День: 13
Существует три вида серийных изнасилований — афера, блиц и сюрприз. Афера — когда насильник обманом заманивает своих жертв туда, где может спокойно их подчинить. Блиц — применение физической силы в какой угодно степени: на жертву нападают, причиняют ей боль и насилуют. В случае сюрприза редко наносят физический вред — обычно преступник выслеживает жертву и велит идти с ним. Этот насильник явно относился к категории блиц. Он валил своих жертв на землю, наносил синяки и жестоко их насиловал. Разумеется, контроль был важной частью того, почему он в принципе это делал — Эл был уверен в этом на 95%, — но его жертвы… отличались. Едва ли это было сексуальное влечение — этих людей между собой ничего не связывало. Среди жертв был мужчина, полностью нарушавший общий стиль — высокий, стройный, и сильный с виду мужчина, который не имел ничего общего с прочими жертвами. Разный цвет волос. Разный пол. Разный вес и телосложение. Разный возраст и внешний вид. Разный вид занятости. Между ними не было ничего общего, и это сбивало Эл с толку. Лайту это тоже не давало покоя, и они оба ломали головы над тем, что же, черт возьми, этих жертв объединяло. Лайт сменил позу, в третий раз листая страницы по делу Ки-су. Было девять или около того, а сна у него не было ни в одном глазу — он был слишком поглощен заданием, чтобы думать о чем-то другом. О чем угодно — даже о том самом. Особенно о том самом. К тому моменту он узнал о Рю все — от дня его рождения и любимого цвета до того, сколько раз он ругался за день, — но у них по-прежнему не было ни зацепки, которая привела бы к насильнику. Это просто-напросто бесило — Лайт глухо зарычал и принялся перечитывать школьные записи Рю. Он был самым обычным студентом с самыми обычными оценками — ходил в государственную школу, учителя говорили, что он ленив, и его несколько раз ловили в сценах сексуального характера в кладовке и душевой… Лайт мысленно фыркнул и встал, решив, что это бесполезно. Если бы в этих бумагах, которые дал ему Эл, было что-то особенное, он бы уже давно это нашел. Он пошел на кухню съесть немного суши из холодильника и выпить воды. Он уже давно не ел здоровую пищу. Усевшись за стол, юноша взял палочки и принялся за еду. Он расправился примерно с половиной своей порции, когда из другой комнаты его вдруг позвал голос Эл. Лайт тут же отбросил палочки и помчался в гостиную. — В чем дело? Еще одна жертва?! — спросил он поспешно — и сник, когда Эл сказал «нет». — Ватари прислал мне заголовок из утренней газеты, — медленно проговорил Эл, все еще не отрывая глаз от экрана компьютера. — Это не настолько важно, чтобы распечатывать, но достаточно интересно, чтобы на несколько минут развеять нашу взаимную скуку, Лайт-кун. Лайт кивнул и подошел к сидевшему на диване Эл — встал позади и уперся рукой о подлокотник, удерживая себя в такой позиции. Он склонился к плечу детектива и принялся читать небольшую статью, явно отсканированную на компьютере. По мере прочтения этого заголовка его глаза все сильнее округлялись. Серийный насильник в Канто! Судя по всему, полиция скрывает существенно важную информацию о серийном насильнике из нашего района. Что могло сподвигнуть их скрывать подобные данные от граждан, которым это может угрожать? «В данный момент над этим делом работают наши детективы!», — заявляет глава полиции Заки. — «Мы вынуждены держать это в тайне от людей, чтобы предотвратить панику». Но разве людям не свойственно паниковать из-за подобной новости? Особенно — новости о столь жестоком, непредсказуемом и безжалостном преступнике, который ушел в насильственный загул? Этот человек изнасиловал как минимум троих-четверых меньше чем за месяц, и одним из его жертв стал мужчина. Кажется, от этого беспощадного преступника никто не защищен… Это и впрямь было интересно — настолько по-отвратительному интересно, что Лайта затошнило. По мере того, как он читал, он сделал вывод, что это была дурно написанная статья, содержавшая, к тому же, информацию, которую не следовало знать широкой публике. Должно быть, что-то просочилось — может, кто-то из жертв решил предупредить горожан. Лайт не винил ее… или его. Хм. Да. Пожалуй, это