День: 9
Он всегда испытывал болезненное желание быть лучшим — и не только для себя. Нет, если он знал что-то, он хотел, чтобы и другие знали, что он знает. Его репутация в Тодай и старшей школе позволяла ему не озвучивать ответ на вопрос преподавателя — даже когда он просто сидел за партой, не поднимая руки, все думали, что Лайт делает это не потому, что хочет утаить знания, а потому, что он умен. Однако тут была не школа. Вокруг не было хрупких девушек, при любой возможности вешавшихся ему на шею, не было высокомерных учителей с завышенными ожиданиями и не было тех, кто во всем ему завидовал. Нет, этим трем женщинам, пострадавшим от той же судьбы, что и он, Лайту ничего не нужно было доказывать. Он тщательно вгляделся в распечатку с изображением первой женщины — той, что обратилась в полицию последней. Он изучил ее досье. Имя: Ясутоми Ленако Возраст: 32 Д.Р.: 5 мая, 1972 Пол: Женский Занятость: Биржевой маклер Рост: 177 Вес: 61 Цвет волос: Черный Цвет глаз: Карий Отличительные черты: Очки Правонарушения: Вождение в нетрезвом виде в возрасте 21 года. Очки, черные волосы — невысокая, миниатюрная, скромная. Он еще даже не успел взглянуть на фотографию, как ее лицо уже начало вырисовываться в его голове. Он примерно так себе ее и представлял — только нос оказался меньше, глаза — больше, и она выглядела значительно моложе своих лет. Лайт запомнил ее лицо и перешел к профилю следующей женщины. Имя: Утагава Миуи Возраст: 22 Д.Р.: 21 января, 1982 Пол: Женский Занятость: Студентка, неполный рабочий день в «Макдоналдс» Рост: 170 Вес: 54 Цвет волос: Коричневый Цвет глаз: Светло-карий Отличительные черты: Отсутствуют Правонарушения: Отсутствуют. Это была очень симпатичная девушка с яркими огромными глазами и приятным лицом. Она улыбалась Лайту с фотографии, и эта улыбка выдавала полнейшее счастье. Фото явно было сделано до того, как ее изнасиловали. Лайт скрестил ноги и сел прямо на диване. Он был таким мягким, что если Лайт не двигался долгое время, то начинал проваливаться в подушку. Он перелистнул на последнюю страницу, и его темные глаза тут же заскользили по строчкам с описанием третьей женщины: Имя: Мотохару Иори Возраст: 24 Д.Р.: 1 октября, 1980 Пол: Женский Занятость: Отсутствует Рост: 158 Вес: 47 Цвет волос: Коричневый Цвет глаз: Карий Отличительные черты: Татуировка в виде крыла на спине Правонарушения: Употребление, продажа и перевозка наркотиков. Во время чтения Лайт чуть слышно пробормотал себе что-то под нос — теперь было понятно, почему ее заявление не восприняли всерьез. Но если верить воспоминаниям второй девушки, она подверглась изнасилованию на следующий день после этой наркоманки — так почему же до тех пор, пока не появилось заявление от третьей, никто ничего не предпринял? Может, потому, что она была студенткой, до этого уже пытавшейся прогулять тест? Может, ее учитель наслушался слишком много лжи? А может, ей просто не поверили — как и наркоманке. Это была еще одна причина того, почему сам Лайт никому не сказал о том, что случилось с ним. От него могли просто-напросто отмахнуться — не поверив или сочтя это неважным. Но… Лайт надежно отложил их имена в чертогах своей памяти. Он напомнит им. Эти женщины важны. Потому что похожи на него самого. Он провел целый день, читая и перечитывая все об истории и прошлом жертв — обо всех их хороших поступках и обо всех плохих. О направлениях к врачу, которые они получали, и о наградах, которые заработали. О том, какие отметки получали в школе, с кем встречались, кем были их родители. Рюдзаки распечатал для него все данные отдельно, явно не доверяя ему свой компьютер. Лайт понимал его мотив — он с легкостью хакнул бы базу данных и выяснил то, что знать ему было не положено. Но как бы ему это помогло? Стадия их взаимоотношений а-ля «Хаха, попался!» давно была в прошлом. Он провел в этих комнатах с Эл почти неделю, но теперь у него наконец-то появилось настоящее дело. И этим делом была поимка насильника — насильника вроде того, что причинил боль и ему. Он решил, что не хочет умирать, пока этот человек не окажется за решеткой. Были и другие насильники — и, вероятно, будут всегда, это было ясно, — но этот конкретный… это было почти что личное. Эти женщины… их изнасиловали примерно в те же дни, что и его. — Лайт-кун, — позвал его Эл с другого края дивана. — Ты выявил связь между всеми ними? — Нет. — Лайт покачал головой. — Разный внешний вид, разный финансовый и социальный статус, разный возраст, разная работа… единственное, что их объединяет — это что все они миниатюрны и все подверглись нападению этого мужчины. — Хм, — промычал Эл в ответ — а потом вернулся к чтению на