День: 5
… Лайт… — Где я? — воскликнул Лайт, оглядывая комнату — но он ничего не увидел. Кругом царил полнейший, непроглядный мрак. Лайт словно вглядывался в бездну, и эта бесконечная пустота вглядывалась в него в ответ. … Лайт… Но в комнате был кто-то еще, Лайт это чувствовал! Он ощущал присутствие другого существа. Почему ему никто не отвечал?! Они что, глухие? Он с ума сойдет, если никто не ответит! Лайт вслепую ходил вокруг, пытаясь нащупать дверь. Комната была идеально квадратной, около двадцати футов в каждую сторону; он обошел ее дважды, а двери все не было. … Лайт… — Кто здесь?! — в панике вскричал Лайт, приказывая этому другому человеку ответить. Он все слышал! Где же он? В центре комнаты? Он осмелился отойти от безопасной стены. Пошарил перед собой руками, пытаясь найти того, кто был рядом. Ему помогут? Или причинят боль? Для начала, кто это был и почему тоже оказался в этой черной комнате? … Лайт… Этот голос! Он доносился со спины… … Лайт… Он обернулся. … Берегись! Лайт вскочил в постели, судорожно хватая ртом воздух. К счастью, на этот раз Эла в комнате не оказалось. Лайт накрыл рукой затылок, чувствуя, как жарко под одеялом — и вдруг нахмурился, вспоминая сон. Он был даже не страшным. Что же он там высматривал? В комнате не было никого кроме того человека, который его предупредил! Зачем ему было предупреждать, если он и был нападавшим? Видите? Он и так уже слишком много думал об этом дурацком сне. Это было неважно. Свесив ноги с кровати, Лайт зарылся лицом в ладони и попытался выкинуть из головы воспоминания об этой ночи. Он протер глаза, избавился от одежды и надел другую — точно такую же, что и до этого. Сложив грязную одежду и сунув ее в шкаф, он вышел в прихожую. Как и ожидалось, Рюдзаки уже сидел на диване, попивая свой отвратительно-сладкий чай и читая что-то по лаптопу. Лайт взглянул на него и опустил руки на пояс. — Что ты делаешь? — спросил Лайт, надеясь, что это очередное дело. — Наблюдаю за тобой. — Эл чуть повернул к нему экран, показывая камеру в спальне. Бровь Лайта взмыла вверх. — Что…? Ты это серьезно?! — прорычал Лайт, сжимая руки в кулаки. — Да, Лайт-кун — а почему бы и нет? — поинтересовался Эл как ни в чем не бывало, вновь устремляя взгляд на Лайта. Он моргнул. — Я должен следить за тобой. Лайт, не видя больше причин спорить, закатил глаза и пошел налить себе стакан апельсинового сока. Холодильник снова был набит сладостями. Лайт нахмурился, схватил с полки пакет и наполнил стакан. Поставив сок обратно в холодильник, он закрыл дверцу и сел рядом с Рюдзаки на диван. Извращенец, мысленно проворчал Лайт, покосившись на Рюдзаки. Только он сделал глоток желтовато-оранжевого сока, как спустя несколько секунд Рюдзаки снова заговорил: — Любопытно, Лайт-кун, — произнес Эл, окидывая его пристальным взглядом. — Неужто ты провел в моей компании столько времени, что перенял некоторые мои манеры? — О чем это ты? — выплюнул Лайт — а потом вдруг заметил, что снова сидит в этой странной позе. Колени были подтянуты к груди, а ступни касались диванной подушки. Лайт скорчил гримасу и опустил ноги на пол. — Нет, Рюдзаки. Просто мне холодно. Вообще-то, все было как раз наоборот. Лайту было довольно тепло. — Понятно, — проговорил Эл. — В шкафу есть лишние одеяла. — Я в норме. — Лайт поставил апельсиновый сок на кофейный столик и снова повернулся к детективу. — Появилось какое-нибудь дело, Рюдзаки? — М-м… Из-за резкой остановки смертей произошло несколько нападений со стороны защитников Киры на его противников и офицеров полиции. — Рюдзаки пожал плечами. — Но тут нечего выяснять. Похоже, Кира произвел ошеломляющий эффект на уровень преступности. Лайт довольно улыбнулся. — В