я знаю, могло показаться, будто мы жили по очереди, но в какой-то степени мы все же были одним неразделимым целым. Конечно, когда мой Алмаз так неожиданно вытолкнул меня, я растерялась и потеряла равновесие. Спасибо, что не дали наделать глупостей. Гранат понимающе улыбнулась. Одна ее половина знала это заранее. — Чем ты теперь займешься, подруга? — спросила Аметист после непродолжительного молчания. — Боюсь, я не смогу так же резво бегать и играть с вами. Не обессудьте, я не в состоянии выдержать это сама по себе, — повинилась Янтарь. — Но я могла бы продолжить изучать Землю. В конце концов, найдется и для меня занятие, верно?