Cold fire

Лестрейд какое-то время смотрел на захлопнувшуюся дверь, а потом захохотал. Протяжно, надрывно, почти захлебываясь. Пять лет. Пять чертовых лет, проведенных в неумелых попытках разобраться в причинах подобного отношения со стороны старшего Холмса, чтобы осознать, что все это время тот думал, что Грег — альфа. Лестрейд откинулся на тонкий матрас, едва прикрывавший жесткий лежак, стараясь переместить руки слегка вбок, чтобы те, скованные наручниками за спиной, не сильно сдавливало. Главное для него было не поддаваться панике, которая холодными волнами стекала по позвоночнику. Грег выдохнул, пытаясь не думать о том, что будет с ним, если Холмс оставит его здесь на столько времени даже без возможности заняться собой. Мысли о том, что ему, возможно, придется обойтись без релаксантов, заставляла сердце сжиматься от страха. О том, что во всем этом виноват его альфа, Грег предпочитал вообще не думать. Альфы, омеги и беты были тремя полами. Не только по иерархии, но и физиологии. И так было всегда. В давние времена те, кому была неугодна подобная судьба, просто сцепив зубы терпели, выполняя роль покорных слуг, или же надменных господ. Но конечно, подобное мироустройство не могло оставаться вечным. В 1940 году Джозеф Тройден, профессор из Калифорнийского университета, разработал прототип препарата, подавляющий гормональное влечение омег, основанный на тех же принципах, которые существовали в семейной* иерархии. После этого началось стремительное развитие этой темы, спустя несколько лет уже начали появляться первые препараты, подавляющие основные инстинкты, и большинство омег предпочитало их употреблять, вместо того, чтобы искать себе партнера на время течки или возвращаться в лоно семьи. Со временем препараты видоизменялись, появились даже те, которые маскировали запах, делая его похожим на запах, который источали беты или даже альфы. Об этом не кричали на каждом углу, а просто давали людям самим выбирать то, кем им быть, не расписывая их жизнь заранее. И Грег был одним из таких, решившихся на этот шаг осознанно. К этому все шло с самого детства. Выросший в приюте Лестрейд с тринадцати лет привык проводить каждые три месяца в больничном боксе, на мышечных релаксантах и анальгетиках, ощущая даже сквозь них просачивающуюся боль. Попробовав в семнадцать провести течку с альфой и обнаружив, что дикое желание принять участие в сексуальном марафоне оставило его просто без сил, не способным даже к простейшим действиям, перевесило чашу весов. Едва ему исполнилось восемнадцать лет, как он оказался на приеме у омеголога, у которого потребовал выписать ему подавители. Он бы с удовольствием начал пользоваться таблетками раньше, если бы руководство приюта лучше заботилось о таких, как он. Без родственных связей Лестрейд испытал все прелести течек сполна. И когда встал вопрос о том, какие таблетки выбрать, Грег, не раздумывая, взял маскировщики. Запах малоактивных неконфликтных альф был часто встречающимся и не вызывал опасений. Но, в то же время, когда все вокруг кричали о равноправии, заливая в уши красивые речи, альфий шовинизм все так же процветал, и им было намного легче найти работу, да и вообще устроиться в жизни, чем омегам. Поэтому Лестрейд решил притвориться альфой. И хоть свой реальный пол он не скрывал, подавители позволяли не судить его по одному лишь запаху. Жизнь с таблетками принесла намного больше плюсов. Лестрейд поступил в академию, потом пошел работать в Ярд. Он не был полным затворником, конечно у него был секс. С такими как он скрытыми омегами, нейтральными бетами, для которых он вообще не пах. Конечно, в таблетках были не только плюсы. Помимо того, что их следовало принимать регулярно, а их отмена грозила преждевременной течкой, для организма было необходимо устраивать передышки. Раз в год Грег, уходя в отпуск, устраивал себе эти встряски. Это было необходимо. К таким моментам Лестрейд готовился заранее, закупался релаксантами, обезболивающими, на всякий случай предупреждая