***
Flashback. Один день назад Выпросив перед первым уроком ключи от машины у Чимина, не посвящённого в подробности планов подозрительно счастливого и неестественно таинственного друга, радостный Хосок с улыбкой до ушей отправился на занятия, но не был ни на каплю заинтересован в конспектировании нудных преподавательских лекций и выполнении каких-либо заданий. Устремляя мечтательный взгляд в заоблачную высь, находящуюся за оконным стеклом, будто служащим крепкой стеной, разделяющей два совершенно не похожих друг на друга мира — душную аудиторию, атмосфера которой всегда неизменно напряжённая и даже в некоторой степени недружелюбная, и пышащую жизнью природу по ту сторону грани, являющуюся перед людьми во всевозможных красках в противовес своей мрачной противоположности, парень с блеском в глазах представлял восторг на лице Бон Лан, приятно удивляющейся приготовленному для неё Хосоком сюрпризу, о коем девушка даже не смела догадываться. В честь месяца отношений с Лан-и парень решил впервые пригласить свою вторую половинку на романтическую прогулку по набережной Сеула, откуда открывается красивый и поистине завораживающий вид на город, да и сама обстановка располагает к романтике. Хосок спланировал это свидание за несколько дней до значимой и для него, и для Бон Лан даты, но вскоре был лишён ключей от своего автомобиля родителями, поскольку накануне важного вечера попал в небольшое происшествие на дороге, произошедшее по его собственной вине. Данная информация дошла до господина и госпожи Чон незамедлительно, и разочарованные своим несерьёзным и легко отнёсшемуся ко всему случившемуся сыном родители лишили его возможности управлять машиной на неопределённый срок в качестве наказания за спровоцированную Хосоком небольшую аварию, в которую парень ввязывался, к сожалению, не впервые в жизни. Оставшись без ключей от автомобиля и без самой машины соответственно, парень потерял возможность не только передвигаться по городу самостоятельно, без помощи автобуса, метро и прочего, но также рушились и планы Хосока касательно завтрашнего вечера, который парень собирался провести в компании с любимой девушкой, ведь до набережной тоже нужно было каким-то образом добраться. Использовать общественный транспорт и уж тем более идти до пункта назначения пешком парень не желал, потому как считал, что это лишь омрачит счастливую прогулку и превратит её в самую настоящую пытку, вызовет желание поскорее закончить неудавшийся вечер и никогда больше не повторять подобного. Итог такой вылазки: неприятные воспоминания и, возможно, даже отвращение к свиданиям в будущем из-за плохого впечатления в первый же вечер. Хосок допустить столь ужасных последствий никак не мог и потому решил просить помощи кого-нибудь из друзей. Выбор пал на Чимина, первым встретившимся до начала уроков не собирающемуся сдаваться из-за отнятых родителями ключей парню, явно настроенному решительно и готовому на многое ради планируемого в честь месяца отношений свидания с любимой девушкой. Чимин сначала сомневался, поскольку не был посвящён в планы друга и не имел ни малейшего представления о том, зачем Хосоку понадобилась машина, да ещё и так срочно, и почему именно сегодня, но отказать парню Пак не посмел и, не выдержав полного жалости и мольбы взгляда друга, в итоге сдался, таким образом лишившись автомобиля на один вечер. Вскоре хорошее настроение едва ли не сияющего от счастья Хосока передалось Паку, поэтому он не долго печалился по поводу потери транспортного средства, ведь блондин помог своему близкому другу и, по всей видимости, оказал ему действительно большую услугу. Разве можно грустить при виде человека, испытывающего самую искреннюю радость, тем более, если ты сам тому причина? Так, лучезарно улыбающийся Хосок, несмотря на плохую оценку, полученную по невнимательности на одном из уроков, после окончания учёбы бодрой походкой направлялся к выпрошенному у друга автомобилю, беспрестанно играя пальцами с брелоком на ключах от вышеупомянутого транспортного средства и насвистывая какую-то весёлую мелодию, таким образом привлекая к себе чрезмерное внимание со стороны любопытных школьников. Парень, не оглядываясь, продолжал свой путь, настойчиво игнорируя заинтересованных в поведении Хосока учеников, зачастую способных нарушить личное пространство проходящего мимо человека одним лишь внимательным, иногда чересчур подозрительным взглядом, ставящим в тупик и заставляющим скрываться от