***
За окном хлестал ливень, а небо темнело затасканным старым брезентом. На кухне было светло и уютно, запах акриловых красок смешался с ароматом кофе. Настольная лампа грела маленьким солнцем, а краски слились на руках в радужную палитру. Может, он вовсе и не умел рисовать, но вот скульптурный портрет удался на славу. Примерно так Рамси представлял своего друга в детстве. Том-из-Тени обладал запоминающейся внешностью ободранного человека. Красная рожа приковывала взгляд, пугала обнажёнными мышцами и сухожилиями, а в провалах глазниц алели демонические огоньки. Наверное, при жизни он был весьма худощавым и высоким, может, даже симпатичным. По крайней мере, таким воображал его Рамси. Каким-нибудь унылым графом из семнадцатого столетия, почему-то казалось, что у него аристократические корни. В той жизни все кланялись ему и льстиво улыбались, а на балах он кружил в танце девиц в пышных платьях. Но это осталось в прошлом, теперь облик ободранного человека вселял лишь ужас. Том-из-Тени однажды сказал маленькому Рамси, что был когда-то обычным человеком. И только потом он стал демоническим монстром, привязанным к своей последней смертной оболочке и призванным пугать детей в ночи. Но Рамси его не боялся.***
Когда ему было пять, темнота страшила, оживала и таилась монстрами по углам, стоило выключить свет. Рамси лежал в постели и гадал, что происходит в тенях. Тусклый луч ночника не способен был развеять кошмары, застывшие в ночи. Он оставлял лишь маленький островок безопасности возле кровати. Искусственные звёзды мерцали на потолке, а в шкафу раздавались странные шорохи. В какой-то миг показалось, что он слышит шёпот, неясный, но очень настойчивый. Рамси затаился на какое-то время, вцепившись в одеяло. А голос всё звал и звал. Кажется, Рамси расслышал своё имя. Набравшись храбрости, он спустился с кровати и медленно, осторожно подошёл к шкафу. Голос незнакомца затих, пропал, словно его и не было. Только вот теперь страшно стало возвращаться назад. Ночник горел на другом конце комнаты, будто далёкий маяк, и чтобы добраться до него требовалось пересечь бушующее море тьмы. Рамси опустился на пол, прислонившись спиной к шкафу, расстроено подпёр голову руками. До спасительной двери в коридор оставалась всего пара шагов или один быстрый рывок. В щель между полом и дверью пробивался свет, которого не выносят монстры. Но он прекрасно знал, что если выйдет в коридор, то будет тут же возвращён в свою тёмную обитель. И это ещё в лучшем случае. Снова оказаться запертым в кладовке Рамси не хотел. Он так расстроился, что слёзы сами побежали из глаз. Глухой голос за дверцей платяного шкафа печально вздохнул. — Не бойся, я не ем детей, — сообщил он. — И вообще сотни лет уже не употребляю мяса. Рамси вытер лицо рукавом, одёрнул синюю пижамную рубашку с изображением весёлых мультяшных медвежат и спросил: — Ты кто? — он повернулся к шкафу и замер в настороженной позе, поднявшись на ноги. В любую секунду готов был рвануть прочь. — Том, — раздался ответ. — Том-из-Тени, — уточнил голос. Рамси хотел открыть дверцу и поглядеть на таинственного незнакомца, но едва прикоснулся к ручке, как голос грозно прикрикнул: — Не смей! Ни один смертный не должен видеть меня. Мой облик слишком… отвратителен и страшен, — глухо и печально добавил Том-из-Тени. Как позже выяснилось, он вообще был довольно меланхоличен. С тех пор, как Рамси познакомился с таинственным обитателем шкафа, он совсем перестал бояться темноты. Со новым другом они беседовали почти каждую ночь. Том-из-Тени описал ему свой ужасный вид и всё время сетовал на нелёгкую жизнь монстра. Грустил о том времени, когда был человеком и мог гулять под лучами тёплого солнца. Он рассказывал сказки: весёлые и грустные, утешал в беде и давал советы. А когда Рамси чуть подрос, Том-из-Тени просто исчез. Может, «пугал» теперь какого-то другого ребёнка, а может, его истерзанный дух обрёл покой. Или же Рамси просто вырос из этой сказки и ободранный человек стал ему больше не нужен, чтобы справиться со своими страхами.***
