История Джона

Утро выдалось очень хорошее, такое утро как это возвращает к жизни, заставляет душу радоваться. Таких дней в году мало, поэтому стоит почаще выбираться именно в такие дни. Солнышко уже взошло и ярко сияло на небосводе, лёгкий ветерок трепал одежду, но всё это меркло на фоне серого города, как, же он был мне противен. А ведь по большей части из-за него я так долго не выходил на свет, а точнее из-за событий, что произошли со мной в нём. Событий одного дня, даже одной ночи, но сколь многое может изменить мгновенье. Всё не так плохо, как думал я с самого начала, вот я снова иду по этим серым улицам и дышу давно отравленным воздухом бренности, который навевает столько воспоминаний: воспоминаний, хороших и не очень. Было по-летнему тепло, можно даже сказать жарко, но это были пустяки я, наконец, выбрался из своих трущоб и снова шёл по улочкам, своего города и это было чудесно, снова я видел улицы, пусть серые и невзрачные, но всё же немного живые из-за снующих зомби, которые только проснулись и в состоянии «Сейчас упаду» тянулись на свою работу, которая их не вдохновляла, а лишь давала ещё один повод угаснуть поскорее. Я радовался каждой минуте этого маленького путешествия, каждый миг ловил слухом, взором, чувствами. — Да пожалуй не так уж много изменилось с того времени, как я там закрылся, — подумал я проходя возле одной из многочисленных забегаловок, называемых барами — это жуткое название перешло толи от Американцев, толи от Англичан и резко мне не нравилось. Я остановился ненадолго возле этого бара, и уж было решил зайти, но вспомнив, что в кармане, ни гроша, с огорчением посмотрел на людей сидящих там. Они сидели и не пили, а совершали процесс поглощения спиртосодержащей жидкости разных марок и разной крепости, и видимо их не особо волновало, что всё это глупости, ничто не может спасти нас от памяти, ничто кроме смерти и безумия. Кто-то просто сидел, но таких людей было слишком мало, может два человека, может одним больше, может одним меньше, они что-то обсуждали, возможно последние новости, хотя скорее всего личные дела. Другие же наоборот, пришли сюда просто, чтобы выпить, выпить, как можно больше, а после на коленях ползти домой, где жена или муж наверное, в очередной раз отругают их, обсыпав их самыми крепкими выражениями, а могут даже не постыдиться и пару разочков врезать как следует, чем под руку попадётся, что глаз первое увидит, то и станет предметом побоев. Я недолго наблюдал эту картину, таких картин сотни, тысячи по городам, странам и мирам. Я сам видел их не один раз, сам учувствовал и в роли наблюдателя и в роли актёра на сцене. Ничего бы нельзя было говорить, если не прочувствуешь всё сам, если не узнаешь суть и смысл действа, без сути теория мертва, как устрица без своей раковины. После пяти минут было решено, что более не стоит тут задерживаться, смотря на медленно перемещающихся амёб. Стоило идти дальше, это не самое живописное место в городе, есть и более пристойные. Я шел неспешно, разглядывая всё вокруг. Фасады домов, клумбы для цветов, заборы, дома, сады, небо, природу… Фасады не блистали своей красотой, кое-где были посажены цветы, они отгоняли неприступный поток серости и обыденности. Скудные пучки зелени пробивались в клумбах, но серые стены города ещё больше угнетали на фоне мелких вкраплений ярких тонов, и даже цветы не скрашивали серость города. Кое, где были видны недавно проросшие ростки зелени или сорняков, которые всё же одолели прогресс и вопреки всему пробивались сквозь бетон и асфальт к свету, да эта жизнестойкость и стремление поражали меня до сих пор. — Жаль только, что у людей её нет, только некогда встречаются по настоящему сильные люди, с сильной волей, сильным духом, таких людей я уважаю, кто, если не они показывали нам как нужно жить, к чему стремится. Кто если не они свершали великое и гениальное. Кто если не они, живя своей жизнью, заставляли весь мир содрогаться и дрожать под струнами их жизненного пианино. Я вот на них не похож, сила воли есть, но что