***
Настенные часы в приёмной показывают тринадцать пятьдесят, когда он переступает её порог. — Станислав Константинович, Вы рано, дождитесь, пожалуйста, назначенного времени здесь, — девушка встаёт из-за своего огромного рабочего стола и приветственным жестом указывает на кожаный диван, расположенный вдоль стены. Стас пропускает предложение мимо ушей и, бросив взгляд на секретаршу, сразу же узнаёт в ней барышню в странных одеждах, которую неоднократно встречал в курилке, но с которой ни разу не говорил. Примечательная особа: на вид около тридцати, держится обособленно, и эти шмотки... Первый раз он видел её в какой-то цветастой вышиванке и принял было за бандеровку, позже — в длинной индийской тунике и рваных джинсах, что делало её похожей то ли на хиппи, то ли на чoкнутую кришнаитку, и вот сейчас она стоит перед ним в пышном рюшчатом платье, надетом прямо поверх узких чёрных джинсов, — такой костюм уже не укладывается ни в один из шаблонов, имеющихся в его арсенале. Определённо, компании стоит завязывать с демократией и ввести наконец дресс-код, хотя тогда и Стасу придётся соответствовать корпоративному этикету, а ой как не хочется... Он подходит к Диане и, пытаясь изобразить максимально панибратский тон, спрашивает: — Дианочка, можно тебя так называть? Послушай, а как хоть нашего босса по имени-отчеству? В документе по сотрудникам указана только фамилия. — Зовите его просто Тилль. Это имя, которого достаточно. Да, и исключительно на "Вы". Кстати, можете проходить, — добавляет она, взглянув на только что пришедшее по внутреннему чату сообщение, и указывает на дверь с табличкой "Линдеманн. Генеральный директор". Стас, развернувшись, направляется в указанном направлении и слышит вдогонку: — А меня зовите Дианой Георгиевной, и, пожалуйста, тоже на "Вы". Вот ведь сучка! Секретарша, а строит из себя голубую кровь. Наверняка, спит с дириком — вот и борзеет. "Знаю я таких!" — заключает Стас про себя, вспоминая Вику, ту стерву, что замутила с Ахметом из руководства Тез-Тура и лично приложила руку к массовому сокращению, которое сломало его жизнь. Он стучит в дверь, сам не зная зачем, и, не дождавшись реакции с той стороны, открывает её, оказываясь в кабинете гендиректора. — Здравствуйте, господин Линдеманн. Вы хотели меня видеть? — Стас кривит самую дружественную гримасу, на которую только способен. — Можно просто Тилль, — гендир стоит перед ним и протягивает руку для пожатия. Блин, да он и вправду здоровый! Огромный мужик в дорогущем костюме-тройке, с непроницаемой мордой, и говорит он грубым баритоном с едва уловимым акцентом. Стас видит начальника впервые, и тот производит на него мощное впечатление. Тилль, очевидно, не любит прелюдий — последующим жестом он протягивает парню малюсенькую невзрачную флешку. — Это Вам задание на ближайшую неделю. Здесь список имён не самых последних людей Вашего, то есть нашего с Вами региона. В следующий понедельник мне нужен предварительный отчёт об их активах: что скупают, через кого действуют, в общем всё, что могло бы нас как промышленников заинтересовать. Пользуйтесь открытыми источниками, не светитесь, будьте осторожны и внимательны к деталям. Возникает пауза, после которой по закону жанра должна бы последовать фраза "Вопросы есть?", но её не следует. — Приступайте. Диана Георгиевна сообщит Вам о времени встречи в понедельник утром. Работайте, — гендир разворачивается, давая понять, что аудиенция окончена. — Хорошо. До свиданья, — мямлит Стас и покидает кабинет. Не взглянув на Диану, он выходит из приёмной и движется в курилку. Десять минут спустя Стас уже открывает файл с флешки на рабочем компьютере. Половина фамилий, которых всего около тридцати, кажутся ему знакомыми. Не лично, но на слух. "Не последние люди в вашем регионе", — вспоминаются слова Тилля. Пробегая список глазами и дойдя до двадцать седьмого пункта, парень чуть не подскакивает. Кречетов В. О., генерал ФСБ — да это же Серёгин начальник, о котором Стас во время совместных попоек так часто слышал от своего хорошего школьного друга, ныне служащего в региональном отделении этой организации. Серёга никогда не распространяется о своей работе, даже по пьянке — молодец, партизанить в Академии Кровавой Гебни он научился знатно — но вот о Кречетове, а точнее, о том, что Кречетов нас всех имел, что Кречетов — это сила, были наслышаны все Серёгины собутыльники. Стасу становится интересно и немного не по себе. Он копирует документ на рабочий стол, вынимает флешку и суёт её в свой бумажник. — Алло, Серёг, извини, что отвлекаю. Дело есть. Давай после работы где-нибудь встретимся? Окей, тогда в "Роджере" в семь.***
