***
Ему двадцать четыре. За плечами две крупные франшизы, головокружительная карьера и два неудавшихся романа. Один – с коллегой по Марвел Зендаей. Второй – с партнершей по фильму «Поступь Хаоса» Дейзи Ридли. Она была старше, и многие в открытую посмеивались над юнцом, пытавшем свое счастье. Сама актриса была в их числе, хотя охотно принимала знаки внимания. Том сам в скором времени понял, что Дейзи слишком сосредоточена на личностном и карьерном росте. А ему хотелось отношений. Нормальных. Без вечно преследующих папарацци, без тайн и без ссор из-за работы и совершенно идиотских графиков. Хотелось каких-то уютных домашних посиделок на диване перед телевизором. И ходить по воскресеньям в супермаркет вместе. Наверное, для нормальных среднестатистических отношений ему нужна нормальная обычная девушка. Взгляд снова возвращается к Рози. Она с восторгом воспринимает новый итальянский ресторанчик. Здесь не так людно, как в других заведениях в центре вечером. И не так шумно. Приятная музыка в виде классически итальянских хитов, покоривших некогда фестиваль Сан-Ремо*. Круглые столики, накрытые скатертями в красно-белую клеточку. «Наверное, идеальное место для первого свидания», – думает Холланд. Если бы он стоял перед выбором, куда повести девушку, то этот ресторан бы точно стал победителем в списке самых фешенебельных мест столицы. Дейзи бы не поняла это место. Ей в принципе не нравится итальянская кухня. А Том не был поклонником суши, которые девушка могла поглощать, как ему казалось, килограммами. Зен тоже смотрелась бы здесь очень странно. Слишком эстетичная, олицетворение высокой моды. С ее горделивой осанкой даже потрепанные джинсы Levi’s и майки из Top-shop выглядят как произведение искусства. А Рози Грин идеально вписывалась сюда. Живой взгляд с любопытством разглядывает детали интерьера. Мелодичный тихий голос вторит множеству припевов на ломаном итальянском, больше похожем на абракадабру. Она не стесняется, размахивает руками в такт Рикки и Повери* и улыбается официанту. Тот ставит перед ними блюда, смеется в ответ и что-то говорит на, как видимо, родном итальянском языке. Кажется, это комплименты. Да, именно они. — Синьор, ваша спутница великолепна! – с явным акцентом выдает он. — Вы счастливчик! – и так уходит, напоследок сказав что-то еще, причмокнув при этом в лучших традициях клишированных итальянских жестов. Холланд не успевает ничего ответить. Тонкие губы растягивает довольная улыбка. А Рози смеется. Так звонко, что будто в ушах звенит. Но это словно особенный очищающий звон, выгоняющий из головы все лишние мысли. И все воспоминания о неуклюжих свиданиях с Зендаей и о странных кособоких встречах с Дейзи испаряются, словно их никогда и не было. И ему становится еще теплее на душе. Будто кто-то починил давно сдохший обогреватель. Том знает эту песню с первых аккордов. Голова как-то сама начинает покачиваться в такт приятному доброму мотиву. Вся дрянь, накопленная за три месяца съемок, будто вытекает из него. Оставляет в покое. Весь этот хаос работы с отвратительным графиком, тренировками, преследующими фанатами. Нет, он их любит. Просто порой некоторые из них реально перегибали палку, влезая в личное. — Ке конфьюзоне, сара перкэ ти амо. Эу нуэ моцьонэ, ке кришэ пьяно пьяно. Стринджини форте, эстами пью вичино, се чисто бене, сара перкэ ти амо! — Тебя не смущает, что из всех слов правильно ты произнесла только название? – усмехается парень. — Не будь занудой, Томми, – отмахивается Рози. Отщипывает кусок свежеиспеченного хлеба, окунает его в соус и кладет в рот. — Ммм… Беллисима! – восклицает она. Облизывает пальчик, а Том нервно сглатывает. С каких пор у него мысли ползут не в ту сторону, когда дело касается его подруги? — Это произносится как «Беллиссимо», – поправляет он. А взгляд буквально впивается в ее тонкие пальчики, зажимающие очередной кусочек хлеба. В следующем куплете поют о весне, но Холланд понятия об этом не имеет. Только вот чувство, стремительно растущее в груди, напоминает