с этого, стремления у меня ноль, и толку с этой воли, как с любого из нас после изрядной выпивки, то есть никакого толку. В размышлениях этих, я прошёл около мили и упёрся в конец этой улицы, серые стены домов всё также окружали меня и не отступали ни на шаг в сторону, не давая насладиться радостью природы и красотою грядущего дня. Шёл я сам не зная куда, бесцельно просто для удовольствия от прогулки. Вы понимаете, два месяца наедине с самим собой и в четырёх стенах бетонной коробки любого выведут из равновесия. Тут конечно всё бы и закончилось, если бы не посетила меня одна мысль, которая позволила продолжить путешествие среди переулков, закоулков и непонятных сплетений улиц. Я немного призадумался и минут пять стоял и просто обдумывал, куда же мне пойти, м тут то и появилась эта идея. — Может навестить старого приятеля? Он жил на улице Портовой, дом 122, если мне не изменяет память, надеюсь он всё ещё там. А может не стоит, столько времени прошло, да и неприятностей я ему доставил не мало… Нерешительность покорила меня, минуты раздумий тянулись в тишине собственных мыслей, стоял я ещё долго, неподвижно как статуя и всё решал идти или нет. Но всё же решил пойти к своему старому приятелю, в надежде, что он ещё помнит меня, как же не помнить после всего случившегося, и может, даст чего, а может и прогонит. Ну, испытаем судьбу! — Сказал я себе, — чем фортуна не шутит. Повернулся в сторону порта, где была расположена эта улица и дом 122. Медленно зашагал по хорошо известной дороге, вымощенной из гранита разбросанного беспорядочно на земле и утоптанного тысячами ног проходящих по нему людей. Я приближал момент встречи с каждым пройденным шагом, приближал момент встречи с другом и товарищем, который был мне некогда, как брат родной. Идти к приятелю было ещё далеко, и я начал изучать рельефы здешних зданий, чтобы совсем уж от скуки не помереть. Передо мной тянулась череда однообразных зданий построенных ещё давно, во время застройки города, они ничуть не отличались друг от друга; всё одинаково серые, на каждом по три окна на лицевой стороне, два на выходили на задний двор. Деревянные рамы на окнах были резными, да что там резными, пару несчастных завитушек и не более того, стандартные резные работы при постройке. Двери были тоже деревянные, из дуба или ореха, уж и не упомню, двери самые обыкновенные сколочены парой досок и повешены на скрипучие петли, от которых становится не по себе, когда они скрепят своим протяжный с жалостливым голосом металла. Думаю больше на них не было ничего интересного, кроме, может быть, разрухи стен этих домов, я даже не могу понять, как они ещё стоят в таком то виде. Конечно, не каждый дом поддавался давлению времени, некоторые хозяева весьма удачно боролись за свои несколько квадратных метров жизни. Да видимо, выражение, «Держится на честном слове» могло быть применимо к этим домам так, как кроме как на этом слове, они ни на чём другом держаться не могли. В такой обстановке я шёл ещё минут двадцать, как вдруг моё внимание привлёк один дом, выделившийся своими размера и красотой. Его не было здесь, когда я в последний раз тут ходил. И его теперешнее присутствие очень заинтриговало меня. Пройдя ещё немного я начал осматривать этот дом, он явно строился на скорую руку и небрежность кладки здания выдавала это. Внимательно осматривая его, изучая каждый сантиметр этого дома, можно было много чего заметить достаточно нехарактерного для здешних мест. Там был красивый сад: несколько деревьев, но каких роскошных, по виду это были, обычные деревья, растущие в каждом дворе, но посажены они были иначе, в какой-то страной последовательность; аккуратно, в отдельных клумбах каждая из которых была ограждена меленьким заборчиком. Также там были клумбы с цветами — это всё так заинтересовало меня, что взгляд мой просто был прикован к этому произведению архитектуры. Этот дом преображал эту серую улочку, такое яркое вкрапление необычности наряду с серостью. Стоял он почти на краю улицы, и то, что он теснил