своем лаптопе. Он яростно щелкал мышью, и его пальцы каждые несколько минут порхали по клавиатуре. Лайт снова перечитал каждое заявление, ощущая трепет от того, насколько они были схожи. Ясутоми Ленако Я шла по коридору к своей квартире, как вдруг кто-то схватил меня сзади и потащил в ближайшую кладовку. Он сдернул с меня штаны и изнасиловал. Этот человек прижимал меня лицом к полу — он ничего не сказал, просто сделал свое дело и ушел. Я кое-как поднялась и подошла к консьержу — он-то и вызвал полицию. Лайт заметил, что ее кандзи* были аккуратными и хорошо прописанными — хоть и немного неровными в тех местах, где она писала об изнасиловании. Мотохару Иори Я в каком-то переулке была — болтала с друзьями, сами понимаете, — как вдруг появляется этот парень и говорит уйти всем кроме меня. Я у него спрашиваю, мол, «чего ты хочешь?», а он меня хватает и швыряет на землю. Он меня изнасиловал. Я спросила, зачем, а он смылся! Я прямо на земле и вырубилась — а когда очнулась и пошла обратно, меня схватила полиция. Я рассказала им о том, что случилось — они отослали меня домой, но теперь я никуда не уйду. Лайт решил, что эту женщину явно до этого выгнали из школы — она была не самым умным созданием. У нее был ужасный почерк — линии у некоторых иероглифов были слишком низкими или слишком длинными, — и иногда выходило совершенно иное слово. Лайт как мог пытался их разобрать, и в итоге решил, что понял все, что она хотела сказать. Почти то же, что и Ясутоми — только другими словами. Утагава Миуи Я была в кампусе университета. В библиотеке остались только мы с библиотекарем, так что я пошла к себе в комнату. Было очень поздно, большинство студентов уже спали или занимались у себя в спальнях — у нас выпускные экзамены на следующей неделе. Вдруг меня толкнули на землю за кусты, и какой-то мужчина задрал мою юбку, сорвал с меня трусики и изнасиловал сзади. Он удерживал меня за спину, другой рукой вжимая лицом в землю. Когда он закончил, то сразу же сбежал. Он молчал — я была в таком шоке от произошедшего, что не могла пошевелиться. Но потом я встала и рассказала обо всем своей соседке — она и вызвала полицию. У этой девушки был самый аккуратный почерк. Некоторые слова были не очень разборчивы — там, где слезы капали на страницу. Лайт не посмеялся над ее слабостью, что наверняка сделал бы две недели назад. Нет. Только не теперь. Эту боль он знал. Ее описание было подробным и драматичным, наверняка максимально точным и почти полностью совпадавшим с историями двух других женщин. Тот же стиль. Тот же почерк. Тот же человек. Лайт боролся с навязчивой мыслью, что эти случаи изнасилования были похожи на его собственный. Преступник молчал. Он напал на Лайта в изолированном месте. Изнасиловал его и тут же скрылся. Удерживал его, прижимая лицом к земле. Однако этот насильник явно преследовал только женщин — да и Лайт уже смирился с тем, что никогда не узнает, кто его изнасиловал. Только по этой причине (не считая ужасных воспоминаний) он признался в том, что он — Кира: потому что никогда не смог бы отомстить. Сейчас он должен был сосредоточиться на насильнике этих девушек. Им нужна была справедливость, а Лайт только этого и добивался.День: 10
Лайт заснул, зарывшись лицом в кипу бумаг — он искал все места, где были жертвы в последние недели, пытаясь мысленно наметить то, где на них напали… Он сидел на диване, откинув голову на спинку и обнажив длинную тонкую шею; тут и там на нем лежали распечатанные листы. Эл смотрел смелее, чем до этого, потому что теперь он смотрел не в экран, а это было… чуточку более захватывающе. Лайт в любой момент мог проснуться и поймать детектива с поличным, но японец и так уже знал, на что был способен Эл и что для него не существовало такого понятия, как личное пространство. Эл заметил, что за последние девять дней Лайт принял душ тринадцать раз — это было необычно, но тревоги не вызывало. Сегодня он как будто забыл о своей тяге к купанию и активно помогал с делом. По тому, как он пах и как выглядел было не сказать, будто он ухаживал за собой меньше обычного — шампунь с ароматом ванили, который он всегда предпочитал, все еще ощущался, придавая ему сладковатый запах. Эл отложил всю эту информацию в памяти — на случай, если однажды по какой-нибудь причине она ему понадобится. Кто знает, для чего нужно знать, как пахнет враг? И все-таки… был ли Лайт его врагом? Эл уже решил для себя, что нет, но он не понимал Лайта. С чего вдруг ему — такой гордой личности — признаваться в том, что он считал правильным? Он разве не знал, что за это его приговорят к смертной казни? Что Эл позаботится о том, чтобы его приговорили к