Бабочка

      POV Чон Бон Лан       Я сижу на стуле возле компьютерного стола и, используя зеркало, дабы не допустить оплошностей, аккуратно подкрашиваю ресницы чёрной тушью. Не так уж и часто я использую косметику на самом-то деле, просто с тех пор, как мне пришлось уйти из дома и поселиться у Хосока, я постоянно оттягиваю время по утрам, чтобы появиться в школе как можно позднее и не встретиться с Чонгуком, хотя это и неизбежно в любом случае. После нашего последнего разговора у меня и вовсе пропало желание не то, что общаться с братом, но даже встречаться с ним мимолётными взглядами на переменах. Оппа в последнее время стал каким-то странным, и Хосок тоже это заметил. Теперь мы оба избегаем даже малейшего контакта с Чонгуком. Общение с ним превратилось в некое подобие пытки. Сейчас с моим братом просто невозможно разговаривать, вследствие этого к взаимодействию с ним пропадает всякий интерес. — Лан-и, тебе не кажется, что это несерьёзно? — задаёт вопрос Хосок, сидящий на кровати позади меня. — Подожди ещё немного, я почти закончила, — спокойно отвечаю я, не глядя парню в глаза и не отвлекаясь от своего занятия. Эти мальчики такие нетерпеливые… — Я не о том, — серьёзно произносит Хосок. — Тебе не кажется, что… — мой собеседник замолчал. Я заканчиваю красить ресницы и, отложив в сторону тушь и зеркальце, поворачиваюсь лицом к парню, всем видом выражая искреннее любопытство. Он продолжает молчать и неуверенно смотреть на меня. — Что? — спрашиваю я, желая незамедлительно узнать, что же хочет сказать Хосок. Ответ не заставляет себя долго ждать: — Тебе не кажется, что вам с Чонгуком… Пора поговорить? — последние слова парень произносит менее уверенно, нежели свой самый первый вопрос. Я удивлённо вскидываю брови, и мой любопытный взгляд сменяется недоумённым. — С чего это ты вдруг заговорил о Чонгуке? — настала моя очередь задавать вопросы. — Кажется, не произносить его имени — правило, установленное тобою лично, к тому же, ты сам запретил мне с ним общаться после вашей ссоры, разве нет? — Знаю, но… — начинает Хосок, но я прерываю его посреди фразы: — Зачем тогда вообще надо было начинать этот разговор? — нахмурившись, я отворачиваюсь от парня и утыкаюсь скептическим взглядом в зеркальце, словно пытаясь отыскать ошибки в собственном макияже. — Всё было хорошо ровно до тех пор, пока ты не спросил меня о Чонгуке. Что за привычка такая, настроение с самого утра портить? Не занимайся глупостями, пожалуйста.       В ответ на мои слова Хосок лишь тяжело вздыхает и в конечном итоге замолкает. Действительно, чего он хотел добиться этим вопросом? Только настроение зря испортил. Да уж, подобные разговоры с утра бодрят лучше крепкого кофе и максимально холодного душа. Резко выдохнув и стиснув зубы, я закрываю зеркальце и небрежно бросаю его в свою находящуюся неподалёку открытую сумку, но, к моему величайшему сожалению, промахиваюсь, и вещица, прокатившись неплоской стороной по ламинату, врезается в ножку кровати и таким образом останавливается у самых ног Хосока. А он продолжает сидеть неподвижно и, по всей видимости, даже не собирается помочь мне поднять это треклятое зеркальце, находящееся сейчас намного ближе по отношению к нему, нежели ко мне. — Вот чёрт… — выругавшись сквозь зубы, я тяжело вздыхаю и встаю из-за компьютерного стола по известной причине, раз уж от собственного парня никакой помощи не дождёшься. Присев на пол на колени и подняв злосчастную вещь, я собираюсь встать, положить зеркальце в сумку и закончить собираться в школу, но Хосок неожиданно кладёт свою ладонь мне на плечо, вынуждая меня встретиться с ним взглядом. — Лан-и, пожалуйста, не пойми меня неправильно, — тихо начинает парень, — но ваша ссора с Чонгуком действительно затянулась. Брат с сестрой не должны находиться в таких отношениях, как у вас сейчас, понимаешь? — Кто бы говорил про плохие отношения… — раздражённо произношу я, отводя хмурый взгляд в сторону. — Ты сам, если не помнишь, поругался с ним не так давно. — Я помню. И это воспоминание бьёт по моему самому больному месту, — вторую фразу Хосок произносит каким-то неестественным для себя, невероятно низким и глубоким голосом, будто парень вложил в него всю свою душу. Мой хмурый взгляд резко сменяется несколько испуганным, а по телу пробегают мурашки. На моей памяти Хосок впервые прибегает к такому тону голоса. Вероятно, именно из-за этого в моей душе поселился некий страх, но бояться своего собственного парня — это глупо, по крайней мере, для меня. — Ты жалеешь? — тихо спрашиваю я, накрыв ладонь Хосока на моём плече своей. Парень сначала задумчиво смотрит мне в глаза несколько секунд, после чего слегка ухмыляется и неопределённо вздыхает. В комнате на минуту устанавливается полная тишина, нарушаемая лишь неспешным тиканьем настенных часов и шелестом занавески из-за лёгкого ветерка, долетающего через открытое окно. — Отчасти, — наконец произносит Хосок, перестав улыбаться. Заметив мой полный недоумения взгляд, парень объясняет произнесённое чуть более подробно: — Мы поссорились с Чонгуком сразу после вашего последнего разговора. Он был зол, и я, вероятно, просто-напросто попал под горячую руку, оказавшись в ненужном месте в ненужное время. Все его обвинения в нашу с тобой сторону я могу объяснить состоянием Чонгука на тот момент. Было глупо с моей стороны влезать с ним в спор. Человеку в ярости трудно пытаться что-то доказать, особенно, если речь идёт о Чонгуке, тебе ли этого не знать. Я жалею о том случае и, если бы у меня появилась возможность вернуться в прошлое и всё исправить, то я бы непременно так и поступил.       Но был ещё один случай, о котором я тебе не рассказывал… Когда мы с парнями сидели утром в нашей аудитории и обсуждали новую девушку Чимина, я произнёс в процессе разговора что-то типа: «Лучше сказать правду в лицо, верно, Чонгук?» Не помню, что он ответил на это, но потом я сказал ему, что он такими темпами рискует всех друзей растерять в скором времени. Чонгук занервничал ещё больше, забрал свои вещи и собрался уходить, а потом на простой вопрос: «Почему ты уходишь?» ответил оскорблением характеров всех парней. Он приумножил их недостатки и преподнёс в довольно грубой форме под лозунгом: «Горькая правда лучше сладкой лжи», но его слова относительно парней были далеко не истиной. В данной ситуации я ни о чём не жалею, потому что в конечном счёте оказался прав. Не знаю, как там у Чонгука с Чимином, но доверие остальных парней он точно потерял. Впрочем… Думаю, он уже успел и с Чимином из-за какой-нибудь мелочи поругаться.       