***
Тонгвор продрал глаза от странного шума, исходящего с улицы. Последний раз, когда он слышал такой сигнал, в городе случился переворот, а Маданах захватил власть. Мужчина, как ошпаренный, подскочил с кровати и принялся напяливать на себя доспехи. Десятки боевых рожков слились в один протяжный вой, от которого в жилах стыла кровь. Через несколько минут старик был уже в полной боевой готовности. Сшибая двери, он ворвался в покои к брату, который спал, как ребёнок. Его жена возмущённо заворочалась и накрыла голову подушкой. — Тонар! — от рёва главы Серебряной Крови норд чуть не упал со своего ложа, а женщина испуганно взвизгнула. — Изгои в городе! — Что?.. — спросони не понял мужчина. — Изгои?.. С чего ты взял? Сколько времени? — Сигнал! Это сигнал изгойской угрозы! — кричал Тонгвор. — Разве ты не помнишь?! — Я что, должен помнить все их гудки наизусть? — пробурчал Тонар, пытаясь разыскать ногами тапки. — Изгои не восстанут, пока Маданах гниёт у нас в шахтах. Они мои марионетки, у нас договор… — Что-то мой слух говорит, что твой договор не сработал! — глава семьи рванул на выход. В городе царила паника. Стражники катили на стены бочки со смолой. Жрицы Дибеллы читали около таверны утешающую проповедь. Двери в Подкаменную Крепость были забаррикадированы. Трусливый ярл уже поджал хвост. Тонгвор поспешил за строем стражи наверх, выискивая капитана. Один из солдат указал на какого-то молоденького бретонца. Парнишка был небольшого роста, но крепко сложен; это тело явно видало много изнурительных тренировок. Копну русых волос, по всей видимости, давно не стригли, несколько прядей спадали на лицо, мешая обзору. На щеках красовалась багровая боевая раскраска в виде замысловатых узоров. Медовые глаза по-птичьи пронзительно смотрели на главу Серебряной Крови из-под непослушной чёлки. Бретон лишь отмахнулся от выкриков назойливого норда и посоветовал ему самому пойти на стену и разузнать обстановку. Ноги стали ватными, когда мужчина своими глазами узрел панораму, открывшуюся с возвышения. Кучка стражников ещё удерживала мост, но лучники со скал с каждым выстрелом уменьшали шансы бравых ребят. Тонгвор не мог посчитать количество изгоев, рвавшихся в Маркарт, но он прекрасно осознавал, что осада будет тяжёлой. Ярл не просто так смалодушничал. На секунду норд подумал, что самым здравым решением было бы запереться в Сокровищнице и не высовывать носа до конца битвы. — Мы превосходим их по опыту и качеству вооружения, — доносилась до слуха главы клана вдохновлённая речь капитана стражи. — Эти каменные стены выдержат любой натиск их деревянных палок и костяных стрел. За нами сталь! — послышался лязг вынутых из ножен мечей. — За нами камень! Город не достанется дикарям! — солдаты одобрительно загудели. Тонгвор спустился вниз, где вещал тот самый бретонский капитан. Честно говоря, мужчина не помнил, когда этот парнишка успел дослужиться до главы стражи. Призадумавшись, он осознал, что вообще не помнил этого лица. Когда молодой человек закончил свою пламенную речь, господин Серебряная Кровь подошёл к нему и отвёл в сторону. — Как тебя зовут, парень? — грубо спросил старик, вызвав у капитана возмущение. — Что-то я не припомню, когда ты стал командовать стражниками… — Я Тартнах, — уверенно представился бретонец, не срывая свои изгойские корни. — Капитан Фалин передала мне этот пост перед тем, как она вместе с легатом Адманом отправилась принимать на себя первый удар изгоев на мосту. Скорее всего, их уже нет в живых, потому что идти туда было самоубийством! — он вздохнул и вытащил из-под плаща неаккуратно сложенный кусок пергамента. — Вот приказ ярла о назначении, если не верите. — Хорошо, капитан Тартнах, — кивнул Тонгвор, пробежав глазами приказ, подписанный Игмундом, и последовал за новоиспечённым начальником стражи на стену. — Какой план действий? — Я перебросил все отряды на стену, — отчитался солдат. — Лучники уже наготове, баллисты пока настраивают, смолу плавят, — он указал рукой в сторону стражников, которые коптели над установкой двемерской