этом и заключался план. — Лайт-кун, ты правда думаешь, что подобные слова убедят меня? — Эл поднес ко рту большой палец. — Нет, — признался Лайт. — Я просто комментирую. — Лайт-кун, что ты думаешь об идеалах Киры? — спросил Эл, закусывая кончик пальца. Эта его привычка ужасно бесила Лайта — ему хотелось оторвать этот палец. — А какое это имеет отношение к делу? — ответил Лайт вопросом на вопрос, откидываясь на спинку дивана и закидывая одну ногу на другую. — Если меня контролируют, как ты себя убедил, то мое мнение о стандартах Киры все равно покажется тебе неправильным. — И все же, Лайт-кун, мне бы хотелось услышать ответ, — вежливо сказал Рюдзаки, пытливо всматриваясь в лицо Лайта своими огромными глазами. — Даже если я не прав, и ты и есть Кира — как я и подозревал все это время, — я хочу знать, чего ты хотел. Я хочу знать, чего ты рассчитывал добиться. Он замолк. — Если же я прав, и ты не являешься Кирой, — продолжил Эл, — я думаю, твой мыслительный процесс на данном этапе будет практически идентичен настоящему Кире. Следовательно, после твоей смерти у меня будет психологический портрет серийного убийцы. — Ладно, — грубо ответил Лайт — и задумался о том, с чего бы ему начать. Чего он хочет? Нет — чего он хотел? — Когда я во второй раз убил кого-то при помощи Тетради Смерти, меня чуть не вырвало. Лайт подвинулся, устраиваясь удобнее на диване, и продолжил: — На какой-то миг я даже подумал избавиться от нее… но… позже я осознал… Этот мир прогнил! Его нужно очистить! — … что некоторые люди не заслуживают того, чтобы жить, — прорычал Лайт. — Я знал, что убивать неправильно, но это того стоило, потому что я убивал плохих людей. Людей, которые рушили жизни других. А зачем им существовать, если все, чего они хотят — причинять боль хорошим людям? «Нет!» Холод. Боль. «Ааааа!» — Такие люди лишь мешают другим в их праве на стремление к счастью… с ними пора было покончить. — В глазах Лайта что-то опасно вспыхнуло. — Они были не достойны жить. Это из-за них мир прогнил, и кто-то должен был избавить от них планету! И… я должен был стать таким человеком. Я был единственным, кто мог это сделать. Чего я хотел, Эл? Я хотел стать Богом Нового мира… — И? — надавил Эл спустя минуту молчания. — Что и? — огрызнулся Лайт. — И… что случилось потом, из-за чего это стало мечтой в прошедшем времени? — спросил Эл, поднося ко рту чашку чая. — «…нужно было покончить», «хотел стать Богом»… что изменилось? Лайт нахмурился. — Мир и так уже устроен по-моему. Люди боятся совершать плохие поступки и в основном творят добро. Я… — Это не ответ на мой вопрос, Лайт-кун, — перебил его Эл, вперив взгляд в монитор. — Ты все еще должен назвать мне причину. — А, может, я считаю тебя недостойным это знать, — сказал Лайт с презрением. — Мои причины — это мое личное дело. — И пока они остаются таковыми, ты будешь вынужден находиться на этом этаже исключительно в моей компании, — ответил Эл. Лайт промолчал, обдумывая варианты действий. Он мог в эту же секунду броситься на детектива и задушить его. За такое его бы точно арестовали. Но ведь не сработает — Эл может превзойти его в схватке, как уже продемонстрировал вчера, а Лайт не хотел бы закончить в той же позе, что и день назад. — Лайт-кун, — снова проговорил Эл; его босые пальцы дернулись на диванной подушке. — Ты правда веришь в то, что действия Киры навсегда могут изменить мир? Если да, то я серьезно переоценил твой интеллект. Это не так. Преступники постепенно снова начнут творить зло, начиная с небольших проступков вроде мелкого воровства и заканчивая крупными уголовными преступлениями. Лайт нахмурился; разумеется, он думал об этом, и его очень тревожила эта