Поэтому и отчасти. С одной стороны, мне стыдно за то, что я влез в бессмысленный спор с Чонгуком, но, если бы этой ссоры не произошло, я бы не смог открыть ему глаза на суровую реальность, где он в итоге оказался в полном одиночестве, брошенным всеми из-за непонятно почему так резко поменявшегося в худшую сторону характера. Мне жаль Чонгука, но, с другой стороны, он это заслужил…       Договорив до конца, парень закрыл глаза и потёр переносицу пальцами левой руки, будто пытаясь остановить слёзы. Да, я всегда знала, в частности по рассказам брата, что Хосок обычно принимает близко к сердцу подобные стычки с кем бы то ни было, но даже предположить не могла, что он подвергает и людей вокруг, и самого себя столь глубокому анализу. Хоть сейчас не время и не место для подобных мыслей, но я в очередной раз признаю, что влюбилась действительно в правильного человека.       Убрав со своего плеча руку Хосока, я переместилась с пола на кровать, заняв место рядом с парнем. Он ещё около тридцати секунд молча держался пальцами левой руки за переносицу, но вскоре перевёл на меня печальный взгляд и, накрыв своей ладонью мою, тихо произнёс: — Лан-и, я правда хочу, чтобы у вас с Чонгуком всё было хорошо. Даже если у него больше никогда не будет друзей, то сестра присутствовать рядом просто обязана. Родные люди порой способны заменить нам кого угодно. — Оппа… — впервые назвав Хосока этим словом, я перевела на парня полный доверия и слёз взгляд. Его слова действительно заставили меня растрогаться. — Ты это всё сейчас всерьёз говорил? — Думаешь, я тебя обманываю? — слабо улыбнувшись, спрашивает Хосок и наклоняется ближе к моему лицу. Я закрываю глаза, морально приготовившись к поцелую, но вместо этого происходит кое-что другое. Максимально приблизившись, парень прошептал мне на ухо следующие слова: — А ещё ты должна поговорить с Чонгуком потому, что я не смогу долго прятать тебя от родителей.       Резко распахнув глаза, я оттолкнула от себя Хосока и бросила на него негодующий взгляд. — А сразу так сказать было нельзя?! — вскочив с постели, я повышаю голос и одновременно вытираю скатывающиеся по щекам слезы, выступившие чуть ранее. — Обязательно было всю эту красивую чушь говорить? Хотя, впрочем, зачем ты так церемонился? Просто подошёл бы и сказал в лицо: «Чон Бон Лан, соизволь свалить, а то меня скоро родители спалят». Ты потратил так много времени на ненужные слова, когда мог уложиться чуть меньше, чем за десять секунд! И откуда вас берут, красноречивых таких?! — Малыш, ну не злись, — ласково произносит Хосок, встав с кровати и приобняв меня за талию. — Тем более, я и не врал вовсе. Просто это не основная причина, почему вам с братом следует выяснить отношения. Тебе самой разве не надоело прятаться и жить в страхе, что тебя скоро раскроют? — Так почему бы просто не сказать родителям правду? — задаю я вопрос, продолжая плакать, но теперь уже от обиды. Как меня, оказывается, легко провести… — Ты мальчик уже взрослый, к тому же, совершеннолетний, и мне искренне непонятно, почему ты не можешь делать то, что захочешь? — Лан-и, мы ведь это уже много раз обсуждали… — с сожалением в голосе говорит парень, устало вздыхая. — Родители запретили мне вступать с кем-либо в отношения до окончания старшей школы. Это ни разу не остановило меня, но теперь, когда я состою в серьёзных отношениях, будет обидно, если мама с папой узнают о тебе раньше времени. Подожди ещё немного. Как только я закончу школу, то сразу же расскажу о нас, обещаю. — Извини, конечно, но почему твои родители не могут быть в командировке всегда? — обиженно спрашиваю я. — Первые три дня было так спокойно, и мне не приходилось бояться за то, что нас могут раскрыть… — Зато за эти три дня мы успели сделать то, против чего Чонгук был бы обязательно, — Хосок слабо улыбнулся и заговорщицки подмигнул мне, напоминая о том, что произошло между нами ночью с пятницы на субботу и ранним вечером понедельника. Невольно вспомнив это всё, я смущённо улыбнулась и отвела стыдливый взгляд в сторону, почувствовав, как мои щёки покрываются румянцем. — Помнишь, Лан-и? Целых два раза отомстили ему за его мерзкие выходки. — Да помню я, помню, — всё ещё улыбаясь ответила я. Эти моменты нельзя назвать неприятными, но освежать в памяти что-то подобное пока тоже не очень хочется. — Если честно, жить с тобой — самое настоящее удовольствие, — произнеся это, Хосок мягко поцеловал меня в щёку, после чего сказал уже более серьёзным тоном: — Однако это не отменяет того факта, что вам с Чонгуком следует поговорить. Уверен, он не будет против, если ты первая решишься на разговор спустя столь долгое время. Может, у него появились какие-то проблемы, и именно из-за них он стал вести себя так странно. В любом случае, узнать это под силу только тебе, потому что ты — не чужой человек для Чонгука. Возможно, он сначала даже виду не покажет, что нуждается в поддержке, но со временем расскажет тебе о том, что его тревожит. Я достаточно хорошо знаю Чонгука. Он всегда хотел казаться сильнее, чем является на самом деле. — Это правда, — вздохнув, тихо произношу я, держась за плечи Хосока. Вдруг я вспоминаю о туши на ресницах, которая наверняка потекла из-за слёз и моих жалких попыток остановить их. Переведя испуганный взгляд на парня я с ужасом спрашиваю его: — Оппа… Я жутко выгляжу? — Очень даже мило, — улыбается Хосок, после чего начинает весело смеяться. — Ты на панду похожа. — Вот чёрт… — обречённо простонала я, обиженно посмотрев на парня. — Теперь из-за тебя нужно заново краситься. — Лучше просто смой, — посоветовал Хосок, попробовав оттереть размазавшуюся косметику с моей левой щеки большим пальцем. — И так опоздаем скоро. — Не трогай, только хуже сделаешь! — я оттолкнула от своего лица руку парня и, устало вздохнув и слабо улыбнувшись, произнесла: — Ах, Чон Хосок, ты неисправим. — А ты попробуй исправить меня, — эротично прошептал Хосок, наклонившись ближе к моему лицу. — Видишь, какой я неправильный? — Вижу, — серьёзно произношу я, отодвигаясь от парня, — только давай обсудим это позже. Сам сказал, что мы скоро опоздаем. Времени и так в обрез.       Произнеся это, я с трудом вырвалась из крепких объятий Хосока и направилась в ванную комнату, дабы смыть неудачные последствия от впечатлений после пламенной речи парня. Он действительно неисправим. Несмотря на разницу в возрасте, я чувствую себя более взрослой по сравнению с Хосоком. Что ж, видимо, этот дурашливый ребёнок, иногда перевоплощающийся в настоящего мужчину, был предначертан мне судьбой. Да, так и есть. Я действительно влюбилась в правильного человека.

