***
Брат появился минут через сорок. В этот раз его унылое выражение лица достойно было номинации «Оскар». Беседа с инспектором тоже не подняла ему настроение. Рамси ожидал, что Джон опять примется читать ему нотации, но брат молчал всю дорогу. Когда же они оказались дома, Джон вернул ему все вещи, которые отобрали в полиции. Сигареты правда выкинул в мусорное ведро, но почему-то даже не стал ругаться. — А нож? Джон, это подарок. Пожалуйста, — состроив жалобное выражение лица, протянул Рамси. Брат выглядел усталым и, видимо, спорить не хотел. — Что ты с ним делать собираешься? — Ничего. Просто пусть будет у меня. Это подарок от старого друга, — вновь повторил он, как заклинание. Джон не такой как отец — на него это должно подействовать. Джон повертел в руках нож, разглядывая рисунок на рукоятке. Покачал головой. — Он у меня уже одиннадцать лет. Пожалуйста, — надавил на последнее слово Рамси. — Это важно. Мне этот нож дядя Джек подарил — друг матери. Ты же знаешь про неё? Ну, что она бухала… и всё остальное, — опустив глаза, произнёс он. Джон вздохнул и положил нож на кухонный стол. — Знаю. Отец мне всё рассказал. Хотя бы на улицу с собой не таскай, — устало попросил он. Рамси кивнул. — Спасибо. Джон устроился на табурете, а Рамси сел напротив. Так хотел спать, что положил голову на руки. — Мне пришлось звонить твоей учительнице и извиняться. Это, знаешь ли, не очень приятно. О чём ты думал вообще? Почему ушёл из дома ночью? — спокойным тоном спросил брат. — Я больше не буду, — сонно пробормотал Рамси, подняв голову от стола. — Мы это уже проходили. Ты пообещал, и снова меня обманул, — Джон бросил в его сторону укоряющий взгляд. — Я забираю ключи. По крайней мере, буду знать, что ты дома. Рамси не стал спорить. Сегодня он явно никуда идти не собирался. А через день-другой брат наверняка остынет. Джон, тем временем, продолжал свой страдательный монолог: — Просто не понимаю. Разве я плохо с тобой обращался? Скажи мне, почему ты всё делаешь наперекор? Почему обманываешь меня постоянно? — Слишком много вопросов, — отмахнулся Рамси. Больше всего хотелось брякнуться на диван и заснуть, но Джон зудел надоедливой мухой и никак не мог угомониться. — С тобой просто невозможно вести диалог, — отчаявшись, добиться вразумительного ответа, заявил брат. — Ты не хотел меня слушать. О чём говорить, если ты мне не веришь? — В то, что отец продаёт оружие террористам? Ты ведь сам понимаешь, что это бред. — Это не бред!!! — взорвался Рамси и вскочил на ноги. Стол пошатнулся, а табурет брякнулся на пол, и, откатившись к двери, замер, выставив вперёд все четыре ножки, словно боевой таран. — Это он врёт, а не я! Он всегда притворяется! Он… — вспышка гнева прошла так же быстро, как и появилась. Рамси просто ушёл в комнату и лёг на диван лицом вниз. Не мог сказать всей правды. Это как стена, которую не перепрыгнуть с разбегу. Слишком противно, слишком страшно. Боялся, что Джон не поверит. А больше всего, что об этом узнает отец. Голова разболелась, а по ушам снова долбили барабаны. Брат пришёл и молча сел рядом. Вздохнул и положил ладонь ему на спину. — Можешь ответить на пару вопросов? — спросил он минуту спустя. Рамси оторвал мокрое лицо от подушки и взглянул на него. — Ну? — Про то, что ты мопед взорвал, это правда? — посмотрев ему в глаза, спросил Джон. Рамси уныло кивнул, вытерев лицо рукавом толстовки. — Ты помнишь суд? Помнишь, как в больнице лежал? Рамси снова кивнул. — Больницу плохо помню, — сбивчиво