именно этот время года. Обогреватель в душе уже растопил лед, которым покрылось сердце после двух неудавшихся попыток. Набухают почки, готовые вот-вот распуститься. Это странно, чувствовать весну, когда по ту сторону окон промозглый вечер с моросящим дождем. Достаточно отвести взгляд, чтобы вернуться в суровую реальность. Но Том этого не хочет. Он устал. Устал от этого дерьма, творящегося на работе. Устал от постоянного внимания, от вспышек фотокамер. От вечных интервью с однотипными вопросами и собственными вызубренными на них ответами. Поэтому он смотрит на нее. На живое воплощение весны. На эту молодую, полную сил и энергии девушку, со слегка раскрасневшимися щеками от бокала Греко ди Туфо*. Смотрит и глазам поверить не может. Рози была гадким утенком в школе. Две косички на прямо пробор. Брекеты в средней школе. Совершенно обычная одежда: никаких туфель на каблуках или коротких юбок в отличие от одноклассниц в старших классах. Сейчас перед ним все такая же веселая хохотушка с задорными искорками, вселяющими в тебя веру и любовь к жизни. Только вместо косичек каштановые волны, плавно спадающие ниже лопаток. Брекеты подарили ровную ослепительную белую улыбку, очаровывающую всех вокруг. Вместо форменной школьной юбки и жилета в аляповатую клетку – юбка карандаш, подчеркивающая округлые бедра, и приятного цвета блуза с расстегнутыми двумя верхними пуговками. Да, офисный стиль был ей к лицу. — О, у меня голова идет кругом, – признается девушка. — Потому что нужно было сначала поесть, а потом уже потягивать вино, – подтрунивает Том, принимаясь ковырять вилкой в своей тарелке. — Хорошо, в следующий раз именно так и сделаю, папочка. Каждая мышца замирает в неистовом напряжении. Он ведь ослышался, да? Поднимет голову, встречаясь с таким же растерянным взглядом. Кажется, Грин и сама такого от себя не ожидала. Уже второй раз за вечер они оказываются в таком странном положении. Непривычно неловком. Для двоих закадычных друзей это что-то феноменально новое. Нужно как-то это замять, как тогда в машине. Только вместо колких острот перед глазами плавно проносится воспоминание с ее шестнадцатилетия. Первая попытка уйти в отрыв при помощи нагло украденной из маминых запасов бутылки вина, танцы под странные хиты девяностых и… поцелуй. Такой нелепый, неумелый. Такой наивный и такой желанный. Том тоже это помнит. До сих пор. — Паста очень вкусная. Ты пробовал? Я как-то пыталась приготовить нечто похожее дома для… – Рози отчаянно рвет с места в карьер, пытаясь вывезти ситуацию своей непринужденной болтовней. Но останавливается на полуслове. … Для него. За крайним столиком у окна было сразу два разбитых сердца. И Томас понимает это только сейчас. Со всей своей кутерьмой он и забыл, что у Грин тоже была личная жизнь. И она, так же как и он, оступилась. Сделала неверный выбор и долго не могла прийти в себя. — В общем, я пыталась и… – голос предательски ломается. Она пыталась. И речь сейчас не о пасте, а о жалкой и отчаянной попытке сохранить отношения с человеком, который просто ее использовал. Это, видимо, чисто женское. Испорченные современными фильмами о любви девочки как будто специально ищут себе самого плохого представителя мужского рода, и пытаются сделать из него Человека. Тянут со дна к небесам. Вкладывают всю себя в него, пытаются направить на путь истинный. Ведь в фильмах умницы-красавицы всегда положительно влияют на таких бэд-боев. Они бросают, к примеру, свой преступный мир, или берутся за голову и начинают хорошо учиться. Только вот Рози не повезло, ведь жизнь – не мелодрама. И счастливый конец здесь бывает очень редко в наше время. Том на уровне инстинкта чувствует необходимость коснуться ее руки. Медленно тянется, а Грин словно не видит, погруженная в свои мысли. Он обхватывает тонкое запястье, с удивлением обнаруживая на нем изящный браслет, который подарил ей два года назад на Рождество. — Он просто был козлом, ладно? А я слишком поздно это поняла. – Резко произносит девушка. Но руки не