Потерянный во тьме

      Когда Теон махнул рукой и стартовал с места, как подстреленный олень, Рамси медленно обернулся и сделал два шага от ограды — ровно столько, чтобы выбраться из-за кустов, что укрывали место их тайных встреч. И почти уткнулся лбом в грудь санитару. Почти — не хватило считанных дюймов.       — Что ты тут делаешь? — подозрительно прищурился санитар.       Рамси сверкнул своей безумной ухмылкой и сунул руки в карманы брюк.       — Разговариваю с другом. Ты разве не видишь? Вот же он стоит справа от тебя.       Санитар лишь хмыкнул и взял его за локоть.       — И что же говорят голоса в твоей голове, мальчик?       — Разное. Но я их почти не слышу теперь, когда принимаю лекарства, — Рамси понимал, что переигрывать тоже не стоит. Не хотел ведь, чтобы его заперли в психушке навечно.       — Вот и молодец, — кивнул санитар и повёл его в корпус.       Кажется, пришли они в ту же комнату, в которой Рамси очутился в день своего прибытия в это жуткое место.       — Переодевайся, — санитар кинул на кушетку сухую пижаму, которую выудил с одной из многочисленных полок огромного шкафа. Наверно, здесь хранилась все комплекты больничной одежды.       Рамси попытался расстегнуть рубашку, только вот замёрзшие пальцы плохо слушались. Он ведь добрых два часа проторчал во дворе под дождём. Санитар взялся ему помочь, и Рамси попытался его оттолкнуть. Не хватало ещё, чтобы какой-то посторонний мужик к нему прикасался.       Санитар беззлобно усмехнулся.       — Ну, давай сам — до вечера провозишься. Он отошёл и, прислонившись к стене, наблюдал за ним с каким-то ленивым безразличием.       Рамси с трудом расстегнул верхние пуговицы и потянул рубашку через голову. Зря! Из карманов, как конфетти, посыпались разноцветные таблетки. Много — все, которые он не выпил. Он собирался их выкинуть потихоньку, да только никак не мог улучить момент, когда оставался в одиночестве.       — Кра-со-та! — щёлкнул языком санитар. — Значит, принимаешь лекарства? — оттолкнулся лопатками от стены и направился к нему.       Рамси замер, зажмурившись. Казалось, даже сердце остановилось на долгую минуту, а потом заиграл бодрый марш.       — А-а-а — медведь! — завопил он во всю глотку, а после швырнул санитару под ноги скомканную мокрую рубашку и рванул к выходу. Попытался, по крайней мере. Глупый, конечно, ход, но попробовать стоило. Он быстро оказался прижатым к кушетке с заломленной за спину рукой.       — О, Господи! Ещё один припадочный, — раздался голос санитара над ухом. Он действовал уверенно и чётко. Даже не разозлился, казался просто раздосадованным.       Рамси пытался вырваться пару минут, но безрезультатно. Вскоре затих, уткнувшись лбом в противную, липкую клеёнку.       — Успокоился? Вот и молодец, — санитар одобрительно кивнул и, сделав пару шагов к двери, повернул ключ.       Рамси бросил быстрый взгляд в сторону окна, но от санитара это не укрылось.       — Там решётка. Специально для таких, как ты поставили, — невозмутимо пояснил он, а после кинул на кушетку полотенце. — Давай, мальчик, поживее. У меня скоро смена кончается — не хочу опоздать на футбол.       Рамси вытерся полотенцем и стал переодеваться. С пуговицами на новой рубашке так и не сумел совладать. Руки тряслись то ли от холода, то ли от разболтанных в конец нервов.        Санитар подошёл и в два счёта справился с этой задачей.       — Да не дрожи ты. Я тебе не враг — ни сделаю ничего плохого, — одёрнув на нём рубашку, пообещал он мягким тоном. — Ты замёрз, верно, — решил он.       Рамси промолчал, хоть зубы и стучали от холода.        — Попрошу кого-нибудь, чтобы тебе принесли второе одеяло, — сказал санитар, потом взглянул на часы и взял Рамси под локоть. — Отведу тебя в процедурку, и конец смене.       — Зачем? — Рамси глядел под ноги на растоптанную россыпь таблеток. Какой же дурак! Надо было их выкинуть!       — Ты ведь не пьёшь таблетки, значит уколы будут ставить, — объяснил санитар.       Рамси был настолько растерян, что даже не сопротивлялся, когда он вёл его по больничному коридору. Забуксовал на лестнице, вцепившись в перила, но встретившийся на пути второй санитар помог его провожатому.       В процедурном кабинете Рамси сделал последнюю отчаянную попытку вырваться, но мигом оказался придавлен к кушетке. Белый Медведь неистово лупил в барабан и звенел тарелками. Должно быть, ударник из него куда лучше, чем он сам.       После укола в голове всё поплыло и стало как-то тошно. Голоса доносились сквозь вату, а ноги вовсе не слушались. Рамси попытался опереться на стену, но промахнулся и едва не упал. Санитары подхватили его под руки и вновь поволокли по коридорам. В этот раз действительно поволокли, потому как он едва мог передвигать ногами, а стоять без посторонней помощи и вовсе был не способен.       Все чувства словно приглушили, будто в ярко освещённой комнате вырубили вырубили все лампы, оставив лишь тихий свет ночника. Вроде его вели вниз, в подвал. Рамси уже слышал о «холодной комнате», но не знал, что это. Скоро узнает.       В тесной сырой каморке оказалась привинченная к полу койка с ремнями, жестяной умывальник и унитаз в углу, как в камере-одиночке. Здесь и правда было зябко, вот только Рамси сейчас уже ничего не чувствовал.       Один из санитаров толкнул на кровать. Рамси даже не дёрнулся, когда на нём застегнули ремни, не отобразил, что его привязали.       — Может, не будем пристёгивать к койке? Если он блеванёт ночью, то захлебнётся, — сказал тот первый — высокий, который поймал с таблетками.       — Да, что с ним будет, Джимми? — поморщился второй. — Миллер сказала привязать. Не хочу, знаешь ли, чтобы она на меня жалобу накатала из-за какого-то сопляка. Он же детдомовский — никому и не нужен.       — Ты хотя бы заглядывай. Всё равно дежуришь всю ночь, — попросил Джимми.       — Эй, пацан, тебя тошнит? — громко спросил второй, наклонившись к Рамси. Конечно, не услышал ответа. — Вот, молчит, значит всё нормально.       — Ларри, это же всего лишь дети — больные дети, — Джим прикрыл глаза на секунду, а после сказал: — Иди домой, я подежурю вместо тебя.       — Ну, как знаешь, — Ларри хлопнул его по плечу и покинул эту промозглую каморку.

