Shining

       Звукоизоляция в палатах вполне позволяла шуметь так, чтобы не перебудить всё отделение. Но парни всё равно старались создавать как можно меньше шума, закрыв дверь в палату. Однако, это не особенно помогло. Вскоре к палате Томми Джо стеклись благодарные слушатели из других палат и даже из детского сектора. Увлечённые игрой и пением новоявленные музыканты даже не заметили, как в дверях скопился народ, слушая и наблюдая, как поёт Адам Ламберт под акомпанемент гитары, которой Томми Джо, к слову, владел виртуозно. Помимо Running они сыграли и спели ещё несколько песен из Адамова репертуара, опомнившись, только когда услышали громкие аплодисменты в свой адрес. Только тогда они заметили, что их миниконцерт был дан и для других обитателей этого отделения. Адама и Томми немедленно пригласили играть и петь вечером в конференц-зале больницы для пациентов и из других отделений. То, что Адам обладает таким завораживающим певческим голосом, в больнице ещё не знали даже те, с кем Адам поддерживал приятельские отношения, например, Эшли. Для неё это стало большим сюрпризом, как и Томмин талант гитариста. Эшли первая бросилась уговаривать парней развлечь вечером обитателей больницы, и они не смогли отказать.       Весь день Адам провёл с Томми, практически никуда надолго от него не отлучаясь. Он берёг силы Томми, уговорив его поспать днём после уколов, и почти всё это время, пока Томми дремал, по-детски подложив ладони под щёку, Адам просидел рядом с ним на своём стуле, отказавшись даже обедать без него. Проснувшись, Томми предложил прогуляться до того самого кафе в соседнем парке, где они были во время своей первой прогулки, и Адам с радостью подхватил эту идею, стараясь доставлять Томми Джо удовольствие даже в мелочах. Заодно они проветрились, к счастью Томми чувствовал себя даже бодрее, чем за день до этого. Уже сидя в кафе, Адам решил вывести парня на разговор пооткровеннее, и снова сделал это, начав издалека. — Томми, я, узнав о твоих отношениях с родителями, всё думал, почему у вас всё так происходит. Неужели им совсем нет дела до тебя? Ты ведь их родной сын. Прости, если я затронул больную для тебя тему. Я просто пытаюсь понять, может быть, есть какая-то причина? — Адам уже не тушуясь, приобнимал Томми за плечи, не встречая его сопротивления, но делая это крайне бережно, удерживая себя в определённых рамках. — Причина в том, что они просто не любят меня, вот и всё. Так всегда было, сколько я себя помню. Меня часто сбагривали куда-нибудь к родственникам. Отец никогда ничем со мной особенно не занимался, мать и вовсе не замечала. Они обеспечивали меня всем необходимым в рамках родительского долга, но душу никто из них никогда в меня не вкладывал. Зато с Лиз они всегда носились, как с писаной торбой. После школы я часто забуривался куда-нибудь к друзьям, либо к деду. И домой появлялся только переночевать, да и то не всегда. Предки никогда особенно не беспокоились, где я и что со мной. А где-то лет с восемнадцати я из дома и вовсе свалил, и никто не остановил меня на пороге, — Томми вздохнул, — Хрен знает, почему оно всё так. Я вроде бы и родной им сын, но им я совершенно по бую, — Томми прицокнул языком и замолчал. — Это как-то неправильно и непонятно, — тихо произнёс Адам, чуть заметно теснее прижав к себе Томми Джо. — Да я привык. Ничего другого я и не знаю. Отец всегда прочил мне печальное будущее. Говорил, что я однажды сопьюсь и сгину где-нибудь под мостом вместе со своей «чёртовой игрушкой», как он называл мою гитару. И не будет в моей бестолковой жизни никогда никакого толку. Когда я наделал пирсинга и татушек, предки и вовсе открестились от меня. Но с ними я тогда уже и не жил.       Сердце Адама замирало, пока он слушал этот рассказ Томми Джо о своей жизни. Купавшийся в любви своих родителей, Адам даже не представлял, что в жизни встречается и такое. — А девушка… Томми? Ты говорил, что тебе нравилась девушка в школе. У вас были какие-то отношения? — Адам задал этот вопрос, будучи готовым, что его остановят и прекратят разговор, но Томми воспринял его спокойно и также спокойно ответил: — Нет… она просто мне нравилась. Я даже не знаю, знала ли она вообще об этом. Но, наверное, замечала мои взгляды. Я любил наблюдать за ней. Да и мы пересекались с ней нечасто. Правда, когда я попал в больницу в Бёрбанке, я видел её, когда сидел в приёмном. Она даже поздоровалась со мной. Не знаю уж, что она-то там делала. Но надеюсь, с ней всё в порядке.       При этих словах Адам испытал непонятное чувство, подумав, что Томми беспокоится об этой девушке, значит, возможно, его чувства к ней ещё не остыли, но тут же одёрнул сам себя, мысленно обругав, что думает совершенно не о том, о чём следовало бы. — Выходит, что ты совсем никогда не вступал ни в какие отношения… ни с кем… — задумчиво, словно, самому себе не веря, произнёс Адам. — Я ведь уже говорил тебе… пока что мне не довелось испытать все эти бабочки в животе и прочую романтическую хрень… Но если ты переживаешь, что я девственник, то не парься, чувак. Может быть, я и девственник, но только не физически, — Томми расхохотался, заразив этим смехом и слегка охреневшего от таких откровений Адама. Но про себя Ламберт успел подумать, что новость о наличии у Томми сексуального опыта ему, пожалуй, приятна.