отнимает. Не может. Чувствует тепло крепкой мужской ладони. — Прости, – на одном дыхании выдает Холланд. — Не тебе извиняться. И если ты пытаешься сделать это за него, то я сочувствую твоему внутреннему джентльмену и советую ему заткнуться на время, – с неким остервенением продолжает она. Злится, и сейчас уже даже больше на саму себя. За то, что будучи такой умной, вела себя как дура. И сейчас продолжает… — Нет, я за себя. Извини меня, Розалин Грин, что я не был рядом. Музыка уже давно сменилась более спокойной. Какие-то незнакомые голоса тихо пели о чем-то неизвестном. Рози пыталась выучить итальянский, но после школьного французского и университетского немецкого в голову просто не хотел помещаться еще один иностранный язык. Да и времени почему-то не хватало. — Ешь, а то остынет, – тихо произносит она. Оба понимают, что пришло время прервать тактильный контакт. Но оба не силах это сделать. Переглядываются и словно чувствуют, как друг другу передаются разряды электрического тока. Только после этого руки оказываются разъединенными и подтянутыми к хозяевам. После этого неловкую паузу заполняет музыка. Да и с набитым ртом разговаривать неприлично. Только вот это правило этикета Рози ловко использует как отмазку, и Томас знает это. Девушка не была дикаркой, но поговорить любила даже за столом. Учитывая обстоятельства, из-за которых они не видятся месяцами, ей явно есть, что сказать. Потому что все это уместить в смс-ках просто нереально. Да и общение через любой мессенджер с видео-звонками не дает какого-то ощущение присутствия. Время тянется очень медленно. Холланд пытается унять бешеный поток мыслей, крутящихся вокруг девушки напротив. Грин явно увлечена своими нерадостными размышлениями, и ее нужно оттуда вытаскивать. Только как? «— Ты просто идиот, – корит себя Том. — Столько лет бок о бок, и вот, когда жизнь раскидала по разные стороны баррикад, ты сидишь и пускаешь сопли? Соберись!» Раньше он точно знал, что нужно сказать. Знал все пароли к ее улыбкам. Обладал ключами к ее сердцу. Кажется, по дороге к своему счастью, за которое принимал карьерный рост, он их где-то просрал. Кажется, безвозвратно. Альбано и Ромина Пауэр допевают незатейливую песню, название которой напоминает приложение Шазам*. Парень видит, как Рози едва заметно покачивается в такт нежной мелодии. Если бы они были в старом мультфильме студии Warner, то у него над головой непременно бы загорелась лампочка. Идея приходит внезапно. Безумная, экстравагантная для данной ситуации и положения дел. Но ему хочется. И не просто вывести подругу из этого транса, но… Большее. — Потанцуем? Вопрос звучит слишком неожиданно. Грин поднимает взгляд на поднявшегося со своего места Тома. Он протягивает ей руку, доказывая, что ей не послышалось. Смотрит с надеждой, а эти его глаза цвета топленого шоколада, будто заглядывают в самые потаенные уголки души. — Ты же знаешь, я не… Но Холланд смотрит так, словно не слышит этого лепета. Его уверенность в себе, с которой он продолжает подавать ей руку, подкупает. И Рози соглашается. Встает со своего места. Вкладывает свою ладонь в его, улыбаясь уголками губ. Как по волшебству, из колонок льется самая что ни на есть идеальная песня для медленного танца. Оба ее знают, как и самые главные два слова, повторяющиеся раз за разом – Ti Amo*. Рози обнимает его, позволяя рукам обвиться вокруг его шеи. Медленно ведет ими по широким плечам. Нет, они и правда стали еще шире, чем она помнит. (Или они так редко видятся, что она начинает забывать… его?) Шутка, придуманная еще в начале вечера, так и остается каким-то воспоминанием. Потому что не нужно. Это лишнее сейчас. Сейчас только его руки, медленно, аккуратно спускающиеся на ее талию. Держат так аккуратно, словно она хрустальная ваза. Том и правда боится лишний раз обнять ее крепче. В его руках тонкая девичья талия выглядит еще меньше, будто он может сжать ее ладонями. Улыбается. — Что? – Грин чувствует себя неловко. — Ничего, – с такой же улыбкой отвечает