День: 1
На восемнадцатом этаже находились спальня, гостиная, ванная и небольшая столовая. В гостиной были лишь диван, телевизор и кофейный столик, а в спальне — всего два шкафа и кровать. Еще там был лаптоп, принадлежавший Рюдзаки. В шкафу висела типовая черная одежда, которую Лайту придется носить в течение следующих двух или трех недель. Там также стоял шкаф, заставленный книгами. Не было ни отверстий, ни дверей с окнами — за исключением той двери, что вела в коридор. Стоило Лайту войти в эти апартаменты, как он испустил вздох. Это будут самые долгие двадцать три дня в его жизни — даже дольше тех пятидесяти, что он провел в заточении, пытаясь доказать, что он не Кира. Лайт запустил пальцы в волосы и прошел в гостиную; Рюдзаки шел следом за ним. Детектив повернулся к Ватари и сунул руки в карманы джинс. — Закрой, пожалуйста, дверь таким образом, чтобы ее нельзя было открыть изнутри в течение двадцати трех дней, — попросил Рюдзаки. Ватари кивнул и бросил взгляд на Лайта — тот, в свою очередь, ответил ему точно таким же кивком. — Да, Эл. — Ватари снова кивнул, и вскоре большая толстая дверь за ним закрылась. Лайт поглядел на Рюдзаки — тот зашагал прямиком к холодильнику и открыл дверцу. — Что ты делаешь? — возмутился Лайт. Он же не собирался… есть сладости? — Достаю торт, — ответил Эл — и, выпрямившись, обернулся на Лайта через плечо. — Не хочет ли и Лайт-кун съесть кусочек? — Нет… спасибо… — сказал Лайт, спрашивая себя, не может ли это быть очередным тестом. Веди себя так, будто ничего не происходит, и смотри, как отреагирует подозреваемый? Если он сказал «нет, спасибо», это добавит ему баллы за вежливость или отнимет парочку за попытку казаться вежливым и что-то скрыть? Да и имело ли это теперь значение — учитывая то, что он и был Кирой, и все, что могло его скомпрометировать, шло ему только в плюс? Какие вообще поступки заставили бы Рюдзаки поверить в то, что Лайт и есть Кира? Так как он с самого начала подозревал в этом Лайта, ясно было, что ему всего-навсего нужно было вести себя так, как он вел себя всегда, пытаясь скрыть, что он — Кира. И, в то же самое время, ему нужно было вести себя иначе. Он вздохнул и плюхнулся на диван, пытаясь устроиться поудобнее, а потом включил телевизор. Пока он щелкал новости, Рюдзаки сидел на другом конце дивана в своей обычной скрюченной позе, поедая свой торт и наблюдая за Лайтом. Искоса взглянув на детектива, Лайт обнаружил, что и Эл смотрит на него, хоть и очень незаметно. Спустя полчаса рассказа телеведущей об убийствах высоким, радостным голосом, Лайт решил, что ему скучно, и встал. — Тут есть книги? — спросил он Рюдзаки, опуская руки на пояс. — Они на кухне, Лайт-кун, — ответил Рюдзаки, делая вид, будто его взгляд прикован к экрану. Как бы Лайт хотел иметь возможность прочесть, что на уме у этого парня. По пути в спальню Лайт прошел мимо ванны и вдруг ощутил внезапный порыв снова помыться, хоть и делал это только утром. Поддавшись своему желанию, Лайт схватил из шкафа черную одежду и понес ее в ванную, где на пластиковых прутьях уже висели свежие полотенца. Лайт повесил одежду на раковину и развернулся, чтобы запереть дверь — и вдруг обнаружил, что на ней нет замка. Презрительно усмехнувшись, он принялся раздеваться. Обнаженный и дрожащий (и вовсе не из-за холода), он включил максимально горячую воду и стал наблюдать за тем, как с плитки медленно поднимается пар. Зеркало за его спиной затуманилось, что было только к лучшему — он не хотел видеть свое болезненное отражение. Спустя минуту Лайт вошел в душ и закусил губу, когда горячие капли обожгли его тело, острыми иглами впиваясь в кожу — проникая в поры. Он стерпел. Горячая вода очищала куда лучше, нежели холодная — любой идиот это знал, — а Лайту было нужно только