10 Minutes to Live in the World of the Past

— Мы должны выстроить полную картину и задокументировать все возможные элементы зелья и его побочные эффекты. — Что было бы проще, записывай ты заранее, что делаешь. — Мы знаем ровно половину ингредиентов, а это уже благословение, Поттер! — Да, и эта половина — Оборотное зелье, Уайт. — Часть Оборотного зелья. Технически это ЗКЗВ. — Это всё равно не отвечает на главный вопрос. — Но кроме главного есть ещё сотня других! — Что будет, если принять зелье внутрь? — Какой из ингредиентов увеличивает продолжительность действия зелья? — Дозировку чего нужно уменьшить, чтобы уменьшился общий эффект? — Андрогинность, а не гермафродизм? — Или же гермафродизм вместо андрогинности, хм-м? — Формулировка в любом случае неудачная. Мы не совмещаем. — А вдруг получится? — С другой стороны, не совмещаем на физическом уровне, а вот на условно духовном… — Всё равно предлагаю подыскать что-то более подходящее. — Соглашусь, коллега. Всё должно быть идеально. — Коллега. — Если самец α... — Далее Mα. — ...в своём первоначальном состоянии испытывал гетеросексуальное влечение к особям типа самка α... — Далее Fα. — ...то будет ли в таком случае самка β... — Далее Fβ. — ...испытывать гомосексуальное влечение к особям типа Fα? — Или же Fβ будет продолжать испытывать псевдо-гетеросексуальное влечение к особям типа Mα? — Можно ли сопровождать подобное влечение приставкой "псевдо", если тело Fβ полностью соответствует телу Fα? — Меняется ли восприятие собственной сексуальной ориентации у любой особи типа β — будь то самец или самка — или же оно остаётся тождественным сексуальной ориентации, которая была у изначальной особи типа α? — Уже не говоря о погрешности в виде...       Лили и Сириус, подперев щёки, меланхолично наблюдали за Джеймсом и Элизабет, которые фанатично бормотали что-то себе под нос и самозабвенно записывали эти безумные идеи каждый на свой кусок пергамента, не сверяя содержание друг с другом. Всё свободное пространство вокруг них было занято раскрытыми учебниками и уже исписанными свитками, чем были не слишком довольны другие ученики, пришедшие этим субботним утром на завтрак. Мистер Поттер и мисс Уайт, объединённые общим стремлением, не спали всю прошлую ночь и, кажется, собирались провести на ногах и весь сегодняшний день, плавно переходящий во вторую бессонную ночь. Казалось, у них на двоих осталась одна клетка мозга, и та была сосредоточена лишь на одном. Зелье. — Они выглядят такими... воодушевлёнными, — лениво протянула мисс Эванс; слова её звучали нечётко. — Не думаю, что видела Лизи в окружении такого количества книг. Когда-либо. — Я уже скучаю по Сохатому, — тяжело вздохнул мистер Блэк. — Он был так молод и покинул нас так скоро... — По крайней мере они не ругаются. — Когда дело дойдёт до названия зелья, они разорвут друг друга в клочья. — Боюсь представить, что будет, когда они начнут делить доходы... — До такого не дойдёт, — Ремус хмыкнул, — им не хватит терпения.       Мистер Люпин сидел здесь же, так же подперев щёку ладонью и наблюдая за растрёпанной парочкой. Всё это было... необычно. Элизабет не ладила с Джеймсом, пожалуй, больше всего: начиная с первого курса, у них была какая-то странная невидимая вражда, подогреваемая не то бараньей энергетикой, не то ревностью к всеобщему вниманию. За все годы их умудрялись объединять лишь совместные наказания да нетерпимость к мистеру Снейпу. Если у них был общий враг, они становились единым целом, неостановимой силой, огненным вихрем, готовым снести всё на своём пути. В противном случае они сочетались так же хорошо, как вода и масло. — Они как брат с сестрой. — Может, их древа где-то и переплелись. Обычное дело для чистокровных семей. — То есть ты подкатываешь к своей кузине, Сириус? — Лили лукаво ухмыльнулась. — Я сказал «может», Эванс. — Да нет, — Ремус помахал рукой, — не как вы с Сохатым. И тем более не как вы с Регулусом. Я просто раньше не замечал, как они похожи.       