***
Она сидит на лавочке в детском парке аттракционов. В руке клубничное мороженое, которое замораживает всю её тяжесть на душе внутри. Свет фонарей освещает слегка тёмную улицу. На небе красуется розовый закат. Он так красиво выглядит, что дыхание замирает. Вокруг бегают дети со своими родителями. Они хотят покататься и на этих американских горках, и на этой карусели, и на этом, и на этом. Всё сразу. Они даже не задумываются о том, что это стоит денег. Каждое развлечение в нашей жизни чего-либо да стоит. В нашей жизни всё чего-то стоит. Её уже не интересуют катание на горках или стрельба из игрушечных пистолетиков. Она интересуется уже совсем другим. Взрослой жизнью, трудностями, расставаниями и предательством. Как же хочется снова окунутся в детство. Как и тогда: ходить с папой за ручку на аттракционы, засовывая комки сладкой ваты себе в рот. Ничего же и лучше не придумаешь. Вот только сейчас она одна и без отца. Ах, как трудно с каждым разом проживать новый день. А теперь это будет ещё сложнее делать. Сложнее, когда тебя никто не поддерживает и даже не собирается это делать. Наслаждение и рассуждение о жизни прерывает тень, что встала прямо на ней. Лиза поднимает голову и замечает большой силуэт. Неред думает, что её нашёл Данил, но она ошибается. Тёмное пальто, кожаные перчатки и шляпа. Этот человек похож на какого-то старичка, что выходит прогуляться перед сном и посидеть около берега реки, рассуждая о нашей скудной жизни. Приглядываясь Елизавета замечает знакомое лицо. Отец садится рядом с ней и снимает со своих рук перчатки, кожа от которых становится влажной. Они оба сидят и смотрят вперёд на закат. Красиво и тихо. Неред чуть усмехается, скрещивает руки и закидывает правую ногу на левую. Она сидит с ухмылкой и прерывает тишину: — Как в фильмах. — Да, есть такое, — отвечает с такой же ухмылкой на лице и Владимир, но после она сходит. — Ты знаешь обо всём? — Да. — Ну и отлично.… жить нужно ради мелочей. Ради рассвета в пять утра и заката в пять вечера, ради дорожных путешествий, езды на велосипеде с музыкой в ушах и ветром в волосах, ради танцев под дождем, ради смеха до боли в животе, ради любимых песен и хороших книг, ради улыбок без повода, ради длинных разговоров, ради печенья с чаем, ради отдыха после долгого тяжелого дня, ради блеска в глазах. Жить ради ночных приключений и ради звезд провожающих тебя домой. Жить ради людей которые помнят, что ты пьешь чай без сахара и ненавидишь лук. Жить ради первого поцелуя и длинных прогулок, ради объятий и новых знакомств. Ради неожиданных подарков и долгожданного «да». Жить ради тех мелочей, что позволяют почувствовать себя «живым.»
— А ребёнок? — уже бесчувственно выдаёт с трудом из себя она, ведь сейчас ей, кажется, всё абсолютно безразлично. — Врач ошибся… у тебя четвёртая стадия рака желудка и… Он неожиданно замолчал, так и не продолжив свою речь. Неред уже думает, как будут её хоронить. Но, быть может всё не так уж и плохо? Может, нужно сделать какую-нибудь супер дорогую операцию где-нибудь в Берлине и всё будет хорошо? Да, может, будет и хорошо, но слова «Берлин» и «супер дорогая операцию» чуть смущают её. У неё нет таких денег, чтобы победить рак или… Господи, может, это всё сон? Как много сразу новостей и не очень приятных. Расставание с Кашиным, отсутствие беременности, а вместо него — рак. — И? — помогает договорить Лиза отцу. — И, возможно тебя не спасти, — отвечает он — Класс. Лиза говорит это так легко, будто ничего её сейчас не тревожит. — Я не понял, тебе всё равно? — спрашивает взволнованно он. — Да. А зачем жить, скажи? — начинает чуть превышая голос говорить Неред, — ради чего? У меня, блять, смысл жизни просто пропал. Пау и испарился. Всё! Его нет! И не найти! Вот дура, думала нашла человека и проживу с ним прекрасную жизнь. Мир тесен. Выясняется, что он тебе блядский родственник. Ты ждёшь ребёнка, да? А потом через месяцы ожидания и мечтаний о светлом будущем узнаётся, что у тебя рак и ребёнка нет. Круто, не правда ли? Так, а смысл потом вообще существовать? — Лиз, ты… — Что? Что я? — нервно переспрашивает Елизавета, у которой уже