парень. — Твоя эта улыбочка… – тянет она. — Это все из-за того, что я не умею танцевать, да? И от этого Холланду становится еще веселее, что острее провоцирует девушку. — Да ты издеваешься, – шипит она, вырываясь. Только вот у нее не получается. Сильные руки резко притягивают обратно. Плоть к плоти. Сердце навстречу сердцу, позволяя им синхронно биться о соединенные грудные клетки. Рози ошарашенно смотрит на Тома. В груди оживает что-то давно забытое. Оно буквально трепет своими маленькими крылышками, стряхивая пыль времени. Столько времени прошло с того дня, когда Холланд вот так же притянул ее к себе. Семь лет миновало уже. Они оба повзрослели. У каждого своя жизнь со своими взлетами и падениями. Только вот ноги, как тогда, в шестнадцать лет, подкашиваются. Это все из-за чертового вина, да? Нет, это из-за его взгляда. Глубокого, полного каких-то слишком странных, не просто дружественны чувств, но по-прежнему не лишенного заботы. И этот вихрь пьянит не хуже любого алкоголя. Ей не по себе, но сбежать не получается даже когда мужские руки плавно покидают талию. Она словно загипнотизирована. Том действует очень медленно. Плавными размеренными движениями он ведет верх по ее рукам, обхватывая тонкие девичьи плечи. Подушками пальцев едва касается чувствительной кожи ее шеи, медленно, даже немного лениво, ведя вниз, спускаясь к расстегнутой верхней пуговке блузки. Но ниже дозволенного не лезет. Рози млеет он нежных прикосновений. Холланд переместил левую руку на ее талию, правой обхватывая маленькую ладонь. Грин не умела танцевать. Как-то не было возможности научиться. Даже на выпускном балу в школе ее никто не закружил в вальсе. А теперь вот она, кажется, танцует. Возможно, это больше похоже на неловкое топтание из стороны в сторону. Но в мастерстве Тому вряд ли можно уступить. Он ведет, понимая всю ответственность ситуации. Но чувствует себя неопытным юнцом рядом с ней. Будто и не было этих долгих семи лет, за которое изменилось не просто многое, но буквально все. Сейчас Том вновь семнадцатилетний мальчишка, по уши влюбленный в свою лучшую подругу. Да. Да, он не отрицает это. Тогда всеми силами пытался. Но сейчас, повзрослев, Холланд многое взвесил, разложил по полочкам. Розалин Грин была для него не просто другом. Она была его тихой гаванью, рядом с которой он вновь становился собой – обычным парнем из Кингстона. Ведь друга можно любить. Любить, как любят по истине дорогого тебе человека. Такой непривычной, такой странной и таинственной любовью, которая выявляется на уровне подсознания. Она струится в венах вместе с кровью, наполняя все тело неистовым блаженством. Настоящим кайфом от того, что ты просто любишь. И только сейчас Том понимает, что любовь была в нем с рождения. Она есть в каждом человеке, просто она затирается мыслями, поступками, эго. Но она есть. И пробуждает ее эти робкие прикосновения тонких пальчиков. Рози аккуратно, немного побаиваясь, скользит по мужской руке вверх к плечу. Чувствует, как под тонкой кашемировой тканью горчичного цвета перекатываются напряженные мышцы. Где-то на задворках сознания кричит молоденькая испуганная девушка. Просит остановится. Ядовитый страх, что ее оттолкнут, как полгода назад, пытается отравить ее. Но она борется. Не желает сдаваться. Пусть это глупо, пусть это слишком наивно – идти по жизни с широко распахнутым сердцем. Рози просто не может его закрыть. Особенно перед ним. Ошо сказал, что любовь – это не бизнес*. Он велел оставить свои деловые повадки, иначе можно упустить свою жизнь, свою любовь и все, что в них есть прекрасного. Любовь ведь так и рождается: отдавай и не нужно подсчитывать, сколько ты сможешь получить взамен. Это вернется к тебе. Твоя любовь к тебе вернется. Может быть не сию минуту, но тогда, когда ты будешь к этому готов. И она отдает. Грин берет свое раненное сердце и отдает ему, выражая это одним простым движением. Вперед. К нему. Прижимается к Тому всем телом, нежно ведет кончиком носа по его шее вниз, чувствуя набухшую от