Дело было даже не во внешности — всё, что объединяло их в этом плане начиналось взъерошенными волосами и заканчивалось летним загаром. Но у них одинаково вспыхивали глаза, стоило очередной дикой идее появиться в голове. Сторонний наблюдатель непременно посчитал бы этих двоих страшными лентяями, в то время как им просто хорошо давались некоторые вещи. Оба были позёрами, способными, однако, превратить свои худшие качества в источник всеобщего обожания. Они любили быть в центре внимания и даже двигались похоже — простовато и чуть дёргано, но не забывая о своём чистокровном происхождении (на которое обоим было плевать, но которым порой они всё же пользовались). Пожалуй, их также объединяли тёплые чувства к небезызвестной Лили Эванс. И квиддич, оба души не чаяли в квиддиче.       А тем временем мозговой штурм продолжался: — Вот ты, будучи Fβ, почувствовал какие-то изменения? Кто казался тебе более привлекательным — Лили или Блэк?       («Смотри, они уже и до нас добрались», — прошептала мисс Эванс своему временному союзнику. Рыжие волосы защекотали Сириусу ухо, когда девушка устало положила голову ему на плечо. Молодой человек ничего не ответил, только поморщился.)       Мистер Поттер принялся задумчиво жевать губу. — Не уверен. Я ощущал себя как обычно. А ты, будучи Mβ, чувствовала большее влечение к Лили или к Бродяге?       Мисс Уайт принялась задумчиво грызть ноготь большого пальца. — Не уверена. Стоит спросить третью, менее нейтральную сторону. — Ремус!|Лунатик! — они синхронно повернулись к мистеру Люпину.       Наивные-наивные молодые люди. В их компании самыми гетеросексуальными существами являлись, должно быть, блохи на спине Бродяги.       Ремус, уже год разрывающийся между чёрным и белым, тут же смутился и стал выкручивать пальцы. Его бледные щёки слегка порозовели, а глаза нервно забегали от лица к лицу, пытаясь найти хоть каплю поддержки, но в итоге наткнулись лишь на пару смеющихся серых льдинок.       Именно с них всё и началось. Не важно, кому принадлежали пронзительные серые глаза, одного их взгляда хватало, чтобы сердце мистера Люпина принималось отплясывать такую чечётку, что молодому человеку казалось, будто он сейчас умрёт от аритмии. Ему это не нравилось: не нравилась сама мысль о том, что он снова застрял. Сначала — между человеком и зверем, теперь — между парнями и девушками. Почему он просто не может выбрать кого-то одного? Почему он просто не может быть нормальным? — Я, эм... Понимаешь, получается... Так бывает, что... Эм... Да, а потом... И знаешь... — А что будет с естественным гермафродитом?! — воскликнул Джеймс, быстро утомлённый чужими потугами как-то оправдаться. — А что будет... Нам срочно нужны пиявки! — Или речные хрустаки¹! — Вам хватит и флоббер-червей, — пробормотала Лили. — Вот умеешь же ты портить веселье, Эванс. — Увы, мне не дано понять веселья в агрессивном плотоядном моллюске, — наигранно-печально вздохнула девушка. — Которые ещё и кислотой плюются, — напомнил Питер, с любопытством листавший записки сумасшедших, толком не понимая, впрочем, ничего из написанного; в защиту молодого человека скажем, что никто, кроме авторов, не смог бы в этом разобраться. — О чём и речь.       Спору не суждено было развиться, продолжиться или даже толком начаться, ибо в Большой зал, среди прочих, влетела одна удивительно вредная амбарная сова и, грациозно спикировав, приземлилась прямо на голову своей хозяйки. Крики боли от впившихся в кожу когтей были слышны, должно быть, у Гремучей ивы. Выпутав цепкие ноги сипухи из волос, Элизабет отобрала у Сиона послание и хлопнула по пернатому заду, отправляя таким образом в полёт: обратно в совятню или куда его противной птичьей душе было угодно. Без какого-либо угощенья — что, естественно, аукнется мисс Уайт позже. — Записки от поклонников? Это разбивает мне сердце, Бэтси. — Хорошо, так и должно быть, — Элизабет попыталась немного пригладить волосы, впрочем, безуспешно. — Из