кого-то из людей с форума, где сидели такие же, как и он, чтобы проверили его спустя три дня. Эструс никогда не длился больше трех дней, во время которых он больше времени спал. Конечно, в такие моменты спокойнее было, когда рядом кто-то был. Он помнил, как еще в академии, его друг с форума, Рич, находился возле него, помогая пережить это время, поддерживая не столько физически, сколько морально. Заставлял есть, помогал дотащить казавшееся неподъемным тело до ванной и обратно, просто был рядом. Грег тоже оказывал подобные услуги, когда мог. А потом, когда он получил звание сержанта полиции, Ричард нашел своего альфу и уехал с ним куда-то в Америку. Лестрейд был рад за него. Возможность быть с тем, кто тебе предназначен — это было правильно. А Грег остался один, хотя на самом деле такая жизнь была для него уже привычна и не требовала никаких особых жертв. Ему было 43 года, когда в его жизнь, как ураган, ворвался Шерлок, сметая все вокруг безудержной энергией. Обычный, как казалось, омега-наркоман, который пытался уйти из-под опеки семьи таким идиотским способом. И настоящий гений. Лестрейд понял это после одного-единственного разговора с ним, когда тот выступил свидетелем по делу. А спустя две недели Грег нашел его уже специально, зайдя в тупик с очередным убийством, и предложил сделку: слезть с наркотиков взамен на дела. И младший Холмс согласился. О чем же Грег тогда и подумать не мог, так это о том, что благодаря этому мальчишке, найдет своего альфу. Желание, которое тайно теплилось где-то глубоко, когда еще совсем ребенком, он читал красивые сказки с фонариком под одеялом, о тех, кто предназначен тебе судьбой. Идеальный по всем параметрам партнер. Запах, аромат того человека казался бы наиболее привлекательным. Грег до сих пор помнил, как пошел за пригласившей его в машину женщиной-бетой, ощущая на ней еле уловимый запах чернил и книг, который казалось, всегда был ему знаком. Когда они приехали и, в сопровождении Антеи, как она тогда представилась, он вошел на парковку, то едва сумел найти в себе силы, чтобы подойти к человеку, который пах так потрясающе. Он не раз представлял этот момент еще тогда, в далеком детстве, и сейчас все эти воспоминания, рассказы, вычитанные в книгах, всплыли почти одновременно. А потом мужчина напротив, который стоял, опираясь на зонт-трость, раздул ноздри и вдохнул полной грудью, знакомясь. Во время вдоха, который, казалось, растянулся на вечность, Лестрейд словно затаив дыхание ждал чего-то… Но точно не того, что мужчина неожиданно побледнеет, тяжело сглотнет, сожмет губы в тонкую линию, а потом все пространство вокруг наполнится ощутимым запахом гормонов разозленного альфы. В тот момент Лестрейду стоило просто колоссальных усилий сдержать свою сущность в узде, не позволив ей протяжно взвыть. Совершенно не так он представлял их первую встречу. Но он бы не был собой, если бы позволил этому сломить себя. Он выдержал знакомство достойно, учитывая обстоятельства. Внутри еще теплилась надежда, что всему виной какое-то изменение запахоидентификации у Холмса, неясный запах у Лестрейда, какой-то катаклизм, начиная от бурь на Солнце, до насморка у альфы. А потом в один из паршивых дней, когда Грег сидел с Шерлоком в кабинете, снова думая о причинах столь явно выраженной агрессии, когда голос младшего Холмса выдернул его из мыслей. — Соберись и не витай в облаках. О том, как проведешь течку, будешь думать после того, как закроем дело. — С чего ты взял… — начал было Лестрейд, а потом, увидев откровенно насмешливый взгляд Холмса, выдохнул. То, что при приеме его в Ярд в документах, не спрашивая, указали пол «альфа», он так и проходил по всем официальным бумагам. А медосвидетельствование не меняло пол, просто приписывая "соответствует требованиям" в соответствующей главе. Но Шерлока так легко не проведешь. — Откуда ты знаешь? — Ну, — Шерлок начал перечислять. — На самом деле признаков много… Начиная с того, что ты никак не проявил себя накануне моей