***

      Flashback. 12 лет назад       С силой распахнув входную дверь своей квартиры, мальчик понёсся на улицу, на ходу вытирая без остановки скатывающиеся по щекам слёзы. Он уже не слышал, что там кричала мама вслед. Ребёнок хотел лишь поскорее оказаться в том месте, где никто не увидит его слёз и не услышит горьких всхлипов. Мальчик нуждался в одиночестве, дабы выплеснуть наружу скопившиеся за долгое время негативные эмоции и после этого попытаться успокоиться.       Достигнув своего пункта назначения — старой детской горки, с которой уже давно никто не катается, — ребёнок забрался под неё и, опустившись на землю, обнял колени и заплакал ещё сильнее. Нет ничего ужаснее недопонимания между родителями и детьми, а мальчик именно с такой ситуацией и столкнулся. Впрочем, споры с отцом были привычным делом для ребёнка, но от этого не становилось проще их переносить. Мальчик не впервые прячется под старой детской горкой, чтобы провести время в одиночестве. Но сегодня всё пошло немного не так, как это происходило обычно. — Привет, Чонгук-и, — мальчик услышал знакомый голос у себя над головой и поднял полные слёз глаза вверх. Перед ним стоял его лучший друг и сосед по совместительству — Пак Чимин. Заметив слёзы на глазах друга, Чимин удивился: — Ты плачешь? Что-то случилось? — Ничего… — дрожащим голосом ответил Чонгук, отворачиваясь от мальчика. — Всё нормально. — Тогда, почему ты плачешь? — не унимался Чимин. Ему хотелось узнать истинную причину слёз своего друга. Мальчик сел на колени напротив Чонгука. — Я не хочу говорить об этом… — почти шёпотом произнёс Чонгук, чьи губы сильно дрожали от подступающих слёз. — Снова… Папа, да? — осторожно спросил Чимин, осторожно протянув правую руку к своему другу. — Я ненавижу его! — крикнул мальчик и снова зашёлся в рыданиях, крупно дрожа всем телом. Чимин испуганно вздрогнул и вернул в прежнее положение руку, ещё несколько секунд назад тянувшуюся к Чонгуку. — Он никогда не понимал меня! Я терпеть его не могу! — Рассказывай, — попросил Чимин, оперевшись ладонями о свои колени и немного подавшись туловищем вперёд. — Он сказал, что танцы — это чушь. Он оскорблял меня и мои интересы и говорил, что я должен бросить заниматься. Я не могу так больше! — последнюю фразу Чонгук вновь произнёс на повышенных тонах и, жалобно всхлипнув, закрыл глаза ладонями. — Я устал…       Глубоко вздохнув, Чимин переместился ближе к своему другу и положил руку ему на плечо. Мальчик прекрасно знал, в каких отношениях находится Чонгук с отцом, и потому почти не удивился слезам друга, узнав причину их появления. Чимин не любил, когда Чонгук плакал, потому что ему было больно видеть друга в таком состоянии. Улыбка же или, например, весёлый смех даровали Чимину положительные эмоции. Мальчик всегда легко перенимал настроение своего друга. Либо счастливы оба, либо не счастлив никто. Так сложилось ещё с первых лет их дружбы. — Я не собираюсь бросать танцы только потому, что этого хочет отец, — дрожащим голосом произнёс Чонгук, отстранив ладони от мокрого из-за слёз лица и посмотрев другу в глаза. — Я не хочу, хён…       Чимин в ответ на это крепко обнял мальчика и, уткнувшись носом ему в плечо, заботливо произнёс: — Всё будет хорошо, ты только не плачь. Обещаю, ты справишься. Папа не будет долго злиться. Взрослые редко так делают. — Ничего не будет хорошо… — сказал сквозь слёзы Чонгук, но отталкивать друга не стал, напротив, сам сильнее прижался к нему, будто бы поверив в произнесённое Чимином «всё будет хорошо». Мальчик крепко обнял Чимина в ответ и почувствовал, что ему действительно стало немного легче. Но надолго ли? Ведь в скором времени Чонгуку придётся вернуться домой, как бы сильно он ни старался этого избежать. Едва подумав о возвращении в давно переставшее быть уютным место, мальчик снова залился слезами и, жалобно всхлипнув, крепко сжал обеими руками ткань футболки на спине друга. — Эй, если ты продолжишь плакать, я не буду с тобой дружить, — серьёзно произнёс Чимин, всё ещё не выпуская Чонгука из объятий. В следующую секунду мальчик уже жалел о сказанных им словах. — Не говори так! — воскликнул Чонгук, отрицательно помотав головой из стороны в сторону. Потерять Чимина мальчик с раннего детства боялся больше всего на свете, и потому ему было неприятно и необыкновенно больно слышать такие слова от друга сейчас и в без того нелёгкую минуту. — Ты ведь сам говорил, что всегда будешь рядом. Так не уходи и не оставляй меня одного! Отвечай за свои слова! — Тише, Гукки, — попросил Чимин, заботливо погладив друга по спине. — Если пообещаешь больше не плакать, то не оставлю. — Я не могу не плакать, когда ты говоришь такие ужасные вещи… — Ладно, извини, — глубоко вздыхает Чимин, продолжая успокаивающе поглаживать спину Чонгука. — Зря я это вообще сказал. Просто постарайся успокоиться, хорошо? — А ты будешь рядом? — задал вопрос Чонгук, оторвавшись от друга и посмотрев ему в глаза. — Конечно, — с лёгкой улыбкой на лице ответил Чимин, после чего мальчик вновь прижался к нему и буквально сковал в объятиях. — Ты всегда будешь моим лучшим другом, и мы никогда не расстанемся, — тихо произнёс Чонгук, закрыв глаза и начав понемногу успокаиваться. Объятия Чимина всегда производили на мальчика лучший успокаивающий эффект, Чонгук благодаря им чувствовал себя намного лучше.       Мальчики ещё долго сидели в обнимку под старой детской горкой и молчали. Им было достаточно просто находиться рядом, чтобы почувствовать умиротворение. Разве не это называют настоящей дружбой?       Конец Flashback'a