мысль. — Мир Киры не существует, Лайт-кун. — Эл задумчиво поднес палец к губам, а уже спустя несколько секунд молчания полностью сменил тему: — Тебе почти всю последнюю неделю снятся кошмары, Лайт-кун. На это есть конкретная причина? — Нет. — Лайт пожал плечами, довольно правдоподобно изображая безразличие. — А почему ты спрашиваешь? — Потому что это аномалия для твоей явной безупречности, — медленно проговорил Эл, почесав лодыжку другой ступней. — Более того, мне кажется неслучайным, что твои кошмары начались за два дня до твоего признания. Лайт предпочел лишь закатить глаза и отпроситься за книгой. Он мысленно выругался. Надо было найти себе занятие. Чтение было хорошим делом, но это было лишь вопросом времени — и очень короткого времени — когда и это ему наскучит. Может, он успеет осилить половину — или хотя бы все достойные прочтения книги. Он определенно нуждался в каком-нибудь умственном стимуле, а так как количество преступлений было скудным (чем Лайт крайне гордился), дел было либо мало, либо не было вообще. Как бы тошно ему ни было в этом признаваться, но пока игра в шахматы с Рюдзаки была самым интересным занятием помимо раскрытия дел. Но у него было такое ощущение, будто он потеряет что-то, если попросит детектива об очередной партии. Поэтому он вернулся на диван с книгой и, игнорируя Рюдзаки, принялся за чтение. Впрочем, его разум то и дело возвращался к словам Эл и к тому, что они значили. Эл был умен, но Лайт считал себя умнее. Лишь то, что Эл выявил связь между кошмарами Лайта и его признанием, еще не означало, что он придет к заключению об изнасиловании. Он никак не мог узнать. Не мог. У Лайта было целых двадцать три дня заточения, чтобы это обеспечить. Даже если ему было совершенно нечем заняться. Так что в течение всего оставшегося дня он молча читал. Он не опустится настолько, чтобы просить Эл помочь ему скоротать время. По крайней мере, пока.День: 6
В возрасте четырех лет Эл Лоулайт лишь с небольшой помощью нескольких «старших детей» научился читать. В возрасте шести он прочел все книги из Правовой секции публичной библиотеки и перешел на книги в приюте Вамми. К тому моменту, как ему исполнилось восемь, он уже умел читать на французском и испанском, а к десяти годам — выучил японский, русский и китайский. В двенадцать лет он закончил старшую школу и спустя еще два года получил бакалаврскую степень. Уже в одиннадцать лет он раскрыл свое первое дело, так что к восемнадцати годам, когда он стал достаточно взрослым, чтобы стать частным детективом на законном уровне, на его счету было уже сто двадцать девять дел, раскрытых по просьбе полиции и правительства. В его лексикон также добавились немецкий, португальский, итальянский и арабский языки. За время своей карьеры в качестве детектива он раскрыл еще двести сорок семь преступлений, которые до него никто раскрыть не мог, поймал бесчисленное множество преступников и позаботился о том, чтобы с ними было покончено. Говоря откровенно, Эл прекрасно знал, что он лучше среднестатистических людей. Он никогда не сталкивался с местом преступления, которое не мог бы расшифровать, никогда не имел дела с осужденным, которого не мог бы разоблачить, и он никогда — никогда — не упускал преступника. Он всегда побеждал. Всегда раскрывал секрет, собирал пазл, отвечал на вопрос. Так почему этого юношу — этого Ягами Лайта — так чертовски трудно было разгадать? Было четыре часа утра; Лайт заснул, пока читал недавно начатую книгу — уже третью по счету. Теперь он лежал на заправленной кровати, свесив одну ногу на пол. На его груди в раскрытом виде лежала большая книга, страницами прижимаясь к черной ткани кофты. Край его рубашки чуть