течки, заканчивая тем, что от тебя откровенно пахнет химическим альфачьим ароматом, характерным для маскировщиков класса B, кстати, рекомендую все же перейти на класс С, они безопаснее и не столь очевидны. Ах, да. Я еще стащил твой файл у брата. Полный. — Твой брат тоже знает? — совершенно ровным тоном спросил Лестрейд. — Конечно. И его помощница тоже. Именно она забрала у меня документы по его требованию… — Шерлок внезапно оборвал себя, глядя на стол, а потом его глаза зажглись, как бывало с ним всегда, когда он приходил к какому-то выводу. — Пойдем, я знаю где надо искать ответы. Лестрейд поднялся, оттесняя чувство разочарования на второй план. В конце концов, зачем сокрушаться по поводу того, чего не было? Майкрофт Холмс был просто незнакомым человеком, который являлся одним из лучших партнеров для него, встреченных им за свою жизнь. Только и всего. Так он и жил, сотрудничая с Шерлоком, защищая этого безбашенного омегу от неприятностей, в которые он влезал, казалось, с какой-то маниакальной настойчивостью. Он ощущал, что уснувший где-то глубоко и давно родительский инстинкт, проявлялся на младшем Холмсе, и он не без некой доли азарта, старался прикрывать Шерлока от гнева вездесущего альфы-брата, который зорко следил за своим сокровищем, отчего-то считая именно Лестрейда главным источником опасности, неоднократно намекая на то, что терпит рядом его присутствие только из-за брата. Со временем Грег даже научился умело огрызаться на подобные обвинения, ведя себя совершенно не так, как было положено прилежной омеге рядом с ее истинным альфой. И это он считал своим личным достижением. Четыре дня назад, Грег сидел перед телевизором и мучился от бессонницы, когда его телефон издал звук о пришедшем новом СМС сообщении. Он лениво потянулся, открывая его, а потом почувствовал, как сердце пропустило удар. Всего одно слово, сказало ему больше, чем что-либо. «Грег». Уже это одно заставило его подскочить с дивана и побежать в ванную комнату, где у него хранилась аптечка. Лучше пусть он ошибается в цикле, но Шерлок должен был быть у брата ближайшие три дня. Подхватив свой набор, который был всегда собран на всякий случай, он сел в машину и наплевав на все, включил маячки, поехал к Холмсу, молясь о том, чтобы это было просто блажь младшего омеги. Но ворвавшись в квартиру, открыв ее своим ключом, который получил, как только Шерлок туда въехал, ощутив запах течки, понял, что все именно так, как он и опасался. Младший Холмс вошел в эструс, и альфа семьи просто бросил его одного. Не переставая костерить Майкрофта, Грег устанавливал катетер в вену уже успевшего отключиться Шерлока, подключал капельницу, а потом просто лежал рядом, обнимая горячее тело, ожидая, пока подействуют препараты. Радовало только то, что Шерлок пробыл в этом состоянии недолго. Омежая течка требовала не только сцепки и секса, но еще трех составляющих. Узла, запаха альфачьих гормонов и спермы. И если с первым и вторым могли справиться игрушки, то на счет третьего компонента были большие затруднения. Конечно, игрушки подобного содержания предоставлялись в угоду публики, а компании, по сбору семенной жидкости от альф гремели в каждом рекламном блоке. Но так же часто появлялись в новостях и истории нежелательных беременностей, ненадлежащей подготовке спермы или даже вопиющих случаях венерических заболеваний от подобных игрушек. Поэтому многие омеги опасались ими пользоваться. Лестрейд знал, что переживать течки младшему Холмсу помогал брат. Главный альфа семьи. И то, что тот кинул зависящего от него омегу в такое время неподготовленным, вызывало у Грега только одно желание. Никогда его не видеть. Он желал ему провалиться в Сену, подавиться круассаном, свалиться с Эйфелевой башни, когда успокаивал скулящего Шерлока, когда помогал ему дойти до туалета, когда заставлял его есть или делал новый укол. Спустя три дня, Грег, взявший отгулы под одобрительные комментарии суперинтенданта, чувствовал себя обессилившим, словно именно он все это время