назойливых пар глаз любыми возможными способами. Но Хосок в тот день совершенно позабыл о чувстве стыда, которое и раньше-то не было его верным спутником, и, достигнув автомобиля друга, открыл дверцу ключом, после чего сел на место водителя и, закинув рюкзак на заднее сиденье и сложив руки на руле в мягком чехле, стал терпеливо поджидать Бон Лан, которую планировал забрать сразу после школы. Хосок не думал в тот момент ни о домашних заданиях, времени на выполнение коих не осталось бы ни у его девушки, ни у него самого; ни о Чонгуке, наверняка плохо воспринявшего бы такое наплевательское отношение сестры к учёбе; ни о стоящей весь сегодняшний день жаре, от которой не спасал даже лёгкий ветер, такой же неприятный и обжигающий. Для парня всё это казалось мелким и незначительным, ничто из вышеперечисленного не могло расстроить Хосока и пойти наперекор его планам провести целый вечер с любимой девушкой. По крайней мере, парень так считал. Наконец, Хосок поймал полным счастья и любви взглядом Бон Лан, появившуюся на школьном крыльце через несколько минут ожидания, показавшимися парню вечностью. Едва он, глубоко вздохнув, собрался выйти из машины и подать знак девушке, знающей о романтичных планах парня ровно столько же, сколько и Чимин, то есть, ровным счётом ничего, как вдруг Пак вышел вслед за Бон Лан, и молодые люди, немного отойдя от дверей, дабы не мешать остальным, начали о чём-то разговаривать, чего Хосок, к его глубочайшему сожалению, услышать был не в силах вследствие значительного расстояния между ним и Чимином с Лан. Сначала парень немного насторожился, но вскоре пришёл к выводу, что друг угрозы не представляет, и уже открыл дверцу автомобиля, дабы на время покинуть его, привлечь внимание Бон Лан и позвать её к себе, но произошедшее в следующую секунду событие заставило Хосока на несколько секунд оцепенеть и, казалось, даже выпасть из реальности. Чимин и Лан весело улыбнулись друг другу, после чего девушка, сняв с плеч бежевый рюкзак, неуверенно протянула его парню, любезно принявшему сумку девушки без малейшего промедления. Бон Лан что-то сказала Чимину, при этом отведя в сторону смущённый взгляд и заправив за ухо выбившуюся прядь чёрных волос. Пак в ответ произнёс неизвестные Хосоку слова, помотав головой в знак отрицания и повесив рюкзак Лан-и на правую руку, поскольку спина блондина была занята его собственной сумкой. Не переставая мило улыбаться друг другу, парень и девушка неспешно спустились по каменным ступеням со школьного крыльца и, на несколько секунд остановившись, дабы перемолвиться парой слов, направились в противоположную от автобусной остановки сторону, где находился местный торговый центр, в котором не так давно Хосок покупал белого плюшевого мишку вместе с Лан-и. Вскоре молодые люди скрылись за поворотом, оставив растерянного парня наедине со своими мыслями, никак не желающими выстраиваться в логическую цепочку, и не очень приятными догадками касательно только что увиденного. «Она была вместе с Чимином? — задал самому себе в мыслях вопрос Хосок, чуть нахмурившись и всё ещё держась за приоткрытую ранее дверцу автомобиля. — Я бы ничего не стал подозревать, если бы они разошлись после того разговора на крыльце, но… Он даже сумку Лан-и нести вызвался! Джентльмен чёртов… Я ничего не имею против общения Бон Лан с моими друзьями, она познакомилась с ними одновременно с Чонгуком, уже много лет прошло, все парни давно привыкли к ней, к тому же, Лан сама вправе выбирать, с кем ей дружить. Я, честно говоря, даже рекомендовал бы своей девушке из всей нашей компании именно Чимина в качестве хорошего и верного друга, несмотря на то, что и остальные парни таковыми являются. Пак Чимин — достаточно добрый и приятный человек, с которым можно легко общаться и быстро находить общий язык, ты сам не заметишь, как откроешь этому парню свою душу, потому что один лишь его вид внушает доверие, не понаслышке знаю и не раз убеждался в этом на личном опыте. Но совместный поход моих друга и девушки в неизвестное мне место, эти неуверенные движения и стыдливый взгляд Бон Лан и излишняя обходительность Чимина, даже банальное нахождение этих двоих на неприлично близком друг к другу расстоянии… Всё вышеперечисленное не поддаётся объяснению и потому заставляет ещё больше нервничать, тщетно искать ответы на поставленные вопросы, ничего не находить и, в конце концов, сходить с ума от созерцания происходящего». — Да как ты могла? — сквозь зубы