баллисты. — Местные пытаются укрепить ворота и завалить их, чем попало… не слишком надёжно, но хоть что-то, — взгляд Тонгвора зацепился за свалку телег на месте золотых врат. — Меня настораживает только одна деталь… — Тартнах задумчиво уставился на мост, на котором битва уже прекратилась. — Какая же? — норд уныло наблюдал за тем, как дикари скидывают трупы в зелёных плащах в реку. — У них нет лестниц, — покачал головой парень. — Как они собираются нас штурмовать? Что за козырь они спрятали в рукаве? Картина не складывалась к голове у Тонгвора. Почему этот Тартнах назвал Фалин капитаном стражи, если она всегда была хускарлом ярла Игмунда? Идти на мост было, несомненно, отважно, но с другой стороны глупо. А легат Адман? Он же один из самых талантливых полководцев в городе! Несомненно, легат бы спланировал осаду лучше этого зелёного мальчишки! Будто кто-то нарочно отправил защитника ярла и имперского легата на такую убийственную миссию. А ярл Игмунд? Тонгвор обернулся в сторону Подкаменной Крепости. Ворота, конечно, были забаррикадированы, но вот все балконы оставались открытыми для удара. И проход через зал мёртвых… Замок был ловушкой для ярла. А Тартнах — изгойским шпионом. Глава Серебряной Крови схватился за меч и приставил его к горлу паренька. За суетой на стене никто и не заметил подобной выходки. — Догадался, да? — улыбнулся капитан стражи, наблюдая за меняющимся лицом старика. Орда изгоев миновала мост и уже рушила близлежащие фермы и шахту. Мечтательный взгляд Тартнаха устремился вдаль. Рука Тонгвора дрогнула в попытке лишить бретонца головы, но тот ловким движением отразил выпад. Выбитый из рук меч Серебряной Крови, жалобно звякнув о камни, полетел вниз с городской стены. У паренька были просто звериные инстинкты. Норд отступил на пару шагов, прихватывая с собой крышку от смоляной бочки в качестве щита. — Нет смысла продолжать этот бой, — изгой вложил свой клинок в ножны и откинул чёлку со лба. — Сходи лучше проведай свою семью, пока до них не добрался Непус. Тонгвор не мог сдвинуться с места. Его глаза в панике метались по окружению. Нужно было придумать какой-либо план по избавлению от Тартнаха и быстро. Звуки смешались и эхом отдавались в голове: гул боевых труб, крики солдат, грохот баллист, крики людей за городской стеной, испуганное ржание лошадей, бряцание доспехов, топот сотен ног, взрывы заклинаний. Краем глаза глава Серебряной Крови оглядел приближающуюся армию дикарей и с ужасом отметил, что среди них были ворожеи. В стену прилетел первый мощный огненный шар, сбивший старика с ног, но на удивление лже-капитан даже не шелохнулся. — Беги, Серебряная Кровь, — голос Тартнаха звучал будто в голове у норда. — Я думаю, что ты нужен своей семье, как никогда прежде. Имперские лучники поливали изгоев градом подожжённых стел, прореживая нестройные ряды окровавленных аборигенов. Тартнах улыбался, наблюдая за продвижением своих сородичей, которых не смущали ни осадные орудия на стенах, ни котлы с кипящей смолой. В жёлтых глазах бретона горел вдохновлённый огонёк, он будто ожидал чего-то. Сигнала? Тонгвор кинулся на капитана, вооружившись крышкой от бочки, в попытках скинуть предателя вниз с городской стены. Паренёк легко увернулся от удара старика и даже зачем-то поймал его за шиворот, когда глава Серебряной Крови не смог удержать равновесие. Молодой человек откинул эту неповоротливую груду доспехов от себя и, стараясь перекричать шум боя, сказал: — Расслабься, старик, — рассмеялся изгой. — Эта битва уже проиграна. Под ноги им прилетела отрубленная голова местного шахтёра. Тонгвор выругался себе под нос и попытался снова встать на ноги. Мимо него пробегали перепуганные стражники, которые в своей жизни не участвовали ни в одной серьёзной битве. Тартнах растворился в толпе, и старику ничего не оставалось, кроме как вернуться в Сокровищницу. Если этот изгой не лгал, то Тонар с его жёнушкой находятся в опасности. У подножия стены орчиха, что работала кузнецом, раздавала солдатам мечи. Выхватив один из них, глава Серебряной Крови поспешил