смертной казни? Конечно, знал — Эл столько раз ему об этом говорил, — и все-таки… Лайт признался. Неужели просто так, ни с того ни с сего? Нет. Нет, дело было не в этом. Эл печалила мысль, что он потеряет Лайта при любом исходе. Если он умрет во время заточения, это будет значить, что он не Кира, но он все равно будет мертв. Его первый и единственный друг будет мертв. Конечно, это даст Эл еще больший стимул поймать настоящего Киру — за то, что тот убил Лайта. Если же Лайт не умрет… тогда окажется, что он — Кира, и что Эл все это время был прав… Эл вдруг понял, что хоть этот факт будет приятным, он не принесет ему истинного счастья. Лайт — подозреваемый он или нет, Кира или нет — был его другом. И этого ничто было не в силах изменить. Он страшился этого факта — и ненавидел его. Как мог тот, кто стольких убил, быть его другом? Как мог кто-то вроде Лайта — кто-то с идеальной жизнью — оказаться тем, кем никогда бы не стал Эл? Лоулайта так разозлила эта мысль, что ему захотелось ударить спящего Лайта — просто чтобы он хоть раз испытал его страдания. И все-таки — Эл это заметил, — Лайта что-то мучило. Да, на его лице по-прежнему вспыхивали злоба, презрение и раздражение, но… они казались… какими-то ненастоящими. Эл всегда подмечал правду — вот почему он так упорно убеждал себя, что невинное и идеальное поведение Лайта — всего лишь спектакль. Но тут было другое. Если Лайт в самом деле пытался доказать, что он — Кира, почему он не скалился и не высмеивал Эл, говоря, что тот умрет жестокой смертью? Почему он просто… разговаривал? Это было нелогично. Ребус не складывался. Ему словно дали сто деталей от ста разных пазлов и попросили сложить картинку. Просто все было неправильно… Это его убивало. Несколько часов спустя Лайт проснулся, повторяя все свои ночные действия — вскрикнул, вскочил и лишь тогда осознал, где находится и с кем. Лайт сделал глубокий вздох, потер глаза тыльной стороной ладони и потянулся к лампе, чтобы включить свет и продолжить читать с того места, на котором остановился, когда заснул. — Тебе нужно поесть, Лайт-кун, — сказал ему Эл. Полчаса назад он взял себе с кухни большой кусок чизкейка. — Аппетита нет, — коротко ответил Лайт, скользя взглядом от одной страницы к другой и пытаясь вникнуть в слова. — Лайт-кун, ты вчера ничего не ел. — Ел. — Не ел, Лайт-кун. Я помню. — Думаю, я в состоянии запомнить, ел я или нет, Рюдзаки. — Раз ты так на этом настаиваешь, Лайт-кун, что именно ты ел? — Пиццу. — Это было позавчера. Лайт замолк на секунду. — … Слушай, я читаю. Обязательно снова начинать этот спор? — Если ты отказываешься есть, то обязательно, Лайт-кун, — ответил Эл — а потом насадил на вилку кусочек чизкейка и протянул японцу, предлагая. — Не люблю сладкое, — отмахнулся Лайт, все еще не отрывая глаз от бумажных страниц. — Я в порядке, Рюдзаки. Попозже поем. — Сейчас, Лайт-кун, — упрямо ответил Эл. — Или я отстраню тебя от этого дела. Я не хотел бы, но если мне придется, я это сделаю. Полагаю, ты мог бы принести пользу, но раз ты отказываешься… — Ладно! — рявкнул Лайт. Он сбросил с коленей листы, сложил их в аккуратную стопку на кофейный столик и пошел на кухню, в сотый раз проклиная себя за то, что не убил Рюдзаки. Как он смеет им командовать? Он схватил пакет чипсов и бутылку содовой и уселся там же, где и раньше, только теперь параллельно с чтением отправляя в рот еду. Эл, казалось, был удовлетворен и вернулся к работе. Непрерывное щелканье мыши, вводимые пароли и абзацы текста — было около шести часов вечера, и солнце снаружи клонилось к закату. Впрочем, ни один из двух гениев не видел этого за стенами без окон. Лайт продолжал читать досье всех мужчин, с которыми эти девушки встречались за последний год. Среди них не было ни одного совпадения, все они жили вдали от прочих женщин и не работали ни с кем из тех, кто мог бы этих женщин знать. Это была последняя зацепка — Лайт ведь знал, что преступник насиловал не по личной причине. Он не бил женщин в пылу ярости, его шаги были спокойны. Нет, он был собран и лаконичен, всегда делал одно и то же в одно и то же время. Он все контролировал. Лайт решил, что, возможно, кто-то управлял им всю его жизнь — возможно, мать, — и теперь он вымещал это на других слабых женщинах, чтобы доказать свою силу и превосходство. Но это была лишь гипотеза. Лайт все продолжал читать, а Эл продолжал печатать, открывать новые данные и что-то сканировать. Дни полной и бескрайней скуки ушли. О да — теперь Лайту было, чем заняться. Но когда его глаза устали от чтения, и он начал проваливаться в сон там же, где проснулся, он против воли ощутил слабое желание… … сыграть партию в шахматы.