***

      Сразу после школы мы с Хосоком отправились ко мне домой. Он любезно вызвался проводить меня и заодно обсудить все детали нашего с Чонгуком диалога. Казалось бы, ещё несколько дней назад Хосок моего брата знать не хотел, а сейчас сам помогает мне помириться с ним. Никогда бы не подумала, что человек способен так быстро менять своё мнение о ком-либо. Впрочем, для Хосока это — обычное дело, поэтому удивляться здесь особо нечему.       Погода, по сравнению со вчерашней, была намного лучше: солнце пригревало земную поверхность и изо всех сил пыталось высушить появившиеся после продолжительного проливного дождя лужи. В лицо дул лёгкий ветерок, вовсе не холодный, а наоборот, тёплый и даже в некоторой степени мягкий. Идеальная погода для романтической прогулки, но, к сожалению, думать о чём-либо подобном сейчас далеко не самое удачное время. — Думаешь, с медведем мы не переборщили? — неуверенно спрашиваю я парня, указывая на белого плюшевого мишку, купленного нами с Хосоком несколько минут назад в местном торговом центре. — Нет, наоборот, он поможет тебе, — убеждает меня парень, но я никак не могу избавиться от сомнений по поводу игрушки. — Это, интересно, чем? — Достаточно трудно предугадать реакцию Чонгука на твоё возвращение, поэтому мишку надо использовать для подстраховки, — объясняет Хосок, неся плюшевого медведя прямо перед собой. — Мягкие игрушки, по моему мнению, способствуют снижению нервного напряжения, да и к тому же, это будет отличным примирительным жестом с твоей стороны. — Если игрушки, как ты сказал, способствуют снижению нервного напряжения, то почему же их до сих пор в больницах вместо таблеток не назначают? — съязвила я, с улыбкой взглянув на парня. Следующие слова я произносила уже более серьёзно. — Тем более, Чонгук уже не маленький, его плюшевые мишки вряд ли заинтересуют. Только деньги на ветер выбросили, честное слово… — Лан-и, просто поверь мне, — спокойно говорит Хосок с лёгкой улыбкой на лице. — Я знаю, что делаю.       Обречённо вздохнув, я всё же решила не спорить с парнем. Какой он ещё всё-таки ребёнок… Думает, что подарить игрушку после столь серьёзной размолвки — лучшее решение. Мы так с Чонгуком даже в детстве никогда не мирились, всегда решая проблемы исключительно с помощью слов и приходя в итоге к компромиссу, удовлетворяющему потребностям нас обоих. Впрочем, кто знает, может, я настроена чересчур скептически, и этот белый плюшевый мишка действительно сможет помочь мне?       Уже возле дома меня вновь стали терзать сомнения. Правильно ли я делаю, что возвращаюсь сейчас без предупреждения? Что обо всём этом подумает Чонгук? Впрочем, так ли это важно на данный момент? — Может, со мной пойдёшь? — предлагаю я Хосоку, осторожно взяв того за рукав пиджака. — У тебя ведь тоже были размолвки с моим братом, так почему бы не решить всё сейчас? Вдруг такого удачного момента больше не будет никогда? Неужели ты упустишь его? — Нет, Лан-и, — твёрдо отвечает парень, взяв меня за руку. — Я, конечно, тоже хочу помириться с Чонгуком, но сейчас не лучший момент. Вам нужно поговорить с глазу на глаз, без лишних людей, чтобы вы смогли спокойно во всём разобраться и помириться в конечном счёте. И почему ты решила, что у меня больше не будет такого шанса? Мы, если помнишь, не только в одну школу ходим, но ещё и одноклассниками являемся, так что не стоит переживать по этому поводу. — А если у меня не получится? — со страхом в голосе спрашиваю я, продолжая удерживать Хосока. — Даже если вы не помиритесь, то поговорить просто обязаны, — убеждает меня парень. — И инициатива должна быть проявлена, в первую очередь, с твоей стороны. Ты ведь действительно собиралась уйти из дома только потому, что не хотела сидеть с племянником. — Ты прав… — тихо вздохнула я, сжав губы и отведя стыдливый взгляд в сторону. Да, не было у меня никакого важного дела, мне просто хотелось уйти и таким образом свалить всю ответственность на Чонгука, что я в итоге и сделала… Несерьёзно это. Я поступила не как взрослый человек и только с братом зря отношения испортила, а потом ещё и та ссора в школе… Почему моя совесть проснулась только сейчас? Наверное потому, что так больше продолжаться не может, и нам с Чонгуком действительно следует поговорить. Хосок прав. Сейчас или никогда! — Хорошо, я готова, — уверенно произношу я, отпуская руку парня и забирая у него плюшевого мишку. — Надеюсь, всё получится. — Конечно получится, — улыбается Хосок, — ведь у тебя в руках беспроигрышный вариант для разрешения любых споров. — Ах да, как же я могла забыть, — переняв весёлое настроение парня, отвечаю я, — все мишки ведь отлично снимают нервное напряжение. Ты прав, с ним у меня есть все шансы выйти победителем. — Отличный настрой! Пока не потеряла его, иди скорее домой. И не вздумай влезать в новые споры! Ты должна улучшить отношения с братом, а не усугубить их полностью, помни об этом. — Хорошо, — отвечаю я Хосоку, и на этом мы расстаёмся до завтрашнего дня. Достигнув крыльца своего родного дома, я тяжело вздыхаю и, закрыв глаза, произношу шёпотом: — Я справлюсь.       Наконец решившись, я киваю самой себе в знак согласия и, открыв глаза и достав из кармана ключи, открываю одним из них входную дверь своего дома.       Сейчас или никогда.