домой. Издалека он приметил, что вход в Сокровищницу так и остался открытым. В два шага преодолев ступеньки, Тонгвор застыл на пороге и облегчённо выдохнул. В Сокровищнице было тихо, в главном зале только старуха Ильден подметала полы. Мужчина попытался успокоить своё сердцебиение, как вдруг из-за спины послышались какие-то взрывы и скрежет металлических ворот. Глава клана обернулся и увидел, что двери, ведущие во дворец ярла, пытаются выбыть какими-то заклинаниями. Изнутри. Бронза раздулась от давления и начала плавиться от перегрева. В следующую секунду раздался хлопок, заставивший Тонгвора инстинктивно пригнуться, и ворота, словно картонные, разлетелись в разные стороны. Когда пыль начала оседать, старик смог разглядеть несколько фигур, одетых в лохмотья с перьями. Он отказывался верить своим глазам: из серого облака показался сам Маданах. Король-в-Лохмотьях нёс в вытянутой руке зазубренное костяное копьё, на острие которого красовалась отрубленная голова ярла Игмунда. Кровь багровой струйкой стекала вниз по древку и капала на каменные ступени Подкаменной Крепости. Глава Серебряной Крови встретился взглядом с новым властителем Маркарта. Старый изгой совсем не изменился с момента их последней встречи. Тонгвор решил не испытывать судьбу, поэтому метнулся в Сокровищницу и принялся запирать двери на все замки. Это ненадолго задержало бы Короля и его свиту, но от этого ритуала норду становилось спокойнее. — Тонар! — прокричал глава клана, пытаясь унять дрожь в руках. — Изгои в городе! Они убили ярла! — никто не отзывался из глубины дома, поэтому он поспешил в покои своего брата. Супруги лежали на кровати, накрывшись одеялом с головой. Мужчина осторожно подошел к ложу и рывком откинул покрывало. На лице Тонара Серебряная Кровь застыла маска ужаса и гнева. Рот был приоткрыт, а глаза смотрели куда-то сквозь потолок. Глотка норда, как и горло его жены, была грубо перерезана чем-то зазубренным. Тонгвор услышал шарканье шажков служанки за спиной. Он осознал, что сам загнал себя в эту ловушку. — Они убьют нас всех, — прохрипел старик, чувствуя, как заточка насквозь пронзает его сильную шею. В глазах моментально потемнело от паралитического яда. Бесполезная груда доспехов с лязгом упала к ногам немощной старушки. На губах бабушки Ильден заиграла какая-то заботливая улыбка, лёгким движением она прекратила страдания главы самого могущественного клана в Пределе.***
Дверь комнаты Овелли хлопнула с такой силой, что гвоздь, державший на себе огромную картину с медведем, наконец не выдержал, и произведение искусства сорвалось вниз. Теон испуганно отшатнулся, когда холст в громоздкой вычурной раме с грохотом упал сначала на тумбочку, а затем на пол. — Ови, несносная девчонка! — слышались вопли со второго этажа дома. Невнятная ругань скорее всего была слышна даже соседям. — Если ты продолжишь в том же духе, я буду держать тебя взаперти, поняла? Управляющий тяжело вздохнул. День, не успев толком начаться, начал подходить к концу. Закатное солнце, пробиваясь сквозь низкую облачность, окрашивало всё вокруг тусклым розоватым светом. Теон медленно прошел вглубь холла и небрежно кинул на вешалку дублёнку Овелли, которую до сего момента судорожно сжимал в руках. Если б госпожа это увидела, она бы всенепременно надавала бы слуге подзатыльников. Но пока она не видит — всё можно. Вместо того чтобы заняться упавшей картиной, имперец уперся взглядом в пол, на котором скакали рыжие солнечные зайчики, и прислушался к разборкам наверху. Хозяева не то чтобы разговаривали на повышенных тонах, они ревели, словно звери. Теон грустно ухмыльнулся, размышляя о том, кто же из этих двоих сегодня будет изливать ему душу. Или же наоборот, оба Ледяных Волны будут весь остаток дня гонять его почём зря. Постояв ещё немного, управляющий не спеша подошёл к рухнувшей картине и как-то брезгливо перевернул её ногой. От падения рама вместе с подрамником треснули и проткнули холст. Дыра расходилась в разные стороны, разрывая изображённого на ней белого медведя как бы пополам. На