Тем же вечером Стас встречается с Серёгой в единственном приличном пабе на весь город. Он кратко пересказывает другу всю предысторию: о том, как устроился на работу в выкупленный немцами ММК, как гендир дал поручение нарыть информацию на некоторых людей, которые, якобы, могли иметь отношение к конкурирующим с компанией коммерческим структурам, и о том, как наткнулся на фамилию Кречетова во вверенном ему списке. На этом моменте кадык у Серёги нервно дёргается, хотя лицо его остаётся непроницаемым. Он просит Стаса рассказать всё, что он знает о своём начальнике, но единственное, что тому известно — это имя и фамилия. — Не парься, Стасян! — Серёга пытается придать голосу приободряющую интонацию. — Постараюсь разузнать по своим каналам, что это за хрен немецкий тут под нашего генерала копает, но не думаю, что что-то серьёзное. Да я вообще понять не могу: кому наш сраный комбинат вдруг понадобился? Он же с девяносто восьмого года стоит в руинах, и вот, нате — выискиваются благодетели! Небось, бабло отмывают. У них там, в гейропах, налоги под пятьдесят процентов, вот и рванули сюда! Не они первые, не они последние. Короче, если узнаю что, я тебе сообщу. А сам лучше к Кречетову не лезь — я тебе как друг советую! Это не тот человек, к которому следует лезть. Они ещё долго и неспешно болтают, потягивая свежее пиво под божественную закуску в виде жареных креветок в чесночном соусе и жирных, солоноватых сухариков с сыром. Серёга первым засобирался домой. — Жене и дочкам привет, — бросает Стас ему на прощанье. Наташка, жена Серёги, училась с ними обоими в одном классе, и когда-то Стас серьёзно пытался за ней приударить, но та предпочла ему застенчивого Серёгу. Как в воду глядела! Живёт теперь, как у Христа за пазухой: обеспечена, любима и беременна уже третьей дочкой.***
Вернувшись домой, Стас обнаруживает маму уже спящей. Сам он тоже валится с ног и, рухнув в кровать после горячего душа, немедленно отключается. Но безмятежный сон длится недолго: в ноль сорок его будит звонок на мобильный. — Алло, — бурчит он, продираясь сквозь оковы сна, отягощённого остаточным действием хмеля. — Слушай, извини, что так поздно, но ты всё-таки мне друг... — Серёг, говори! Разузнал чего? — от вялости Стаса не остаётся и следа. — Да, пробил я твоего фрица через своих ребят в Москве, а у них возможности сам знаешь какие! Короче, слушай и вникай: Линдеманн этот — персона небезызвестная немецким силовикам, и никаким бизнесменом-промышленником он не является. Родился в Восточном Берлине в семье репатриантов из СССР. После школы нигде не учился, занимался спортом, в середине девяностых даже занял второе место на национальном первенстве по плаванию в стометровке вольным стилем, но вскоре получил травму, и из профессионального спорта пришлось уйти. Далее наш немчик покатился по наклонной: пару раз привлекался за вооружённые нападения на офисы крупных международных корпораций в Мюнхене и Берлине, но не сидел — дорогущие адвокаты всегда его отмазывали, низводя в ходе судебных процессов фактический разбой чуть ли не до уровня мелкого хулиганства. Тихо, не перебивай! Женат не был, детей нет. В начале нулевых был замечен среди организаторов антиглобалистских выступлений — ну, это те придурки, что швыряют коктейли Молотова в полицейских во время беспорядков, сопровождающих всякие там межправительственные экономические саммиты. В две тысячи третьем его наконец посадили: удалось доказать причастность к организации нескольких рейдерских захватов и курированию организованных уличных беспорядков. Отсидел пять лет, вышел досрочно — опять адвокаты подсуетились. Бээндэшники считают, что всё это время его деятельности покровительствует опальный немецкий олигарх Лоренц. Они с Линдеманном типа вместе учились в школе... Лоренц этот — заноза в жопе у немецких правящих кругов: вроде как спонсирует левые силы, да и сам метит в руководство страны, причём законная политическая борьба через выборы явно не для него! А Линдеманн твой всю жизнь был нищебродом, и тут нате: понаехал во Мценск, махом выкупил наш полуразрушенный комбинат, явно переплатив правительству региона за эту развалюху. Теперь изображает тут бурную деятельность, причём все активы на его имени! Откуда дровишки, а? В общем, Стасян, мой тебе совет: делай ноги оттуда. Хочешь знать моё мнение? Будут ли они здесь нелегально оружие производить для террористов, или вождей карманных выращивать для всяких цветных революций, ну или же замутят тренировочный лагерь для своих боевиков — но дело явно нечисто! Ты пока притаись, подозрений старайся не вызывать и держи меня в курсе, а при первом удачном случае — вали! Я всё сказал! — Серёга громко икнул в трубку. — Ладно, на созвоне, спи давай, — и трубка запиликала короткими гудками. Стас откидывается на подушку и тянется за сигаретой. Мама будет ругаться, если снова учует запах табака из его комнаты, но пофиг — тут такое дело! Стас истерически хохотнул. Ещё вчера он был обычным депрессивным пареньком, а сегодня он кто — уже двойной агент? Кажется, его жизнь обретает вкус, и последующие будни не будут такими пресными, как прежде. Он засыпает только к утру, но, подскочив по звонку будильника, не чувствует ни усталости, ни обычного раздражения. Приятное щекочущее возбуждение бодрит лучше любого энергетика. Новый день. Пора на работу.