***

      Flashback. 8 лет назад       Чимин и Чонгук сидели на лавочке возле школы и, казалось, совершенно не спешили отправляться по домам. Мальчики часто проводили время таким образом: сидя рядом друг с другом, они занимались своими делами и параллельно вели диалог на какую-нибудь тему, интересующую их обоих. Сегодняшний день, как и многие другие, исключением не стал. — Хён, — начал Чонгук, обратившись к другу, — можно тебя кое о чём спросить? — Да, — ответил Чимин, на время оставив рисование и переведя взгляд на мальчика, — спрашивай. — Сегодня Юнги-хён рассказывал про диск с фильмом, который нашёл у старшего брата, — объяснил Чонгук, прежде чем перейти к интересующему его вопросу. — Там было что-то про… Геев. Я хотел узнать, кто это такие, но Юнги-хён отказался отвечать на мой вопрос. Он сказал, что я маленький, и мне ещё рано такое знать… — мальчик обиженно надул губы и скрестил руки на груди. — А о чём ты хотел спросить меня? — задал вопрос Чимин, внимательно посмотрев другу в глаза. — Расскажи мне, кто такие геи, — попросил Чонгук и пододвинулся ближе к мальчику, всем своим видом выражая искреннее любопытство. — Ты ведь знаешь?       Чимин с лёгкостью мог бы сказать, что не знает ответа на данный вопрос, но мальчик никогда не считал враньё правильным и потому решил объяснить Чонгуку значение таинственного для него слова «гей». — Знаю, — тихо ответил Чимин и, немного помешкав, склонился ближе к лицу друга, чтобы сказать ему всё на ухо. — Но я предупреждаю, что скажу это только один раз, больше даже не проси, — на время отстранившись, Чимин на всякий случай оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что поблизости нет лишних глаз и ушей, способных застать мальчиков врасплох. Поняв, что подслушивать никто не станет, Чимин вновь наклонился к уху Чонгука и прошептал: — Геи — это такие дяденьки, которые спят с другими дяденьками.       Договорив до конца, Чимин отстранился от друга и, достав из рюкзака небольшую бутылку воды, решил утолить появившуюся из ниоткуда жажду. — Ничего особенного здесь нет, — серьёзно произнёс Чонгук, нахмурившись. — Не понимаю, почему Юнги-хён сразу мне не объяснил, если всё было так просто… — внезапно хмурый взгляд мальчика вновь сменился любопытным, и ребёнок задал новый вопрос: — Хён, тогда получается, что мы с тобой тоже геи?       Услышав это, Чимин едва не захлебнулся водой и чуть не уронил открытую бутылку на себя. Мальчик сильно закашлялся и, придя в себя спустя минуту, посмотрел на друга с удивлением и некоторым испугом в глазах: — Гукки, это не совсем то… — Почему? — не понял Чонгук. — Мы ведь с тобой спали вместе в одной кровати и даже не один раз. Это и есть геи, верно? — Почти, но это всё равно не то… — смущённо произнёс Чимин, сжав губы и отведя взгляд в сторону. Рассказывать другу про секс, и что он бывает не только между дядей и тётей, мальчику совсем не хотелось, поэтому он постарался аккуратно уйти от разговора. — Гукки, вообще-то Юнги-хён прав. Тебе ещё рано такое знать. — И ты туда же? — обиделся Чонгук, снова нахмурившись. — Почему никто не может доходчиво объяснить мне, кто такие эти геи на самом деле? — Не обижайся, но тебе правда нельзя такое рассказывать, — грустно сказал Чимин, вновь принимаясь за рисование в своём небольшом альбоме. — Когда вырастешь, я расскажу тебе про них подробнее, но сейчас не спрашивай меня больше об этом. — Это что-то страшное? — не унимался Чонгук. Очень уж хотелось ему узнать, что из себя представляют эти самые геи, о которых все так подозрительно молчат. — Нет, — ответил Чимин на автомате, после чего резко оторвал взгляд от альбомного листа, на котором начинало что-то понемногу вырисовываться. — Хотя… Нет, я не хочу об этом говорить! Даже не спрашивай! — Ну, пожалуйста, расскажи! — канючил Чонгук, нетерпеливо дёргая друга за рукав рубашки. — Я никому не скажу, честно, только объясни, кто это такие! Ну, пожа-алуйста! Мне очень интересно! — Ещё один вопрос про геев — и я с тобой больше не дружу, — серьёзно произнёс Чимин, нахмурившись и вырвав свою руку из ослабшей хватки друга. Услышав это, Чонгук испугался и, немного отодвинувшись от мальчика, понурил голову. Глубоко вздохнув, ребёнок тихо сказал: — Ладно, я больше не буду. Извини…       Чимин бросил на друга мимолётный взгляд и заметил в глазах мальчика грусть и страх. Чонгук не любил, когда Чимин говорил подобное. Слова «я не буду с тобой дружить» всегда чуть ли не доводили мальчика до слёз. Чонгук принимал шутливое высказывание друга близко к сердцу и после столь злой фразы остаток дня проводил в печали. Не так уж и часто Чимин говорил подобное, но Чонгука эти слова действительно задевали за живое, после чего долго не позволяли успокоиться.       Остаток времени до того, как пойти домой, мальчики провели в тишине. Чимин был занят рисованием, а Чонгук продолжал грустить, уткнувшись взглядом в землю. Взгляды друзей не пересекались. Никто из них больше не произнёс ни слова.       Конец Flashback'a