выброс. Теон раздражённо дернул верхней губой. Впрочем, ему никогда не нравилась эта картина. В Виндхельме и так слишком много знамён с белыми медведями, верно? Он лучше закажет на это место какой-нибудь пейзаж. Вид Солитьюда со стороны болот, например. Да, это будет смотреться однозначно лучше, чем свирепый медведь, разрывающий плоть мёртвого оленя. Кто вообще мог такое нарисовать? Тео без жалости наступил ногой на холст и доломал раму. Голова животного с окровавленной пастью оказалась у него в руках, а нижняя часть картины с добычей и грязным отпечатком сапога юноши остались валяться на полу. Прикинув, что такая махина никак не поместится в камин, Теон, под аккомпанемент истеричных криков Овелли, с размаху ударил углом рамы об пол, оставив на нём вмятину. И ещё раз. И ещё. Деревяшка, наконец, поддалась и треснула, разорвав холст ещё на две неравные части. То же самое со всей садистской радостью Теон проделал и со второй частью картины. Наверху начала биться посуда. Имперец яростно швырнул в камин сразу все части бывшего шедевра и, запыхавшись, плюхнулся в кресло, утирая со лба выступившую испарину. Пламя медленно пожирало холст, игриво отражаясь в карих глазах Тео. Сверху послышался топот. Овелли вихрем спустилась вниз по лестнице и яростно сорвала с вешалки свою дублёнку. Теон стоял перед камином, заведя руки за спину, и лишь изумлённо смотрел на госпожу Ледяную Волну. Девушка на секунду встретилась взглядом со своим управляющим. Её лицо было перекошено от ярости и попыток сдержать слёзы. Тео даже думать не хотел о том, что же надо было наговорить Овелли, чтобы она расплакалась. Пожалуй, последний раз парнишка видел, чтобы Ови искренне плакала лет эдак пятнадцать назад, не меньше. Не разглядев в глазах слуги ничего, кроме непонимания, Овелли шмыгнула носом и, так и не накинув на плечи свою дублёнку, покинула дом. Имперец ещё какое-то время смотрел вслед, ушедшей в темноту, девушке. Затем он медленно опустил взор в камин, где от медведя уже осталась лишь перекошенная почерневшая пасть. — Эй, ты! — Теон даже не слышал, как Огнельф прошёл по лестнице. Его сутулая фигура, словно призрак Бьорли, угрюмо чернела в лестничном пролёте. Он тихо спустился ещё на несколько ступенек, и пламя камина осветило его презрительно-безразличное лицо. — Иди, найди её и верни домой, — господин Ледяная Волна властно махнул рукой в сторону выхода. — Без неё можешь не возвращаться. Теон слегка опешил от ледяного тона Огнельфа. Голос его слегка хрипел, видимо он сорвал горло, когда орал на Ови пару минут назад. Управляющий не сдвинулся с места, только лишь вскинул руки в знак капитуляции. — Не лучше ли будет послать за ней Йора? — начал было непринуждённо Тео. — Ему-то проще будет притащить её на плече… — Нет! — прикрикнул Огнельф, молниеносно приблизившись к слуге, схватив его за ворот обеими руками и с силой потянув к себе. Теон испуганно охнул и отвернулся от внезапно оказавшегося слишком близко лица хозяина. — Ещё ты будешь оспаривать мои приказы! — прошипел несвоим голосом норд прямо в ухо Тео. Затем он оттолкнул от себя управляющего в сторону выхода и брезгливо отряхнул руки. — Быстро! Теон с ужасом попятился к двери, не глядя сняв с вешалки свою куртку. Такого поведения он мог ожидать от истеричной и взрывной Овелли, но никак не от уравновешенного и равнодушного Огнельфа. В старшем брате Ледяной Волны будто бы что-то сломалось. Будто Овелли ненароком пробудила внутри Огнельфа загнанные в отдалённый уголок души и спрятанные от посторонних глаз черты Бьорли. Будто самое отвратительное и гнусное больше невозможно было удержать внутри, оно начало хлестать через край. Грубо заткнуть рот самому близкому и дорогому человеку на свете — своей пусть не идеальной, но всё же бесконечно любимой сестрице, — вот это в стиле Бьорли. Отец бы наверняка сейчас довольно расхохотался и одобрительно похлопал сынка по плечу. Огнельф тяжело дышал, нет, скорее недовольно пыхтел, сложив руки на груди и смотря на Тео исподлобья. Ему потребовалось сделать всего лишь один кивок, для того чтобы управитель спотыкаясь и одеваясь на ходу, неуклюже вывалился за порог. Глава клана медленно опустил взгляд в камин и вздрогнул. — Эй, это что? — взревел он вслед. — Ты что, сжёг картину с медведем? Какого ж даэдра ты это сделал, чурбан неотёсанный! Я придушу тебя, когда ты вернёшься!***