напряжения вену. Дарит едва уловимый легкий поцелуй чуть выше невысокого ворота свитера. Холланд чувствует долгожданное тепло в душе. Оно такое тягучее, как мед, и такое вкусно пахнущее, как цветочные, едва сладковатые духи Рози. Бережно сжимает ее талию, притягивая ближе, словно пытаясь растворить в себе. На каком-то космическом уровне чувствует ее боль и остатки волнения, и пытается таким образом исцелить. Защитить. Извиниться, что не был рядом все это время. Не три летних месяца, которые условились провести где-нибудь на море, наслаждаясь бризом и теплым летним муссоном. А за эти долгие семь лет. За то, чтобы струсил тогда, почувствовав вкус мягких губ. Притяжение между ними двумя не исчезает, даже когда ни едут обратно. Полутьма в машине помогает скрыть предательский румянец, выдающий на самом деле легко смущающуюся Рози. Девушка чувствует какую-то странную магию на кончиках пальцев. Или подушечки должно так покалывать после прикосновений к… другу? Эта негласная молчанка длится с тех пор, как нетленный хит Умберто Тоцци сменился дугой незатейливой песенкой. Томас молча расплатился за ужин, помог ей надеть пальто. Открыл дверцу автомобиля, помогая Грин забраться на пассажирское место. Все как обычно. Джентльмен до мозга костей. Только напряженная линия челюсти говорила о непрекращающемся мыслительном процессе. Том фыркает себе под нос. Хорошо, что это обычная жизнь, а не книга Патрика Несса. Если бы Рози сейчас слышала этот «шум», то попросила бы остановить машину рядом с ближайшей автобусной остановкой. А перед этим бы еще, наверное, сгоряча обозвала как-нибудь. Но они, слава богам, не слышат мысли друг друга. И им же хуже от этого, ведь об испытываемых чувствах приходится лишь догадываться. Тишину вновь заполняет музыка. Том листает радиостанции, и оставляет первую, на которой слышит музыку вместо болтовни диджея. Спокойная мелодия*, напоминающая о звездах в ясную августовскую ночь. И когда до нее доходят слова, она инстинктивно поворачивает голову. На нее уже смотрят карие глаза. В них настороженность. Кажется, он тоже ошеломлен этим попадание в десятку с радиостанцией. Приятный женский голос поет о влюбленных, но боявшихся сделать шаг друг другу навстречу людях. О том, как певица готова ждать своего возлюбленного, подумать только, вечность. Всего лишь вечность. Томас внимательно изучает пухлые, чуть приоткрытые губы. Касается их только взглядом, потому… Потому что. А почему именно – понятия не имеет. Нет в голове четкого ответа. «Yeah, I can tell that you're terrified to take a shot this strong Should I wait up for you day and night Just let me know how long*» , - поет, кажется, Деми Ловато, судя по голосу. Но для Рози это не важно. Она просто чувствует, как от сердца оторвали еще один кровавый кусок, вырезая его этой правдоподобной жизненной фразой. До ее дома ехать всего ничего. Грин снимает небольшую квартирку в одном из спальных районов недалеко от работы. Жить с родителями в какой-то момент стало неудобно. Да и дом семейства Холланд всего в десяти минутах ходьбы. Она просто не может жить в месте, где все напоминает о счастливом детстве, приведшим к такому болезненному настоящему. Том так же молча помогает ей выбраться из машины, подавая руку. Но, как только хрупкая девичья ладонь поспешила выскользнуть, он сжал ее сильнее. Девушка бросает удивленный взгляд, полный непонимания. Ситуация путается все сильнее, и в конечном итоге она принимает простое решение, дающее ей не легко: попрощаться, вернуться в квартиру, принять душ (вода же поможет смыть это все, да?) и провалиться в сон. А прощаться Рози не умела. Не с ним. Собирается с силами. Формулирует у себя сносную реплику, не компрометирующую ее в плане желания раствориться в нем. А Холланд, как назло, путает мысли. Подходит ближе. Облизывает пересохшие губы. Наклоняется, сближая их лица. — Том… – выдыхает девушка, чувствуя свежий аром лосьона после бритья на его коже. — Тебе не придется ждать вечность, – тихо обрывает он. Рози