подходят к глазам слёзы. — Мы можем поехать в Швейцарию и сделать операцию. — Какой в этом смысл, если ты залетишь по деньгам и будешь отплачивать всю оставшуюся жизнь за то, что твоя дочка всё равно сдохла? Грозный и одновременно грустный взгляд отца. Он так напрягает девушку, что та уже думает, что зря сказала это. Владимир поднимается со скамейки и подходит к Лизе. Они смотрят друг на друга. Всматриваясь в каждую морщинку и каждый контур глаза. Этот детальный осмотр доводит Неред до слёз. Она сморщивает лицо от обиды, утыкается изо всех сил в пальто отца и начинает плакать. У него разрывается сердце от того, что его дочь плачет. Плачет из-за неудавшейся личной жизни и о смерти. Из-за того, что хоронить будут не она его, а он её. У них всё получится наоборот. Мужчина нагибается к уху Лизы и тихо шепчет: — У меня есть деньги и билеты на самолёт. С тебя желание. Он говорит это так, будто это какая-то игра. Игра, где ты лишь должен согласится и всё уже будет хорошо. Елизавета смотрит своими красными от слёз глазами на Владимира, в надежде, что всё это чистая правда. Тот усмехается и вытирает большим пальцем слезу, катившеюся с её глаза. Девушка улыбается и обнимает мужчину ещё сильнее. — Спасибо, — еле слышно говорит она и шмыгает носом. — Теперь едь к Дане, собирай вещи и приезжай по адресу, который я тебе напишу. Оставь мне свой номер.***
Она заходит в пустую квартиру. Теперь она для неё — ничто. При входе она не вспоминает всё самое прекрасное, что только происходило с ней тут. Неред входит в спальню, ищет свою спортивную сумку с рюкзаком и начинает трепетно складывать туда свои вещи. Толстовка, джинсы, ещё одни джинсы, футболка, носки… всё летит в сумку. Лиза находит распечатанную фотографию их с Данилом. Здесь они ещё только были знакомы. Улыбка на лицах и в глазах. Как же сейчас ей этого не хватает. Не хватает тех тёплых моментов, что испытывали они оба тогда. Сейчас бы переместится в конец августа и снова погулять по ночному Питеру. Неред больше не собирается вспоминать всё то, из-за чего она может рыдать сутками, поэтому просто берёт сумку с вещами, рюкзак и громко хлопнув дверью выходит из квартиры.здесь история закончена
Неред выходит из подъезда и ставит вещи на грязный асфальт. Именно сейчас она покидает место, в котором жила так долго. Жила в любви и ласке, но была отвергнута. Слёзы уже закончились, поэтому из опухших глаз девушки ничто не течёт, как бы она не старалась. Она проверяет сообщения на своем телефоне и обнаруживает он неизвестного номера адрес. Елизавета понимает, что это тот самый адрес, куда она сейчас поедет из своего дома. Из своего дома навсегда. Девушка набирает номер такси и заказывает машину. такси подъедет через несколько минут — Ага, давайте, блять, — сама себе говорит Лиза и засовывает телефон в карман джинс. На нос девушки приземляется что-то холодное и маленькое. Она зажмуривает глаза и рукой проводит по коже. На пальце остался мокрый след. Елизавета поднимет голову вверх и видит, что с неба падает стая белых снежинок. Они все такие индивидуальные и красивые. Лизка убирает кисть руки в рукав куртки и пытается словить одну. Маленькое белое чудо упало на куртку и держится. Девушка рассматривает её подробно: кристально белый цвет, мелкие «ворсинки» вылезают из каждого луча. Она так красива, но именно сейчас она гнётся, гнётся, гнётся, и пропадает. На её месте — один мокрый след, а её самой нет. Вот также и Лиза. Она вроде, вся такая красивая и ничего не таит в себе. Но вот наступает момент, когда она больше не может жить в этом тёплом мире. Мире, полный предательств, ошибок и лжи людей. И единственный выход — растаять. Растаять у кого-то на глазах и больше не возвращаться в этот мир.« да только тем снежинкам повезло — они растаят… а меня поднимут на ноги, чтобы я вновь упала „