***

      Оказавшись внутри, я закрываю за собой входную дверь и, сняв обувь, прохожу вглубь дома. А здесь всё по-прежнему: те же уютные комнаты, к которым я успела привыкнуть за много лет, открытые для проветривания окна, даже книги в небольшом шкафу в гостиной стоят на полке точно в таком же порядке, в каком их не так давно расположил оппа: не только по алфавиту, но ещё и по цветовым гаммам обложек. Единственное, что изменилось — в комнатах появилось куда больше пыли, чем её бывало обычно. Такое ощущение, что после моего ухода отсюда время остановилось, и это место осталось брошенным на произвол судьбы, будто покинутым его жителями из-за стихийного бедствия или ещё какой-нибудь катастрофы. Находящимся в плену страха людям пришлось оставить родной дом, бросить всё, дабы спастись самим, но будут ли они счастливы в другом месте, если только здесь им удавалось ощущать душевное тепло и уют?       Не о том я думаю, совершенно не о том… Всё потому, что я боюсь разговаривать с Чонгуком, и из-за этого стараюсь отвлечь себя какими-либо посторонними размышлениями. Так быть не должно. Мы не чужие люди друг для друга, поэтому брат просто обязан понять меня и хотя бы попытаться простить. Уверена, ему не меньше, чем мне, хочется поскорее покончить с этим и вернуться, наконец, к прежней жизни. Ладно, медлить больше нельзя. Я и так потеряла слишком много времени за пустыми размышлениями ни о чём.       Я уверенно направляюсь на второй этаж в комнату оппы. Держу пари, он в данный момент занят выполнением очередного домашнего задания или чтением какой-либо учебной литературы. Если нет, то это не Чонгук, потому что я не могу представить его за другими занятиями в такое время. Он, конечно, может находиться сейчас в танцевальном зале, но, насколько мне известно, оппа стал часто отменять тренировки в последнее время. Кто знает, вдруг Чонгук решил покончить со своим увлечением, а я об этом даже не догадываюсь?       Достигнув двери в комнату брата, я снова останавливаюсь. Чего я боюсь? Это ведь Чонгук — мой любимый и единственный брат, который всегда отдавал мне всю свою любовь и жертвовал свободным временем. Он обязательно поймёт меня и наверняка простит. Надеюсь…       Собрав оставшуюся смелость в кулак, я три раза неуверенно постучала в дверь, после чего осторожно спросила: — Оппа, это Бон Лан. Можно войти?       В ответ — молчание. Что ж, этого следовало ожидать, я знала, что будет непросто. Но мне ни в коем случае нельзя останавливаться. Таким образом я допущу ещё одну грубую непростительную ошибку, о которой потом придётся жалеть. Хватит с меня. Достаточно! — Можно мне поговорить с тобой? — задаю я новый вопрос, всё ещё держась за дверную ручку. Снова молчит. С каких пор игнорирование сестёр стало модным? Впрочем, Чонгука тоже можно понять, он наверняка до сих пор обижается из-за произошедшего. Для меня всё вдвойне хуже, потому что, не соври я брату о важном деле, ничего бы не было, и я бы сейчас не стояла как дура перед запертой дверью в комнату оппы, не зная, как правильно начать разговор. Сама виновата… — Если не хочешь разговаривать, то хотя бы выслушай, — попросила я Чонгука, почти вплотную прислонившись к двери, чтобы брат точно услышал меня. — Хорошо, я признаю, что виновата в нашей ссоре. Я, а не ты. У меня, на самом деле… — на несколько секунд остановившись, я глубоко вздохнула, после чего продолжила: — Не было у меня никакого важного дела. Я соврала, чтобы… Не сидеть с Хуаном. Просто, когда ты поймал меня на лжи, я очень испугалась и стала отстаивать свою позицию, лишь бы ни в чём тебе не признаваться. Знаю, что это низко и подло, и теперь нет мне прощения, но, оппа, пожалуйста… Постарайся простить меня, хорошо? Если сможешь сделать это, то я в дальнейшем не допущу таких серьёзных споров между нами, обещаю. Я… Стану лучше, чтобы сохранить наши отношения. Извини.       Договорив до конца, я немного отошла от двери в надежде, что Чонгук всё-таки выйдет, и мы сможем поговорить уже нормально, глядя друг другу в глаза, но проходит полминуты, потом ещё столько же и ещё, и ещё… Брат продолжает игнорировать мои слова. Тоже мне, бойкот он, видите ли, устроил… Что же делать? Как заставить Чонгука выйти из комнаты? Знаю! Самое время пускать в дело плюшевого мишку, мирно сидящего у меня на руках. Не уверена, что сработает, но попробовать стоит. — Оппа, а у меня есть для тебя кое-что интересное, — с улыбкой произношу я, чтобы мой голос внушил брату доверие. — Выходи — покажу.       В ответ — снова молчание, которое начинает мне порядком надоедать. Нахмурившись, я уже собираюсь выломать эту чёртову дверь, чтобы силой вытащить Чонгука из комнаты или же просто послать его далеко-далеко, как вдруг до меня доносится тихий звук приближающихся шагов. Какие же эти парни дети. Только заикнёшься о «чём-нибудь интересном», как они со скоростью света летят тебе навстречу. Ну, по крайней мере, мне, по всей видимости, удалось заставить брата покинуть свою «пещеру».       В следующую секунду дверь медленно открывается, и передо мной появляется Чонгук, изрядно помятый и очень сонный. Неужели спал? Время ведь ещё раннее, к тому же, это совершенно не свойственно для моего брата. Что-то здесь явно не так.       Оппа проходит мимо, не обращая на меня абсолютно никакого внимания, будто я призрак какой-то. Может, действительно случилось что-то серьёзное за время моего отсутствия? Странно это всё.       Я по пятам следую за Чонгуком, внимательно слежу за его действиями и пока молчу. Мой брат сейчас какой-то подозрительно молчаливый и непривычно неопрятный. Таким оппа бывает только с утра, но лишь в первые минуты после пробуждения. Вероятно, Чонгук и вправду спал. Интересно, услышал ли он мои слова? Впрочем, если бы это было так, брат бы сейчас не игнорировал меня…       Мы с Чонгуком достигаем кухни, и он направляется к шкафчику, где у нас хранятся лекарства. Может быть, мой брат заболел и из-за этого спал? Скорее всего, поэтому оппа и в школе не появился сегодня.       Чонгук слегка трясущимися руками достаёт из картонной коробки упаковку с противоаллергическими таблетками, что заставляет меня нахмуриться и с подозрением взглянуть на брата. Зачем они нужны ему? Ответ лежит на поверхности, но оппа никогда не нуждался конкретно в этом препарате, поскольку не страдает аллергией на что-либо, и из-за этого я начинаю искренне волноваться за Чонгука. — Кларитин? — недоумённо спрашиваю я, с опаской подходя ближе к брату. — Зачем он тебе?       Оппа снова игнорирует меня. Налив трясущимися руками воды в стакан, Чонгук распечатывает одну таблетку и кладёт её на стол перед собой, после чего сразу принимается за вторую, а за ней следует третья… Когда мой брат вновь берёт стандарт в руки и собирается достать четвёртую таблетку, я резко перехватываю руку оппы и перевожу на него испуганный взгляд: — Чонгук-и, что ты делаешь? Не знаю, что ты там задумал, но это в любом случае плохая идея. Быстро брось эти таблетки! Я с кем вообще разговариваю?!       Наконец, Чонгук обращает на меня внимание, повернувшись в мою сторону. Какой странный взгляд… Будто стеклянный. Не выражает абсолютно никаких эмоций. А глаза красные и опухшие, словно мой брат плакал всю ночь. А вдруг именно так всё и было, и сейчас оппа задумал с помощью этих треклятых таблеток сотворить с собой что-то страшное?       Внезапно во взгляде Чонгука появляется грусть. Самая настоящая, которую можно заметить, лишь заглянув человеку в глаза. Мне стало немного не по себе, и я, отпустив руку брата, отошла на несколько шагов назад. Оппа тяжело вздохнул, прикрыв глаза на несколько секунд, после чего смахнул три таблетки со стола на пол вместе со стандартом. Выпив стакан воды почти залпом, Чонгук поставил пустую ёмкость на своё место и, вновь переведя на меня грустный взгляд, медленно начал приближаться ко мне. Я испугалась, но с места не сдвинулась, лишь покрепче сжала белого плюшевого мишку в своих объятиях. Остановившись примерно в десяти сантиметрах от меня, оппа внимательно оглядел игрушку, после чего протянул к ней руки. Я не стала испытывать судьбу и просто отдала мишку брату. Мне интересна реакция Чонгука. Что он будет делать дальше?       Погладив пальцами правой руки мягкую шёрстку плюшевого медведя, оппа с надеждой посмотрел ему в чёрные глаза-пуговки и жалобно произнёс охрипшим, вероятно, от продолжительного молчания, голосом: — Чимин…       Мой брат закрыл начавшие блестеть глаза, глубоко вздохнул, и игрушка сама собой выпала из его будто резко ослабевших рук. Я не стала спрашивать, что имел в виду Чонгук, когда произносил имя своего лучшего друга, просто потому, что мне стало очень страшно. Подобные картины можно наблюдать только в фильмах-хоррорах. Слишком уж жутко.       Открыв глаза, мой брат развернулся и направился к выходу из кухни. Судя по звукам шагов, оппа несколько раз чуть не упал по пути на второй этаж, но был очень близок к этому. Когда наверху захлопнулась дверь, я неуверенно подошла к упавшему на пол плюшевому мишке и с опаской подняла его. Прижав игрушку к сердцу, я глубоко вздохнула и изо всех сил попыталась успокоиться.       Что это был за трюк с таблетками? Почему Чонгук выглядит так, будто плакал всю ночь? Что в мишке было такого, что заставило моего брата вспомнить Чимина? Почему, в конце концов, именно он? И из-за чего оппа сейчас не разговаривает со мной?       Неужели Чонгук сходит с ума?