соседние дома было очень удивительно, так как никто не любил такого отношения к своему дому, ну или мне так показалось, что не любил. Соседний дом, слева, был настолько близко, что казалось, что это он удерживает эту громадину от падения. Постройка была двухэтажная, из белого кирпича, который ещё не успел почернеть и вписаться в угрюмые ряды домов, а оставался неистово белы, бросающим вызов этой серости и скуке. Нижний этаж был увенчан красивыми резными ставнями, которых было четыре, изящной дубовой дверью, на которой красовались многочисленные резные фигурки, с улицы мне трудно было их разглядеть, но резные изображение скорее всего были картинами цветов, деревьев, или ещё какой-либо картины природы. Крыльцо этого дома, было не менее чем огромных размеров, привыкшему к крыльцу в один два шага в длину, я был поражён увиденным. Выложенное мрамором, а это была большая редкость, и это уже говорило о состоятельности хозяев этого дома. Изящный, целый, без единой трещинки или ещё какого-либо намёка на устаревание и дряхлость дома. По настоящему хорошее здание мне попалось на пути. Я всё ещё изучал рельефы стен, и одновременно думал кто бы мог позволить себе такую роскошь. Забор ограждавший этот дом был до того прост и хорош: низкий, расписной оживлявший и напоминавшей о чём то живом и радостном, калитка к которой я подошёл очень заинтересовала меня своими рисунками. Я с увлечением начал их рассматривать, — какие необыкновенные цветы здесь нарисованы, такой прекрасный рисунок, таких цветов я ещё не видел; тоненькая ножка, изящный стебель и сам цветок были выполнены со вкусом и простотой, которая доступна только настоящему мастеру своего дела. Цветы были сиреневого цвета, стебель ядовито зелёный с некоторым оттенком красного. Ну до того мне понравился этот рисунок, что я просто не мог оторваться от рассматривание этого чуда, явления посреди улицы, в центре серости и обыденности, какая же радость видеть что-то необычное. Я всё ещё изучал его, как вдруг кто-то подошёл ко мне сзади совершенно бесшумно и дотронулся до моего плеча. Я вздрогнул и сразу же повернулся, так как не ожидал ничего подобного. — Чего вам здесь надобно оборванец? Услышал я вопрос, адресованный явно мне. Его задала девушка, появившаяся явно из неоткуда. Её появление дезориентировало меня и завело в тупик. Потерянный мозг тщетно пытался запуститься и что-то придумать в ответ на нежданно-негаданно появившийся вопрос. Бесполезное дело думать, когда мысли бурей врываются в открытое окно разума, какой образ был у неё. Она была красива: длинные волосы прядями спадали на её плечи, шёлковыми лоскутками окутывали её с головы до пояса, цветом пшеницы светились они в лучах утреннего солнца. Лицо её было румяно, она была очень молода, каждая складочка на лице, каждый сантиметр был прекрасен, нет ничего не давало картине разбиться о скалы неизбежности, всё в её образе пылало силуэтом прекрасного и очаровательного. Она была стройна, её фигура радовала глаз и выдавала, трудившуюся девушку, которая не брезгала взять в руки топор, а могла с нежностью нимфы убаюкивать ребёнка в ложе из своих рук. Я смотрел на неё с неким испугом, всё же нельзя людей так пугать, подкрадываясь неведомо откуда и спрашивать неведомо что. Она была немного выше чем я, и меня это удивило, так как и сам я был далеко не карлик. Её личико было хоть и красиво, но выражало оно сейчас явное недовольство моей персоной и ожидание ответа. Я молчал и просто разглядывал её, как будто мысли покинули меня и я как выражаются здесь «Ушёл в астрал» и решил полетать в вышине очаровательного. — Ну чего вы молчите, или отвечайте, или проваливайте отсюда, или вам что язык отрезали, глухонемой или как? — Простите, я не хотел вас побеспокоить, я просто разглядывал вот этот, прекрасный дом, больше ничего. И где мои манеры, с кем имею честь говорить? Задавая, эти вопросы, я как-то не подумал о моём виде, по которому меня можно было причислить, к числу людей именуемых «нищими», которых прогоняли сразу же без церемоний. А