это. Быть чистым. Так что он тер свою кожу, пока та не покраснела, но спустя время его тело привыкло к жаре. Он вышел из душа почти час спустя; кожа на пальцах его рук и ног скукожилась. Он вытерся насухо и надел черную одежду. Она напоминала ему ту, что он носил во время своего заточения, только рукава были чуточку длиннее. Наконец, Лайт отважился взглянуть на себя в зеркало, надеясь, что его кожа не выглядит так, будто он пытался сжечь себя заживо. К счастью, краснота спала, и теперь его лицо было бледно-розового цвета. Он отвернулся, не в силах смотреть на свое отражение. Оно напомнило ему о том, каким он оказался жалким, раз не сумел все это предотвратить. Он повесил полотенце обратно и повернул ручку. Металл холодом отдался под его прикосновениями. Лайт чуть из штанов не выпрыгнул, когда открыл дверь и обнаружил на пороге детектива — тот стоял, сунув руки глубоко в карманы своих джинс. Лайт едва ли выказал собственное удивление — лишь чуть заметно округлил глаза, — а потом пронзил Рюдзаки гневным взглядом. — Я не хотел тебя пугать, Лайт-кун, — проговорил Эл, вынимая руку из кармана и прикусывая кончик большого пальца. — Ты не напугал, — пробубнил Лайт. — Просто я не ожидал тебя здесь увидеть. Ты меня удивил. — Разумеется, Ягами-кун, и я прошу прощения, — сказал Рюдзаки. — Но я надеюсь, что у тебя нет привычки надолго занимать ванную. — Прости, — покорно согласился Лайт, выходя из комнаты и отступая в сторону, чтобы Рюдзаки мог пройти. Дверь за детективом захлопнулась, и Лайт испустил вздох облегчения. Он прошел в спальню и выхватил с полки первую попавшуюся книгу. Он хотел хоть чем-нибудь себя занять — ему было плевать, какую книгу читать. Зная Рюдзаки, это были тщательно отобранные книги, которые сам детектив перечитывал множество раз и решил, что они достаточно адекватны, чтобы с кем-нибудь ими поделиться. Лайт ужасно не хотел это признавать, но у них с Элом было много общего. Он сомневался, что их вкус в книгах так уж различался. Он оказался прав. Ему попалась очень реалистичная художественная книга об убийце. До этого он пытался читать Загадочные новеллы, так как его интересовали связанные с ними исследования, но быстро понял, что может определить убийцу еще в начале главы, едва этого человека упомянут. Это было предсказуемо и бесконечно глупо. Однако автор этой книги оказался гением. Лайт понял, кто убийца, лишь за две главы до его разоблачения. А два часа спустя, когда Рюдзаки вошел в комнату, он сидел, склонившись над книгой. Рюдзаки присел на кровать, и Лайт тут же напрягся. Нет… он внутренне подобрался и велел себе расслабиться. Ничего не будет. Это же Рюдзаки, в конце концов. Рюдзаки не стал бы… он же детектив! Он не собирался… тут повсюду камеры, а Эл отнюдь не глуп, и… — Лайт-кун, ты в порядке? — спросил Рюдзаки. Наверное, он вздернул бровь, но Лайт не мог этого разглядеть за длинной темной челкой. — Ты напряжен. — Я в норме, Рюдзаки, — ответил Лайт, ложась на кровать и подкладывая руки под голову — поза, которую он инстинктивно принимал, когда расслаблялся. Он уставился в потолок. Он ощущал потребность свернуться калачиком, чувствуя, что в таком положении не только его живот, но и все его тело открыто и беззащитно — даже под толстым слоем одеяла. Черт возьми, как можно быть таким глупцом? Разумеется, Эл ничего с ним не сделает. Это же Эл, ради всего святого. — Ты сегодня ничего не ел, — заметил Эл, приокрыв рот и устремив глаза к потолку. — Может быть, ты хочешь пообедать? — Нет, спасибо, Рьюзаки, — ответил Лайт. Рюдзаки кивнул и окинул комнату внимательным взглядом своих широко распахнутых глаз — все было на месте за исключением книги, лежавшей на прикроватном столике. На подушке чуть пониже головы Лайта темнело пятно каштановых волос — влажных, с которых стекали капельки воды. Эл поднес ко рту кончик пальца и склонил голову набок. — Лайт-куну понравилась «Квинтэссенция»? — спросил Эл. Метнув мимолетный взгляд на книгу, а потом снова обратив его на детектива, Лайт кивнул и ухмыльнулся. — Я чуть было не бросил читать художественную литературу. Где ты нашел такую интересную книгу? — Я знаком с автором, — коротко ответил Эл, и Лайт больше не спрашивал. Этот тон подразумевал, что дополнительные вопросы привели бы к открытию излишней информации, которая могла бы раскрыть имя L. — Ясно, — сказал Лайт, снова глядя в потолок. Спустя долгую минуту он зевнул и увидел, что и Эл зевает тоже. Это было заразно. — Я бы поспал, Рюдзаки. Пауза. — Хорошо, Лайт-кун. Эл наклонился и выключил лампу, служившую единственным источником света в комнате, после чего подвинулся так, чтобы оказаться под одеялом. Райто отвернулся, а Эл, в свою очередь, лег лицом к противоположной стене. Одеяло было большим, и они его не перетягивали. Лайт перевернул подушку влажной стороной вниз, чтобы было комфортнее. Он еще долго не мог заснуть. Стоило ему задремать, как его тут же будило приглушенное дыхание, и его подсознание превращало эти тихие звуки в грубое рычание на ухо. Малейшее движение под одеялом превращалось в прикосновение холодных рук к его телу. Он с силой зажмурился, желая, чтобы его мозг наконец отдохнул, а легкие снова могли втянуть воздух. Проворочавшись час, Лайт наконец-то смог заснуть.День: 2
Руки. Боль. «Нет!» «Хватит!» «Нет!». Холод. Руки. Почва. Шлепок. Дерг. Руки. Боль. «Нет!» Больбольбольболь. Слезы. «Ааааа!» Резко вскочив, Лайт с силой закусил губу, сдерживая крик. Волосы отдельными прядями падали на лицо, закрывая обзор и не позволяя увидеть хоть что-то, что могло находиться в кромешной темноте спальни. На секунду он забыл, кто он такой, но растерянность тут же исчезла, стоило ему почувствовать какую-то возню с другой стороны кровати. Глотнув воздуха, Лайт приказал себе успокоиться и повернул голову в сторону движения. — Лайт-куну приснился плохой сон? — послышался голос, прорвавшийся к нему сковозь мрак. «Ааааа!» — Нет, — солгал Лайт, бросая взгляд на часы. На верхней части комода виднелся большой циферблат. Было только два часа утра… прошло четыре часа с тех пор, как он заснул. Рюдзаки не стал уличать его во лжи и вместо этого тоже взглянул на часы. Открыл рот, широко зевнул и перекатился на край кровати. Он встал, потянулся и снова взглянул на Лайта — тот лишь молча смотрел на него какие-то несколько секунд. — Быть может, Лайт-кун хочет позавтракать? Лайт нахмурился, на секунду задумавшись и пытаясь понять, голоден ли он. Решив, что все-таки голоден, он снова поднял взгляд на Рюдзаки. — А в холодильнике есть что-нибудь помимо сладкого, Рюдзаки? — Разумеется, Лайт-кун, — вежливо ответил Эл, открывая дверь и выходя наружу. Вскоре Лайт вышел из комнаты следом за ним и поплелся на кухню, где Эл уже готовил кофе с чаем и клал на тарелку пончик. Лайт нашел хлеб с маслом и поджарил тосты в небольшом металлическом тостере, что стоял на плите. Ровно размазав по хрустящей поверхности хлеба масло, он отложил продукты в сторону и налил себе чашку кофе. Потом сел обратно за стол напротив детектива. Все то время, что они завтракали, Эл пристально смотрел на Лайта, и Лайт из-за этого чувствовал себя неуютно — впрочем, он никогда не признал бы и не показал бы этого. Дурацкий Рюдзаки с этим его дурацким пытливым взглядом. Лайт его ненавидел. — Ты разве не станешь задавать мне вопросы? — спросил Лайт наконец. — Что ты имеешь в виду, Лайт-кун? — Рюдзаки моргнул и вперил в него внимательный взгляд. — Ты ведь проводишь это 23-дневное заточение для того, чтобы увидеть, действительно ли я Кира, как я и сказал, — сказал