— А Тартнах молодец. Элдир сидел на крыше одного из домов Маркарта, с садистским удовольствием наблюдая за последствиями кровавой бани, творившейся внизу целый день напролёт, и потягивая уже вторую бутылку красного терпкого вина со специями. Город пал. Он был захвачен изгоями за считанные часы, но порезвились дикари вдоволь. Тёмный эльф пытался посчитать трупы, которые новые горожане стаскивали на место городской площади, чтобы сжечь. В этой куче все были равны: Серебряная Кровь и стражники, попрошайки и рабочие с шахт, эльфы и люди, жрицы и пьяницы из таверны. Элдир видел в этом какую-то свою абсолютно извращённую справедливость. Хотя конечно, он ожидал, что изгои вырежут абсолютно всех, но, к разочарованию данмера, они оставили в живых тех, кто не оказывал никакого сопротивления. Выжившим Маданах даже позволил оставаться в своих жилищах. Очень милосердно, Король-в-Лохматьях, даже слишком милосердно. Но да ладно. Элдир услышал тихий прыжок возле себя, но даже не обернулся. — Риша, моя дорогая! — улыбнулся он, постучав возле себя ладонью, предлагая даме присесть. Рядом с эльфом ловко устроилась каджитка, широко улыбаясь в ответ своему начальнику. — Ну, рассказывай, как всё прошло. — Талморцы и Колсельмо заранее были эвакуированы из города, под видом важной дипломатической миссии. Они в безопасности, — отрапортовала хрипло наёмница. — Чудесно, золото моё, продолжай! — маг с весёлым смехом протянул каджитке бутылку вина. — Также Риша проследила за тем, чтобы группа беженцев добралась до ближайшего имперского форта, — гордо сказала каджитка. — А также до лагеря Братьев Бури. Гонцы враждующих сторон уже спешат к своим лидерам. — Риша, милая, что бы я без тебя делал? — Элдир осторожно потрепал волосы Риши. — Наняли бы кого-нибудь другого, вероятнее всего? — рассмеялась кошка и с характерным звуком откупорила бутылку. — Кстати об этом! — оживился данмер. — Видела, как ловко сработал наш Тартнах? Как думаешь, может, переманим его к нам? Мне бы пригодился такой помощник! — Рише уже можно начинать ревновать? — вскинула бровь каджитка, пригубив вино. — Конечно нет! Риша, ты же знаешь, что ты у меня лучшая и вне всяческой конкуренции, — поспешил успокоить её начальник. На небосводе красовались полный яркий Мессер и тоненькая новорождённая Секунда. Риша и Элдир чокнулись своими бутылками вина и устремили свои взгляды вниз, где новые хозяева города поливали гору трупов горючей жидкостью. Маданах в это время толкал какую-то речь перед собравшимися вокруг братской могилы людьми. Двое на крыше совсем не слышали слов старика, да и лиц горожан им тоже не было видно. Изгой Вересковое Сердце вышел из толпы и положил горящий факел к подножию этой горы. Пламя вспыхнуло так резко, что все окружающие вынуждены были зажмуриться или отвернуться. Оранжевые искры потоком ринулись вверх, медленно угасая и растворяясь в холодном ночном воздухе. Голос Маданаха утонул в чьих-то рыданиях и треске костра. Было трудно поверить, что ещё сутки назад все эти люди, чьи тела сейчас пожирало пламя, спокойно спали в своих домах, строя планы на завтра и совсем не подозревая, что боги настолько быстро призовут их души. Элдир равнодушно допил остатки вина и бросил бутылку куда-то вниз с крыши. Она со звоном разбилась о каменную мостовую, но никто даже не обратил на это внимание. Все взгляды в этом городе были прикованы к погребальному костру. — Мне даже жаль, что нам придётся разделиться, Риша, — вздохнул Элдир, поднимаясь на ноги. — На рассвете я отправлюсь в Виндхельм, — он потянулся и сладко зевнул. — А твой же путь лежит в Солитьюд. Пожалуйста, дорогая, проследи за тем, чтобы имперцы как можно дольше тянули с выдвижением войск в Маркарт. Ульфрик должен подоспеть сюда первым.