был мужчина — это было на него похоже. Стоило Лайту отвлечься от содержания статьи, как он вдруг отчетливо осознал, насколько близко стоит к своему врагу. Из-за того, что он наклонился ближе, чтобы лучше разглядеть текст, его подбородок находился теперь в нескольких сантиметрах от костлявого плеча Рюдзаки — а еще он заметил, что непослушные пряди детектива щекочут ему лицо. Их щеки разделяли несколько сантиметров, и Лайт ощущал тепло, исходившее от чужого тела. Нет, никакой он не теплый, подумал про себя Лайт. Он — хладнокровный ублюдок, и, наверное, то же самое он думает и обо мне. — Интересно. — Я предполагал, что ты так скажешь. Лайт резко отстранился и пошел обратно к столу убрать то, что осталось от суши. — Есть идеи, кто мог слить информацию? — Нет, Лайт-кун, но у меня есть некоторые подозрения. — Да, мне тоже кажется, что это Ки-су. Лайт решил, что не станет думать о близости, в которой они оказались — все равно Рюдзаки скорее всего этого даже не заметил. Но он заметил — не только заметил, но и проследил за реакцией Лайта. Это был очередной тест — если бы он хотел, он мог бы распечатать лист, и Лайт читал бы его на своем краю дивана. Но он хотел посмотреть, как Лайт отреагирует на подобное — и хотя Лайт хорошо это скрыл, Рюдзаки заметил в нем смутные признаки беспокойства. И вот, когда Лайт вернулся на диван, Эл принялся заниматься своим любимым делом — изучать его. Расследование могло и подождать пару минут — к тому же, оно все равно не двигалось с мертвой точки. Эл мысленно прокрутил в голове их разговор и обратил внимание на то, что Лайт назвал этого мужчину, ставшего жертвой насилия, по имени. Странно. Но Эл понравилось то, как Лайт смог вычислить, кто, по мнению Рюдзаки, слил информацию, без подсказки детектива. Для них обоих это было очевидно. Однако… реакция Лайта на то, что был изнасилован мужчина, отнюдь не была очевидна для Эл — это была очередная головоломка, которую он хотел разгадать. Мог ли Лайт оказаться гомофобом и по этой причине еще больше хотеть отыскать преступника? Лайт вовсе не производил впечатление человека, который был категорически против чего-нибудь — а даже если и был, он бы этого не показал. — Как ты считаешь, Лайт-кун — это доставит нам лишние проблемы? — осведомился Эл, поднеся ко рту большой палец. Он отхлебнул чай из своей чашки. — Что? Нет. — Лайт даже не задумался — значит, это искренне, подумал Эл. — Он — жертва насилия и, судя по всему, сильный духом человек. Хотя мы хотели не совсем того, чтобы весь город и, вероятно, Япония узнала об этом насильнике, но… это не противоречит закону и может принести пользу. Эл кивнул, давая Лайту знак продолжить. — Если это кто-то другой из его жертв… — не считая меня, подумал про себя Лайт, — может, они поймут, что не одни, и откликнутся — в крайнем случае, захотят поймать его. Это куда лучший мотиватор, чем одна только злость. Рюдзаки снова кивнул. — Я согласен, Лайт-кун. Очень скоро все откроется. — Хотелось бы верить. — Лайт собрал бумаги с кофейного столика. Не успел он вернуться к чтению, как Рюдзаки заговорил снова: — Думаю, нам стоит поговорить с ними. — В ответ на это Лайт поднял на него непонимающий взгляд и моргнул. — С кем? — спросил он неуверенно. Но он знал — разумеется, знал. Так было всегда. Просто он надеялся, что на этот раз ослышался. — И ты, и я знаем, что это лишний вопрос, Лайт-кун, — невозмутимо ответил Эл, глядя ему в глаза. — Я хочу поговорить с жертвами. Лайт ничего не смог с собой поделать — он расхохотался. — Рюдзаки… мне бы очень не хотелось говорить тебе это… Хотя нет — я рад, что именно я тебе это скажу. Ты не очень-то общительный — у тебя нулевые социальные способности. Ты не можешь нормально взаимодействовать с обычными людьми, оставь бедных жертв в покое. — Я понимаю, Лайт-кун, — произнес Эл, чувствуя, как слабо дергается левый уголок рта. — Тогда ты согласен, что эта идея… — Я в курсе, что мои социальные навыки практически отсутствуют, Лайт-кун, — подтвердил Эл равнодушно. — Но я и не собирался проводить допрос самостоятельно. Лайт сердито нахмурился. — Я? — прорычал он. — Ты мне компьютером не разрешаешь пользоваться, но позволишь поговорить с жертвами? — В целом, да. — Эл убрал палец от губ. — Ты отказываешься, Лайт-кун? Лайт стиснул зубы с такой силой, что у него заныла челюсть; глаза тут же сузились до размера темно-коричневых щёлочек между ресницами. Чертов Рюдзаки — разумеется, он не отказывался. Отказаться от того, что могло бы помочь делу? Его делу? — Нет. Я сделаю это. — Я так и думал.День: 14