даже не успевает полностью осознать, что он умеет ввиду, когда он носом нежно касается ее щеки, а затем немного шершавыми губами. Легко целует, медленно очерчивая скулу. Спускает ниже, оставляя мимолетное касание в уголке губ. Грин приоткрывает свои, судорожно втягивая воздух, который будто весь выкачали из легких. Странное соприкосновение губами, будто проба пера у начинающего автора. Холланд нежно обхватывает девичье лицо ладонями и целует, подтверждая свои слова. Никакой вечности, если это только не вечность вдвоем. Примечания автора: Боро – административная единица Лондона. Simple Minds – Don't You Forget About Me Фестива́ль италья́нской пе́сни в Сан-Ре́мо (итал. Festival della canzone italiana di Sanremo) — популярный итальянский конкурс песни, который проводится ежегодно зимой в середине февраля (ранее проходил в конце января — в начале марта) в городе Сан-Ремо на северо-западе Италии. Ricchi e Poveri - Sarà perché ti amo (Возможно, потому, что я тебя люблю) «Смущаюсь, Возможно, потому, что я тебя люблю, Это чувство, что все крепнет и крепнет. Обними меня крепко, придвинься ближе, Мне хорошо, Возможно, потому, что я тебя люблю». Greco di Tufo – белое сухое вино из региона Кампания, провинции города Авеллино. Производиться в самой маленькой из трех винодельческих зон Ирпинии. Сорт винограда — греко ди туфо. Al Bano, Romina Power – Sharazan Umberto Tozzi - Ti amo (Я тебя люблю) Ошо «О любви» (рекомендую к прочтению всем, кто хочет разобраться в себе и понять, что такое любовь). Demi Lovato – Only forever. «Да, могу сказать, как сильно ты боишься этого шанса. Стоит ли мне ждать тебя целыми днями и ночами? Просто скажи, как долго?»(Ruin) The Friendship.
13 октября 2017 г. в 17:18
Пэйринг или персонажи: Том Холланд / ОЖП
Рейтинг: R
Жанры: AU, Hurt/comfort, Songfic, Драма, Дружба, Романтика, Эксперимент. [Местами может проскакивать что-то флаффное]
Предупреждения: OOC, ОЖП
Описание: Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. Эта прописная истина известна каждому второму. А вот Том и его подруга Рози были теми самыми первыми, которые с гордостью это отрицали пятнадцать лет. И к чему это привело? Собственно, именно к тому, на что каждый из них втайне надеялся все эти годы.
Напоминаю, это отдельный драббл, и никак не связан с предыдущими частями.
От автора: Работа была разделена на две части из-за большого объема и перенасыщенностью событиями. Публикация следующей части, т.е. логичного завершения, зависит от вас и вашей активности. Я очень надеюсь, что эта зарисовка придется вам по душе, и вы захотите увидеть ее окончание. Оно, кстати, планируется в рейтингом. Ну это так, как стимул для вас ;)
Визуализация: https://vk.com/sonatasoname?w=wall-79976205_1210
Приятного прочтения! Не забывайте делиться мнениями в комментариях! х
Она обнимает его, позволяя рукам обвиться вокруг его шеи. Медленно ведет ими по широким плечам. Кажется, в прошлый раз они были меньше. Хочется пошутить на эту тему, и в голове уже складывается острая фразочка. Только ее напрочь вышибает электрический разряд, пробежавший по всему телу от его, казалось бы, незначительного прикосновения.
Том обнимет в ответ, по привычке спуская свои руки на тонкую девичью талию. Такой обычный для них обоих жест – объятия. Обыкновенные, дружественные. Только Рози почему-то замирает, чувствуя теплое дыхание у себя за ухом. Холланд не стесняется, зарываясь носом в россыпь каштановых прядей. Легкие наполняются знакомым ароматом шампуня для волос. Она пользуется им не первый год. И парень готов поклясться, что еще ни разу не встречал кого-то, чьи волосы пахли бы так же. Не то, чтобы он реально принюхивался…
— Ты как всегда вовремя, – произносит девушка, выпутываясь из объятий. Отступает на шаг назад в целях соблюдений норм приличия. Не дай бог еще откуда-нибудь из-за угла выскочат папарацци. Да, их видели вместе до этого, и не единожды. Они же друзья. Друзья часто видятся, гуляют вместе. Но лишний раз провоцировать журналюг не хотелось.