прошипел Хосок, нахмурившись и с силой сжав руль свободной правой рукой. — Ещё и в такой день… Глубоко вздохнув, парень на несколько секунд прикрыл глаза, откинувшись на спинку водительского сиденья, после чего резко распахнул их и, устремив полный ненависти взгляд в ту сторону, куда не так давно ушли Чимин и Бон Лан, громко произнёс с обидой и едва различимой дрожью в голосе: — Да есть ли у тебя хоть капля совести?! После своих оставшихся без ответа слов парень небрежно захлопнул дверцу автомобиля, которая всё это время была чуть приоткрыта, и, в яростном порыве ударив по рулю, стиснул зубы, изо всех сил пытаясь сдержать постепенно подступающие слёзы обиды, вызванной предательством любимой девушки, от коей Хосок даже не смел ожидать чего-либо подобного. Меньше всего парень думал об измене, которая, по иронии злой судьбы, произошла прямо у него на глазах, и которую Хосок сейчас тщетно пытался оправдать, найти во взаимодействии Чимина и Бон Лан банальную вежливость, основанную на сравнительно долгом знакомстве, не более того… Устало выдохнув, парень вновь закрыл глаза и обессиленно опустил голову на руль, всё ещё пытаясь сдерживать горькие слёзы и обиду, рвущуюся наружу. — Ненавижу… — дрожащим голосом прошептал Хосок со сдавленным всхлипом, более не пытаясь противостоять эмоциям, взявшим верх над здравым смыслом, о чём сломленный придуманным собой же предательством любимой девушки парень даже не догадывался. Конец Flashback'а***
— А потом я видел, как вы вместе шли в сторону автобусной остановки, Чимин, точно помню, кроме твоей сумки, нёс ещё какой-то чёрный пакет, едва ли не доверху заполненный… — с неподдельным разочарованием в голосе произносит Хосок, завершая свой короткий рассказ, особо не блещущий радостными моментами. Всё это время я, не смея перебивать, молча внимала каждому слову парня. Значит, причина плохого настроения оппы — банальная беспочвенная ревность? Ладно, не стану отрицать, возможно, со стороны наше с Чимином взаимодействие действительно выглядело, будто свидание, но на самом деле всё увиденное Хосоком было лишь проявлением вежливости и дружеского отношения, не более того. Осталось только как-то доказать мою непричастность к изменам оппе… Понятия не имею, насколько это будет сложно, потому как я занимаюсь подобным в первый и, надеюсь, последний раз в жизни. — Так что, сюрприз, как ты уже наверняка успела догадаться, не удался, — с горечью подытоживает Хосок, натянув на лицо фальшивую саркастическую улыбку и артистично разведя руками. — А жаль… — То есть, тебя расстроил тот факт, что Чимин провожал меня до дома? — снисходительно, будто мать у провинившегося ребёнка, спрашиваю я, сложив руки на груди и в упор посмотрев в глаза Хосоку, который старательно избегает зрительного контакта со мной, хмурясь и сверля глазами асфальт. — А я, по-твоему, должен был отреагировать на это как-то по-другому? — отвечает вопросом на вопрос оппа, продолжая настойчиво игнорировать мой взгляд и нервно шаркать носком чёрного ботинка по асфальту. — Мою девушку провожает домой какой-то посторонний парень, помощь с сумкой предлагает, мило улыбается, едва ли не под ручку ведёт, а я должен молчать? Ты вконец обнаглела, Бон Лан, раз считаешь подобные вещи нормальными и позволяешь себе такое в то время, как сама связана отношениями. — Во-первых, не надо переходить на личности, это не очень приятно, знаешь ли, — серьёзно произношу я, вдохнув в лёгкие побольше воздуха перед тем, как начать говорить. — Во-вторых, не забывай, что в отношениях состою не только я, но и Чимин тоже. У него самого есть девушка, Чхве Сон Юн, помнишь? — как сказал мне вчера Пак — для виду, чтобы первое время не афишировать его связей с моим братом. Незамысловатый, но достаточно грамотный ход. Так действительно будет лучше для всех. — В-третьих, ты всё неправильно понял и сам себе придумал какую-то там измену. Не было её, понимаешь? — Конечно, неправильно… — горько усмехается Хосок, наконец, оторвав разочарованный взгляд от серого асфальта и встретившись со мной глазами. Раздражённо выдохнув, парень продолжает: — Все вы так говорите, когда не хотите признавать своей измены. А слабо сказать правду в лицо, а, Лан-и? У вас с Чимином что-то было? Даже не пытайся мне врать, я тебя насквозь вижу. — Если бы это действительно было так, то ты бы сейчас не стоял с максимально хмурым лицом и не упрекал меня в том, чего я не делала, — строго отвечаю парню, после чего глубоко вздыхаю