***
КПП проехали без проблем. Представитель спецструктуры, отвечающий за поднятие шлагбаума и регистрацию въезжающих и выезжающих, даже не взглянул на протянутые документы: фирменный фургон слепит глаза, фирменный фургон — как виза-вездеход. — Мы сзади припаркуемся, — бросает походя Лоренц, — говорят, в подвале трубы кое-где подгнили, придётся много мусора таскать, так что сзади удобнее будет! — Ну давай, — машет КППшник. — А акцент откуда? С каких это пор нам гастарбайтеров в управление присылают? Сюда только по российским паспортам... Фургон фургоном, но даже ФСБшный калиточник — прежде всего ФСБшник, и такие мелочи как незнакомый акцент вылавливаются им на ура. — Сам ты гастарбайтер, — вступается Тилль, шокируя собеседникa ещё более тяжёлым акцентом. — А мы — беженцы с Приднестровья. Не дожидаясь реакции, Флаке трогается с места, беря курс на объезд здания с правой стороны. — Ну если с Приднестровья, — бухтит себе под нос повелитель шлагбаума, глядя вслед ползущему прочь микроавтобусу и пытаясь припомнить, где оно хоть, это самое Приднестровье, находится. Остановив машину у наглухо заблокированного подвального входа, новоявленные сантехники подхватывают свои чемоданчики и шагают ко входу центральному. — Заждались, чего так поздно? — поглядывая на часы, обращается к визитёрам один из троих охранников на этаже. — Новенькие что ли? О "беженцах" по внутренней связи им уже доложили, и поэтому все трое имеющихся на первом этаже охранников сбежались ко входу, чтоб поглазеть на незнакомцев. — Новенькие, — надвинув козырёк форменной бейсболки на глаза, отвечает Тилль, — дорогу долго искали. — Понятно... — тянет проверяющий, рассматривая предъявленные документы. Документы вроде в порядке, дело за личным досмотром. — Чемоданы на ленты, сами — руки вверх, ноги в стороны. Флаке кажется, что последнее указание звучит отдалённо знакомо, и что-то на уровне генетической памяти заставляет его выполнить установленный порядок действий, не переспрашивая. — Чистые, расслабьтесь, — дав команду "вольно", проверяющий обращается к монитору рентгеновского сканера. — Так, а это что такое? Он тычет пальцем в экран, и Лоренц уже торопится к своему чемоданчику, чтобы выступить с объяснениями. — Новейший шуруповёрт, — продемонстрировав действие аппарата, сильно напоминающего обычный боевой пистолет со съёмной дрелью, Флаке откладывает его в сторону. — Промышленный реактив для устранения засоров: призван устранять канализационные засоры промышленных масштабов, если вы понимаете, о чём я. По весне трубы трещат, и как бы у вас тут по этажам весенние говноручейки не побежали, — довольные сортирным юмором служаки весело смеются, разглядывая какие-то порошки, расфасованные по вакуумным упаковкам. — А это — нервно-паралитический газ. Система "Новичок", — оглядев мгновенно притихших ребят, пялящихся на аэрозолевый баллончик в алюминиевой тубе без опознавательных знаков, Флаке продолжает: — Расслабьтесь, крысиный яд это, в газообразной форме. Сейчас по новым стандартам полагается стыки пластиковых труб биогерметиком обрабатывать, якобы старый, обычный герметик выделяет в воздух какие-то ядовитые пары́ и для жилых и офисных помещений не подходит. Да только этот "био" грызунам шибко люб, поэтому мы пену после нанесения этим газом пропитываем, чтобы крысы весь крепёж не сожрали, да трубы ваши по швам не разошлись... — Всё-всё, заколебали, нанотехнологи хреновы. Идите работать, как договаривались: сперва этажи с первого по пятый, подвал — в последнюю очередь. И это — побыстрее там, сами понимаете — ночь, пятница, нам вас здесь до утра караулить не с руки. Выслушав нервную тираду главного по досмотру, Тилль скромно улыбается и, подгоняя напарника, уже ведёт того к мужскому туалету: для усыпления бдительности наблюдающих сперва им стоит поиграть в настоящих сантехников.***
