В земные страсти вовлеченный, я знаю, что из тьмы на свет шагнет однажды ангел черный и крикнет, что спасенья нет. Но, простодушный и несмелый, прекрасный, как благая весть, идущий следом ангел белый прошепчет, что спасенье есть.
Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей на жестком диване в незнакомой комнате. Голова болела нещадно, а во рту был привкус чего-то горького. Я обвела взглядом комнату. Она была маленькой и неухоженной, вдоль стен сплошь стояли стеллажи, забитые книгами, с потолка свисала люстра с восковыми наростами от свечей, в центре стоял маленький колченогий столик и потертое кресло, ну и диван, на котором я себя нашла. На этом убранство комнаты заканчивалось. Я попыталась сесть, но спину пробила такая резкая боль, что я вскрикнула и легла обратно. — Так-так-так, а вот и мыслительница очнулась, — раздался тихий голос откуда-то позади. Он был мне знаком, но кому он принадлежал, я вспомнить не могла. Я повернулась на звук и тут же снова чуть не взвыла от боли. — Не трудитесь, — сказал голос, и в кресло сел человек, которого я узнала с первого взгляда: это был тот самый любопытный прохожий, в которого я врезалась зимой. И тут же я вспомнила, что была в Лютном, если это министерский служащий, то у меня будут неприятности. Он смотрел на меня все тем же цепким взглядом черных глаз, от которого меня пробирало холодком, черные волосы свисали по бокам худого лица, делая его скорбным. Я решила, что терять мне нечего и вернула ему пристальный взгляд. Он хмыкнул. — Что ж, мисс я-не-знакомлюсь-на-улице, или как вас там на самом деле, до сих пор не выбрали подарок? — издевательски спросил он, по его губам скользнула холодная усмешка. — Кто вы такой? Вы что, за мной следите? — спросила я, вспомнив слова змея о том, что лучшая защита — это нападение. — Поверьте, мисс, у меня есть масса более важных дел, чем следить за всеми, кто шатается по Лютному. А вот вы, напротив, кажется, взяли за правило сбивать меня с ног, — процедил он сквозь зубы. Я попыталась вспомнить, что произошло со мной, но воспоминания обрывались на моменте запечатывания двери заклинанием. Кажется, я хотела выйти на улицу. — Вовсе нет, сэр. Я попала в беду, — решила сказать правду я. — Только если под словом «беда» вы подразумеваете безумие, которое заставляет вас гулять по Лютному и разглядывать местные «достопримечательности». Я не знала, что ответить, решение зайти в лавку и правда было глупым, но у меня было задание, и я пыталась выполнить его. Лорд сказал, что без этих ингредиентов нельзя обойтись. — Я не гуляла, а была там по делу, — возразила я. — По делу? — переспросил человек, и рот его скривился в неприятной усмешке. — В вашем возрасте первым делом должно быть отучение от горшка, — с наслаждением издевался он. — Не судите по себе, сэр, — не осталась в долгу я. Усмешка сошла с его лица, и оно приобрело жестокое выражение. — На вашем месте я не спешил бы хамить, вы не в том положении, — ответил он. — Ничто не помешает мне прямо сейчас вызвать авроров из министерства и сдать вас им. Пусть там разбираются, отчего умер старый прохвост Барри. Возможно, последнее заклинание, выпущенное из вашей палочки, прольет свет на это темное дело, — голос его стал совсем тихим. — Старик умер? — с ужасом спросила я. — Насколько мне известно — да, истек кровью в подвале собственного магазина, сраженный темномагическим режущим проклятьем. Я в ужасе закрыла глаза. В горле свернулся тугой комок. Я убила человека собственными руками. Я — убийца. Меня посадят в тюрьму из-за моей глупости, а змей даже не будет знать. Я почувствовала на себе тяжелый взгляд человека. Он был зол. Я это почувствовала и решила, что у меня еще будет время для самобичевания, а сейчас нужно срочно переводить разговор