добавил он и вздрогнул. Хотел ведь в тот раз всё рассказать врачам, но отец чётко дал понять, что делать этого не стоит. На суде отец велел ему притворяться дурачком. Рамси был так напуган, что едва мог бормотать свою речь, а точнее то, что написал и сказал затвердить отец. В памяти мелькали лишь какие-то обрывки. Громогласная женщина за трибуной. Дёрганый придурок Робин и его визгливая мамаша. Дурацкий «похоронный» костюм и галстук, который давил, словно петля висельника. Он должен был выглядеть маленьким и жалким, кажется, так говорил отец. Так и вышло. Зал казался таким огромным, а люди вокруг очень громкими. Наверное, если бы отец не положил ему руку на плечо, то Рамси и вовсе сбежал бы. Малолеток ведь не садят в «клетку». Он подумал тогда какую-то глупость, вроде того, что он единственный на его стороне. Дома, конечно, убедился, что значит «разочаровать отца». — Ты помнишь, что говорил на суде? Рамси покачал головой. — Я устал. У меня башка раскалывается. Можно я просто лягу спать? — Да, конечно, — тут же согласился Джон, даже будто смутился и помог ему разобрать постель, принёс таблетку. — Ты голодный, наверное? Хочешь, я суп разогрею? — Нет, просто спать хочу. — Отдыхай. А мне надо на работу, — поправив одеяло, сказал Джон. Рамси кисло улыбнулся. — Ну, удачи. Брат ушёл, и Рамси почти сразу провалился в сон: вязкий и тяжёлый, тёмный и страшный. На пустынной ночной улице мелькали неясные тени: прятались в закоулках, появлялись из ниоткуда. А он убегал, но каждый раз оказывался в тупике перед кирпичной стеной. День клонился к закату, когда Рамси открыл глаза. Проснулся весь мокрый с каким-то непонятным чувством тревоги, затаившимся в груди. Пару минут просто пытался прийти в себя и выровнять дыхание. Подобрал сброшенное на пол одеяло и включил свет. Неуютно стало сидеть в потёмках. Он успел принять душ и поужинать, смотрел телевизор, когда ключ заворочался в замке. Было как-то паршиво скорее морально, чем физически. Надо помириться с Джоном. Хоть Рамси и злился, но понимал, что брат добрый человек. Он ведь действительно единственный кто о нём заботился хоть когда-либо. По крайней мере, единственный из родственников. Рамси выключил телик и поднялся с места, хотел выйти в коридор и поприветствовать брата, но услышал, что Джон пришёл не один. Какого же чёрта он не сказал, что отец припрётся?! Большим сюрпризом оказалось лишь то, что отец приехал за ним. Рамси попытался его оттолкнуть, когда он вновь полез обниматься. Отец ничуть не смутился. Потрепал его по голове и улыбнулся. — Не расстраивайся, сынок. Джон скоро приедет в гости. Рамси оглянулся назад и понял, что выхода нет. Пятый этаж. Он всё-таки помнил, что ни разу не каскадёр и уж точно не настоящий вампир. Он бросил на брата умоляющий взгляд. — Джон, можно остаться? Я буду хорошим, обещаю. Брат переглянулся с отцом. — Думаю, папа позаботится о тебе лучше, — верно, он просто устал его от выходок и хотел избавиться от него поскорее. Или правда верил, что с отцом ему будет лучше?.. Рамси опустил глаза. Понял, что вернулся к началу. От отца невозможно сбежать.***
