Джоффри успел вовремя. Серсея была ещё жива. И даже, кажется, не пострадала. Увидев дракона, бывшая королева хотела броситься бежать, но голос сына заставил её замереть на месте.
— Давай сюда! — Джоффри соскочил с дракона, помогая матери. Внезапный страх заставлял его торопиться. Среди криков едва ли можно было различить крик драконов. Джоффри нутром чувствовал — всё идет не по плану. — Серсея, во имя богов, соберись!
Он сам не понял, почему назвал её по имени. Гнев за пережитое по её вине вновь возвращался, прибивая недавний эффект встречи.
— Он… слушается тебя? — женщина с недоверием взглянула на Тома, который упал к её ногам, подставляя шею, чтобы по ней взобраться на него. Ланнистер проигнорировал её вопрос, всматриваясь вдаль. Всё было спокойно, не слышалось больше ни рыков, и битвы. Однако он прекрасно видел, что Дейнерис сбросил собственный дракон, тогда как Пангея осталась на своём. Значит, с ней всё хорошо. Значит, она жива. Он успокаивал себя этими мыслями, но чересчур спокойные воды океана, часть которого открывалась ему отсюда, наводили не нехорошие подозрения. Ему хотелось поскорее забрать мать и улететь в том направлении, дабы разведать, что с его невестой.
— Смирись с мыслью, что трона тебе больше не видать, — произнес Джоффри, помогая ей сесть на дракона. «С ней все хорошо!» — кричит он про себя, чувствуя, как сердце пытается вырваться из груди. — «Она в порядке».
И тут же, словно в опровержение его мыслей, над рекой разносится дикий рёв. «Астартес!» — сразу же понимает Джоффри. Он никогда ещё не слышал, чтобы дракон так ревел. Это был не боевой клич. Не акт устранения. Джоффри скорее чувствует, чем понимает — это крик. Крик нечеловеческой боли, что разрывает сознание, сердце, выворачивает наизнанку душу.
— Держись крепко, — бросает мальчик и, взмывая в небо, не верит своим глазам.
Часть Черноводной скована льдом вместе с кораблями; издавая неистовые звуки, по ледяной корке носится Астартес, вертя головой, словно потерявшейся на ярмарочной площади ребёнок, пытающийся найти свою мать. Над ними пролетал Дрогон, периодически прикрывая недавнего врага огнём. Пангеи нигде не было.
— Нет! — закричал Джоффри, не в первую секунду осознав, что этот крик действительно шёл от него. Протяжный, практически нечеловеческий. Опустив голову, Том словно понял мысли своего всадника и, подражая ему, тоже издал крик — не рык, а именно жалобный вопль. Они приземлились у кромки Черноводной, и, если Серсея осталась на месте, то Джоффри сразу же осторожным шагом приблизился к воде. Ему не хотелось верить в происходящее, но в мозгу пульсировала только одна мысль. И она разрывала его сердце на части. — Астартес, — он поманил к себе дракона. — Астартес, что там?
Оба, и королева, и её сын, пригнулись от нового всплеска пламени, посланного бушующим в небесах Дрогоном. Астартес обернулся к Джоффри и, казалось, по его грустным глазам всё было ясно.
Дракон лишь издал жалкий рев. Он не напоминал больше жуткого хищника, скорее, побитого котёнка. Лишь изредка вмораживая в лёд тех, кто совсем ему надоел.
Во взгляде дракона читалось: «Ну, чего же ты там стоишь, скорее помоги мне её найти».
А тем временем, с другой стороны за битвой двух всадниц драконов наблюдала Арья. В отличие от Джоффри, девушка видела всё. Она видела, как в воду упала сначала Дейнерис, а следом за ней и Пангея.
Девушка прикончила еще одного из войнов Грейджоя, который попытался выбраться на берег, и снова смотрела воду. Она верила, вот-вот на водной глади она увидит свою подругу, и ей обязательно потребуется помочь добраться до берега. Пангея должна была всплыть! Арья знала — несмотря на цвет кожи и внешнюю хрупкость, в Пангее чувствовалась кровь Севера, жажда жизни, воля. Она не могла вот так просто взять и утонуть!
Вглядываясь в воду, Арья замерла. Там на воде она увидела ту, которую видеть не хотела. И это была Дейнерис.