его осколков я сделаю себе ожерелье. — Это будет чудесная семейная реликвия. — Главное, не забыть её проклясть: «Каждый, кто, не являясь членом этой благородной фамилии, посмеет надеть се монисто, будет на веки вечные превращён в снобливого нарцистичного засранца, который считает, что весь мир крутится исключительно вокруг его светлого образа, и должен будет провести остаток своей жалкой никчёмной жизни в компании собственной правой руки». — Зачем же так пафосно? «Любой, кому хватит глупости украсть это ожерелье, тут же станет склочной банши, которая не видит дальше собственного носа». Просто и со вкусом. — Надеюсь, на их свадьбе я буду подружкой невесты, — мечтательно вздохнула Лили.       Адресантом принесённого послания была всего-навсего матушка мисс Уайт — миссис Алетта Уайт, в девичестве Люпуччи. На конверте красовалось фигурное: «Per Bettina», — и пара нарисованных от руки цветочков. Элизабет, у которой в данный момент были совершенно другие приоритеты, убрала письмо в карман мантии, пообещав себе, что прочитает его позже. Семья подождать может, а вот магическая наука — нет.       В итоге о послании вспомнят спустя месяц.       Все выходные мистер Поттер и мисс Уайт провели в компании друг друга, изредка прерываясь на еду, поход в ванную комнату и выполнение домашнего задания, о котором они бы и не вспомнили, если бы рядом не оказалось «заботливых» мисс Эванс и мистера Люпина. Вечером субботы они же растащили неугомонную парочку по комнатам и заставили хоть немного поспать. Впрочем, следует уточнить, что «растащили» представляло собой скорее Лили, силой уводящую Элизабет из спальни юношей, и Ремуса, не дающего Джеймсу покинуть эту самую спальню. Где, к слову, и располагался временный мозговой центр этого внезапного научного братства; там же они с боем отвоевали себе целую стену с окном под заметки.       Так, увлечённые своими исследованиями, молодые люди не заметили, как наступил понедельник, а вместе с ним — пробы в факультетскую команду по квиддичу. Что было особенно обидно для мистера Поттера, который вынужденно оставил свою новую страсть ради старой, будто вернулся к горячо любимой жене от не менее горячо любимой любовницы. И Джеймс ни за что в жизни не захотел бы сравнивать себя с изменщиком, однако в тот момент лучшей метафоры он найти для себя не смог. Его разум требовал, чтобы они немедленно вернулись к едва успевшей начаться выборке ингредиентов, в то время как его тело, переполняемое энергией, ликовало от того, что наконец-то пришло время снова вступить в игру. Разные эти «женщины» удовлетворяли разные же потребности молодого человека, который всем сердцем мечтал, чтобы они встретились, осознавая при этом невозможность своего желания. Приготовление зелья на метле представлялось ему весьма проблематичным занятием.       Одна лишь мысль радовала мистера Поттера, когда он переодевался в форму для квиддича: мисс Уайт тоже будет вынуждена оторваться от их исследования.       Когда они перешли на второй курс обучения, в сборной Гриффиндора по квиддичу, среди прочих, освободилась позиция охотника, и Джеймс был в первых рядах, чтобы её занять; там же была и Элизабет. К великому сожалению последней, мастерство владения квоффлом молодого человека впечатлило тогдашнего капитана намного сильнее её собственного, и в команду был принят именно мистер Поттер. К ещё большему сожалению мисс Уайт, три последующих года оставшиеся места тоже были заняты, и девушке оставалось либо подкараулить двух охотников в каком-нибудь тёмном коридоре замка, чтобы раз и навсегда решить эту проблему, либо — ждать. И она дождалась. Минна Грант и Арчи Нефелай благополучно закончили Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс в прошлом году, освободив столь желанную Элизабет позицию. И глупцом был тот, кто хотя бы на секунду мог подумать, что она не воспользуется этим шансом.       