Впервые с момента признания Лайта в том, что он — Кира, ему было позволено сидеть за компьютером. Ему этого не хватало, но все-таки теперь, когда ему предстояло переговорить с жертвами о деле… он по какой-то причине ощущал легкое беспокойство. Но он, конечно, не показал этого, а Эл ничего не заметил. Лайт сидел на диване; перед ним на кофейном столике стоял лаптоп. На экране высветилось отчетливое изображение женщин, сидевших в ряду за длинным столом, и мужчины, занимавшего третье место слева. Первая женщина была куда более собранной, чем на фотографии. Это была Ленако, биржевой маклер. На ней была блузка с длинными рукавами, явно подчеркивавшая мышцы рук. Ее изнасиловали 7 мая — вспомнив это, Лайт повернулся к Эл. — Ее фото старое. — Рюдзаки в ответ кивнул. — Почему в полицейском участке не сделали новое? — Она выросла в Индии — помнишь, Лайт-кун? — Японец кивнул. — Она исповедует религию, согласно которой камера забирает душу. Она отказалась. Глупое решение, подумал Лайт, но ничего на это не сказал. Его взгляд вновь обратился к оставшимся женщинам и мужчине. Лайт взглянул на девушку слева от Ленако и узнал в ней Миуи, студентку. Литературный факультет, изнасилована в кампусе. Она выглядела в точности как на фотографии — она была среднего роста и стройного, но крепкого телосложения. Спортивная — вероятно, занималась бегом или плаванием, предположил Лайт. На ней был свитер, волосы были распущены и чуть завешивали лицо. Лайт вспомнил, когда ее изнасиловали — 3 мая. По другую сторону от Рю сидело крошечное, изможденное существо по имени Иори. Она имела сильную зависимость от наркотиков и проходила курс реабилитации, но даже за те несколько недель, что длилось лечение, значительно потеряла в весе. Лайт вспомнил, что тоже потерял вес, но он за этим не следил. У нее были мешки под глазами; она беспокойно ерзала, дрожала всем телом и словно страдала от ужасной мигрени, потому что постоянно сжимала пальцами виски. Симптомы ломки, разумеется. Ее изнасиловали 30 апреля. Наконец, Лайт взглянул на Рю. Под его крашеными платиновыми прядями начали показываться темные корни волос. Они были красиво уложены, хотя Лайт уловил намек на жирный блеск — мужчина явно не мылся день или два. Лайт скорчил гримасу: и как он так мог — зная, что руки того мужчины оставили на всём его теле грязные, отвратительные следы? Из-за худобы он выглядел выше, чем был на самом деле, но его гибкое тело облепляли мускулы. На нем была черная рубашка в сетку с длинными рукавами, второй кожей облегавшая его туловище, узкие кожаные штаны и ботинки. Его изнасиловали 26 мая. Он был единственным, кто был одет так же, как всегда. Обычно жертвы изнасилования стараются прикрыть свое тело — свитера, длинные рукава, пиджаки…, но не Рю. Его руки были скрещены на груди, а сам он сидел, ссутулившись на стуле и прожигая хмурым взглядом камеру, хоть та еще и не включилась. Лайт щёлкнул мышкой и представился как Рюдзаки, как они с Эл условились до этого. — Здравствуйте, я — Эл. — Его голос не был изменен при помощи специального устройства. Едва ли это имело значения — все равно он не был Эл, — да и Рюдзаки решил, что его благозвучный голос успокоит жертв. Он сказал это не как комплимент, но как констатацию факта, и Лайт не стал его благодарить. — Вы знаете, о чем я хочу с вами поговорить. Но сперва я хотел бы кое-что узнать… Тсунесабуро-сан, это вы обратились в печать? Рю нахмурился. — Чертовски прямо. — Все в порядке — возможно, это даже принесет нам пользу, — успокоил его Лайт, прежде чем поглядеть на всех остальных. Не имело значения, куда он смотрел — они все равно его не видели. Все, что они видели — готическую черную букву «L» на белом фоне. — А теперь я хотел бы узнать, изменилось ли что-нибудь с вашего вчерашнего заявления. Значение