Бурерождённая, изо всех сил барахтаясь в воде, гребла к берегу. Арья неспешно приблизилась к краю воды. Что ж, пожалуй, к ней у неё была пара вопросов, требующих ответа.
Едва Дейнерис сумела доплыть до берега, как девочка цепкой хваткой швырнула её на сушу. Бурерождённая закашлялась — то ли от воды, то ли от того, что ей только что сжали горло, а после, полностью оклемавшись, разглядела Арью и принялась отползать от неё на локтях.
— Какого черта ты на выжила? Ты видела Пангею, когда всплывала? — Арья смотрела в упор на Бурерождённую, держа между ними дистанцию в один шаг. Голос королевы севера звучал спокойно, но в глазах бушевал огонь.
— Что? Я, я… — Дейнерис продолжала пятиться, когда Арья бросила клинок, метя ей прямо в сердце. Мать драконов резко зажмурилась и…
Не попала. А точнее, не захотела попасть. Клинок Волчицы задел кусок плаща Бурерождённой, мешая ей ползти куда-либо дальше.
— А теперь поговорим, — Арья оскалилась, обойдя её с другой стороны, а после вытащила другой кинжал и приставила его к горлу. — Вопрос слышала? Где Пангея, отвечай!
Внезапно Дейнерис истерически рассмеялась:
— Она не всплыла? Что ж, от судьбы не уйдёшь! Раз её здесь нет, значит она сгинула вместе со своей лживой королевой, которую она защищала! Скажи, Арья, ты же видела лицо короля Джоффри. Не его ли Пангея выдавала за своего братца? И не потому ли так защищала Серсею!
Арья посильнее прижала кинжал, давя Бурерождённой на горло.
— Твои слова — ничто против моего клинка, — рыкнула она. — Ты считаешь, всё прошло мимо? Считаешь, всё закончилось, да? — она резко подняла Бурерождённую, прижимая её спиной к себе и ещё сильнее давя на клинок, так что послышались сдавленные хрипы. — Ты заставила Джона пойти против нашего дома. Ты повела Пангею на верную смерть! Ты обезумела в край и вогнала в это безумие всё королевство.
— Хаос — это не падение, а лестница, — захрипела Бурерождённая, а после, как могла, повернулась, чтобы посмотреть Арье в глаза. — И важен лишь подъём наверх, — добавила она шёпотом.
— Север помнит, — безучастно произнесла Арья и перерезала ей горло.
***
Лорд Болтон чуя нутром, что произошло что-то неладное, принял решение вводить войска. Сердце ныло, говоря, что произошла беда. Одного вида на реку Болтону хватило, чтобы понять — битву они выиграли, но проиграли нечто более ценное.
— Добейте всех, кто держит в руках оружие. Мирных граждан и безоружных не трогать, — голос лорда звучал спокойно. В тот момент он ощутил то, что годами чувствовали на себе жертвы дома его — казалось, изнутри с него снимают кожу. Воющий без наездника Астартес, замороженная река вместе с кораблями и людьми, одиноко кружащий Дрогон, всё говорило об одном: Пангея уже никогда не вернется из этой битвы.
***
Эурон проклинал всех и вся, на чём свет стоит. Поторговаться насчёт дракона ему не удалось, Серсея отказалась уплывать, войну они проиграли, как и королевство — казалось, сегодня Владыка Света, ничтоже сумняшеся, показал ему средний палец и послал в Пекло. Он снова выругался и приказал было морским волкам отправляться, однако в последний момент заприметил в небе дракона. За скалами раздался протяжный вой другого. Эурон поднял руку, чтобы остановить рванувших к штурвалу пиратов, когда один из них легонько тронул предводителя за плечо, указывая на Черноводную.
— Сир, смотрите.
Пират поднял глаза. Река в том месте остывала, неожиданно превращаясь в лёд, который тянулся вплоть до тех самых скал.
— Швартуйтесь влево, здесь мы не заплывём, — Эурон покачал головой, припоминая, что у мулатки как раз один из драконов был ледяным.
Эурон внимательно всматривался за борт, что бы ненароком не врезаться в неожиданно появившиеся льдины. То и дело, тут и там, всплывали тела погибших или тяжело раненых. На них ему было глубочайше плевать. Но вдруг одно из тел его заинтриговало. Тёмные жирные кудри, смуглая кожа, явно женская фигура с брошью десницы на груди. Сомнений у бывалого пирата не было. За бортом была та, кто пару часов назад спасла ему жизнь, остановив Дейнерис.