и тихо говорю, закрыв глаза и устало потерев переносицу: — Я могу всё объяснить. Это, на самом деле, не настолько криминально, как ты успел себе представить. Хосок, продолжая держать руки в карманах брюк, устремляет на меня внимательный взгляд, будто говоря: «Я готов тебя выслушать, и мне не терпится получить свои долгожданные ответы, так что, не медли». Собравшись с мыслями, я начинаю свой недолгий рассказ о поверженном температурой Чонгуке, проведшим весь вчерашний день в постели, и Чимине, решившем навестить своего дорогого заболевшего друга и подбодрить того его любимыми фруктами и сладостями, находящимися в чёрном пакете, на который пали подозрения моего немного съехавшего с катушек из-за ревности парня. Также я не забыла упомянуть о своём школьном рюкзаке, едва ли не силой отобранным Чимином. Пак аргументировал данный поступок проявлением вежливости и самой искренней дружбы, но не более того. Так, моя сумка перекочевала в руки Чимину, любезно предложившему свою помощь. После посещения нами с Паком супермаркета мы сразу отправились домой и до автобусной остановки шли, соответственно, вместе. Единственное, о чём я решила умолчать — произошедшие у нас дома события. Времени прошло ничтожно мало, поэтому о таком я не имею права распространяться даже своему собственному парню. — Убедился? — торжествующе произношу я, одновременно с этим завершая рассказ о том, что действительно произошло вчера, и доверительно улыбаясь. — Не было никакой измены. Чимин просто решил навестить больного друга, а сумку мою нёс лишь из вежливости и, как он сам выразился, «в знак искренней дружбы». К тому же, у меня нет никаких чувств по отношению к этому человеку. Он совершенно не в моём вкусе, понимаешь? — Понимаю… — немного погодя отвечает Хосок с глубоким вздохом и ещё большей грустью в голосе, нежели ранее. Сказанные далее оппой слова повергают меня в шок и едва ли не вызывают раздражение. Упёртый баран… Ничуть не лучше моего брата. — Понимаю, что ты остатки своей совести где-то растеряла, раз имеешь смелость нести всякую ахинею в лицо собственному парню и наивно надеяться, что я куплюсь на эту дешёвую ложь. Не стыдно Чонгуком прикрываться? Думаешь, до конца жизни сможешь пользоваться им и его поразительной детской наивностью? Знаешь, а ведь вы друг друга стоите! Ты не лучше своего братца-правдоруба — его полная противоположность, увязшая во лжи. Офигеть… Чимин решил навестить больного друга, с которым уже целую неделю не разговаривает! Очень правдоподобно, Лан-и. Твоя ложь могла бы быть идеальной, если бы ты хоть немного подумала и соотнесла её с реальностью. Я тебе поражаюсь… Ещё бы ляпнула, что они встречаются, или ещё что-нибудь в этом роде. Хосок, он же глупый и на всё поведётся… — На самом деле, так и есть, — непроизвольно вырывается у меня, сразу после чего я прикрываю рот ладонью и отвожу в сторону испуганный взгляд. Когда же ты научишься хранить секреты, Бон Лан? Боже, я уже сама себе доверять боюсь… Постепенно осознав всю нелепость ситуации, в которую вляпалась по собственной вине, я опускаю руку вниз и, нервно сжав губы и скрепив пальцы в замок, тихо произношу, с мольбой и надеждой взирая на хмурого, как грозовая туча, Хосока: — Но… Это тайна. Только трое знают. Впрочем… Теперь уже четверо. А Сон Юн… Чимин использует её лишь для прикрытия, потому что не хочет афишировать их с оппой отношения в первое время. И ты молчи. Представь, будто я тебе ничего не говорила и притворись, что ты не в курсе событий. Этого разговора не было. Пусть он останется между нами, хорошо? Чем больше я говорила, тем сильнее удивлялся Хосок, постепенно сменяя негодующий взгляд на шокированный. Едва я озвучила свою просьбу, парень тяжело вздохнул и опустил голову, уткнувшись задумчивыми глазами в грязную поверхность асфальта, и замолчал. Я, продолжая держать пальцы скрепленными в замок, молча наблюдала за оппой, подозрительно спокойно отреагировавшим на мои слова. Да, сейчас я понимаю, что действительно поторопилась и не учла некоторых нюансов относительно Чонгука и Чимина, до сих пор остающимися едва ли не заклятыми врагами друг для друга в глазах людей, не посвящённых в интимные подробности их отношений. У Хосока есть все основания не поверить моим словам, но я ни разу не соврала за последние десять минут, поэтому все обвинения оппы будут несправедливыми. И всё-таки, каким образом можно доказать что-либо человеку, который отказывается верить в правду, чья подлинность