имеет все, что вы вспомнили о насильнике и о чем не думали до этого. Никто из них не ответил. — Ладно, Тсунесабуро-сан, раз уж вы лучше всего разглядели этого человека, не помните ли вы, что именно он вам сказал? — спросил его Лайт самым убедительным тоном. — Ну, когда я сказал ему взять мой бумажник, он рассмеялся. — Рю пожал плечами и продолжил: — А где-то в процессе он заявил, что я не так хорош, как другой парень. Ну или парни. Типа того. Лайт сглотнул, в очередной раз не позволяя себе думать над полученной информацией. — Ладно, а вы случайно не помните, как именно он выразился? — Нет, я вроде как мучился от ужасной боли, — огрызнулся тот. — Я понимаю. — Нет, — выплюнул Рю. — Ничерта вы не понимаете. Все я понимаю, возразил Лайт мысленно. — Я прошу прощения. — Ки-су-сан, пожалуйста, он лишь пытается помочь, — вступилась за Эл Миуи. Лайт решил, что она, должно быть, самая чувствительная из группы. — Он пытается поймать того, кто сделал это с нами. — Да знаю я — ясно, мать вашу? — прорычал Рю, еще сильнее горбясь на стуле. — Уверен, он сказал «не так хорош, как другие парни». Что-то вроде. Может, это потому, что другие парни были девственниками. Лайт на короткий миг закрыл глаза, пытаясь собраться, и продолжил: — Понятно. Дамы, вы тоже ничего больше не помните? — Нет. — Ничего. — Неа. — Что ж, ладно. — Лайт кивнул, но этого движения жертвы увидеть не могли. — Тогда я задам вам ряд вопросов — надеюсь, что вы все на них ответите. Начнем с Ленако-сан, потом Миуи-сан, потом Тсунесабуро-сан и, наконец, Иори-сан. Они кивнули, и Лайт начал: — В какие часы вы работаете? По каким дням? — деликатно осведомился Лайт, пытаясь сделать голос как можно более заслуживающим доверия. — С 6 утра до 6 вечера, с понедельника по пятницу, — ответила Ленако. Она поерзала на своем месте, но приятный голос Лайта немного успокоил ее. — У меня пары с 8 утра до 4 часов дня по понедельникам, вторникам, четвергам и пятницам, а потом работа по выходным с 10 до 6, — ответила Миуи, тоже несколько расслабившись. — Я начинаю в 6 вечера и работаю до 2-3- часов утра, — спокойно произнес Рю. — От ночи зависит — иногда я выступаю на бис. — А я нет, — коротко ответила Иори. Ее голос был писклявым, но тихим, да и лицо было какое-то мышиное. — Не работаю, в смысле. — Тогда вопрос ко всем остальным: в каком часу вы выходите на работу? Лайт продолжил список стандартных вопросов — прекрасно зная, что это никуда не приведет. Это было бесполезно. Миуи изнасиловали в 8 вечера, Ленако — в 6:30 утра, Иори около 9, а Рю — в 3:15 ночи. Все были настолько разными, что это сбивало с толку. Никто из жертв даже не имел между собой ничего общего — Иори была костлявой и маленькой, Миуи — стройной и спортивной, Ленако была высокой для азиатки и худой, а Рю был мужчиной. Высоким, стройным мужчиной. Логика в этом напрочь отсутствовала. — У вас есть какие-нибудь хобби — может, вы регулярно куда-нибудь ходите? — Я часто хожу в спортзал и занимаюсь карате по субботам. — Нет… учеба отнимает слишком много времени. — Не особо. Мы с друзьями зависаем иногда в клубе, но не в одном и том же — мы обычно выбираем наугад. — Неа, только к своему бывшему дилеру хожу раз в неделю. Лайт слушал прочие ответы вполуха — его внимание привлек один интересный факт из ответа Ленако. Карате. Вот почему она была такой мускулистой и сильной на вид. Лайт почувствовал какой-то проблеск мысли, но ему пришлось отвлечься на пару минут — сперва нужно было закончить с вопросами. К тому же… чего-то явно не хватало… — Так, а что насчет ваших друзей и семей? Они живут поблизости? Мотохару Иори… изнасилована 30 апреля… Утагава Миуи… изнасилована 4 мая… Ясутоми Ленако… изнасилована 7 мая… Тсунесабуро Ки-су… изнасилован 26 мая… 30-е, 4-е, 7-е, 26-е… временные промежутки были разными — разве что первые три преступления произошли с перерывом в несколько дней. Между изнасилованием Ленако и Рю был большой разрыв… неужели были еще жертвы? Нет-нет-нет-нет-нет! — мысленно закричал на себя Лайт. Он не мог позволить себе думать о таких вещах. Это было глупо и совершенно бессмысленно. — Ладно, — вдруг сказал он. — Опишите, пожалуйста, свой дом. Дом, квартира, комната, съемная