Из туалета они направляются на пожарную лестницу. По плану после проверки санузла первого этажа следует проделать то же самое на втором и так далее, но до второго добирается лишь Тилль. Следуя плану, он нейтрализует обоих охранников с каждого этажа и прячет их в подсобных помещениях. О камерах он конечно слегка беспокоится, но полностью полагается в этом деле на Флаке — тот уже должен был добраться до подвала и найти операторскую. До операторской Флаке доходит быстро, но не слишком — за время, потраченное на спуск и поиски, дежурящий внутри офицер уже успел выловить из сотен квадратных ячеек, рассыпанных по множеству экранов, весёлые картинки: не слишком-то осторожный Тилль попал в объектив ровно в тот момент, когда затаскивал обездвиженное тело одного из охранников третьего этажа в кладовую, где технички хранят свой инвентарь. Следующим движением дежурного операторской должно было стать нажатие кнопки тревоги. Оставшиеся на первом этаже трое моментально бросились бы наверх, не забыв вызвать и подмогу, и на операции можно было бы ставить крест. Флаке врывается в неосмотрительно оставленное незапертым помещение операторской за секунду до того, как палец дежурного был готов опуститься на красную кнопку тревоги. Завязывается драка, в которой в изначально проигрышном положении оказываются оба: Флаке по степени физической подготовки сильно уступает молодому офицеру, но молодость играет с офицером дурную шутку. Не имея опыта борьбы в стеснённом замкнутом пространстве, он промахивается с ударом и, влекомый инерцией, оказывается у Флаке в объятиях. Игла режет глаз отблесками, концентрируя на своём кончике отражения каждого из горящих по периметру комнатушки мониторов. "Ты что делаешь?", — шипит он, обеими руками цепляясь за тонкое лоренцевское предплечье и из последних сил отталкивая от себя зловещую иглу. Лоренц чует, что не протянет долго — его силы не бесконечны, и если оператор его одолеет, то конец всему... Мысль о конце воодушевляет его настолько, что проделав удачный манёвр, свободной рукой он ныряет под руку противнику. Ударить со сколь-либо значимой амплитудой из имеющегося положения не получится, драться ногами Флаке не умеет, да и опасается — не с его ходулями по сторонам размахивать, и он не находит ничего лучшего, кроме как добравшись до подбрюшья офицера начать щекотать того своими крепкими пальцами. В древнем Китае щекотка была одним из самых популярных видов пыток: долго выносить её невозможно, времени на восстановление не требуется, и на теле не остаётся никаких физических следов. Да, древние китайцы знали толк в пытках: не более десяти секунд понадобилось оператору, чтобы отпустить руку Лоренца и согнуться в три погибели, сотрясаясь в смешливых судорогах. Не теряя времени и всё ещё не веря в собственную удачу, боясь упустить момент, Флаке наконец погружает шприц в шею несчастного и, дождавшись, когда утихнут последние судороги, оттаскивает тело в угол помещения, а сам садится в операторское кресло. Наблюдаемое на экранах его не радует: Тилль уж слишком палится. Конечно приятно, когда партнёр доверяет тебе безгранично, но безграничное доверие очень часто ходит бок о бок с глупостью. Достав несколько мини-флэшек из бокового кармана брошенного у двери чемоданчика, Лоренц поочереди вставляет их USB-разъёмы мощного операторского системника и наблюдает, как один за другим на экранах гаснут сотни окошек с видео. Этот вирус он написал сам: суть зловредной программы — отключить все камеры в здании, стереть архив видео за последние часы, а на его место внедрить бесконечно повторяющуюся картинку: динамичную картинку пустого коридора, в котором никого нет. Тилль появляется через пару минут. Флаке решает не рассказывать ему о драке, тот всё равно не поверит, что его Флаке способен вот так взять да и побороть молодого бойца. Ну не рассказывать же ему про щекотку! Друзья усаживаются напротив друг друга и, переговариваясь вполголоса, пытаются прийти к единому мнению насчёт оставшихся на первом этаже троих охранников и одного на въезде. Флаке уверен, что если они будут действовать быстро, беззвучно и аккуратно, то те им не помешают, и им всем удастся покинуть здание до рассвета, не поднимая тревоги. Но Тилль уверен, что оставлять бодрствующих на посту — значит своими руками рыть себе яму. Всегда что-то может пойти не по плану, и четыре вооружённых офицера, готовые в любой момент вызвать на подмогу хоть целый отряд росгвардии — нехорошее соседство для ночных приключений. Решают сперва дождаться Олли и Диану, а потом уже всем вместе решить, что делать дальше.***
