***
А в это время в одном из многочисленных купе Хогвартс-экспресса, болтали Лили-Луна Поттер и Роза Уизли. Девчонки дружили с тех пор как себя помнили. Лили ужасно нервничала перед распределением, она волновалась, что не попадёт на Гриффиндор. — Не волнуйся, Лили! Это у тебя в крови! Все Поттеры и Уизли учатся на Гриффиндоре, — успокаивала её Роза. — Ну хватит уже трещать, — закатил глаза Хьюго, оторвавшись на секунду от «Ежедневного Пророка». Девочки захихикали. — Посмотри на него. Ему всего двенадцать, а строит из себя неизвестно что. В прошлом году тоже с ума сходил от волнения. А теперь делает вид, что читает «Пророк» и всё понимает. — Я между прочим читаю новости, и знаешь, что случилось? Два Пожирателя Смерти выбрались на свободу, Эйвери и Мальсибер! Министерство направит дементоров охранять школу. Такое уже было в начале второй магической. — Не может быть! Дай посмотреть, — и Роза отобрала у брата газету. — Добрый день! Здесь купе первокурсников? — спросил появившийся в дверях мальчишка. — Заходи, ты же Алистер Малфой, да? Я видела тебя на свадьбе. Я — Роза, а это Хьюго, мы на втором курсе. А это Лили Поттер, она, как и ты, первогодка, — затараторила Роза. Алистер застыл на пороге купе в нерешительности. А Лили посмотрела на него немного сверху вниз и сказала: — О! Я тоже знаю, кто ты. Мой папа много рассказывал о твоём отце, а ещё больше я услышала случайно. И ничего хорошего, знаешь ли. — Мой отец тоже ничего хорошего про вас не говорил, — поджав губы, ответил Алистер. — О, вот ты где! — в купе заглянул Скорпиус. Роза посмотрела на него и вздохнула. Парень был высоким и очень симпатичным. Как жаль, что он Малфой. — Ох, сколько Малфоев набежало! — фыркнул Хьюго, не выглядывая из-за газеты. — Ну уж явно меньше, чем вас. Полшколы носят фамилию Уизли, дурдом какой-то! — рявкнул Скорпиус. — А вашему семейству самое место в Азкабане, Пожиратели недобитые! — повысил голос Хьюго. — Да как ты смеешь, ты, нищий Предатель Крови! Я — Малфой! — Вы, Малфои, позорите весь волшебный род! — Много ты знаешь о позоре, вы расплодились как кролики, и, как пиявки, сосете магию из других. Это было последней каплей. Хьюго подскочил со скамьи и со всего маха дал Скорпиусу в глаз, тот дал сдачи, и они свалились на пол, молотя друг друга под визг девчонок. Алистер безуспешно пытался оттащить брата от рыжего Уизли. К тому времени как подоспели старосты, оба мальчишки были в пыли и синяках. У Хьюго заплыл один глаз, а Скорпиуса была разбита губа. Сняв тридцать балов с Гриффиндора и Слизерина соответственно, и уведя таким образом факультеты в минус ещё до начала учебного года, старосты отругали драчунов и увели Малфоев подальше. Роза проводила Скорпиуса с тоской во взгляде, а парень обернулся на неё в растерянности. Казалось, он только что понял, что наговорил. В то же время на другом конце поезда выясняли отношения Джеймс Поттер и Амори Кэрроу. Им не удалось подраться на свадьбе, но теперь… Теперь они собирались это исправить. Очень скоро Джеймс вышел из последнего купе поезда, плотно закрыв за собой дверь. В купе оставался Амори Кэрроу, избитый, связанный и под чарами отвлечения внимания. В кармане у Джеймса лежал хроноворот, и он был ужасно горд собой — ведь Амори был его на три года старше.***
Альбус Поттер, упорно не желавший отзываться на своё имя, всё никак не мог найти своих друзей. И вот, наконец, нашёл. В уютном купе сидели, поедая шоколадных лягушек, Ян Фредерикс и Полли Чепмен. — Я вышел из шатра и увидел огромную дракониху, — рассказывал Ян. — А как ты определил, что это именно дракониха? Она чем-то отличается от дракона? —хихикнула Полли. — Она сидела на яйцах! Тогда я взмахнул палочкой и трасфигурировал камень в сенбернара… — Ого, да ты во сне прошёл всю школьную программу! — Не перебивай меня, Полли! Так вот дракониха отвлеклась на собаку, а я рванул к кладке яиц, но в последнюю минуту она развернулась и дыхнула на меня огнём. И тут я проснулся. — Мне тоже иногда снятся кошмары. Вот на прошлой неделе мне снилось, что я пришла на кладбище, и повсюду из земли полезли ожившие мертвецы… Брр… — Кладбище мне тоже снится иногда, — задумчиво пробормотал Ян, глядя в окно, за которым начал накрапывать мелкий дождь. — Но просыпаясь, я уже не ничего не могу вспомнить. Но это важно. Я чувствую это. — Мне тоже иногда снятся тревожные сны, — задумчиво сказал Северус. — Мне снится много зеленых всполохов — это Авады. И смутные тени, сумрак, он движется, хочет меня настигнуть, а когда я оборачиваюсь, то вижу в небе череп, изо рта его выползает змея, а потом мою руку пронзает боль. — Ужас какой! — воскликнула Полли, поежившись.***