***

      Джим покачал головой, глядя вслед сменщику. Знал, что Ларри спокойно проведёт всю ночь в комнате отдыха перед теликом или за игрой в карты с ночными дежурными. Он не раз слышал, что милосердие в его работе не главное, но что же тогда?       Джим ещё раз взглянул на подопечного и вышел за дверь. Находится здесь было неуютно — на то и «холодная комната».       Он не мог напрямую пойти наперекор руководству, но всё же хотел присмотреть за мальчишкой. За дверью стояло удобное глубокое кресло с мягким пледом и тумба с парой десятков книг внутри. Кто их только сюда не приносил… А обратно не забирали. Своего рода больничная библиотека. Будет, чем скоротать ночь.       Джим заглядывал время от времени в смотровое окошко «камеры», но мальчишка лежал спокойно, как и раньше. Конечно, куда ему деваться — он ведь привязан. Около трёх часов ночи Джим почти задремал. Хотел подняться наверх, купить кофе в автомате, но решил всё же проверить подопечного перед уходом.       Мальчишка не спал, бездумно пялился в потолок, когда он вошёл. Джим наклонился и развязал ремни. Хватит с него — тут и так зверский холод. Мисс Миллер упивалась своей властью над больными детьми. Именно она и придумала организовать «холодную комнату» для особо буйных, да и прочие наказания тоже. И многие из медперсонала не брезговали воспользоваться её методами. А что до пациентов, то кто же поверит сумасшедшим, которые сочиняют всякие небылицы?       Света, падающего из коридора, было недостаточно, но Джим всё же заметил, что с мальчишкой что-то не так. Кажется, он губу себе прикусил, и теперь кровь тёмным пятном засохла на подбородке.        — Ну ты даёшь, парень. Что с тобой случилось?       Тот лишь невнятно простонал в ответ, должно быть, не отошёл ещё от действия лекарства.       Джим помог ему подняться и сесть на кровати, хотел намочить полотенце, чтобы вытереть ему лицо. Однако мальчишка всё порывался встать, едва не упал, и Джим подхватил его. И не успел ни отвернуться, ни подать судно.       — О… Так и знал, что тебя тошнит. Это бывает после лекарств, — пояснил он, взглянув на свою знатно уделанную рубашку. — Ничего, у меня есть запасная. Ты, наверно, хочешь умыться?       Мальчишка кивнул и обнял себя руками. Его трясло то ли от холода, то ли от тех лекарств, которые ему вкололи.       Джим помог ему добраться до раковины и умыться. Едва ли он справился бы сейчас сам.       — Воды принести? Здесь плохая вода в подвале — её нельзя пить, — пояснил Джим, убедился, что мальчишка его слышит и только тогда удалился.