— Эй там! Эту выловить и в мою каюту! — быстро приказал Эурон. — И никому про неё ни слова.
***
Сделав своё дело, Арья быстро отряхнула руки о подол одежды и бросилась в сторону воевавших союзников. Слёзы застилали ей глаза, но она сурово отряхивала их ладонью. Воины должны были знать, что сумасшедшая драконья предводительница умерла. Как и та, что спасла их от большинства её безумств.
Всюду на пути ей попадались руины. Последний раз она была здесь совсем ещё девочкой. Мимо глаз проскочила таверна, где она наткнулась на Пса, площадка, где её учили держать в руках меч и сражаться. Она остановилась, увидев два враждующих лагеря. Люди королевы уже знали, что обречены, а потому перед войском Безупречных и людьми Тиреллов под командованием Рамси, один за другим, бросили свои мечи наземь. В воздухе раздался протяжный звон колоколов. Арья разглядела в толпе своего супруга, который тоже искал глазами часовни, из которых раздавалась сигналы об отступлении.
— Этих в плен. Всё оружие вытряхнуть, — приказывал он слугам Дейнерис. Лорд был серьёзен, но явно доволен, а уголки его губ то и дело слабо ползли вверх.
— Милорд, — один из слуг поспешил к Болтону и поклонился. — В Красном замке ещё остались люди. Всех взяли в плен, — он отошёл в сторону, предоставив Рамси посмотреть, о ком именно он говорил. Тот некоторое время молчал, а потом засмеялся, улыбаясь, как Чеширский кот.
— О, вот это радость мне приспела, — лорд хлопнул в ладоши. — Драгоценная бывшая жёнушка и её вечный приспешник. Ну, как жилось в новом месте, Вонючка? Смотрю, кормили тебя знатно.
***
Мормонт снова поднял голову и проследил за драконами, порхающими в небе. Самый большой — в нём без сомнения узнавался Дрогон, опустился где-то за другой стороной Красного замка, что ближе к Черноводной. Он кинулся в том направлении, придерживая клинок на поясе на всякий случай. Сердце бешено стучало в груди. Плевать на исход битвы. Плевать, взяли ли они дом Ланнистеров. Главное, чтобы она была жива.
Покуда он пробирался среди зарослей, на его лице играла кроткая улыбка, но, чем ближе он был к месту, где опустился дракон, тем более сползала она с лица его.
Внезапно впереди послышался плач. Впервые он слышал что-то подобное в своей жизни. Это был вовсе не плач человека — отнюдь. Отчего-то Джорах сразу догадался, что плачет именно дракон, хотя до сего дня и понятия не имел, что они это умеют. Он раздвинул последние заросли и заметил тёмное рогатое существо с плотной чешуёй, примостившееся своего рода клубком прямо возле тряпичной куклы.
— Дрогон, — тихо произнёс Джорах, и, понимая его, животное обернулось. Никогда прежде ни один из драконов миледи не позволял ему к ним приближаться, однако теперь крылатое существо на четвереньках, передвигая одними лишь крыльями, но не взмахивая ими, подползло к нему. Дракон не был ранен, вовсе нет. Боль его была душевной. — Дрогон, — снова тихо позвал мужчина, и существо склонило пред ним рогатую голову, позволяя дотронуться до него. Мормонт осторожно тронул дракона, который был совсем не против ласк, и вдруг в поле его зрения снова попала та тряпичная кукла. Он подошёл ближе, продолжая слышать за собой скуление дракона, и вдруг в глазах его зарябило, стало слишком темно для дня, который всё не мог закончиться. Он зарыдал, кусая губы до крови, будто надеясь этой болью заглушить ту, что только что нахлынула на него.
— Дей… Дейнерис… Нет! — он подхватил её безжизненное окровавленное тело, прижимая к себе и лёгкими поцелуями пытаясь оживить. Но это было не сонное зелье, каковое принимал сам он когда-то. И это совсем не легенда о погибшей матери драконов, но спасшей всех рабов, избавив их от господ. Это было на самом деле.
Убрав упавшие ей на лицо белоснежные пряди, он в последний раз нежно провёл рукою по холодному, будто каменному, телу, и, не раздумывая ни минуты, вонзил клинок себе в живот.