***

      Flashback. Год назад — Ты бы её видел, Чонгук-и, — устремив мечтательный взгляд в потолок, Чимин с увлечением рассказывал другу о своей новой девушке, Лин Суан, с которой парень познакомился несколько дней назад. — Она такая… Такая… — Чимину никак не удавалось подобрать необходимое прилагательное, чтобы описать, насколько хороша его пассия. Глубоко вздохнув, парень улыбнулся и почти шёпотом произнёс: — Неземная… — Хён, ты так про каждую свою новую девушку говоришь, — отозвался Чонгук, сидящий неподалёку от друга. — Но, честно говоря, я удивлён, что ты не бросил её ещё вчера, как делаешь это обычно. Насколько скоро ты планируешь сделать это? — Нет, Гукки, ты не понял, — всё ещё улыбаясь, Чимин перевёл мечтательный взгляд на парня. — С этой девушкой я уже не расстанусь никогда. — На твоём месте я бы не бросался такими громкими заявлениями, — скептически ответил Чонгук, внимательно разглядывая своевременно появляющиеся на оконном стекле дождевые капли, быстро скатывающиеся вниз. — Отношения — дело серьёзное, а ты, кажется, не очень-то в них нуждался ещё неделю назад. Ну, признайся честно, ты разыгрываешь меня? — Почему ты не веришь? — грустным голосом спросил Чимин, поднявшись с постели и направившись к шкафу, дабы достать оттуда приготовленную вчерашним вечером одежду для сегодняшнего свидания с Суан. — Думаешь, я не способен влюбиться по-настоящему? — Это… Не совсем в твоём стиле, я считаю, — спокойно сказал Чонгук, оторвавшись от созерцания сильного дождя за окном. — Я вовсе не хотел обидеть твои чувства, просто… Непривычно видеть тебя таким… Окрылённым, что ли. — Ты не первый, кто так говорит, — голос Чимина, бывший грустным ещё несколько секунд назад, теперь приобрёл более снисходительный оттенок. Повесив одежду на спинку стоящего неподалёку стула, парень переоделся из домашних шорт в чёрные брюки, параллельно сказав: — Впрочем, я и сам не подозревал, что когда-нибудь смогу по-настоящему влюбиться. Эти чувства на самом деле невозможно передать словами, большое количество эпитетов будет использовано, но ни один из них не сможет передать то, что я чувствую по отношению к Суан. Однажды и ты это поймёшь, Чонгук-и. Со временем ты тоже окунёшься в любовь с головой, и всё окружающее тебя резко станет таким мелким и неважным… И ты будешь готов отдать всего себя той самой, что заставит твоё сердце биться чаще. — Красивые слова, — Чонгук слабо улыбнулся и глубоко вздохнул, но вскоре поспешил стереть улыбку с лица и принять серьёзный вид. — Очень надеюсь, что этого самого погружения не произойдёт, пока я не закончу учёбу, иначе не видать мне светлого будущего. Чувства, подобные твоим, зачастую мешают человеку адекватно воспринимать реальность, поэтому я против них. — Гукки, ты такой скучный, — разочарованно вздохнул Чимин, встав перед зеркалом и начав приводить в порядок немного растрепавшиеся волосы. — Любовь — это прекрасно, тем более, если твои чувства взаимны. Не стоит противиться своему сердцу и убеждать себя, что тебе всё это не нужно. Надо быть проще в этом отношении, только и всего. Ты часто всё усложняешь, и из-за этого путаешься сам в себе. — Ничего я не усложняю, — отрицал Чонгук. — Просто воспринимаю реальность трезво, без всех этих ваших чувств и отношений. — То есть, ты сравниваешь любовь с алкогольным опьянением? — усмехнулся Чимин, отложив в сторону расчёску и сняв домашнюю футболку. — Это слишком очевидное сравнение, — серьёзно ответил Чонгук, скрестив руки на груди. — Пьяный человек и влюблённый ведут себя почти одинаково, по крайней мере, оба они в большинстве случаев не отдают себе отчёт в своих действиях. — Неплохо, — одобрительно хмыкнул Чимин, — но я с тобой не согласен. Пьяный и влюблённый человек совсем не похожи. Если у первого так называемое счастье будет длиться не дольше нескольких часов, то у второго оно будет настоящим и продлится, если не до конца жизни, то несколько лет точно. Чувствуешь разницу? — Может ты и прав, но я всё равно предпочту учёбу любви, — пожав плечами, скептически произнёс Чонгук. — Здесь наши с тобой мнения резко расходятся. — Всё равно когда-нибудь ты испытаешь то же, что и я, — снисходительно улыбнулся Чимин. — Сердцу не прикажешь, Гукки, так уж человек устроен.       В ответ на это Чонгук раздражённо выдохнул и, вновь скрестив руки на груди, отвернулся от друга и, нахмурившись, тихо произнёс спустя некоторое количество времени: — Хён, я, конечно, понимаю, что это твоя комната, но ты здесь не один находишься, вообще-то. — Ты о чём? — не понял Чимин и, оторвавшись от зеркала, перевёл недоумённый взгляд на друга. — Оденься, пожалуйста, — попросил Чонгук, всё ещё не глядя парню в глаза. — Странно, — удивился Чимин. — Раньше ты к этому нормально относился, и тебя ничто не напрягало. — А теперь напрягает, — Чонгук немного повысил тон голоса и повторил свою просьбу: — Оденься.       Чимин ухмыльнулся в ответ на просьбу друга, но поспешил исполнить её, так как скоро парню нужно было выходить из дома. Застегнув белоснежную рубашку на все пуговицы, Чимин завязал на шее чёрный галстук и, воспользовавшись новым парфюмом, обратился к другу: — Чонгук-и, как ты считаешь, мне будет лучше с пиджаком или же без него? — Не знаю, — равнодушно отозвался Чонгук, всё ещё не смотря на парня. — Ты даже не посмотрел, — серьёзно произнёс Чимин, скрестив руки на груди. — Мне интересно твоё мнение насчёт моего внешнего вида. Хорошо ли я выгляжу? — Хён, ты всегда выглядишь хорошо, — честно ответил Чонгук бросив на друга мимолётный взгляд. — Уверяю, даже если мусорный пакет на себя наденешь, тебе в красоте всё равно не будет равных, так что, можешь не беспокоиться. — Ну, спасибо, — с улыбкой на лице произнёс Чимин, после чего весело рассмеялся. — Всегда любил твои нестандартные комплименты, Гукки.       Искренний смех парня заставил Чонгука, наконец, улыбнуться и перевести взгляд на друга. Чонгуку всегда нравилось видеть Чимина таким весёлым, как сейчас. Это говорило о том, что парень спокоен, и его сейчас ничто не тревожит. За душевное состояние друга Чонгук всегда переживал больше, нежели другие парни из их компании. — А пиджак я всё-таки надену, — решил Чимин, перестав смеяться. — На улице сейчас дождливо и наверняка холодно. Не хватало ещё простудиться в такое неподходящее время.       Одевшись до конца, парень, проверив время на наручных часах, положил свой телефон в карман брюк и взял в руки белого плюшевого мишку, всё это время мирно сидящего в углу компьютерного стола. — А это тебе зачем? — спросил Чонгук, недоумённо уставившись на игрушку. — Хочу сделать подарок Суан, — улыбнулся в ответ Чимин. — Думаю, она оценит его. — Хён, она ведь уже не ребёнок, так почему ты думаешь, что плюшевый мишка обрадует её? — Ты ничего не понимаешь, Чонгук-и, — покачал головой Чимин. — В моём подарке есть скрытый подтекст. Белый — цвет чистоты. Этим самым я намекаю Су на то, что хочу чистоты в наших отношениях, иными словами, отсутствия ссор. Немного сложно, но, думаю, со временем она всё поймёт. — Но почему именно мишка? — продолжал недоумевать Чонгук. — Если уж на то пошло, то презервативы, в конце концов, тоже белые и стоят намного дешевле. И это больше похоже на тебя. — Вот это да, — искренне удивился Чимин, широко распахнув глаза и весело улыбнувшись. — А парни ещё меня пошлым называют! Они просто не знают, на что способен наш малыш Гукки.       Поняв, что только что сморозил самую настоящую глупость, Чонгук отвёл стыдливый взгляд в сторону и, сжав губы, сильно покраснел от смущения. Обычно парень старался избегать подобных слов, но сегодняшний откровенный разговор с лучшим другом о чувствах и отношениях развязал Чонгуку язык. Парень уже успел тысячу раз пожалеть о сказанном, а Чимин в это время отвечал на заданные его другом около полуминуты назад вопросы: — Мишка оказался для меня наиболее невинным вариантом. Речь идёт о серьёзных отношениях, поэтому думать о сексе с Суан ещё слишком рано. Необходимо сначала лучше узнать друг друга. Пожалуй, это первый случай, когда я готов ждать столько, сколько потребуется, и не торопить события, как часто делал это раньше. Кстати о времени… — парень вновь взглянул на циферблат наручных часов. — Мне пора идти. Неприлично заставлять даму ждать. Чонгук-и, может, тебе зонт дать? На улице сейчас дождливо, а идти до остановки достаточно далеко. — Нет-нет, спасибо, не стоит, — вежливо отказался Чонгук, всё ещё пряча стыдливый взгляд от друга. — Как хочешь, — пожал плечами Чимин и, взяв с компьютерного стола ключи от дома, направился к выходу из комнаты. Внезапно остановившись возле полуоткрытой двери, парень перевёл взгляд на друга и, улыбнувшись, сказал то, что заставило Чонгука покраснеть ещё сильнее и чуть ли не с головой замуроваться в чёрную спортивную кофту: — А презервативы, Гукки, вообще-то не белые, а прозрачные. Просто, чтоб ты знал.       Конец Flashback'a