провел, изгибаясь от судорог, превозмогая боль, совершенно не представляющий, что с этим делать. Утром четвертого дня выйдя на кухню, он застал там бледного Шерлока, который подозрительно смотрел на него. — Ты не принимал таблетки… А Грег неожиданно понял, что действительно, все его внимание отбирал этот омега. О себе он банально забыл. Лестрейд улыбнулся, представляя, что до течки остается еще полтора дня… Слишком большой перерыв в приеме. — Грег, — Лестрейд поднял взгляд на омегу, отрываясь от планирования отпуска и составления списка того, что надо купить из препаратов. — Спасибо. И пришли мне СМС, когда будет начинаться. По моим подсчетам, завтра вечером. Я составлю тебе компанию. Детектив-инспектор только кивнул, признавая, что без помощи ему бы было крайне тяжело сейчас. Ему хотелось поддержки, пусть и в качестве ответной услуги — ее хотелось. Повторения течки столь скоро после предыдущей… Он не хотел проводить ее один. И он согласился. Взять отпуск получилось на удивление легко. Лестрейд чувствовал, что сам пропах омегой буквально насквозь, поэтому выходные он брал под шепотки коллег и похотливые комментарии. Лестрейд улыбался, ощущая симптомы неумолимо приближающейся течки. Он как раз подшивал отчет по последнему делу, когда ощутил первый признак — у него встал. Эрекция стала болезненной, еще до того, как он успел дойти до уборной. Всего два движения рукой по стволу, и он излился, молча, а потом прислонился лбом к холодному кафелю кабинки. Спустя пять минут, приведя себя в порядок, он отправил короткое СМС Шерлоку, надеясь, что тот все поймет правильно. «Сегодня вечером.» Грег быстро покончил с отчетами и в шесть вышел из Ярда, планируя купить все препараты, а потом отправиться домой и приготовить себя к трем неприятным дням. Но его планам не суждено было сбыться. Он как раз подкуривал сигарету, когда настигший его затылок удар сзади, заставил картинку мира вспыхнуть, померкнуть, а потом окончательно пропасть. Очнувшись и почувствовав, что прикован к кольцу на стене ошейником и наручниками, Грег ощутил, как сердце, словно, сжали в тиски. Неизвестность страшила, заставляя думать о самом плохом. А когда в камеру вошел Майкрофт Холмс, он осознал, что хуже, кажется, и быть не может, когда запах наполнивший комнату, заставил внутреннего зверя затравленно заскулить. Это был худший расклад. И Лестрейд понимал, что пробудь Холмс тут дольше — омега одержит верх и с радостью отдастся ее альфе. Плевать на разум, мысли, установки. Во время течки единственное, что остается от человека — желания его внутреннего зверя. И это было ужасно. Хотя, как понял Грег, все его опасения по поводу собственной природы, принуждений и насилия над разумом, были ничем, перед тем, что он почувствовал, услышав: — Это хорошо, что мой брат был достаточно умен, чтобы не связаться с таким отвратительным и гнилым альфой, как вы… И именно это, та причина, почему все пять лет из-за чертовых подавителей, альфа считал его не тем, кем он является. В голове зашумело, от переполнивших комнату гормонов и запаха гнева. Омега откровенно скулила, желая только одного, чтобы альфа простил ее. Грег пытался вернуть себе самообладание, хотя бы объяснить, что он не альфа… Но Холмс покинул камеру, до того, как эти мысли успели оформиться в слова и пробиться сквозь лепетание омежей сущности. Наваждение спало, когда хлопнула дверь, отрезая его от мира запахов. И именно тогда он понял, что только с ним могло такое произойти. Только ему мог достаться альфа, не могущий распознать наличие подавителей. Гений, что оказался так слеп. Оставалось надеяться, что все разрешится намного раньше, заявленного Майкрофтом срока его вынужденной изоляции. Он не хотел даже думать о том, как проводят течку омеги без лекарств и без альфы, как и о том, что от них потом остается. Грег закрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от формирующегося внутри живота тянущего сгустка боли и желания. Ждать и надеяться — это все, что ему оставалось.