Лайт, скрещивая руки и откидываясь на своем стуле — все это время не сводя задумчивого взгляда с Эл. — Я думал, ты будешь каждые пять минут задавать мне по двадцать вопросов, но единственное, что ты пока спросил — это не голоден ли я и понравилась ли мне книга. — У меня нет причин задавать тебе вопросы, Лайт-кун, — ответил Рюдзаки, пожимая плечами и отправляя в рот очередной кусочек хлеба, покрытый глазурью. — Если ты в самом деле Кира, то на протяжении двадцати двух дней ты будешь жив. Если к тому времени ты умрешь, я сделаю вывод, что Кира контролирует тебя, и продолжу расследование. — Но я и есть Кира, — настаивал Лайт. Эл ответил ему безразличным взглядом. — Я так не думаю, Лайт-кун, — сказал ему Эл, отхлебывая свой чай. — Пожалуйста, потерпи, пока я веду свои поиски. — Почему ты не веришь мне, когда я наконец признаю, что я — тот, кем ты считал меня все это время? — Темные глаза Лайта сузились. Этот человек выводил его из себя. — Потому что Кира никогда не признался бы в том, что он — Кира, без определенной провокации. — Эл притянул колени к груди и опустил на них ладони, принимая свою обычную позу. — Я не могу понять, с чего ты вдруг признался мне в том, что ты — Кира — особенно теперь, когда мы поймали Хигучи и когда, согласно твоему заявлению, я должен был умереть в течение нескольких дней. Лайт нахмурился. — Пока мне предстоит обдумать, какую выгоду ты можешь из всего этого извлечь, я ни за что не поверю в то, что ты — Кира и просто решил «уйти на покой», Лайт-кун, — объяснил Эл. Пальцы его босых ног нервно дернулись под столом. — И если во всем этом в самом деле кроется некая выгода, то возникает совершенно иная дилемма. Впрочем, Элу следовало признать, что когда Лайт признался в том, что он — Кира, детектив на какую-то долю секунды ощутил восторг. Все, о чем он сперва мог думать — это «я был прав!» Эта мысль снова и снова крутилась в его голове, пока более логичная часть его мозга не начала анализировать полученную информацию. Это было неизбежно — раз Лайт сказал, что он — Кира, Эл должен был сказать, что он не Кира, потому что Кира, ровно как и Ягами Лайт никогда бы… просто так не сдался. — Хм. — Лайт испустил вздох и встал, не сказав больше ни слова. Он отнес посуду в раковину, ополоснул ее и сунул в посудомоечную машину, после чего решил принять душ. Не желая снова оказаться застигнутым врасплох нетерпеливым детективом, он сказал ему: — Я скоро пойду в душ, так что если тебе нужно в туалет, лучше воспользуйся им сейчас. Рюдзаки двинулся в сторону коридора, по пути слизывая с пальцев крем. Его шея была в ужасном согнутом положении, а руки были спрятаны в карманах джинс. — Спасибо, Лайт-кун, — произнес он, поравнявшись с Лайтом. — Эй, если ты смог построить целое здание штаба, то почему не сделал на этом этаже две ванные? — спросил Лайт, когда Эл вошел в небольшую комнату. Его вопрос был встречен взглядом, в котором читалось любопытство и, в то же время, тщательно скрываемое недоумение. — Это противоречит цели нашего совместного заточения, Лайт-кун, — сказал ему Эл в своей обычной безжизненной манере. — На дверях нет замков, потому что я в любую минуту должен иметь к тебе доступ. Если бы здесь было две раздельные ванные, и нам бы приходилось принимать душ в одно и то же время, я бы не смог тебя отслеживать. Наличие лишь одной ванной комнаты вынуждает нас ходить туда по очереди, так что пока я нахожусь в ванной, я знаю, что ты находишься снаружи, а когда в ванной ты, мне известно, когда ты входишь туда и выходишь оттуда. — Неужели это так необходимо? — спросил Лайт с раздражением в голосе. — Если бы в этом не было необходимости, я бы к этому не прибегал, Лайт-кун, — ответил Эл, после чего закрыл за собой дверь. Лайт скорчил гримасу и пошел за