в любом случае неопровержима? — Гениально, — тихо произносит Хосок, не глядя на меня, после чего усмехается и медленно поднимает голову. На лице парня я замечаю горькую жалостливую улыбку, явно не настоящую и профессионально наигранную. Грустно вздохнув, оппа спокойно продолжает: — Я и подумать не мог, что ты способна так низко пасть, Бон Лан. Цепляться за выдуманную на ходу ложь и пытаться отстоять свою позицию, выдавать неправду за истину — в этом ты вся, верно? А то, что ты говорила мне раньше о своей любви — тоже ложь? И твои чувства ненастоящие? — Хосок-а, не надо утрировать, пожалуйста, — серьёзно произношу я, чуть нахмурившись и сложив руки на груди. — Мне не нравится твоя реакция. Почему ты не веришь? — Ты ещё спрашиваешь? — слегка повысив голос, задаёт вопрос парень, после чего снова горько усмехается и говорит с обидой в голосе: — Ты нагло врёшь в лицо собственному парню, прикрывая измену наиглупейшей ложью, которую я когда-либо слышал, и ещё хочешь, чтобы я на неё купился? Чимин и Чонгук встречаются! Лан, это даже на шутку не похоже. По-моему, вся школа в курсе их размолвки, кроме, как оказалось, тебя самой. Стыдно должно быть… — Я не вру! — в свою очередь я также повышаю голос, но Хосок будто и не слышит моих тщетных попыток что-либо доказать, и потому продолжает свою «пламенную речь»: — Ещё и двух нормальных парней в гомосеки записала… Слышали бы они твои слова сейчас. И вообще, если Пак Чимин, как ты говоришь, по мальчикам, то почему он вызвался проводить тебя до дома? К девушкам он, если верить твоей больной фантазии, равнодушен. Что, очередная несостыковка, Лан-и? — Ещё раз повторяю, — на выдохе произношу я, ненадолго прикрыв глаза, дабы хоть немного успокоиться, — Чимин навещал Чонгука, поскольку мой брат сейчас болеет, понимаешь? Ничего криминального между мной и Паком не произошло, и я уже устала вдалбливать тебе в голову эту информацию! — Хватит! — прикрикивает на меня Хосок, выставляя одну руку вперёд в знак остановки. Я моментально замолкаю, но не перестаю хмуриться и серьёзно смотреть на своего парня, до которого никак не доходит простая истина, заключающаяся в близких отношениях Чимина с Чонгуком. Я, конечно, знала, что Хосок не сразу поверит и признает столь необычное, но зачем переворачивать мои слова с ног на голову и упрекать меня в повсеместной лжи? Когда я в последний раз обманывала оппу? Этого не было никогда. Опустив ранее выставленную вперёд правую руку, парень вновь тяжело вздыхает и, с грустью смотря на меня, произносит время от времени подрагивающим по неизвестной мне причине голосом: — Я больше не хочу этого слышать. Хватит с меня. Я твоими сказками по горло сыт, Бон Лан. Неужели так трудно признать свою ошибку и раскаяться в ней? Почему ты решила, что враньё — лучшее решение? — Я говорю правду… — тихо отвечаю Хосоку и, кажется, сама понемногу начинаю сомневаться в достоверности своих же слов. — Да-да, конечно, — с лёгкой улыбкой говорит оппа, чей голос при следующих фразах дрогнул столь сильно, что из глаз Хосока едва ли не брызнули слёзы. — Обидно, что это произошло именно в день, как я думал, одинаково значимый для нас обоих. Нашим отношениям вчера исполнился ровно один месяц… А ты об этом даже не вспомнила. От последних слов парня внутри стало неприятно холодно, а к горлу в это же мгновение подступил ком, готовый в любую секунду вырваться наружу посредством слёз, постепенно наполняющих глаза и застилающих их белой пеленой. Здесь Хосок абсолютно прав, ведь о значимой для нас с ним дате я за вчерашний день действительно не вспомнила ни разу, чем наверняка очень обидела оппу, который, судя по его рассказу, готовил для меня что-то поистине грандиозное. Глубоко вздохнув и попытавшись не дать слезам скатываться по щекам, я подхожу к Хосоку чуть ближе и неуверенно протягиваю к нему руки, хочу обнять, но парень, кажется, не задумываясь, делает пару шагов назад и с грустью произносит: — До дома, надеюсь, добраться сможешь сама. После этого оппа медленно разворачивается и идёт по направлению к выходу из переулка на основную улицу. Перед тем, как оставить меня одну среди мрачных стен зданий, образующих своего рода небольшую каменную тюрьму, Хосок тихо, едва ли не шёпотом говорит, поглядывая в мою сторону через левое плечо: -Ты разочаровала меня… Чон Бон Лан. Договорив до конца, Хосок покидает тёмный переулок и быстро скрывается за поворотом, а я стою на месте и, с сожалением смотря в ту сторону, куда