Ведь каждый раз от сердца словно откалывали кусочек, когда Том опровергал все слухи на интервью, с улыбкой говоря: «Нет, что вы! Это моя лучшая подруга Рози. Мы знакомы сто лет, и между нами нет ничего иного, кроме дружбы».
— Да, мне это свойственно, в отличие от тебя, – с доброй улыбкой подтрунивает Том.
— Прекрати! – тянет девушка, посильнее запахивая пальто. — Было-то всего пару раз.
— Ну, или пару сотен...
Она легко хлопает его по плечу сумочкой-клатчем, отчего парню становится еще смешнее. Нет, он не со зла ее подкалывает. За пятнадцать лет дружбы такие вот остроты в адрес друг друга стали какой-то нормой. Проявлением детскости, где каждый пытался перещеголять другого в оригинальности шутки. И никто из них не обижался по-настоящему.
Розалин Грин была давней подругой Тома. Познакомились в девять, когда девочка перешла в новую школу в связи с переездом в другой боро*. Вплоть до окончания школы все делили поровну, не скрывая ничего друг от друга. По крайней мере, девушка была в этом уверена: у Тома нет от нее секретов. Умалчивание о прослушивании на роль Паука в Марвел не в счет, он об этом никому не говорил, даже родным.
По-осеннему холодный ветер пронизывает до костей. Рози плотнее запахивает пальто, жалея, что забыла дома перчатки.
С их последней встречи прошло три месяца. Она видела его в начале лета перед съемками где-то в Америке для какого-то нового фильма. Собственно, такие неточные сведения из-за медленно растущей между ними пропасти. Оба старались сохранить дружественные отношения. Но как тут не потеряться во всем этом буйстве жизни? У него череда встреч, проб и съемок. Переезды с места на место. У нее – вагон и маленькая тележка офисной работы. Просто вдруг с возрастом стало все труднее соблюдать традиции и выбираться куда-нибудь поужинать каждый вторник. И совершенно невозможно устраивать любимые ленивые субботы с ночевками и просмотром каких-нибудь дурацких комедий и попкорном, или же ночные батлы в видео-игры.
Вечерний сумрак медленно опускается на Лондон. Улицы усыпаны опавшей листвой, разукрасившей серый асфальт пестрыми красками. С ней хмурые дни октября выглядят гораздо лучезарнее, а улицы – светлее.
Томас видит, как подруга прячет руки в карманы. Ему и самому не особо тепло в кожаной куртке поверх тонкого свитера.
— Идем в машину, – говорит он, совершенно не рассчитывая на возражения.
— Но ведь мы собирались в наше место.
«Наше место» – маленькая уютная пекарня недалеко от места работы Рози. Окончив юридический колледж, она устроилась в довольно востребованную адвокатствую контору. Секретаршей. «Но это не так страшно», – уговаривала она себя. Ей всего двадцать три года. Она еще успеет подняться вверх по карьерной лестнице.
— Мы так давно не виделись, – неуклюже признается Том. — Думаю, наша встреча достойна чего-то большего, чем маффин с изюмом.
— Капкейк? – уточняет Грин на полном серьезе. И от этой детской наивности, скользящей в ее больших лучистых глазах, ему становится теплее. Словно кто-то закрыл дверь, создававшую сквозняк в уставшей душе.
— Нет. Но тебе понравится.
В машине тепло. Рози расслабляется на комфортабельном сидении, разглядывая яркие вывески. Огни ночного города ее всегда привлекали, как огонь манит мотылька. Расшумевшиеся от долгожданной встречи мысли затихают, зачарованные светящимся неоном.
Из пелены рассредоточенности ее выносят волны музыки из качественных колонок. И дело даже не в знакомой с детства песне из любимого фильма восьмидесятых. Это голос. Не солиста. Его.
Том тихо мурлычет себе под нос строки финального саундтрека из Клуба «Завтрак». Голоса своего он всегда стеснялся, но петь любил. Из-за внутреннего противоречия подпевать любимым исполнителям приходится либо в душé, либо в дýше. Рози была в числе тех немногих, кому было дозволено иногда слушать, как он сам это называл, завывания раненного ламантина.
— Don't you forget about me*, – тянет Холланд. А девушка и думать забыла о манящих огоньках украшенных витрин. Слегка поворачивает голову, кося взглядом на друга. Тот полностью отдается делу, внимательно наблюдая за дорогой.