Джеймс в сопровождении остальных членов сборной вышел на поле и оценивающе осмотрел претендентов; негусто. Троица второгодок, кто-то с четвёртого и пятого курсов и, конечно же, мисс Уайт. Она выглядела так, будто в состоянии взлететь прямо сейчас, без метлы — на чистом энтузиазме и волнительном предвкушении. Когда их взгляды встретились, Элизабет как-то нехорошо ухмыльнулась и кивнула на трибуны.       Там, кутаясь в свои мантии (потому что, естественно, в день отборочных погода просто обязана была испортиться), сидели люди, которые обычно всеми правдами и неправдами избегали любого упоминания квиддича в присутствии мистера Поттера, ибо знали, что это приведёт к нескончаемому монологу о лучших игроках текущего сезона, о выдающихся игровых стратегиях и о том, как [вставьте имя члена сборной страны] совсем не понимает, что лучше для позиции. И Питер, который обычно не пропускал ни одну тренировку факультетской команды, потому что, проведя всё детство в компании Джеймса, почти боготворил этот вид спорта — и его самого. — И как ты это сделала? — вопросительно вскинув бровь, мистер Поттер снова перевёл взгляд на мисс Уайт. — Скажем так, — девушка невинно похлопала глазами, — я умею убеждать.       «Ты ничего не сможешь с этим поделать, — злорадно думала Элизабет, пока Джеймс на правах капитана объяснял, какие позиции свободны и как пройдут отборочные. — Ремус являет собой твою совесть, Поттер, и ты не будешь слишком требовательным. Блэк из-за тебя упал с метлы и сломал ногу, когда вы тренировались этим летом дома, и ты будешь осторожнее с новичками. А Лили… Лили — моё секретное оружие. Ты просто не сможешь выдержать её расстроенно поджатых губ и жалостливо приподнятых бровей, если вдруг решишь из вредности не взять меня в команду. Я всё продумала, коллега. Эта позиция будет моей!» — Всё понятно? — закончив с организационными вопросами, мистер Поттер поудобнее перехватил метлу; присутствующие активно закивали. — Тогда начнём.       Не видим особого смысла подробно описывать, как несыгранные подростки, толкаясь и крича, перебрасывают мячи на высоте, падение с которой гарантирует по меньшей мере сломанные кости, в то время как на площадке или в её окрестностях нет ни одного человека, обладающего навыками целителя. Отметим лишь, что зрителям этих отборочных посчастливилось лицезреть: Трансильванский захват, прошедший не по плану и закончившийся действительным ударом в нос; Двойную восьмёрку, трижды спасшую ворота, что гарантировало Молану Доннелли место вратаря в команде; и Финт Порскова, совершенно случайно выполненный дуэтом Элизабет и Джеймса.       Результатом же данной воздушной эквилибристики стало принятие в сборную Гриффиндора по квиддичу Марсэйли Максвэлл, уже упомянутого Молана Доннелли и, конечно же, Элизабет Уайт, чьё лицо в тот момент светилось ярче любых световых чар.       Когда довольных собой второгодок отправили по кроватям, загонщики сослались на то, что не хотят распаляться в понедельник, а ловца обнаружили сладко спящим на диване в общей факультетской гостиной, известная нам компания из шести человек оказалась в юношеской спальне шестого года. То есть, подобно двум баранам, Джеймс и Элизабет, не замечая ничего и никого, помчались туда, чтобы продолжить свои исследования; Сириус, что-то прошептав Питеру на ухо, схватил некую мантию, после чего молодые люди загадочно удалились; Ремус, научившийся за годы знакомства с мистером Блэком распознавать его задумки, пригласил Лили наверх, присоединиться к небольшому празднованию; мисс Эванс не смогла ему отказать и, будем с вами честны, не нашла бы достаточно хороших причин для этого, даже если бы действительно искала их, — она хочет быть там ради подруги и абсолютно точно не из-за каких-то других, носящих очки причин, нет-нет-нет.       