Неспящие

Мы – два грозой зажженные ствола, Два пламене полуночного бора; Мы – два в ночи летящих метеора, Одной судьбы двужальная стрела. Мы – два коня, чьи держат удила Одна рука, - одна язвит их шпора; Два ока мы единственного взора, Мечты одной два трепетных крыла. Мы – двух теней скорбящая чета Над мрамором божественного гроба, Где древняя почиет Красота. Единых тайн двугласные уста, Себе самим мы – Сфинкс единый оба. Мы – две руки единого креста. В. Иванов. *** И чем заканчивается любая история? Прожитая жизнь. Да? Ночь рассыпала белую пыль, выронила платиновые искорки звезд. Дыхание спящего человека такое тихое, неровное, будто бы опасливое. Такое чувство, что Софи боится пробудиться. Да она боится несказанно. Но благодаря этой боязни она ещё как-то продолжает жить в этом мире теней. Косой отблеск лимонного цвета упал на стену. Старый торшер мигал долго, но, в конце концов, потух, а комната провалилась во тьму ночную тьму. Где-то вдали мигали прожектора, касаясь бледными прозрачными пальцами крыши чопорного особняка. Эта улица давно не знала света. Ветер дул в нечищеную трубу, а потом выныривал из сияющей пасти закопченного камина. В доме все так же холодно, а в мире всё так же страшно. Сжавшись, Софи безропотно дремала на софе, спрятав озябшие ладони под мышки. На выцветшем сирийском ковре лежал старый чемодан, а на нём нагромождение немногочисленных вещей, что так необходимы обыденности. Софи проснулась от легкого толчка в бок. Чуткий сон был быстро прерван. Сонливость сменилась недоумением. Софи помотала головой и быстро заключила Ханса в кольцо своих рук. Он отрывистой фразой напомнил ей о лежащем на полу чемодане… *** В замочной скважине скрипнул ключ. Софи поглядела на него как на какую-то ненужность, а потом отбросила в высокий сугроб. Этим ключом она закрывала дверь своих повсеместных страданий. Украдкой она глянула в последний раз на темное острое пятно чопорного дома, но вдруг ощутила теплое прикосновение к своей руке. Измученное лицо Ханса почему-то несказанно обострила её ненависть к этой войне. Софи знала, что не убегает, а просто уходит излечивать свою повсеместную усталость. Сюда она уже больше никогда не вернется… Две серебряные слезинки скатились на воротник пальто. Она жалеет? Нет. Это слезы напоминают о том, что она отдала свою юность этой войне. А сейчас? Сейчас все должно закончиться. Ханс легонько потянул её за руку, заключая в кольцо своих рук. Софи прижалась щекой к медной пуговицы шинели и тут… ощутила то спокойствие, к которому шла всю это войну. Путь был тернистым, но теперь он окончен. С неба падал снег. И поцелуи его были такими нежными. Он излучал едва заметное тепло для двух людей в этом мире. Может, их новые дни будут расцвечены новыми красками? Под ногами скрипел хрусткий снег. В воздухе плавали сизые хвосты мороза. Зальцбург дремал в сетчатом гамаке, сплетенном из кудрей трескучих морозов. Дыхание леденело, на ресницы ложились бледные снежинки, щеки щипала стужа. Небо прояснялось сквозь темноту, возвещая заспанный город о прибытие нового дня. И снова череда трудностей, мыслей о выживании, но… ведь скоро всё кончиться? Ханс потянул Софи за руку. Ей казалось, они были первопроходцами, для которых очень много неизведанных высот. Их предстоит пересечь, а затем отметить ежедневнике новый рекорд. Наконец она свернули в проулок, а затем узкая расщелина между двумя полуразрушенными домами вывела их за город. В темноте невозможно чего-либо было различить, но зрение было у душевного призыва. Потому что все эти четыре человека знали, что им нужно. Оказавшись в салоне самолета, Софи от чего-то, надавила пальцами на виски. Она до сих пор не осознавала, что выбралась из этого треклятого плена. Ребус разгадан. Игра закончилась. Есть ещё легкий уровень, но чтобы до него дойти нужно перед этим хорошо отдохнуть. Софи тщилась унять дрожащие руки. Она не до конца понимала, что происходит… Рев мотора напугал её, ладони задрожали ещё сильнее… И вот они оторвались от земли... Ханс сжал её руки в своих, Софи почувствовала несказанное успокоение. Ей хотелось погрузиться в мир спокойного сна хотя бы на минуту и в ту же минуту забыть, что все случившиеся с ней в этом старом городе было жизнью. И Софи в какой раз осознавала, как жестоко могут человека ударить в спину обстоятельства. Самолет взмыл в облака. Этот путь будет долгим, но когда они прибудут на новую землю, все забудется. Софи это точно знала, склоняя голову на колени Ханса. Нужно уснуть и станет легче. Она не сойдет с ума. Все то, что так зверски било её, теперь коренным образом к ней не относиться. Зубчатые верхушки старика Зальцбурга стали настолько малы, что казались игрушечными фигурками. Прощай, Зальцбург! Ты научил быть сильным и мы за это отдали тебе должное. А новая земля – это Канада! Эта страна озер и лесов. Такая манящая и холодная, но бессовестно красивая. Что может быть в это стране? Новый тернистый путь? Этот путь к новой жизни, к счастью, наконец. Там нет терний и высот, который нельзя преодолеть. Это лишь маленький утес и не больше. Самолет коснулся железным крылом кучевого облака. Софи сомкнула глаза. Нет, это не сон, а путь, в котором столько неизбежного и прекрасного. Там нет войны. Прощай, старый друг Зальцбург!..