Дом вновь выглядел живым: чистым, наполненным ароматом домашней еды. Со стороны казался даже уютным и тёплым. Отец проводил на кухню и заварил чай. Рамси сел за стол и упёрся взглядом в столешницу, а отец расположился у барной стойки, бросив на него беглый взгляд. — Рассказывай, как ты тут жил один. — Что… ты хочешь услышать? Я должен сказать, что скучал по тебе? — Рамси не мог понять, чего хочет отец. Джон, наверное, и так растрепал ему все, что только знал. Сцепив руки перед собой, он отстранёно глядел в сторону. Вспомнилось Рождество и тот разговор с отцом на этой кухне. Красный снег и восемь швов на своём лице. — Было бы неплохо. Но я переживу, если это не так. Можешь не волноваться: с опекой я всё уладил. Никто тебя не заберёт в приют. Они придут завтра. Хотят убедиться, что всё в порядке, и побеседовать с тобой. Ты ведь знаешь, что надо сказать, правда, Рамси? — вполне дружелюбно поинтересовался отец. — Что у нас всё хорошо. И вообще, что я… тебя люблю? — уныло предположил Рамси. Отец улыбнулся и кивнул. — Всё верно. Если будешь вести себя хорошо, получишь подарок, — пообещал он. — Сможешь даже выбрать сам. — Собаку? Или кошку? — не то чтобы он так надеялся, но спросить-то можно. Без животных было тоскливо. Особенно теперь, когда он узнал, как же здорово, когда кто-то ждёт дома и радуется твоему возвращению. Любит бескорыстно и несмотря ни на что. Отец покачал головой. — Нет. Никаких животных. — А новый комп можно? — Почему бы и нет. Если скажешь всё, что требуется, будет тебе вместо подарка на день рождения, — шевельнул плечом отец. — И что, ты даже не злишься на меня? Из-за контракта, из-за всего… — Рамси не мог понять, в чём кроется подвох. Конечно, отец врёт — это и так ясно. В прошлый раз он прикидывался добрым, когда хотел, чтобы Рамси вернул ему этот проклятый договор на продажу оружия. Отец приблизился и встал напротив, загородив спиной окно. Наклонился, уперевшись руками в стол, и заглянул ему в глаза. — О чём ты говоришь, Рамси? Не было никакого контракта, ты ведь всё это выдумал, — твёрдо заявил он. — Думаю, тебе стоит отдохнуть — время уже позднее, а завтра у нас много дел. Иди к себе. Рамси кивнул и поднялся из-за стола. И всё-таки не смог удержаться от того, чтобы возразить: — Я ничего не выдумывал. Отец отвлечённо посмотрел в окно и сказал, обращаясь в пространство: — Завтра в больницу сходим, тебе же лекарства какие-то надо принимать. — Но… — Марш в свою комнату! И Рамси повиновался, не хотел его разозлить. Стиснув кулаки и мотая головой, он поднялся по лестнице. Он ведь не сумасшедший! И прекрасно помнит, что было на самом деле. И договор этот был — он держал его в собственных руках. Почему отца не арестовали? Вариантов оказалось не так много: либо он подкупил полицейских, либо Рамси и вправду что-то перепутал. Неизвестно, что из этого лучше. Пока что оставалось лишь пользоваться благодушным настроем отца. Что касается завтрашнего дня, то Рамси понимал, что придётся подчиниться. Всё равно он не собирался пить таблетки, которые выпишет доктор. В психушке это удалось, оставалось надеяться, что и сейчас прокатит. Чуть позже Рамси спустился вниз и вытащил из куртки подарок дяди Джека. Сидя на кровати, он бездумно вертел нож в руках, а после поглядел на рисунок на рукоятке. В памяти всплыли те немногие счастливые моменты из раннего детства, что были связаны с этим человеком: карточные фокусы и поход в цирк, сладкая вата, которую Рамси тогда попробовал впервые. Мать никогда не покупала сладости, ей бы не пришло в голову тратить деньги на такую ерунду. Выпивка для неё стояла на первом месте. Это так странно: люди, которые на первый взгляд выглядят плохими, оказываются куда лучше тех, что притворяются хорошими. Дядя Джек был не в ладах с законом, выпивал и часто скандалил с матерью, но к нему всегда относился по-доброму и ни разу не обижал.