Дверь, ведущую из подвала наружу, находят быстро: оказывается, все нормы противопожарной безопасности в здании блюдутся строго, и дверь даже ничем не завалена и не загорожена. Она открывается только изнутри, a ключи Линдеманну выдали ещё на входе, в связке с остальными отмычками от служебных помещений. Олли получает сигнал от Линдеманна. Разбудив задремавшую Диану, он даёт ей пару минут, а сам покидает машину с квадрокоптером в руках. Пока они будут корячиться внутри, пусть Круспе понаблюдает за округой. Чтобы пробраться на территорию управления, нужно преодолеть забор. Несмотря на крепкую кирпичную кладку и ржавые витки колючей проволоки по верху, забор не является серьёзной преградой. Он не оснащён датчиками, а о том, чтобы установленные на расстоянии двенадцати метров друг от друга камеры не представляли угрозы, Лоренц уже позаботился. Зная о предстоящих испытаниях, Диана оделась поудобнее: в тёплое спортивное трико и худи с капюшоном. Ни о каких куртках речи не идёт, и на первых порах, ещё не разогревшись, девушка слегка передёргивается от колючего мартовского ветра. Олли хотел её подсадить, но этого не требуется: кладка не гладкая, кирпичики повсеместно выступают из рыжего силикатного полотна, и используя один из них как порожек, Диане удаётся дотянуться до кромки забора и ухватиться пальцами за край. Забор всего два с половиной метра высотой, а в ширину — около сорока сантиметров. Крепко удерживаясь пальцами за верхние кирпичи, девушка в несколько шагов забирается наверх, перевалившись через ограду поперёк. Выпрямиться не получится: чуть оторвавшись от скользкой поверхности, она рискует запутаться в кольцах проволоки и потому, максимально тесно прижимаясь пузом к перешейку, она переваливает на противоположную сторону и сигает вниз, в ломкую корку почти чёрного снега. Кроме запачканной одежды и промёрзших ладоней прыжок стоил ей ушибленного локтя: выругавшись шёпотом, Диана еле сдерживается, чтобы не обматерить поганый забор во весь голос. Олли перескакивает ограду в два маха. Без труда забравшись наверх, он ужом проскальзывает под проволокой и, компактно сгруппировавшись, приземляется на обе ноги аккурат рядом с поскуливающей Дианой. Переглянувшись, они намечают цель — приоткрытую дверь подвала с тыльной стороны Управления. В двери уже мелькает бледнеющая физиономия Лоренца, и парочка переходит на бег. Нужно действовать быстро, чтоб не привлечь внимания охранника с КПП. Бежать неудобно: ноги по щиколотку проваливаются в ненадёжный снег, и Диана благодарит всех богов за то, что додумалась надеть резиновые сапоги с ярким принтом вместо любимых кроссовок. Каждый шаг сопровождается скрипом, раздающимся в ушах раздражающим звуком, родственным звуку ломающегося пенопласта. На полпути Диана уже заметно отстаёт, и как ни пытается Оливер её приободрить, она сперва замедляет бег, а после и вовсе переходит на шаг. Он бы может и подхватил её на руки, если бы не был точно уверен, что она его за такие трюки потом просто убьёт. До подвала доходят кое-как и, едва очутившись внутри, они с облегчением слышат, как перепуганный Лоренц запирает за ними дверь на ключ. Немного посовещавшись, на первый этаж решают не возвращаться. Дёргать охранников сейчас кажется Оливеру ещё более опасной затеей, чем ожидать их всполошения позже. Совещание прерывается ожившим наушником в ухе Линдеманна. Из офиса сообщают, что по сведениям Круспе, дорожка из следов двух пар ног от забора до подвала с воздуха смотрится слишком уж живописно. Заприметят её и с земли, как пить дать. Но пока ночь, и всматриваться в нарушенное полотно грязного снега, опоясывающее Управление с тыла, некому. Остаётся надеяться, что миссия закончится прежде, чем первые лучи солнца сделают глубокие следы очевидными. Наверх идут по одной из двух пожарных лестниц. Стараются не топать, но люди пока ещё не научились передвигаться по воздуху, как привидения, и четыре пары ног резонируют тихим эхом, отражающимся от пористого старого бетона. Добравшись до пятого этажа, Диана уже почти задыхается. Надо было ходить в спортзал и кушать салат латук, да и бросать курить следовало бы пораньше. Пятый, последний этаж встречает лазутчиков почти полной тьмой. Если на предыдущих уровнях безлюдные коридоры освещаются натыканными под потолком бледными люминесцентными лампами, то пятый уровень — начальственный, самый важный — почти не освещён. Лоренцу и Линдеманну приходится извлечь из своих чемоданчиков портативные фонарики. Диана по памяти ведёт друзей в сторону генеральского кабинета — побывав здесь однажды, она