задрался, обнажив тонкую полоску бледной гладкой кожи — бледнее, чем у обычного человека азиатской национальности. Его волосы были растрепаны; челка упала со лба, обнаруживая закрытые глаза. Его плотно сомкнутые веки трепетали из-за какого-то — скорее всего неприятного — сна. Одна рука Лайта лежала на обложке книги, а другая мягко покоилась на кровати, еще не сжимая от ужаса простынь. Эл знал все это не потому, что находился в комнате с юношей, но потому, что смотрел на него вблизи по лаптопу благодаря скрытой камере наверху двери. Лишь одной, да — этого было достаточно. У него было непосредственное изображение Лайта спереди, но не сзади. Если бы он увидел младшего Ягами со спины, то наверняка заметил бы бледнеющий синяк, поразительно напоминающий по форме чью-то ладонь, прямо в центре поясницы — именно в том месте его сдерживала чья-то сильная рука. Эл поедал свой торт, пил чай и смотрел. Он знал, что скоро Лайту приснится кошмар — тот почти всегда начинался с едва заметной дрожи. Это, как и прочие осознанные действия Лайта, стало чем-то обыденным. Сперва была мелкая дрожь, потом его руки цеплялись за ближайшую поверхность, голова металась туда и обратно, брови хмурились, и вот тогда — крик. Сразу после этого Лайт просыпался. Он смотрел на то, как ловкие пальцы Лайта нервно сминают простыни, в то время как вторая рука хватается за книгу. Эл с еще большим остервенением принялся жевать кончик большого пальца, напряженно вглядываясь в экран — выискивая малейший признак того, о чем могут быть эти сны. И тогда… а, да, еще голова. Каштановые пряди метались по подушке всякий раз, как Лайт резко запрокидывал голову; его губы едва заметно шевелились, бормоча что-то, что даже подслушивающее устройство не могло уловить. На лбу и шее выступил пот, а потом — Рюдзаки заметил это, пристальнее всмотревшись в экран, — его брови нахмурились, словно он пытался что-то рассмотреть. — Ааааа! — закричал вдруг Лайт, снова резко подскакивая в постели. Он тяжело, отрывисто дышал, озираясь по сторонам, чтобы убедиться, что тот сон кончился. Лайт испустил рваный вздох, сел в кровати, положил книгу на ближайший столик и выпрямился. Настал черед Эл хмурить брови — он злился на себя за то, что снова не мог определить источник кошмара. Если Лайт и правда был Кирой, то, может, во сне его мучило чувство вины? Причиной тому также могло стать его признание, но комментарии Лайта по поводу идеалов Киры днем раньше опровергали эту теорию. Нет. Если он и был Кирой — в чем Эл сильно сомневался — то по-прежнему верил, что «очистить» мир было бы правильно. Эл смотрел на то, как Лайт раздевается — снова прямо напротив двери. Лайт потерял в весе, и это только за последнюю неделю. Впрочем, это было предсказуемо — учитывая то, что последние пять дней он не ел почти ничего кроме тостов и лапши быстрого приготовления. Эл этого не понимал. Ведь еда была… ну… едой. А не есть вкусную еду было просто глупо. Отсутствие аппетита. Кошмары. Различные проявления нарушения сна — от бессоницы до хронической усталости. Эл скоро прогрызет палец до мяса, если все не выяснит. Это должно было быть легко! Это ведь даже не было полноценным делом — с преступниками, жертвами, полицией, часами, местами, мотивами, отвлекающими маневрами и уликами. Нет. Речь шла об одном-единственном человеке. Необычайно умном, но все-таки человеке. Это должно было быть просто. Лайт был… невероятным, если не сказать больше. Удивительный экземпляр человеческого существа. Эл решил, что именно по этой причине его так трудно было разгадать. Он скрывал свои мысли из гордости — гордости столь безграничной, что их противостояние длилось бы бесконечно, если бы такое было