Рамси так увлёкся созданием маски, что не заметил даже, как хлопнула входная дверь. Джон появился на кухне, шурша пакетами. — Привет! Я немного задержался: заезжал за продуктами, — пояснил он, поставив пакеты на пол. Брат выглядел весёлым и вдохновлённым, что было удивительно, ведь разговор с отцом вряд ли мог настроить на позитивный лад. Рамси отвернулся от поделки и вытер руки полотенцем: на жёлтой ткани остались красные разводы краски. С интересом посмотрел на брата и улыбнулся. Теперь он находился в самом, что ни на есть, умиротворённом расположении духа. — Что это у тебя? — Джон подошёл ближе и слегка наклонился, чтобы рассмотреть маску. — О… боже, — кажется, такой «красоты» он не ожидал увидеть. Надо признать, Рамси отлично постарался: руки у него были золотые, да и уроки биологии он не прогуливал. Том-из-Тени выглядел очень реалистично. Отталкивающе и даже немного пугающе. — Круто, да? — восторженно воскликнул Рамси, любуясь своей поделкой. — Это у меня в детстве такой друг был. Его звали Том-из-Тени. Джон почему-то молчал, и Рамси тут же осёкся и вмиг посерьёзнел. — Он был воображаемый, естественно, — добавил на всякий случай, чтобы брат не подумал, что у него не все дома. Люди как-то странно реагировали на такого друга. — Да, интересно, — Джон прекратил строить из себя статую и кивнул, изобразив подобие улыбки. Рамси поднялся и убрал маску-портрет на подоконник, постоял некоторое время, любуясь скульптурным обликом воображаемого друга. Джон сопроводил его действия задумчивым взглядом. — Как ты себя чувствуешь? Голова не болит больше? — поинтересовался брат, раскладывая продукты. — Не. Всё нормально, — отмахнулся Рамси. Понаблюдал немного, как брат раскладывает продукты. — И что он тебе сказал? Сразу выставил? Обозвал как-нибудь? — он вывалил все накопившиеся вопросы. Просто уже не мог дождаться, когда Джон соизволит рассказать о встрече с отцом. Джон растерянно обернулся и захлопнул дверцу холодильника, так и не поставив мороженое в морозилку. — Нет, что ты. Всё было вовсе не так, отец принял меня довольно тепло, мы поговорили… — как раз на самом интересном моменте у брата зазвонил телефон, и ему пришлось прерваться. Он извинился и вышел в коридор. Рамси нахмурился, ситуация казалась странной и какой-то неправильной. Он не успел над этим поразмыслить, только открыл ведёрко и запустил ложку в мороженое, как Джон вновь возник на кухне. — На работу срочно вызывают, — оповестил он с грустным видом. — Ты бы сначала поужинал, а потом мороженое ел, — вошёл в роль воспитателя старший брат. А после покинул кухню и начал собираться. Рамси лишь равнодушно кивнул, погружённый в свои мысли. Что-то определённо не складывалось. Выглядело слишком бредово. Отец сроду ни к кому тепло не относился, это слово даже звучало дико, абсолютно неприменимо в отношении него. Джон вскоре ушёл, не забыв напоследок дать указания, чтобы он не гулял допоздна и не торчал всю ночь перед теликом. Рамси, конечно, мило улыбнулся и покивал. Иногда Джон такой наивный! Естественно, как только за братом захлопнулась дверь, он тут же умотал на улицу, чтобы провести время в компании друзей-неформалов. Домой вернулся только под утро и сразу же завалился спать, благо постель разобрал ещё с вечера.***
Ворох пожелтевших бумаг на столе, разлинованных мелким убористым почерком, пестрел выцветшими чернилами. Отец стоял у окна прямой и строгий — невозможно было угадать, о чём он думает. — Помню, как мы познакомились с твоей матерью. Столько лет прошло, а кажется, будто вчера, — повернувшись к нему и отпив чая из кружки, поведал отец. Уголки губ чуть приподнялись в улыбке. — Это было… забавно. Раннее летнее утро, пустой парк и девушка в белом платье. Тащила книги из библиотеки, а у сумки оторвалась ручка. Я ей помог, она пригласила на чай. Да… Кухня оказалась такой маленькой и тесной, что невозможно было шагу ступить, чтобы не столкнуться друг с другом. Она всё время извинялась за что-то и жутко смущалась. Сказала, что поступает в медицинский, готовится к экзаменам, поэтому набрала кучу книг, — поставив кружку на барную стойку, отец присел напротив. Замолчал на какое-то время, должно быть, предаваясь воспоминаниям. Джон украдкой наблюдал за ним, изучал его манеру речи и движения. Это действительно странно впервые увидеть человека, благодаря которому появился на свет. Он вновь улыбнулся и посмотрел на Джона. Светлые глаза столкнулись с тёмными. Верно, ему тоже интересно было изучать сына, о котором он раньше не знал. — Ты так похож на Лианну, — он чуть помолчал, задержав взгляд на фотографиях, рассыпанных по столу. — Рад познакомиться, сынок, — произнёс отец, положив ему руку на плечо. — Я тоже очень рад… отец. На самом деле я долго сомневался, стоит ли ехать. Но всё же мы живём в одном городе, и … я просто хотел тебя увидеть, если честно, — смущённо признался Джон. Отец одобрительно кивнул, а Джон решил перейти к тому вопросу, который мучил его последние пару месяцев: — Почему ты не приехал? — вспомнились холодные приютские ночи и бесконечное, как вселенная, чувство одиночества. Он пришёл не затем, чтобы предъявлять претензии, но всё же комом в горле встала обида. Когда он был ребёнком, то мечтал, чтобы кто-то забрал его из приюта: любой самый далёкий родственник или даже чужой человек. А ведь у него всё это время был родной отец, пусть и узнал о нём Джон только недавно. Отец прикрыл глаза и вздохнул. Поморщившись, приложил ладонь ко лбу, словно у него болела голова. — Никогда не думал, что придётся вспоминать об этом, — сделав паузу, он бросил беглый взгляд на Джона. — Война никого не щадит, сынок. Я был мальчишкой, когда мы познакомились с Лианной. О, мы мечтали о многом! Планировали, хотели повидать мир, построить собственный дом и не расставаться больше никогда, — устремим взгляд в окно, произнёс отец. Он выглядел вдохновлённым, повествуя о прошлом. Короткая улыбка вновь тронула тонкие губы. — Лианна… Замечательная женщина. Она была так добра и заботлива со всеми, кто её окружал. Как жаль… что её не стало, и ты об этом не узнал. Джон лишь опустил глаза. Порой он думал, что все окружающие знали о его матери куда больше, чем он сам. Он ведь даже её не видел, точнее совсем этого не помнил. Конечно, Джон сожалел о том, что она умерла, но она так и осталась для него незнакомкой, о которой известно лишь с чужих слов. Только фотографии сохранили её черты, но воспоминаний о ней не оживляли. Джон любил мать, но любовь эта была своего рода вымышленной, как к сказочному персонажу или киногерою. Он не знал, как мать вела себя в обыденной жизни. Не слышал её смеха, не помнил мягких и ласковых рук. Не имел понятия о том, какие забавные интонации приобретал её голос, когда она ругала кого-то в шутку или всерьёз. Всё это он представлял по рассказам родственников. На кухне воцарилось молчание. Кажется, оба они погрузились в собственные мысли. Джон решил, что отец позабыл о вопросе, однако, тот встрепенулся, отвлёкшись от воспоминаний. — С войны я пришёл совершенно другим человеком. Совсем не тем, кем был, когда мы встречались и строили планы на свадьбу. Я просто не нашёл в себе сил, чтобы вернуться ко всему этому. Казалось, Лианна меня не примет. Не хотел разрушать её жизнь, — признался отец. В голосе его скользнула печальная нота. Он замолчал, поглядев на него. Джону стало неловко. — Прости. Я понимаю, что тебе не хочется об этом вспоминать. — Ничего, Джон. Я ведь не знал о тебе. Все эти годы не знал. А иначе поступил бы по-другому.***
По дороге на работу Джон перебирал в памяти разговор с отцом. Им обоим пришлось тяжело и трудно, но узнав правду, он испытал небывалое облегчение. Отец оказался простым и приятным человеком, и Джон надеялся, что их отношения сложатся лучшим образом. Отец рассказал ему о младшем сыне, и Джон сообщил, что уже успел познакомиться с братом. Посвятил отца в детали истории, рассказал обо всём, что произошло за последний месяц. Отец выглядел взволнованным, сказал, что соскучился по сыну и желает поскорее с ним встретиться. Он попросил не говорить Рамси о том, что приедет. Хотел сделать сюрприз. И Джон послушал отца. Впереди ожидало долгое ночное дежурство. Увлекательная ночь в компаний оперативно-следственной группы, сдобренная юмором, крепким кофе и столь же крепким словцом усталых напарников. Кража со взломом: всего лишь продовольственный ларёк с товаром на пару сотен фунтов. Злоумышленники скрылись, но оставили свои отпечатки на всём, до чего смогли дотянуться. Скорее всего, пара-тройка пьяных маргиналов с рабочих окраин. Раскрыть это дело будет вовсе несложно. Сегодняшнее дежурство не сулило никаких трудностей. Утром усталый и сонный Джон вернулся домой. Брат ещё спал, и Джона порадовало то, что он в принципе находился дома, а не ошивался где-то с сомнительными личностями. Надо было немного отдохнуть после работы, сегодня ведь предстояло ещё подготовиться к приходу отца. Брату он не стал ничего не говорить, раз уж пообещал. Ничего страшного не случится. Отец ведь и вправду скучал по Рамси. И пусть младший брат на него злится, но наверняка будет рад видеть после долгой разлуки. Джон был преисполнен добрых намерений и вовсе не предполагал, что что-то может пойти не так.