***

      Когда санитар вернулся, Рамси всё ещё толком не пришёл в себя.       — Тебя больше не тошнит? — они вышли из комнаты, и санитар усадил его в кресло и укрыл пледом.       Рамси покачал головой. Говорить было трудно.       — Хорошо. Выпей тёплой воды — станет полегче, — санитар сам его напоил. Руки-то до сих пор тряслись. — Голова кружится?       — Д-да. П-потолок падал, — с трудом произнёс Рамси.       В какой-то момент он пришёл в себя. Смутное чувство тревоги пробудилось первым. В комнате было темно, но белый силуэт, словно вырезанный во тьме контур, образовался у двери. А потом приблизился рывками, как в фильме ужасов. Всё расплывалось перед глазами, но Рамси понял, что перед ним стоит его демон. Его ночной кошмар и тень в отражении зеркал. Белый Медведь — призрак с хриплым голосом и жутким рычащим смехом. Он скалился и монотонно бил в барабан снова, снова и снова…       «Ты мой навсегда. Навсегда, навсегда, навсегда…» — рычал демон. А после потолок стал падать вниз, как огромная могильная плита. Рамси хотел заорать, да и этого не смог. Зажмурился и прикусил губу, так, что кровь пошла. И в этот момент всё исчезло: звуки, голос и шум. А потом распахнулась дверь, и в комнате посветлело.       Теперь Рамси пытался прийти в себя и радовался хотя бы тому, что может ясно мыслить. Удивительно, что санитар оставил дверь открытой, когда пошёл за водой. Хотя в таком состоянии сбежать вряд ли бы удалось. К тому же, входные двери всё равно заперты.       Левую ногу свело судорогой, и Рамси вцепился в подлокотники кресла до деревянного хруста.        Санитар заметил его вымученную позу и со вздохом сказал:       — Это побочный эффект от лекарств. Потерпи, скоро пройдёт.       Рамси вздохнул и задержал дыхание. Через минуту-другую боль опустила, и он расслабленно откинулся на спинку кресла.       — Спасибо за… За всё, — кажется, этот мужик единственный, кто обращался с ним по-человечески в последнее время.       Санитар снял лампу и поставил на пол, сел на тумбочку и заглянул ему в лицо.       — Потолок больше не падает?       — Нет.       — Меня зовут Джим. А тебя как? — добродушно улыбнулся санитар.       — Рамси, — ответил он, старательно глядя на серую замызганную плитку под ногами. Встречаться взглядом с Джимом всё еще было неловко. — Простите, что блеванул на вас, я не нарочно, — минуту спустя, всё-таки произнёс он.       — Да я уж понял, что не специально. Ничего. Не ты первый, не ты последний, — усмехнулся Джим. Лицо у него было всё в морщинах, а глаза светлые, как весеннее небо.       — Отстойная работа, — констатировал Рамси.       — За неё платят и неплохо.       Они немного помолчали.       — Можно, я не буду ложиться? Не хочу больше спать, — жалобно попросил Рамси.       — Можешь остаться здесь до утра. А потом тебе придётся вернуться. Во время обхода ты должен быть в комнате, — Джим поднялся и пошарил в тумбочке. — Любишь читать?        Рамси кивнул.       — А что тебе нравится? — спросил Джим.       — Ужастики. Про вампиров там, или про оборотней. И про дома с привидениями, — улыбнулся Рамси.       — Есть одна про вампиров, — порыскав в недрах тумбочки, Джим вытащил на свет потрёпанную книгу в тёмно-фиолетовой обложке. — И не страшно ночью-то читать? — улыбнулся он.       — Нет. Только лучше вы. Я… у меня голова болит, — неловко признался Рамси. Он ещё не совсем отошёл от всех этих «побочных эффектов».       Джим принёс стул из вестибюля и устроился наискосок от кресла, в котором сидел Рамси, закутавшись в плед. Настольная лампа, вновь установленная на тумбу, светила ярко, как маленькое солнышко. Две кружки чая и пара сэндвичей из автомата добавляли уюта в этот уголок покоя среди холода и мрака.       — «Этим вечером в очаге плясали демоны. Они крутились, изгибались и плевали искрами в глаза мальчику, который сидел у самого огня…»*