возможно. Почему нельзя было покончить с этим? Лайт в тот момент думал о том же. Проклятье… это был все тот же кошмар. Темная комната, еще один невыносимый человек внутри. Это просто сводило его с ума. Однако он решил, что лучше уж такой сон, чем прокручивание в голове сцен изнасилования. Руки. Грубость. Холод. «Нет!» Рык. Молния. Руки. Боль. «Ааааа!» Лицо Лайта было спокойным — как и всегда, когда он просыпался, — но в душе ему ужасно хотелось заколотить в стену. Но он не мог себе этого позволить. Эл наблюдал за ним — Лайт это чувствовал. Одевшись, Лайт снова упал на кровать, ощущая ужасную усталость — но его пугала одна только мысль о том, чтобы снова заснуть. Спустя двадцать минут в комнату вошел Эл; Лайт по-прежнему лежал на покрывале, тупо глядя в стену. Рюдзаки залез под одеяло и внимательно поглядел на японца. — Лайт-куну жарко? — спросил детектив как ни в чем не бывало — прекрасно зная, что дело вовсе не в жаре. Лайт покачал головой и нехотя подвинулся, тоже залезая под одеяло. На этот раз он выключил лампу (до этого он спал с ней, так как заснул в процессе чтения), и инстинктивно свернулся калачиком, но почти тут же заставил себя выпрямиться. Что с ним такое в последнее время? Прежде он никогда не сворачивался в позу эмбриона, так почему вдруг теперь стал так делать? Это было совершенно безосновательно и просто-напросто странно. И это стало очередной привычкой, которая связывала его с Эл. Что, конечно, ему не нравилось. Как ни странно, Лайт заснул довольно быстро, и на этот раз ему не снились кошмары. Он крепко спал до обеда, пока его не разбудил запах жареных яиц. На какую-то долю секунды он даже решил, будто снова оказался дома, и мама что-то готовит ему, а вся прошлая неделя - лишь ужасный, кошмарный сон. Однако едва он открыл глаза, как его взгляд тут же выхватил очертания комнаты. Он с громким стоном сел в кровати и взглянул на часы. 13:12. Он снова проспал. С другой стороны, ему все равно больше нечего было делать. Лайт вышел на кухню и вдруг увидел, что Эл… готовит. Яйца, разумеется — это было очевидно. — Что… ты что, ешь яйца? — Лайт моргнул, и его бровь вопросительно поползла вверх. Эл чуть повернул голову в его сторону и покачал головой. — Нет. Лайт-кун ест яйца. — Я? — переспросил Лайт почти удивленно. Он подошел к Эл; тот выключил плиту и выложил яйца на тарелку. — Лайт-куну нужно есть. — Эл пожал плечами и протянул тарелку Лайту. Ему надоело смотреть, как юноша спит, а дел в тот день все равно не было — лишь по этой причине он стал готовить. — Если он планирует умереть от нехватки белка, у меня не будет иного выбора, кроме как поверить в то, что он — не Кира. А так как сладости тебе не нравятся, я решил, что это ты оценишь. — Да… спасибо. — Лайт взял тарелку с вилкой и сел за стол. Эл тоже сел, поставив перед собой огромный кусок какого-то шоколадного пирога. Лайт ел очень медленно, тщательно пережевывая пищу и словно опасаясь, что если он будет жевать слишком быстро, то она воспламенится. Он не удивился бы — учитывая то, что детектив был падок на всякие выдумки. Однако Лайт и так намеревался сделать так, чтобы Эл его убил, так что с того, что еда могла оказаться отравленной? Он ел почти тридцать минут — потом вымыл посуду, копившуюся в раковине на протяжении шести дней. Эл никогда не выполнял работу по дому — по крайней мере, за время их знакомства с Лайтом, — и Ягами сомневался, что детектив начал бы, даже если поблизости не было его личной горничной Ватари. Вытерев руки полотенцем, Лайт снова проверил часы — было уже почти два. Он увидел, как Рюдзаки садится на диван и подтягивает колени к груди — поза, в которую Лайт поклялся никогда больше не садиться, — а потом