новой одеждой, идентичной той, что была на нем в настоящий момент. Приняв душ, Лайт сел читать очередную книгу, на этот раз — научную книгу о серийном убийце Теде Банди. Она была большой, подробной, и он останавливался на каждой странице, продумывая способ убийства такого преступника. Он ненавидел таких, как этот парень. Вот почему убивал их еще в тюрьмах. К тому моменту, как он сел читать книгу, настало время обеда, но он был не голоден. Он уже почти собрался снова принять душ, но ограничился тем, что вымыл руки. Эл что-нибудь заподозрит, если он станет принимать душ несколько раз в день. Он пошел в гостиную, где на диване сидел Эл. Его ноутбук лежал на подушке, а сам он сидел, согнув шею и уставившись в экран. — Что ты делаешь? — спросил Лайт, опускаясь на край дивана. — Просматриваю данные, — ответил Рюдзаки, не сводя глаз с монитора. Лайт заинтересованно поднял бровь. — Данные по делу? — Да. — Эл кивнул и на секунду смолк, поднимая на него взгляд. — На самом деле, все довольно просто. Я хотел бы привлечь тебя к этому, Лайт-кун. Лайт лишь кивнул, желая заняться чем-нибудь помимо чтения, просмотра телевизора или еды. Он пододвинулся, поворачиваясь к детективу, и опустил руки на мягкие подлокотники, сосредотачиваясь. Хотя не то чтобы ему было это нужно — он всегда был довольно внимателен и готов к различным вычислениям. — Женщина около тридцати лет, была убита ударом по голове бейсбольной битой у себя дома в Киото в 11:15, — зачитал ему Эл. — Ее бывший парень по имени Сома Икату признался, что приходил к ней в десять, но его новая девушка Кабару Ино сказала, что в момент совершения убийства он был дома с ней. Он живет недалеко от тебя, Лайт-кун. Его сосед засвидетельствовал, что в момент совершения преступления он находился дома. Его зовут Таки Момичи, двадцать лет. Лайт обдумал эту информацию и пришел к довольно очевидному выводу. — Что ж, если этот человек живет недалеко от меня, то он не мог быть дома к 11:15 даже в том случае, если добирался без пробок и ехал с максимальной скоростью. Киото находится по меньшей мере в трех часах езды от моего дома. Так что его девушка лжет — очевидно чтобы защитить его, — и, возможно, он соврал соседу и попросил его прикрыть. Или даже угрожал ему. — Очень хорошо, Ягами-кун. — Эл кивнул. — Я пришел к такому же выводу. — Рюдзаки, если не возражаешь, я задам тебе вопрос — ты же всегда работаешь над более сложными случаями, так почему вдруг взялся за это легкое дельце? — спросил Лайт, пытаясь поддержать разговор. — Я лишь просматривал газету, которую мне прислал Ватари, Лайт-кун — я читал ее в поисках чего-то, что меня заинтересует, и ответ пришел сам собой. — Рюдзаки пожал плечами. — Понятно. — Лайт нахмурился. — Раз тут и так нечем заняться помимо телевизора и чтения, можно мне тоже просматривать дела? — Я сомневаюсь, что полиция одобрит, если предполагаемый Кира станет раскрывать за них дела, — ответил Эл. Однако стоило ему взглянуть на Лайта, уже готового возразить, как уголок его рта дернулся, образуя полуулыбку. Он поднес к губам кончик большого пальца. — Но я не возражаю, чтобы Лайт-кун помогал мне с теми делами, над которыми работаю я, хоть у него и не может быть своих собственных. Лайт окинул Эла пристальным взглядом, пытаясь обнаружить фальшь в его голосе, но он ее не нашел. — Ладно, я согласен, — сказал Лайт, и тогда Рюдзаки перешел к следующему делу. Когда они в следующий раз взглянули на часы, было уже за полночь. Рюдзаки пришел в ужас от того, что за столь долгое время не съел ничего сладкого, а Лайт ощущал усталость от умственной работы. Он принял душ, пожелал Рюдзаки доброй ночи и пошел спать. Он довольно быстро заснул по сравнению с прошлой ночью; теперь рядом с ним не было этого раздражающего детектива.