хорошо запомнила тот свой визит. — Где же Кирюха, — шепчет она. С генеральским секретарём они условились, что тот затаится на этаже и останется в здании после работы ждать их появления. Кирюхи нигде нет, а звонить на мобильной, рискуя нарушить гулкую тишину спящего здания, она не решается. Кирилл находится сам собой: сперва несмело, он выглядывает из туалета, заслышав звук шагов. Убедившись, что это те, кого он ждёт, и осмелев окончательно, он покидает своё укрытие и, опуская приветственную часть, сразу же переходит к делу: — Давайте побыстрее. Открою вам кабинет, а сам смоюсь отсюда. — Не получится, друг, — Флаке успокаивающе кладёт руку ему на плечо. — Через главный вход ты уже не свалишь — слишком подозрительно, а до подвала тебя никто провожать не пойдёт. Побудешь с нами, и как только закончим, все вместе отчалим через подвал. Ничего не ответив, Кирилл как-то грустно вздыхает. Предчувствия у него нехорошие. Он молча достаёт ключи — два от обычных замков и один от электронного — и передаёт их в руки Тиллю. Отворить дверь — дело нехитрое. Проникнув внутрь, фонарики приглушают, оставляя лишь тот необходимый заряд мощности, который не позволит всей честно́й компании блуждать по служебным хоромам вслепую. Кирилл хотел было остаться снаружи, "на шухере", по его собственному выражению, но Тилль бесцеремонно затащил парня в кабинет. Доверие доверием, а рисковать почём зря никто не хочет. — У нас свои шухера́, не боись, — коротко поясняет он перепуганному парнишке. Дав глазам привыкнуть к темноте, Лоренц интуитивно направляется в левый от окна угол. Вот он — сейф. В нём вся суть. Некоторое время разглядывая бронированную коробку размером с небольшой шкаф, Лоренц невольно переполняется восхищением. Такое сооружение, оно кажется надёжным, как земная твердь, и неприступным, как небесная гладь. Проведя ладонью по гладкой дверце, затем — по замку доступа, Флаке мечтательно закатывает глаза. Он тысячу раз раздумывал над тем, станет ли он читать список, если тот, нет, когда тот попадёт в его руки. И вот список уже почти в его руках, а он ещё не решил. Читать будет страшно. Особенно записи за тот год, когда он стал сиротой. Но похоже, ему придётся через это пройти. Обжечься последний раз, чтобы выйти из огня здоровым и обновлённым и больше никогда не смотреть назад. Лоренц достаёт флешку с раскодировкой и дрожащей рукой тянется к замку... *** Флаке так сосредоточен на своей миссии, что не сразу замечает, как забившийся в угол подальше от окна Тилль сперва нервно прижимает наушник к уху, затем шёпотом с кем-то переговаривается. Как меняется его лицо, скрытое тенью и едва различимое во мраке казённого кабинета. "Стой!", — кричит он шёпотом и, оторвав руку от уха, начинает выписывать ею в воздухе некое подобие креста. Жест означает "Стой, не надо!", но со стороны выглядит так, будто Линдеманн просто сошёл с ума. — Да в чём дело? — раздражённый тем, что его отвлекают от задачи всей жизни, Флаке бросает на напарника недовольный взгляд. — Всё пропало! — продолжает кричать вполголоса Тилль. — Стас говорит, что в ФСБ поступил сигнал тревоги! В здании Управления сработала сигнализация! — Как... — только и может ответить Флаке. Они прошли весь путь, не оступившись ни разу. Тишина остаётся тишиной, а тьма — тьмой. Ни сирен, ни красных мигалок. Как же так вышло? Тилль, выполняющий роль связного, продолжает разговор с офисом. — Оказывается, в кабинете генерала на пятом этаже есть своя система электронной защиты! О ней даже штатные охранники здания не в крусе... Все взгляды в момент направляются в сторону пятящегося к двери Кирилла. — Я ничего не знал, — бормочет он, — у меня есть ключ и всё! Я не знал ни о какой сигнализации! Всё указывает на подставу, но лицо паренька настолько перекошено ужасом, что заподозрить его в сговоре с генералом даже с натяжкой не получается. — Сами подумайте, зачем мне это надо, — продолжает оправдываться он, — если б я хотел вас сдать, то вас повязали бы ещё на входе! Или по пути сюда... Или отряд спецназа ждал бы прямо здесь, в кабинете... — Да заткнись ты, — непривычно грубо одёргивает его Тилль. Он с ещё большей силой вдавливает наушник в ухо — на том конце невидимого провода продолжают говорить. — Есть информация, что он недавно установил тайминг-режим действия электронного ключа: если тот срабатывает