Shining

      Приехав в студенческое общежитие Университета Южной Калифорнии, Адам уже не чуял под собой ног. Дома был Айз, и он сразу заметил, что с Адамом что-то не так. Обычно весёлый и жизнерадостный парень выглядел грустным и потерянным. Айзек за друга всегда очень беспокоился. Добрый и отзывчивый, Адам нравился ему. И Айзек в душе сомневался, как с таким характером Адам сможет быть врачом. Ведь эта профессия требует даже некоторого цинизма. Каждый день видеть боль и страдания людей не каждый сможет выдержать. Сам Айзек выбрал для себя хирургию, и его характер вполне позволял ему раскрыться в этой профессии. К стрессам и чужой боли он был далеко не так восприимчив, как Адам. Но Адама Айзек очень любил, как друга. И сейчас, увидев боль в его глазах, попытался снова поговорить с ним на избитую уже тему. — Адам, может быть, тебе остановиться, пока не поздно? Я вижу, что что-то случилось или вот-вот случится, и тебе трудно это пережить. Эта профессия не для тебя, ты не сможешь постоянно жить в таком стрессе, — Айзек пытался вот так вот вразумлять Адама уже не первый раз. С тех пор, как Адам начал работать в этой больнице, ему уже не раз приходилось видеть смерть. Пока непосредственно его самого это не касалось, его подопечные пока вполне держались за жизнь, но он не мог оставаться безучастным и реагировал достаточно болезненно, что от Айзека совсем не укрывалось. — Айз, медицина — это моя мечта с детства. Да, я слишком восприимчив и циником стать вряд ли смогу, но и от мечты я не хочу отказываться, — Адам побросал свои вещи на стул рядом с кроватью и продолжил, — Сегодня поступил ещё один пациент, с которым я буду работать. Парень почти моего возраста, чуть-чуть старше. Знаешь, Айз, у него всё не так страшно, как у других пациентов, но он какой-то… совсем безучастный к жизни. И он такой колючий, будто от людей ждёт только подвоха и никогда ничего хорошего, — Адам вздохнул, взбивая подушку на своей кровати, и с наслаждением на ней вытянулся. — Он тебе понравился, да? — Айзек мог читать Адама, практически, как книгу. Идеалист и романтик, Адам Ламберт никогда не разменивался по мелочам, в то время, как дамский угодник Айзек не пропускал ни одной юбки. Этого Айзек не понимал, но зная, что Адам гей, он думал, что, возможно, у геев так принято, либо круг их поиска своей пары и так узок, и того единственного и неповторимого им легче найти. — Он очень красивый. Не помню, когда в последний раз видел такого красивого парня. И он… какой-то беззащитный, что ли… В буквальном смысле хочется заслонить его собой от всего мира. — В голосе Адама звучали мечтательные нотки. — Ты хоть спросил, может он вообще натурал? — Айзек не преминул спустить Адама с небес на землю. — Айз, ну что ты забегаешь так далеко вперёд?! У него онкология, серьёзное заболевание лимфатической системы. Тут совершенно неважно, натурал он или нет, ему бы выбраться из этого. А мне… Мне если уж не стать его другом, то хотя бы не вызывать у него отторжения. Похоже, ему тяжело вообще к себе кого-то подпустить. — Адам снова вздохнул. Мысли об Эмми перекрывались в его голове мыслями о Томми. — Айз, я немного посплю и вечером мне нужно вернуться в больницу. Эмми всё хуже и хуже, похоже, времени у неё остаётся совсем мало. Я должен быть с ней. — Но у неё же есть родители, семья. Неужели никого нет с ней рядом? — Айзек был, можно сказать, расстроен тем, что Адам воспринимает всё так близко к сердцу. — Родители родителями, Айз, но мне она небезразлична, понимаешь? И она, кажется, любит меня тоже. Я должен попытаться хоть как-то вернуть ей интерес к жизни. По крайней мере, я буду знать, что сделал всё, от меня зависящее. Разбуди меня в семь вечера, Айз, пожалуйста? Боюсь не услышать будильник. — Как скажешь, чувак. Спи, я пока займусь анатомией. Впереди сессия, не хочу её завалить.       