По прошествии получаса, когда мисс Уайт и мистера Поттера удалось отвлечь от учебников по Зельеварению (пользовались при этом разными стимуляторами: Джеймс едва не вышвырнул книгу в окно, стоило напомнить ему о присутствии мисс Эванс; Элизабет хватило упоминания еды), а мистер Блэк и мистер Петтигрю вернулись из своего набега на кухню, компания из шести человек расположилась на полу юношеской спальни. Как и в первый день, Сириус поводил руками по воздуху, как это делают маглы, притворяющиеся волшебниками, и выудил из своего сундука бутылку с алкоголем. Лили нахмурилась и поспешила напомнить, что неделя только началась, однако её быстро убедили в том, что много пить никто не собирается, все здесь люди сознательные и вообще, что такое одна бутылочка огневиски на шестерых?.. Девушка окончательно расслабилась только тогда, когда мистера Люпина назначили ответственным за разлитие напитка; молодые люди при этом как-то странно ухмылялись.       Естественно, это не предотвратило, но, скорее, привело к сцене, которая развернулась через два часа после начала празднования.       Украденная еда была съедена, а нелегально попавшая в школу бутылка огневиски — выпита; впрочем, её таинственным образом заменила вторая, непочатая. Мистер Блэк, откинувшись на сундук возле одной из кроватей, играл какую-то незамысловатую мелодию на гитаре, совсем недавно бывшей котлом. Мистер Люпин, позабывший о том, что находится в компании людей, неотрывно следил за тем, как длинные пальцы перебирают струны. Мистер Поттер, также позабывший о том, что все могут его видеть, влюблёнными глазами смотрел на рыжеволосую девушку, что сидела напротив, и томно вздыхал. Мистер Петтигрю, сморённый теплом, едой и алкоголем, начинал клевать носом и периодически вздрагивал всем телом, пробуждаясь от короткого сна. Мисс Эванс, мягко улыбаясь, гладила волосы мисс Уайт, чья голова покоилась на её коленях. Мисс Уайт в свою очередь обнимала мисс Эванс за талию и что-то бормотала. — Люблю я тебя, Лили. Больше, чем Лунатик любит шоколад. Больше, чем Бродяга любит доводить свою матушку. И уж точно намного больше, чем этот ваш Сохатый. Потому что ты, Лили, — свет в моей жизни. Я помню, на первом курсе, когда я только увидела тебя — то, как ты идёшь к Шляпе, а потом и к гриффиндорскому столу — уверенная и такая светлая… «Хочу быть как она», — подумала я. И ты можешь представить моё счастье, когда я поняла, что мы учимся на одном факультете… — Лизи, мне кажется, в тебе огневиски больше, чем других жизненно важных жидкостей. — Ни-ет, ты не понимаешь, я признаюсь тебе в любви и пытаюсь увести тебя у Поттера. Ну же, дорогая моя, давай сбежим от этих мужланов. Кому вообще сдался этот олень, у которого чувством собственной важности выше, чем Астрономическая башня? — Уайт, я ведь всё ещё здесь — нравится это тебе или нет, — резко встрепенулся такой же захмелевший Джеймс. — Тш-ш, — с трудом сфокусировав на мистере Поттере взгляд, девушка приложила палец к губам, промахнувшись при этом два раза, — тише. Раз ты здесь, помолчи и наблюдай.       Вопрос: «За чем?» — так и остался где-то в глубинах горла молодого человека, потому что в следующую секунду неожиданно уверенная в своих действиях Элизабет приподнялась из своего лежачего положения и, притянув к себе Лили, запечатала на её губах смачный поцелуй, свидетелями которого стала вся сидевшая в спальне компания. — Значит так, да?! — взревел Джеймс, вскакивая с места. — Бродяга, иди сюда!       Пока мистер Блэк отбивался от поразительно настойчивого мистера Поттера, подавившийся огневиски мистер Люпин пытался откашляться, а мистер Петтигрю сонно осматривался по сторонам, мисс Эванс мягко отстранилась от мисс Уайт, положив руку ей на грудь. Немного грустно улыбнувшись, Лили покачала головой. — Прости, Лизи, но нет. — Ах, — только и сказала Элизабет, драматично приложив тыльную сторону ладони ко лбу, растопырив при этом пальцы. — В таком случае, — девушка приняла сидячее положение, — у меня к вам деловое предложение, коллега.       Глаза мисс Уайт сверкнули знакомым, нехорошим огнём; мистер Поттер, тут же позабывший о нанесённом его чести оскорблении, довольно осклабился.