сует палец в рот, проверяя что-то на своем лаптопе. У него был заинтересованный вид. Лайт присел рядом и осторожно опустил обе ноги на ковер. — Новое дело? — Я так не думаю, — признался Эл, отнимая палец от губ. — На данный момент одна немного психопатичная наркоманка утверджает, что ее изнасиловали. Лайт сглотнул ком, образовавшийся в горле, и изо всех сил постарался сохранить каменное выражение лица. Он не мог забыть это слово — оно снова и снова звучало в его голове, отзвенивая от стенок сознания. Изнасиловали. Изнасилование. Изнасилование. Изнасиловали. Ее изнасиловали. В любой другой ситуации он кивнул бы и с интересом расспросил о деталях, но на этот раз… все было по-другому. Несмотря на то, что последние пару дней он только и делал, что просил о новых делах, ему вдруг подумалось, что этот новый случай вызовет неприятные воспоминания. Нет. Он не мог этого допустить. К счастью, Эл все равно уже просмотрел это дело. — Впрочем, ее история постоянно меняется — она говорит, что ничего не может вспомнить о насильнике. — Эл нахмурился. — Вероятность того, что она лжет, чтобы привлечь к себе внимание, равна 78%. — А, ну тогда ясно. — Лайт пожал плечами. Рюдзаки закрыл лаптоп и поднял глаза на него. — Не хочет ли Лайт-кун еще раз сыграть со мной в шахматы? — спросил Эл — а потом встал, подошел к шкафу и достал шахматную доску. Лайт ощутил внезапную радость от того, что у него появилось занятие. — Конечно, — ответил он, бесцеремонно перекладывая лаптоп Эл на кофейный столик, чтобы они могли поставить доску в центре дивана. — Я выбираю белые, — заявил Эл, вынимая из коробки бесцветные фигурки и расставляя их на доске. Лайт закатил глаза и кивнул. Шесть часов спустя Эл, наконец, смог поставить Лайту шах и мат, и Лайт чуть ли не зарычал от раздражения, но сдержался. Чертов Эл! Как он смог победить в этот раз?! Лайт был лучшим стратегом, чем Эл — он знал это, он был гением в тактике — так почему же Эл каждый раз у него выигрывал?! Лайт уже почти натянул на лицо улыбку, как вдруг вспомнил, что теперь ему необязательно быть вежливым с Рюдзаки. — Ты совершенствуешься, Лайт-кун, — похвалил его Эл, убирая фигурки обратно. — Я всегда съедаю твою королеву, — процедил Лайт. — Твою самую могущественную фигуру. После такого я просто обязан победить! — Ты хорош, Лайт-кун, — сказал ему Эл, пожимая плечами и загадочно улыбаясь, — но я лучше. — А то как же, — выплюнул Лайт. — Я верю в то, что вижу, Лайт-кун, а я видел, как мои фигуры загнали в угол твоего короля без помощи моей королевы, — ответил Эл. Встретившись с Лайтом взглядом, он добавил предупреждающе: — … ты же не побежишь дуться в ванную комнату, правда, Лайт-кун? Потому что после съеденного мною торта и выпитого чая существует 80%-ная вероятность того, чт… — Я понял, — оборвал его Лайт, желая позлить детектива. — И мой ответ — нет. Я не собираюсь дуться. Я вообще не дуюсь, Рюдзаки. — Кажется, я только что сказал, что верю в то, что вижу, Лайт-кун — а в прошлый раз, когда ты проиграл… — Да-да, — снова перебил его Лайт, чтобы окончательно вывести Эл из себя. Это сработало. Лайт почти увидел, как забилась венка на лбу детектива, скрытая под длинной черной челкой. — Лайт-кун… — голос Эл даже не дрогнул, но в нем засквозила угроза — Лайт мог поклясться, что видел, как дернулась его бровь. Правда, он мог выдавать желаемое за действительное. — Я буду крайне признателен, если ты перестанешь меня перебивать. Лайт лишь безжалостно улыбнулся и встал, чтобы пойти почитать в спальню перед сном. Хоть он и проиграл партию в шахматы, у него было чувство, что он выиграл в чем-то другом. А даже если и не выиграл, выводить Рюдзаки из себя тоже было весело.