несколько секунд назад ушёл парень, продолжаю из оставшихся сил сдерживать слёзы и одновременно с этим пытаюсь понять, что имел в виду оппа, говоря о разочаровании во мне. Не значило ли это на самом деле: «Ты расстроила меня, и поэтому мы расстаёмся»? Едва подумав об этом, я чувствую, как по щеке всё-таки скатывается первая слеза, за ней следует вторая, а далее третья, четвёртая… Оперевшись плечом о находящуюся поблизости стену, я закрываю рот рукой и зажмуриваюсь, сотрясаясь от беззвучных рыданий и с ужасом осознавая, в какую идиотскую ситуацию я вляпалась, и по чьей вине это произошло. Пак Чимин. Снова он оказывается причиной всех несчастий. Сначала чуть не довёл до нервного срыва Чонгука, а теперь и до меня добрался… Возможно, кто-то и сочтёт мои обвинения необоснованными, но корнем многих случающихся в последнее время неприятностей является Чимин, и это бесполезно отрицать, ведь всё так или иначе начинается именно с него. Не стану спорить, возможно, в произошедшем между мной и Хосоком есть и моя вина, но… Какой смысл размышлять и ломать голову над тем, что уже случилось и вернуть назад, увы, невозможно? Стоит ли пытаться доказывать оппе что-либо, если он меня теперь, я уверена, даже слушать не пожелает? Почему, в конце концов, нельзя вернуться в прошлое, не повторять совершённых ранее ошибок и сделать всё правильно? Чёрт возьми… Неужели это конец?***
POV Чон Чонгук Добраться до дома мне удаётся лишь через два часа: идущий по необходимому маршруту автобус сегодня прибыл намного позже обычного времени, чётко обозначенного в расписании, заставив понервничать не только меня, но и ещё нескольких нетерпеливо ожидающих общественного транспорта людей. До другой остановки идти нужно было чёрт знает, сколько и куда, а добираться до дома пешком — равнозначно подвержению себя самопытке, ведь путь занял бы точно не меньше нескольких часов. Повезло, что автобус всё-таки соизволил появиться, пусть и немного позже, чем нужно, потому как при моём ужасном на тот момент состоянии я бы не смог выдержать на злосчастной остановке даже пары лишних минут. Всю дорогу меня терзала одна-единственная мысль, заставляющая сердце неприятно сжиматься и едва ли не сходить с ума от бесчисленных вариантов возможного развития событий: если Чимин не вернулся домой вчерашним вечером, то где хён находится сейчас? Количество ответов на данный вопрос исчисляется даже не в десятках а, как минимум, в сотнях, телефон моего друга, как обычно, недоступен, поэтому мне остаётся лишь теряться в сумасшедших догадках, возможно, не имеющих ничего общего с реальностью, но здравый смысл уступил главенствующую позицию больной фантазии, вдохновлённой страхом и волнением за жизнь хёна и пугающими картинами из известных криминальных сюжетов. Таким образом, из первого вопроса вытекает ещё один не менее логичный, но ещё более будоражащий воображение: а жив ли Чимин вообще? И, как бы я ни пытался, избавиться от дурных мыслей всё равно не получалось. Они с каждой минутой всё глубже врезались в сознание и усугубляли моё и без того плачевное состояние, мучали, волновали и не давали ни на чём сосредоточиться. «С Чимином не могло произойти ничего страшного, мы не в боевике живём, где за каждым углом тебя поджидает пара-тройка бандитов, чтобы украсть и взять в заложники или ещё что-нибудь в этом духе», — тщетно успокаивал я себя, пытаясь прийти к компромиссу с собственными мыслями и не дать испугу позволить управлять мной, полностью захватить разум и подчинить его своей воле. С большим трудом добравшись до дома, я неспешно вхожу внутрь и, облегчённо вздохнув, начинаю снимать обувь. Судя по тому, что дверь была открыта, Лан-и всё же вернулась. Надеюсь, она не станет снова упрекать меня в долгом отсутствии. Проходя мимо гостиной, я замечаю свою сестру сидящей на диване с книгой. Стоит мне едва промелькнуть в дверном проёме, как Бон Лан моментально отрывается от чтения и, приподняв голову, переводит на меня печальный и слегка испуганный взгляд. На щеках девушки чётко видны мокрые дорожки, вероятно от слёз, до сих пор не высохшие. Внешний вид сестры заставляет меня насторожиться, и я, на время оставив рюкзак возле близлежащей стены, подхожу к явно чем-то расстроенной девушке и присаживаюсь на свободное место рядом с ней со словами: — Лан-и, что-то случилось? — Нет, — быстро отвечает Бон Лан, разорвав со мной зрительную связь и с притворным интересом уткнувшись заплаканными глазами в книгу, как