в часы, когда генерала нет на месте, на центральный пункт поступает сигнал. Кречетов лично может включать режим, покидая кабинет... — Ну и что! — Флаке почти орёт. — Вскрываем сейф, хватаем список и валим через подвал. Пока они сообразят... Нас не догонят! — С ума сошёл, — прерывает его Ридель. — Пока ты будешь возиться с замком, нас всех загребут прямо здесь! Времени нет! Вы как хотите, а мы валим, — он крепко хватает молчаливую Диану и тянет её к выходу. Но путь им преграждает Линдеманн. — Никуда вы не пойдёте. Никогда мы не разделялись и сейчас не будем. Свалим все вместе. Лоренц, собирайся. Наш план не сработал, но у нас ещё есть шанс не преподнести себя на блюдечке для расправы. — Без списка я не уйду, — Флаке, кажется, взял себя в руки и даже немного успокоился. — Вы все можете идти, вы знаете, где выход. — Да блять! — Линдеманну ещё есть что добавить, но его тираду снова прерывает голос из наушника. — Круспе передаёт, что к зданию уже едут два наряда! Если валить — то прямо сейчас! Надеюсь, они не обнаружат наши машины на подъездах... За спорами и пререканиями компания не успевает заметить, как перетрусивший Кирилл, воспользовавшись суматохой, сумел-таки выскочить из кабинета. Первой пропажу проводника замечает Диана и, не тратя времени на пояснения, выбегает в коридор. Коридор пятого этажа пуст, но звук спешно удаляющихся шагов ещё доносится откуда-то издалека. Из-за угла. Сориентировавшись с направлением, девушка бежит на звук и успевает схватить беглеца за секунду до того, как дряхлый лифт с грохотом и треском открывает свои двери на пятом этаже. — Куда пошёл, или с нами, или никак, — шипит она, бесстрашно хватая его за плечо. — Отвали! Я лучше сдамся сейчас, чем меня пристрелят! Думаешь, с вами церемониться будут? Как только вас поймают, об этом сразу же сообщат Кречетову, и уж поверь, он такого шанса не упустит! Он прикажет вас пристрелить, и дело с концом! Отпустив плечо парня, Диана задумывается: а что, если он прав? Это же подарок судьбы для генерала! Их тела вынесут из здания в чёрных мешках, а СМИ на следующий день сообщат, что бравым сотрудникам ФСБ удалось отразить попытку захвата ведомственного здания, террористы были ликвидированы на месте... Так ведь обычно и говорят: если террористы, то не погибли, не умерли, даже не убили их — злодеев всегда именно ликвидируют. Как нечто бездушное. Или неодушевлённое? И на её родителях навсегда повиснет клеймо "родственников террористки". Звучит, как "сын врага народа", только наоборот. — Тем более! — отвечает она, уже куда более ласковым тоном. — Если нас пристрелят, неужели ты думаешь, что тебе простят предательство? На трибунал себе ты уже заработал. У тебя два выхода — идти до конца или... Подумай о Кате, — хватается за спасительную ниточку убеждений она. — Пока никто не знает, что ты в этом замешан. Ключи мы и сами выкрасть могли, в этом даже никто не усомнится. Но если сдашься... — Чёрт! — ругается парень, сплёвывая на пол. До жути раздражающий звук гремит в ушах у обоих — так бьётся птица в клетке или сердце в груди. Едва переведя дыхание, Диана вдруг осознаёт, что никакое это не сердце. Створки старого лифта, всё это время удерживаемые от полного смыкания носком Кириллового ботинка, грохочут, пытаясь закрыться, вновь и вновь, и звук этот оглушающим эхом разносится по пустым этажам здания. Громыхает, как в каменоломне — наверняка, шум уже успел донестись не только до первого этажа, но и до шлагбаума. — Идиот, — шепчет она и резко дёргает парня на себя, отчего тот, едва не упав, наконец убирает ногу из зазора входа в лифт, и дверцы со скрежетом захлопываются, после чего удаляющийся гудёж подъёмного механизма и высвечивающиеся на заляпанной панели у кнопки вызова циферки от пяти до одного оповещают ребят о том, что лифт едет на первый этаж. — Но... я ведь не нажимал кнопку, — заикаясь, мямлит Кирилл. — Зато они нажали, — отвечает Диана, таращась в пол. Она будто пронзает взглядом пять этажей насквозь и почти уже видит, как охранники, разделившись и отправив одного по пожарной лестнице, достают оружие из кобуры и ждут лифта, чтобы направиться прямо к ней. К ним. — Нужно предупредить остальных! Ребята бегут обратно к генеральскому кабинету, а цифры на электронной панели лифта неумолимо сменяют друг друга уже в порядке возрастания: 1, 2, 3, 4, 5...