в конструктивное русло. — Я не хамлю вам, сэр, но вы не должны воспринимать мои слова в штыки. Поверьте, если бы у меня не было дела, я предпочла бы Лютному любое другое место на земле, — ответила я и посмотрела ему в глаза. — И что за дело необыкновенной важности заставило вас прийти туда? — спросил он. Я замялась, с одной стороны, говорить про мою миссию по спасению Лорда было нельзя, с другой, вряд ли я сейчас придумаю хорошую ложь. Лорд как-то сказал мне, что лучшая ложь — полуправда. — Мой опекун болен, — тихо сказала я, стараясь проникнуться ситуацией и почувствовать печаль, — он очень болен, сэр, врачи не знают, чем ему помочь. А у меня никого, кроме него нет, — добавила я, вдруг осознав, что говорю чистую горькую правду. Мне стало так жаль себя, раненую и одинокую, лежащую в чужом доме, вдали от единственного человека, который защищал и учил меня, которому я стольким уже обязана, что слезы сами потекли из глаз. — Я узнала, что ему может помочь кровь Ре-эма, — всхлипывая, продолжала я, — поэтому пошла ее искать, но в Косом переулке мне сказали, что такого в продаже нет, и мне пришлось идти в Лютный. — Слезы капали на истертую обивку. — Я зашла в лавку к этому старику, он пригласил меня в подсобку и предложил понюхать пузырек, чтобы я убедилась, что кровь свежая, я понюхала и мне стало плохо, он напал на меня, я пыталась спастись, — закончила я свой душещипательный рассказ ни разу не соврав. Человек молчал, потом он встал и прошелся по комнате. — Да, ваш идиотизм действительно не знает границ, если бы вы учились в Хогвартсе, несомненно, попали бы в Гриффиндор, — процедил он. — Не знаю, из каких источников вы узнали про кровь Ре-эма, но источники эти давно устарели, последнего Ре-эма, по неподтвержденным данным, видели двадцать лет назад. Что же касается ваших похождений в лавку Барри, то только безумие могло вас заставить пойти туда, ведь он известен в Лютном, как самый беспринципный мясник, — продолжал он, ходя по комнате. — То, что вам удалось уйти от него живой — своеобразное чудо, особенно учитывая, что вы нюхали там «Ведьмин полет»*, что само по себе смертельно. — У меня были галлюцинации, — продолжала жаловаться я, — ничего не помню после того, как выскочила за дверь, меня, кажется, что-то ударило в спину. — Да, он на прощание наградил вас весьма опасным проклятьем, не вывались вы на меня из лавки — умерли бы от остановки сердца. — Вы сняли с меня проклятие? — удивленно спросила я. — Да, и дал противоядие от «полета», но, признаться, я не ожидал, что вы очнетесь так скоро. — А сколько я была без сознания? — замирая, спросила я. — Три дня. — Три дня?! — вскричала я и попыталась встать, морщась от нестерпимой боли. — Мне срочно нужно домой! — Ляг! — рявкнул он так, что в ушах зазвенело, я от неожиданности упала обратно на подушку. — Я не для того тратил свое время и силы, чтобы вы скопытились по пути, — сказал он вновь тихим, бархатистым голосом. — Вы не понимаете, меня там ждут! — не унималась я, с ужасом представляя, что сейчас думает Лорд. — Ничего, три дня ждали и еще подождут, не велик срок, — процедил он. — Если, конечно, им предпочтительнее увидеть вас живой, а не мертвой. Я замолчала, ужас накатывал на меня волнами, если Лорд не дождется, решит, что я сбежала, и уйдет, что же я буду делать одна? Видимо, мое страдальческое лицо произвело определенный эффект, потому что человек вдруг сказал: — Вы не можете идти, но вполне способны отправить весточку о себе своим родным. — И как же я это сделаю? Человек взмахнул палочкой, и ко мне подлетел лист плотной желтоватой бумаги и карандаш. — Пишите, я сегодня собирался по делам, смогу отправить сову, не забудьте указать адрес, — сказал он и скрылся за потайной дверью, закрытой стеллажом. Я задумалась. А вдруг это такая подстава, чтобы вычислить наш дом? Лорд говорил, что пока он не восстановится, лучше никому не знать о том, что мы там живем. Даже если нет, и сова просто доставит письмо, то как Лорд прочитает его? Но других вариантов у меня не было, я решила все-таки написать коротенькое письмо, но так, чтобы никто ничего не заподозрил.***