я успел заметить, по атомной физике. Интересно, где моя сестра вообще достала этот качественный заменитель снотворного? У нас дома, вроде бы, таких книг никогда не было, поскольку никто из нашей семьи физикой не увлекается, соответственно, хранить подобную литературу на книжной полке более, чем бессмысленно. — Тогда, почему ты плачешь? — задаю новый вопрос, потому как слова и состояние Бон Лан резко противоречат друг другу, и я понимаю: сестра определённо что-то скрывает. — Не плачу я вовсе… — дрожащим голосом произносит девушка, поспешно вытирая мокрые щёки и слезящиеся глаза и то и дело всхлипывая. Лан-и, ты оправдываешься как ребёнок. Звучит более, чем неубедительно. Устало вздохнув, я медленно тянусь рукой к плечу сестры, чтобы приобнять её и, если не выяснить причину слёз девушки, то, по крайней мере, попытаться ободрить, но Бон Лан будто нарочно отодвигается подальше, продолжая удерживать тонкими пальцами массивную книгу по атомной физике, служащую, скорее всего, средством для успокоения, нежели развлечения или отдыха. Чуть нахмурившись в ответ на действие девушки, я серьёзно говорю, сложив руки на груди: — Заметно. А атомная физика тебе зачем? Ты ведь, насколько помню, никогда не тяготела к техническим наукам. — Взяла на время… У подруги… Здесь больше информации, чем в учебнике… — тихо и неуверенно отвечает Лан-и, после чего резко оборачивается в мою сторону и произносит уже более смелым тоном: — И вообще, это я должна задавать вопросы. Где ты был всё это время? — Возникло… Одно неотложное дело, — спокойно говорю я сестре, решая оставить ненужные, на мой взгляд, подробности. — Знаю я эти дела, — с обидой вздыхает Бон Лан, слегка нахмурившись. — Опять твоя излюбленная школа, верно? Может быть, жить уже туда переедешь? Ты всё равно в своих аудиториях больше времени проводишь, чем в собственной комнате! Скажешь, я не права? Последнюю фразу моя сестра произносит уже стоя напротив меня и, подобно строгой матери, упирая руки в бока. Да, не стану спорить, возможно, в словах девушки и есть некоторая доля правды, но всё же не стоит так сильно утрировать действительность и выставлять меня эгоистом, признающим одну лишь школу и не имеющим никаких других ценностей помимо образования. — И ещё кое-что, — не дождавшись ответов на свои многочисленные вопросы, серьёзно продолжает Бон Лан, указывая на меня пальцем, — ты не идёшь завтра в школу. И не спорь! Как бы это важно ни было, я тебя никуда не пущу, пока полностью не выздоровеешь. Тесты, контрольные работы, зачёты, да что угодно! Забудь обо всём этом до тех пор, пока тебе не станет легче. Ты всё понял? — Но… — пытаюсь сказать что-то в знак несогласия, хотя сам обеими руками «за» пропустить школу и провести завтрашний день в тишине и покое, но оказываюсь перебит сестрой, по всей видимости, настроенной решительно: — Ещё раз спрашиваю: ты всё понял? — повторяет ранее заданный вопрос Лан-и, чуть повысив голос, что заставляет меня непроизвольно кивнуть и более не пытаться перечить ей. Получив желаемый ответ, девушка устало вздыхает и, тихо произнеся: «Вот и славно», забирает книгу по атомной физике, со стороны больше напоминающую всеобщую энциклопедию, и покидает гостиную, оставляя меня наедине со своими мыслями. Невероятно. Я всего лишь собирался узнать у Лан-и причину её плохого настроения, а в итоге сам оказался завален горой упрёков и не смог дать вразумительного ответа на неожиданно поставленный вопрос. А моя сестра, напротив, быстро сориентировалась и отняла у меня лидирующую позицию, в итоге выйдя безоговорочным победителем. Я уже семнадцать лет живу с Бон Лан и всё равно каждый день открываю в ней что-то новое. Что ж, чего я ещё не знаю о собственной сестре, и насколько она открыта для меня на самом деле?***
20:37. Я сижу за рабочим столом в своей комнате и, низко склонившись над тетрадью, нервно постукиваю ручкой по гладкой деревянной поверхности, тщетно пытаясь понять принцип решения домашней задачи по математике, если таковой, конечно, существует вовсе. Предварительно принятые жаропонижающий и противовоспалительный препараты ещё не начали действовать, и неизвестно, будет ли в достаточной мере ощутим их эффект. Тяжело вздохнув, я с сожалением закрываю учебник и, отбросив ручку в сторону, встаю из-за стола. Прийти к хотя бы отдалённо похожему на правду ответу я в таком состоянии всё равно не смогу, да и завтрашний поход в школу мне явно не светит, потому как Лан-и была действительно