***

      Убрав с пола рассыпанные Чонгуком таблетки от аллергии, я трясущимися руками налила воды в стакан и, выпив всё залпом, попыталась хоть немного успокоиться, но мои попытки были тщетны. Я неоднократно поднималась наверх, чтобы заставить брата покинуть свою комнату и нормально поговорить со мной, но каждый раз меня постигала неудача. Оппа продолжал игнорировать мои слова, от чего мне стало страшно и немного обидно за то, что Чонгук так холодно встретил меня, не сказав ни единого слова. С каждой минутой я всё больше убеждалась в том, что у моего брата появились какие-то серьёзные проблемы, из-за которых он стал так странно вести себя, но проверить эту гипотезу я не имела возможности, так как оппа игнорировал всё, что я говорила.       Что же делать? Как заставить Чонгука пойти на контакт со мной? Возможно, нужно просто дождаться момента, когда мой брат сам будет готов к разговору, но оттягивать время в моей ситуации довольно опасно. Откуда мне знать, а вдруг проблемы оппы настолько серьёзны, что он не смог найти решение и сейчас ищет подходящий способ самоубийства как самый лучший выход из трудной ситуации?       Я прекрасно понимаю, что это уже крайности, но сейчас мне как никогда страшно за жизнь Чонгука, которая, может быть, оборвётся через несколько секунд. Перепуганная до смерти, я постучалась в дверь комнаты брата и дрожащим от подступающих слёз голосом спросила: — Оппа, ты там жив? Пожалуйста, хватит пугать меня! Скажи же хоть что-нибудь!       И снова молчание в ответ. Громко всхлипнув, я выронила плюшевого мишку, которого всё это время крепко прижимала к себе, и закрыла рот обеими ладонями. По моим щекам одна за другой начали скатываться слёзы. А вдруг, когда Чонгук выходил из комнаты за таблетками, я видела брата в последний раз? Едва подумав об этом, я резко сорвалась с места и на всех порах понеслась на первый этаж, где оставила свою сумку с телефоном. Пару раз я едва не расстелилась прямо на лестнице и не совсем вписалась в поворот, когда забегала в гостиную, таким образом сильно ударившись правым плечом о косяк арки и из-за этого упав на пол. Очень больно, но сейчас совершенно не до того. Добравшись до бежевого рюкзака, я резко расстегнула молнию и, вытряхнув из сумки половину содержимого, смогла-таки отыскать свой телефон. Набрав трясущимися от страха пальцами номер Хосока, я поднесла устройство к уху, оперевшись свободной рукой о пол. Спустя пару гудков, парень ответил на звонок: — Да? — Хосок-а, ты далеко?! — чуть ли не прокричала я в трубку, то и дело всхлипывая. — На остановке стою. Лан-и, почему ты плачешь? — Скорее иди ко мне домой! — потребовала я, проигнорировав вопрос парня. — Чонгук… — договорить до конца я не смогла, потому что меня снова захлестнула волна рыданий. — Что случилось? — забеспокоился Хосок. — Не трать время на глупые вопросы, беги скорее! — прокричала я, вновь не ответив на вопрос. В самом деле, сейчас не время и не место, чтобы медлить. — Скоро буду, — решительно произнёс Хосок, после чего сразу сбросил вызов. Я отложила телефон в сторону и, закрыв глаза обеими ладонями, подалась вперёд всем телом, едва задев головой пол. Слишком много эмоций за один день. Справлюсь ли? Главное, чтобы Чонгук остался жив. Ни о чём больше не прошу, только пусть с ним всё будет хорошо…

***

      Через несколько минут раздался звонок в дверь, и я, моментально поднявшись с пола, побежала в прихожую. На пороге стоял обеспокоенный Хосок. Заметив мои слёзы, парень разволновался ещё больше. — Лан-и, я по телефону так ничего и не понял, — произнёс Хосок, зайдя внутрь и закрыв за собой дверь. — Что с Чонгуком, и почему ты плачешь? — Он хотел наглотаться таблеток, — начала объяснять я сквозь слёзы, одновременно ведя парня за руку на второй этаж. — Успел распечатать всего три, я его вовремя остановила. Не знаю, сколько ещё он собирался выпить, но в итоге не принял ни одной, а после этого закрылся в комнате и теперь не отзывается. Оппа, мне страшно. Вдруг он нашёл другой способ убить себя?! — Тише, успокойся, мы со всем разберёмся, — серьёзно произнёс Хосок, когда мы достигли двери в комнату брата. Заметив брошенного на пол плюшевого мишку, парень поднял его и вручил мне со словами: — Подержи пока его.       Прижав игрушку к сердцу, я свободной рукой принялась вытирать не перестающие скатываться по щекам слёзы. Хоть бы у Хосока всё получилось. Я чувствую, что уже не справляюсь одна. — Чонгук! — громко обратился парень к моему брату сквозь дверь, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Что за шутки? Немедленно открывай. Ты уже сестру до слёз довёл. Тебе не стыдно вообще заставлять её так сильно волноваться?! Если ты действительно мужчина, то сейчас же выйди и извинись перед ней за свою мерзкую выходу и потрудись объясниться! — Хосок-а, может, будешь с ним чуточку мягче? — осторожно обратилась я к парню, дотронувшись до его плеча. — Мягче?! — воскликнул Хосок, резко развернувшись в мою сторону, из-за чего я немного отпрянула в сторону и стала держать мишку уже обеими руками. — Ты считаешь, что после всего этого он заслужил мягкого отношения к себе? Не забывай, как он обошёлся с тобой сегодня. Заставить свою собственную сестру так убиваться — низкий поступок, это не присуще настоящему мужчине! — Да, но… — Лан-и, дорогая, просто поверь мне, — спокойно произнёс парень, резко снизив тон голоса и заботливо погладив меня по плечу. — Я знаю, что делаю.       Сказав это, Хосок вновь вернулся к двери и произнёс на повышенных тонах: — Чонгук, я предупреждаю тебя в последний раз, если ты сейчас же не откроешь эту чёртову дверь, я её с петель сорву!       И снова в ответ мы услышали молчание, к которому я уже успела привыкнуть. Грустно вздохнув, я закрыла глаза и опустила голову вниз, таким образом уткнувшись носом в голову плюшевого мишки. — А я предупреждал, — голос Хосока прозвучал настолько жутко, что у меня даже мурашки по телу пробежали. Я никогда не видела парня таким. — Сам напросился, Чон!       Отойдя немного назад, Хосок со всего разбега попытался выбить дверь с плеча, но с первого раза у парня ничего не получилось: сильно ударившись левым предплечьем о деревянную поверхность двери, он выругался сквозь зубы, вероятно, от боли. Останавливаться на этом Хосок не стал и, отойдя на этот раз подальше, парень решил применить правое плечо, и дверь-таки поддалась. Распахнувшись, она ударилась дверной ручкой о стену, а я ещё крепче сжала в объятиях плюшевого мишку, будто защищая его. Тяжело дыша, Хосок переступил порог комнаты Чонгука и сразу же остановился. Я последовала примеру своего парня и, приблизившись к двери, заглянула внутрь через его плечо. Увиденное заставило меня снова залиться слезами и, прижавшись к спине Хосока, закрыть глаза.       В душной из-за закрытого окна комнате на помятой кровати лежало бездыханное беспомощное тело.