***
Медленными шагами Лиза идёт к нужному номеру, где её давно уже дождался отец. Её ноги шагают по красному ковру, а вокруг неё — двери в номера. Неред находит нужный, и приложив карточку к сложному механизму входит в номер, сопровождая всё это тихим писком. Везде всё так прибрано и чисто. Неред ставит свои вещи на пол, и к ней подходит Владимир, сидевший недавно ещё на кровати. — Всё захватила? — спрашивает он, только у пришедшей дочери. — Да, всё. Когда мы едем? — Завтра в семь вечера у нас вылет, будь готова, — сообщает он и на мгновенье замолкает, опустив глаза вниз, — не хочешь не с кем попрощаться? — Я… — начинает Неред, но даже не знает что ответить, — я пойду встречусь с подругой. Отец одобрительно кивает головой, а девушка после ‚зелёного света‘ открывает дверь и выходит в длинный коридор. В её голове продумываются все детали встречи с Ольгой. Она понимает, что не сможет без её общения обойтись и два дня, не говоря уже о разлуке навсегда. На глазах Елизаветы появляются слёзы, но та сразу их вытирает краем куртки, чтобы заплаканной не прийти к Оле. Лиза дрожащей рукой достаёт из кармана телефон и начинает печатать сообщение: Лиза: нам нужно срочно встретится. встречаемся у мазольещины (где стас и коля бухали) Клавиатура с буквами расплываются от слёз. Они снова появляются. Девушка вытирает их уже не краешком, а полным рукавом. Глаза щиплет от соприкосновения мокрого глаза и жёсткой ткани, что больше вызывает слёзы. Неред выходит из отеля и направляется к парку, в котором они должны встретится с подругой. Ноги становятся ватные, будто она идёт на первое свидание или на важную встречу. Всё вокруг снова размытое из-за новой порции слёз. Рукава куртки девушки уже на тон темнее из-за воды, что с каждым разом впитывается всё больше и больше. Лиза вдалеке уже видит знакомую зелёную куртку, и стремится к ней. Ольга оборачивается на девушку, которая почти дошла до неё и раскидывает руки, сопровождая всё это улыбкой.***
— Всё, и не плачь, пожалуйста, — прощается Оля, после долгого душевного разговора с Неред, — я завтра ещё к вам зайду, жди. Всё, давай. Она прижимает к себе девушку изо всех сил и целует её в щёку, чтобы та знала, что она ею дорожит и любит. Эти все милые прощания, что ненавидит Лиза сейчас ей кажутся самым прекрасным, что только может произойти. От этого всего на душе тяжесть и снова хочется плакать. Они смотрят друг на друга и разворачиваются, не оглядываясь. Обе идут уверенными шагами к себе домой, хоть и понимают, что не такие уж они и уверенные. Внутри они всё равно разрушены. Лиза — смертью. Оля — Лизой. Уже через пять минут Неред оказывается дома. Свет в номере выключен, а отец давным-давно спит. Она тихо раздевается и складывает одежду на диван, чтобы завтра сразу одеться и выйти на улицу. Девушка ложиться в приготовленную кровать, и думая обо всём плохом пытается заснуть. Эти воспоминания о радости, от новости, что Неред беременна — невыносимо больно вспоминать. Эти воспоминания о радости, от новости, что Данил так сильно её любил — ещё больней вспоминать. Больно вспоминать, что сейчас человек, с которым ты ещё недавно просыпалась в одной постели, теперь тебе никто. Вот так раз и всё. Вы больше не знаете друг друга и знать не хотите. А впрочем, может это судьба?***
— Лиз? Зайка, вставай, нам собираться и выезжать скоро. Отец осторожно и плавно гладит своей рукой Лизу по голове, как в детстве. Сейчас бы как и двенадцать лет назад… он её будит, а та нехотя встаёт и идёт чистить зубы. К тому времени он подаёт ей горячие бутерброды с сыром, который тянется, кажется, на сотни километром. Она завтракает, смотря мультики по любимому каналу. Они вместе одеваются выходят в садик. — Что? Сколько уже?! — вскакивая с кровати кричит Неред. Она уже совсем не помнит то, что вчера делала и почему тут оказалась. До её головы только через пару минут доходит, что сегодня вечером она летит куда-то далеко, чтобы делать операцию. Нет, как же ей этого не хочется. Может, всё бросить и побежать к Данилу? Может, он изменил своё решение? Хочется в это верить, но он сделал свой выбор: исключил её из своей жизни. Это его решение и она его уважает.***