серьёзно настроена во время нашего с ней последнего разговора. А стоило ли тогда вообще приниматься за домашние задания? Выключив свет в комнате, я безжизненно плюхнулся на кровать, заставив плюшевого мишку, до этого мирно сидящего возле подушки, упасть прямо на мне на грудь. Слабо улыбнувшись, я переворачиваю игрушку на спину и перекладываю ближе к себе, после чего заключаю в объятия и, закрыв глаза, вновь, как и раньше, утыкаюсь носом в мягкую белоснежную шёрстку. Различие состоит лишь в причинах: если раньше я делал так из чувства собственной ничтожности, постоянно боялся и не занимался ничем, кроме самоуничижения, искал спасения у плюшевого мишки — единственного, кому я доверял и с кем каждую ночь делился тем, что меня тревожит, то теперь эти своеобразные объятия — ни что иное, как способ успокоиться и как следует расслабиться после всего произошедшего за последние несколько дней. Кстати, насчёт последних событий… Вчера Чимин сказал, что любит меня, и его признание ознаменовало начало наших отношений. По правде говоря, я не знаю, как должен относиться к этому, но на душе почему-то неспокойно. Не покидает чувство неправильности, будто так на самом деле быть не должно, и наши с хёном поцелуи, объятия, разговоры по душам — не более, чем ошибка. И в то же время я чувствую, что Чимин — тот самый человек, который сумел пробудить во мне искреннюю, неподдельную любовь, и ни с кем, кроме хёна, я бы не смог ощутить подобного. К тому же, я первым пошёл навстречу парню и признался ему в своих чувствах, так почему именно сейчас рассуждаю над их правильностью? Я знаю ответ на этот вопрос. Дело в том, что я боюсь осуждения обществом наших с Чимином, так скажем, не совсем стандартных отношений и переживаю за репутацию нас обоих. Ведь слухи, как известно, разлетаются со скоростью света, а мне не хочется, чтобы в нашу с хёном сторону указывали пальцем на переменах и открыто высмеивали, не боясь обидеть. Подобный расклад событий более, чем нежелателен, но я твёрдо уверен, что сплетни в такой ситуации — важнейшая составляющая, без которой, к сожалению, никак нельзя обойтись. Возникает вполне логичный вопрос: если я действительно люблю Пак Чимина, то почему мы должны скрываться в то время, как стандартные пары даже не думают об этом? Что есть такого в их отношениях, чего нет в наших? Моя любовь к хёну с общественной точки зрения неправильна? Но, если задуматься, то что тогда на самом деле правильно? От размышлений меня отвлекает резко раздавшийся в полной тишине телефонный звонок. Распахнув глаза от неожиданности, я замечаю свет, исходящий от устройства, лежащего на столе, и, бережно убрав в сторону мягкую игрушку, обнимая которую, я почти задремал, поднимаюсь с постели и неспешно подхожу к месту нахождения моего телефона. Высветившееся на ярком экране имя заставляет меня не на шутку удивиться, но на звонок я всё же отвечаю, делая это как никогда нерешительно: — Да? — тихо спрашиваю я, поднося устройство к уху и в очередной раз лишая комнату освещения. — Чонгук-а, ты сейчас дома? — слышится из динамиков серьёзный голос Намджуна-хёна. — Д-да… — неуверенно отвечаю парню, утыкаясь недоумённым взглядом в слегка подсвеченную тусклым уличным фонарём поверхность деревянного стола. Намджун-хён звонит мне после всех тех обидных слов, что я наговорил ему и остальным парням в злосчастной аудитории 119? Насколько помню, мы с того дня даже ни разу не общались друг с другом в школе. Он больше не держит зла на меня? Если да, то почему звонит именно сейчас? Странно это всё… — Отлично. Быстро собирайся и выходи, мы с парнями подъедем через несколько минут. Есть важное дело, — на одном дыхании выпаливает Намджун, не теряя при этом серьёзного тона и чётко выговаривая каждое слово, будто он долго репетировал свою короткую «речь» перед тем, как набрать мой номер. — Что за… — начинаю было я, но договорить мне не представляется возможности, поскольку хён отключается сразу после того, как договаривает до конца, следовательно, моё мнение Намджун учитывать не собирался вовсе. Отложив телефон в сторону, я обречённо вздыхаю и устало потираю переносицу, опустив голову. Как обычно, никто ничего толком не объяснил… Что за важное дело такое, и почему его нужно решать именно сейчас, когда меня клонит в сон, и мне максимально плохо, а не завтра днём, например, когда моё состояние может хоть немного прийти в норму? У меня вообще будет на этой неделе хоть один спокойный день?