В этой кожаной куртке за рулем он выглядит как лихой стиляга, только вместо Доджа или Чарджера у него новая Ауди с неимоверной кучей функций и даже подогревом руля. Смешно, но люди, и правда, готовы отдать лишние пять сотен фунтов за этот наворот.
Томас по привычке забрасывает надоедливую челку назад. Кажется, пришла пора постричься. Он обязательно это сделает, если сможет встать с дивана. Сумасшедший график вымотал все силы, и недельный отпуск перед Днем Благодарения – райский подарок.
Длинные пальцы скользят в темно-ореховых волнах, и Рози прикусывает нижнюю губу. В руках появляется какой-то непривычный зуд желания самой запутаться в его волосах. Запутаться и никогда не выпутываться обратно.
Пораженная такой мыслью, Грин судорожно вдыхает.
— Will you stand above me? / Будешь ли смотреть свысока?
Look my way, never love me. / Глядеть в мою сторону, никогда не полюбив меня?
Томас улавливает тихий шум сбивчивого дыхания. Переводит взгляд на соседнее кресло. Сквозь расстегнутое пальто видно, как тяжело вздымается ее грудь. Как от этого немного дергается и переливается маленький кулон с сапфиром на тонкой шее.
— Will you recognize me? / Признаешь ли меня?
Call my name or walk on by. / Окликнешь или пройдёшь мимо?
Его голос делает эту песню лучше. Рози улыбается этой странной мысли, но все еще боится посмотреть на него вновь. Мало ли что еще придет в голову? А Том не стесняется. Вошел во вкус и вовсю пародирует солиста в проигрыше. Эти его призывные «хей!» с придыханием и протяжное «у», после которого он сам себе усмехается.
— За дорогой следи, – одергивает его Рози. Но это так, чисто для профилактики. Знает, что Холланд все держит под контролем. Том и сам не позволит ей пострадать. Эта мысль мелькает и в ее голове, но новый куплет сбивает ее в сторону.
— Don't you try to pretend / Не пытайся притворяться!
It's my feeling we'll win in the end. Давай, подпевай, Рози. Ты же знаешь слова!
И он продолжает. Пользуется остановкой на красный сигнал светофора. Наклоняется в сторону девушки и шепчет буквально на ухо следующие строки.
— I won't harm you or touch your defenses / Я не хочу обидеть тебя или твою защиту.
Он поет ей. Он поет для нее. Грин сидит, вперив свой взгляд вперед. Улыбается, потому что ее действительно веселит это его беззаботное ребячество. Но от его приглушенного голоса, проникающего в ушные раковины, по спине пробегают мурашки предвкушения. Рози смущается своей реакции, стискивая плотнее колени.
— Don't you forget about me, – тихо подхватывает она.
— Вот умница, – хвалит Том. И только после того, как слова уже повисли в и без того заряженном воздухе, понимает, что надо было сказать что-то другое. Или вовсе промолчать.
Прозвучало слишком… интимно. И оба это понимают.
Рози искренне радуется, что за допевающим крайние два куплета Джимом Керром не слышно, как стучит ее сердце. Надо что-то ответить. Как-то перевести все в шутку.
Девушка набирается смелости и поворачивает голову, сталкиваясь взглядом с его глазами. Зрачки расширены, и это, конечно же, из-за полумрака в машине.
— Надеюсь, ты не станешь кормить меня собачьим печеньем за это, – как можно ехиднее произносит она.
Кажется, получилось.
Парень плавным движением принимает нормальное сидячее положение, потому что светофор переключается на зеленый. Теперь он вновь крутой личный водитель. Перед глазами Рози всплывают картинки их предыдущих совместных поездках в солнечные дни. Том в своих любимых рубашках-поло и солнцезащитных очках. Чистый секс.
Неразбавленный. Терпкий.
Стоп.
— Нет, у меня для этого есть Тесс, – отзывается Холланд. — На тебе сегодня опробуем стряпню дона Базиле.
Разговор медленно возвращался к привычному стилю. Все было хорошо, за исключением повторяющегося низкого насыщенного всеми гранями искушения шепота, словно это старая заевшая пластинка в ее голове.
Примечания:
Я очень жду ваших отзывов с мнениями о прочитанном.
х