комната… тоже ничего. Но было нечто в том, что Ленако занималась карате. Что же это было? Это означало, что физически она была куда сильнее, чем Миуи и Иори…, но о чем это говорило? Что же это был за общий почерк? Лайт лихорадочно искал в своем сознании ответ, очень смутно слыша отдаленные голоса жертв. А потом его вдруг осенило. Живот тут же скрутило мерзкое чувство, но лишь при таком раскладе все сходилось… это был единственный логичный вариант… Мотохару Иори… изнасилована 30 апреля… Утагава Миуи… изнасилована 4 мая… Ясутоми Ленако… изнасилована 7 мая… Тсунесабуро Ки-су… изнасилован 26 мая… Так не сходилось, но… Мотохару Иори… изнасилована 30 апреля… Утагава Миуи… изнасилована 4 мая… Ясутоми Ленако… изнасилована 7 мая… Ягами Лайт… изнасилован 12 мая.… Тсунесабуро Ки-су… изнасилован 26 мая… Вот так… — Спасибо за то, что уделили время, — вдруг сказал Лайт. — Я свяжусь с вами, если мне вдруг понадобится дополнительная информация. Даю вам слово, что найду этого человека. И тогда он отключился — как от жертв, так и от Ватари. Потом повернулся к Эл — тот жевал кончик большого пальца и прожигал его лицо пытливым взглядом. Он вдруг понял, что Эл что-то знает: он о чем-то догадывался. Детектив своими собственными глазами наблюдал за процессом допроса — он почти видел юношу насквозь и пытался залезть прямо в его невероятный мозг. — Я знаю, что это. Почерк. — Лайт покачал головой и посмотрел Эл в глаза — тот глядел на него как орел на добычу, насколько это позволяло его вечно скучающее выражение лица. — И… это даже не почерк. Это… Лайт помолчал, пытаясь подобрать слова и не думать при этом о новом откровении. — Иори была первой, и она очень миниатюрная — худенькая, хрупкая, невысокая… следующей была Миуи — спортсменка, но тоже худая. Потом — Ленако. Выше среднего и такая же стройная — а еще два года занималась карате. Возможно, в промежутке были еще женщины — более мужественные, — и только потом уже Рю. Ты разве не видишь? Его аппетиты растут! Эл моргнул, быстро соединяя в уме звенья цепи. — Он начал с очень маленькой девушки и дошел до женщины, которая умеет защищаться — мы не знаем, сколько женщин он обработал до того, как добрался до Ленако. А потом — когда понял, что сильнее женщин нет, — перешел на мужчин. Должно быть, он очень не уверен в собственной силе — пытался проверить, с кем сможет справиться. Поэтому шел к мужчинам постепенно. Эл кивнул и добавил к этому заключению: — Звучит очень логично, Лайт-кун. Это значит, что до Тсунесабуро были и другие жертвы — вероятно, один или два мужчины поменьше, которые не обратились в полицию. — Именно! — согласился Лайт, внутренне поежившись при мысли, что он, судя по всему, оказался мужчиной поменьше. — А еще это значит, что он не закончил. Он будет насиловать и дальше, пока не найдет того, кто его остановит. Он продолжит брать больше и больше, пока его не поймают. — В таком случае, ему осталось недолго, — отозвался Эл, глядя в потолок. — Если ты прав — что, полагаю, так, — очень скоро он подберется к кому-то, кто сможет утихомирить его и передать в руки властям. Лайт кивнул. Он еще какое-то время сидел в такой позе, глядя в пол, пока Эл наблюдал за ним. Лайт поверить в это не мог. Это было так отвратительно, что его чуть не вырвало. Ему просто не верилось, что он оказался жертвой того самого дела, над которым работал. Он все еще не хотел в это верить — но был вынужден, потому что это было правдой, иначе и быть не могло. Он был одним из тех мужчин, которых изнасиловали до Рю, он был меньше, тоньше стриптизера… теория была настолько стройной, что Лайту захотелось умереть в ту же самую секунду. Эл смотрел на него, пытаясь расшифровать его мысли. Кожа юноши была чуть бледнее обычного — Эл раздумывал над тем, к какому выводу пришел Лайт. Почерк не был однороден, да и было странно, что кто-то насиловал, чтобы проверить степень собственной силы. Но такой была логика преступника. И было что-то еще в этом деле… что-то, о чем Лайт знал, но о чем не говорил… Детектив уже собирался спросить, все ли с Лайтом в порядке, как вдруг тот покачал головой, стряхивая с себя оцепенение, и встал. — Пойду приму душ.