тут ещё этот нищий заговорил языком интеллигента, картина милая, но глупая до безобразия. — Вам это незачем знать, и если вы сейчас же не уйдёте, то я спущу на вас собак! И что бы вы знали это мой дом, больше вам знать ничего не нужно, убирайтесь, отсюда, ваш вид говорит сам за себя, проходимец, да где же вы такие находитесь, из каких нор выползаете? — Но погодите, может я и выгляжу, так, но все, же позвольте ещё полюбоваться на дом или расскажите, когда он здесь появился, я уж больно давно не бывал на этих улицах и не видел раньше этого дома. — Вам незачем это знать! С этими словами, она прошла мимо меня, отворила калитку и подойдя к двери дома крикнула, — Убирайся или я спущу собак, проходимец, НИЩИЙ! Её взгляд был, не из добрых, и я поспешил удалиться от этого дома, так как не желал быть покусанным или съеденным, по своей собственной глупости. Кто же это такая, — подумал я, и откуда она приехала, что делает такая девушка, в такой глуши? Эти вопросы вертелись у меня в голове, мысли лились потоком и пытались затопить мой бедный мозг. Я поминутно прокручивал её образ перед собой, он просто не выходил из головы, красота такая, штука редкая. Я так углубился в свои размышления, что и не заметил, как вошёл в порт! Я всё ещё не мог успокоиться после той встречи, она меня не на шутку взволновала, а мысли об этой девушке, всё время вертелись у меня в голове и явно не желали покидать её, образ совершенно отчётливо проецировался на экран сознания и уходить отказывался. Пускай он вертеться в голове, тут уже у меня другая цель есть. А вот и дом моего старого приятеля, наконец-то я дошёл до него, эта новость заставила меня ненадолго забыть о прекрасной девушке и вернуться в реальность, чтобы вспомнить что делать. Подойдя к дому, но всё ещё думая о той девушке, и о встрече, мне безумно хотелось узнать кто она, но это дело я решил оставить на потом, а сейчас нужно было встретиться со своим другом, я очень надеялся, что он ещё живёт здесь, и примет меня как товарища, хоть и вид мой оставлял желать лучшего, но как говорят: Надежда умирает последней. Поэтому вперёд на баррикады. Его дом немного преобразился, пару новых украшений, да и цвет окон переменился, больше ничего нового я не заметил, всё по старому, как в былые времена. Я подошёл к двери и позвонил, и сказу услышал звон звонка, он был тот же что и в мой последний приход, значит хозяева ещё не менялись, звонок жутко противный. Ожидание затянулось, но никто не выходил, я позвонил ещё раз, и снова тишина, ответа нет. Прошло ещё две минуты, я нажал на звонок в третий раз, и уже было решил уходить, разразившись парочкой крепких словечек, но услышал шаги в доме и решил остаться и подождать, что будет. Кто-то приближался к двери, но так лениво, и я точно слышал, что кто-то уже подошёл к ней, но точно не торопился её открывать. Так, в ожидании, прошло ещё полминуты, и только тогда раздался голос из-за двери. — Кто здесь? — Это Джон, — ответил я, — Джон Маклейт, давний друг и товарищ Джеймса, который жил здесь три месяца назад, я надеюсь он никуда не переехал, меня давно не было здесь. После моих слов, наступила тишина, и что-то явно происходило за дверью, я прислушивался и спокойно ждал, хотя какое тут спокойствие, столько странностей, я никогда ещё такого не видел. Здесь всегда были всем рады, это был добрейшей души человек, я даже не помню такого дня, чтобы он кому-то грубил или вот так держал на пороге своего дома. Прошла тягостная минута, и тут, наконец, мои ожидания оправдались, дверь открылась, но стоп, кто это. Из-за двери выглянул мужчина средних лет, он был одет как лакей, я даже немного удивился, Джеймс никогда не держал прислуги за исключением одной дамы, которой он некогда предложил работу уборщицы и которая в последствии стала его хорошим товарищем. Джеймс любил чистоту и порядок, но убирать он страшно не любил и только поэтому он нанял её, хотя это только мои догадки, может у него были и другие причины для этого. — Проходите, сер, мистер Джеймс Уильмор ждёт вас.