И тут Хогвартс-экспресс начал снижать скорость. «Что такое? В чем дело? До Хогсмида ведь ещё далеко!» — слышалось то там, то тут. Страшный холод и тьма окутала остановившийся поезд. Черные тени дементоров покружили над экспрессом, а потом одна за другой исчезли внутри него. А потом стражи Азкабана стали обыскивать один вагон за другим, распространяя волны страха и отчаяния, собирая богатый урожай эмоций, высасывая из детей радость и свет. Северус выглянул из купе: в вагоне было темно, стены покрылись инеем, тут дверь, соединяющая вагоны, открылась и оттуда показалось самое страшное существо, которое он когда-либо видел. Чёрный балахон его не доставал до пола, лицо было скрыто капюшоном, и только виднелась жуткого вида щель. Существо скользнуло к нему, и отвратительная, покрытая слизью и струпьями рука мертвеца не дала ему захлопнуть дверь. — Назад! — закричали ребята позади него. Перед глазами стало всё расплываться, закружилась голова, и он стал проваливаться куда-то во тьму…— Ах, да, Гарри Поттер. Наша новая… знаменитость. — Вы совсем как ваш отец. Такой же наглый, заносчивый и высокомерный… — Не смей называть меня трусом! — После стольких лет? — Всегда. — Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его, как свинью на убой. — Северус, пожалуйста! — Авада Кедавра! — Посмотри на меня. У тебя глаза матери…
Вслед за Северусом в обморок свалился и Ян Фредерикс. Страшные сны об огнедышащем драконе и о кладбище оказались явью, воспоминаниями из прошлой жизни, и они, как прорвавшаяся плотина, затопили разум подростка:— Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори! — Чжоу, ты пойдешь со мной на Святочный бал? — Убей лишнего!
А дементор тем временем двинулся дальше по вагону и в следующим купе вспомнили свою прошлую жизнь Джеймс Поттер и братья Малфои. Вплывавший в купе дементор сначала потянулся к Джеймсу, глаза его закатились и он забился в судорогах на полу. Алистер испугался, зажмурился, прижался к брату и закричал, подвывая: — Помогите! Помогите! А в это время Джеймс, корчась на полу, в ускоренном темпе переживал свою прошлую жизнь. Короткую бестолковую жизнь Сириуса Блэка и не менее бестолковую смерть. Его разум, пусть и подготовленный снами, разрывался от боли. Затем склизкая рука потянулась к Скорпиусу Малфою, и в его теле начал оживать Джеймс Поттер. Парень вцепился в голову руками и завыл, лежа на полу, из последних сил шепча прокушенными до крови губами: — Беги, Алистер! Беги… Но проход был загорожен отвратительной тварью, Алистер забился в самый угол купе и ещё раз закричал. Никто не пришёл. Он тоже упал, и очень неудачно задел затылком о деревянный столик между лавками. Видения он видел, но очень смутные. Мелькали вокруг рыжие головы, и он чувствовал, что рядом с ним кто-то есть. Такой близкий, такой родной. Скорее продолжение его собственного «я», чем другой человек. Тёмная тварь не понимала, почему последние несколько волшебных детёнышей реагировали на него столь необычно. Дементор потянул ручку следующего купе, и конечно, там его ждали ещё дети. Двое из них, мальчик и девочка, были очень похожи. Близнецы. Одинаковая аура, одинаковое настроение, и практически одинаковые радостные воспоминания. Как же это вкусно. Одна из девочек закричала. Рыжие волосы разметались, и её лицо стало белее мела. Она что-то шептала и кого-то звала, но никто не пришёл. Только воспоминания.— Лили, возьми Гарри и уходите! Это он! — Нет, только не Гарри! Прошу тебя, только не Гарри! — Авада Кедавра!
Мальчик схватился за голову и, подвывая, свернулся калачиком на полу. Его тело содрогалось, то ли от судорог, то ли от рыданий.— Жирная глупая крыса, перекрасься ты в желтый цвет и стань такой же, как масло, как яркий солнечный свет. — С–с–сириус… Р–р–римус… Мои друзья… мои добрые друзья… Сириус… это же я… Питер… твой друг… ты же не станешь… — Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына! Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина! Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага!
Ещё одна девочка сжалась в углу и так сжала ладонями голову, что казалось, хочет её расколоть:— А это Нимфадора… — Не смей называть меня Нимфадорой, Ремус! Просто Тонкс.
Ещё в нескольких купе волшебные детёныши реагировали на него как обычно, и только в последнем купе вагона, запертыми на несложные чары дементор нашел ещё одного странного мальчика. Тот тоже корчился и кричал. Это было приятно. Какие смешные эти волшебники, неужели они думают, что скрывающие чары помогут им спрятаться от стражей Азкабана. Дементор ушел, сытый и довольный, конечно, он не нашёл сбежавших узников, но это было не так уж и важно. А на полу, связанный и совершенно растерянный, приходил в себя тот, кто когда-то был Ремусом Люпином.