Покачав головой, в очередной раз сокрушаясь по поводу своего друга, Айзек погрузился в лекции по анатомии, пока Адам спал, обняв свою большую подушку. К семи вечера Адам проснулся сам и засобирался в больницу. Как он сможет присутствовать завтра на лекциях и не заснуть, предполагая, что спать этой ночью ему не придётся, Адам старался не думать. Но Айз в случае чего мог отмазать Адама, в университете тот был на хорошем счету, и его преподаватели знали о его работе в больнице. Спустя полчаса Адам уже был в больнице и сразу отправился к Эмми. Андреас спал, а Эмми лежала в паутине капельниц и систем, улыбнувшись Адаму от недостатка сил почти одними только глазами. — Адам, у меня была сегодня мама. Она сказала, что пока не сможет приходить ко мне, потому что мой братик родится уже со дня на день. Я так его жду, — поделилась Эмми с Адамом своей радостью, — Ты останешься сегодня со мной? — Адам уже подкатил к кровати Эмми передвижную каталку и устроился на ней, чтобы лечь рядом с малышкой, взяв её за руку. — Я приехал специально, чтобы побыть с тобой, малыш, — Адам улыбнулся и поцеловал Эмми в лоб, видя отразившуюся на её лице радость. В этот момент в палату пришла Эшли, чтобы поставить Эмми новую систему с другим лекарством. У неё было сегодня суточное дежурство, и Адам не упустил возможности спросить её о самочувствии Томми. — Он отказался ужинать и сейчас спит. Завтра с утра у него первые процедуры. Он такой грустный, Адам. Уж сколько я всего навидалась здесь, но глядя на него просто сердце кровью обливается, — Было видно, что Эшли переживает действительно искренне. — Ты что-нибудь о нём знаешь, Эш? Откуда он? Кто у него есть из родственников? Доктор Хэйес сказал мне сегодня, что его не будут навещать. Ты что-нибудь знаешь об этом, Эш? — В голосе Адама звучала крайняя заинтересованность. — Его перевели из больницы Бёрбанка. Судя по его медкарте, он родом оттуда. Больше я ничего и не знаю, но ты можешь у него узнать всё это сам. — Если он вообще захочет рассказать хоть когда-нибудь, — Адам грустно вздохнул. — Адам, ему нужен друг. И этим другом ты для него вполне можешь стать, — Эшли ободряюще улыбнулась Адаму и, погладив по голове Эмми, ушла. — Она говорила про того мальчика с тремя серёжками в ухе, да? — Заинтересованно спросила Эмми у Адама. — А ты откуда знаешь про него, а, хитрушка? — Адам чмокнул девочку в висок и внимательно на неё посмотрел в ожидании ответа. — Меня мама сегодня возила в общий зал, где все встречаются с родными, и он сидел там в кресле совсем один. Ко всем кто-то приходил, а к нему не пришёл совсем никто. Он был такой грустный. А ты споёшь мне что-нибудь? Ты ведь обещал мне, помнишь? — Эмми уже переключилась на другую тему со всей своей детской непосредственностью. И Адам тепло улыбнулся ей в ответ. — А мы Андреаса не разбудим? Смотри, он ведь спит. И тебе тоже уже пора спать, малыш. — А ты пой тихонько, чтобы только мне, — хитро улыбнулась Эмми в ответ. И Адам, конечно же, не мог ей отказать, начав тихонько напевать одну из тех колыбельных песен, что в детстве ему пела мама. А он помнил их все. Он пел, осторожно приобняв Эмми за плечи так, чтобы она лежала на его руке, пел, и не знал, что в этот момент у незакрытой двери в палату стоит Томми Джо, стоит так, чтобы его не было видно, но всё происходящее самому ему было отлично видно и слышно. И он тоже слушал тихий голос Адама, наблюдая за тем, как нежно и трепетно Адам обнимает маленькую белокурую девочку, которой осталось совсем немного жить на этом свете.