Дорогой мистер Морт! Простите меня за ожидание и беспокойство, которые вам пришлось претерпеть. Со мной случилась неприятность, но сейчас уже все хорошо, я очень скучаю и вернусь, как только смогу. Ваша Арта.***
Поставив точку и перечитав письмо, я нервно хихикнула, представив змея, читающего это. Я сложила лист и написала адрес: Литтл Хэнглтон, дом на холме. Человек скоро вернулся и начал выставлять на столик передо мной какие-то пузырьки. — Это выпейте прямо сейчас, — сказал он, показывая на маленький пузырек из темного стекла, — а это — через два часа. Я отдала ему письмо, которое он сунул в карман сюртука, и взяла пузырек, откупорив его, я глотнула и замерла. Глаза мои полезли на лоб от мерзкого вкуса и запаха, меня бы стошнило, если бы человек не сунул мне в руку стакан с водой, который я жадно осушила. — Я ухожу и вернусь после обеда, — сказал он ледяным тоном, — вот ваша палочка. — Он протянул ее мне, и я взяла, чувствуя огромную радость от того, что я ее не потеряла. — Но не вздумайте делать глупостей, я не шутил насчет опасности вашего ранения. Постарайтесь не вставать, но если вам будет очень надо, — он выделил последние слова, — уборная за той дверью, — он махнул рукой в сторону неприметной дверки в углу. И развернулся, чтобы уйти, но я окликнула его: — Постойте, сэр, как вас зовут? — спросила я, почему-то чувствуя смущение. — Северус Снейп, — ответил он и скрылся за дверью. — Северус Снейп, — повторила я вслух, стараясь обдумать все произошедшее со мной. Лежать в одиночестве было очень скучно, я вдруг поняла, что после встречи с Лордом почти не оставалась одна, он всегда был где-то поблизости, и я ощущала его присутствие во всем. Он полностью контролировал мою жизнь, любой поступок подвергался его критике, он всегда был рядом, чтобы подсказать, научить или, на худой конец, отругать. В какие бы передряги я ни попадала, его присутствие вселяло в меня уверенность, словно сзади меня стоял человек, который все исправит, если я ошибусь. За эти пятнадцать месяцев со мной произошло столько всего, что иному хватит на целую жизнь. Я с удивлением осознала, что с момента моего побега из Албании прошел всего лишь год, а я едва могу вспомнить себя прежнюю, словно это было несколько жизней назад. Все изменилось, и я тоже, Лорд выполнил свое обещание — дал мне новую жизнь. От скуки я наколдовала над собой стайку голубых бабочек, потом зажигала и тушила свечи на люстре, рисовала в воздухе картинки из разноцветного дыма, заставила пустой пузырек сплясать с ложкой, а потом мой взгляд упал на книги, стоящие на стеллажах, вкруговую по всей комнате, корешки их были старинные, кожаные. «Значит, они должны быть интересными», — подумала я. Лорд ведь всегда советовал брать старые книги. И, не долго думая, я направила палочку в сторону стеллажа. — Акцио, книга! — громко скомандовала я, как учил меня Лорд. Комната вздрогнула, и со всех стеллажей в меня полетели тысячи книг: тонкие, толстые и огромные старинные талмуды, погребая меня под своей тяжестью. Я едва успела накрыть голову руками, а книги все падали и падали на меня, шелестя и громыхая, ссыпаясь с дивана на пол и образовывая огромную кучу. Когда они, наконец, закончились, и я, поскуливая от боли, выбралась из-под них, увидев чудовищный масштаб разрушений, входная дверь открылась, и вошел Северус Снейп. *Ведьмин полет — ядовитая настойка из болиголова и алихоции.