— Ты кого-то ждёшь? — спрашивает нервно Владимир, ибо они уже начинают потихоньку опаздывать на самолёт, когда в это время Лиза потерянными глазами ищет кого-то. — Я… — начинает оправдываться она, но видит знакомые черты лица. Девушка бежит вперёд, расталкивая всех людей на своём пути. Она бежит к Ольге и обнимает её. Вдыхает знакомый запах духов, которые чувствует в последний раз от неё. — Я буду скучать по тебе, — говорит Галевская сквозь слёзы, ведь такие моменты заставят плакать даже самого смелого и отважного мужчину. — И я, — соглашается Елизавета и смотрит в глаза подруге. Они вглядываются в каждый миллиметр лица. Почему именно сейчас хочется пойти и погулять вместе? Именно сейчас дружить и наслаждаться дружбой? Почему именно тогда, когда эта возможность начинает медленно пропадать? Почему? Они улыбаются друг другу в последний раз. В последний раз смотрят в глаза. Неред начинает медленно идти назад, не отрывая взгляда от Оли, у которой уже вся тушь потекла, но на лице присутствует улыбка. Улыбка, которую очень трудно держать. Лиза немного усмехается, заставляя Ольгу немного улыбнуться по-настоящему. Они махают друг другу рукой, и теперь Лиза разворачивается к ней спиной и бежит к папе, который тревожно смотрит на циферблат часов. — Давай, Лиз, побежали, — говорит он и хватает девушку за руку. Владимир бежит к выходу из аэропорта, а Неред так и продолжает смотреть на Ольгу, которая вскоре скрывается за телам других людей, что спешат куда-то. Теперь они не увидятся, а лишь будут вспоминать друг о друге самое хорошее. Владимир Андреевич и Елизавета стоят у входа в самолёт, а после и проходят внутрь. Здесь так красиво. Может, потому что Лиза прежде не бывала в самолётах? Они занимают места, предназначенные для них и закидывают вещи наверх, чтобы не мешали. Остался последний зелёный пакет, в котором лежит большая посылка от тайного поклонника. Владимир держит её в руках, чуть толкает локтём дочь, чтобы та посмотрела и указывает на коробку. Лиза берёт её и садится на удобное кресло. Зубами в один момент она отрывает скотч от картона и открывает посылку. Самое волнительное… наверху лежит пузырчатая плёнка, из-за которой таки как раз ничего и не видно, а на ней — письмо. Письмо, что состоит из четырёх полностью исписанных листов. Случайно Елизавета читает слово ‚еблушка‘. ‚Галевская-сучка‘ — обращается она к Оле мысленно и улыбается. Глаза наполняются слезами, а руки так и чешутся отдёрнуть эту плёнку и взглянуть на содержимое. Здесь явно лежит то, что связывало их когда-то. Их общие вещи, а быть может подарки, которые хотела Ольга подарить подруге на Новый Год или День рождения. Кто знает? Неред думает, что сейчас не удачное время, чтобы смотреть это всё. Она уже представляет, как приезжает в Швейцарию и рассматривает с интересом содержимое коробки. — Положи, пожалуйста, наверх, пап, — обращается к отцу Неред и отдаёт в руки ему посылку. Тот послушно встаёт и ставит коробку наверх. Итак, сейчас она сидит в уютном салоне самолёта. Сидит в нём и ни о чём не думает. А, нет, думает. Думает о Даниле. Как он там без неё? Елизавета до сих пор о нём вспоминает, хоть и понимает что это не так. Сейчас, когда жить тебе немного — он не важен, правда. Снова эти солёные слёзы. Они, кажется, только в своё удовольствие постоянно текут из её глаз. Снова все вспоминания о их жизни. Как она приходила после прогулки домой, а тот грозно смотрел на неё. Как они валялись в кровати и обнимались, нежно шепча на ухо словечки. Как она боялась заходит в ванную, пока там находился паук, а он, как настоящий рыцарь-спаситель убивал его кроссовком. Много всего, что только с ними происходило, вот только вспоминать не приятно. Он её бросил, не подумав о последствиях. Свою судьбу, может, он потеряли и менять что-то бессмысленно. — Господа и дамы, через пару минут мы начинаем взлёт. Пожалуйста, пристегните ремни безопасности, — говорит симпатичная девушка-стюардесса. Все в салоне её слушаются, и по самолёт раздаются куча мелких хлопков, что исходят от ремней. Девушка повторяет всё и за всеми, но её прерывает звук уведомления на телефоне. Из кармана джинс Неред достаёт гаджет и смотрит на экран. Данечка: лиз, я не был не прав. вернись ко мне, пожалуйста. я тебя люблю и не могу без тебя. пожалуйста, вернись. На её губах ухмылка. Она выключает телефон и кладёт его на место. — Поздно, Дань.